Виктор Аскоченский
И мои воспоминания о Т. Г. Шевченке

 
Народ сумує там^[5] в неволі,
І на апостольськім престолі
Чернець годований сидить:
Людською кровію він шинкує,
У найми царство віддає.
Великий боже! Суд твій всує
I всує царствіє твоє…
 

Не могу забыть снисходительности поэта к таким убогим стихоплетам, каким был я, грешный, во время оно. Шевченко заставлял меня читать мои тогда еще не печатанные изделия и, помню хорошо, что некоторыми главами из «Дневника», помещенного в собрании моих стихотворений, оставался чрезвычайно доволен. У меня доселе хранится рукопись этого семейного рассказа, [на котором Тарас мазнул на полях следующих стихов прескверным своим почерком «спасыби, панычу».

 
Небесный гость-переселенец,
Лежал в объятиях младенец.
Прильнув ко груди молодой
Своей кормилицы родной, —
И мать счастливая, шутя,
Ласкала милое дитя,
И грустный взор ее прекрасный,
Взор тихий, полный неги страстной,
Понятливо наедине
Тогда покоился на мне…
 

Вытянув от Тараса согласие на посвящение его имени одного из моих стихотворений, я просил его написать что-нибудь и мне на память.