Vexlorian Grift
Эхо Древних Земель
«Как же я ненавижу эти цепи… Они напоминают мне о поражении, о моей утраченной власти. Но больше всего меня мучает не унижение, а эта рана. Она жжёт меня изнутри, словно огонь, поджигающий последние остатки моего терпения. Я чувствую, как кровь кипит от ярости и обиды. Каждый удар сердца – это напоминание о моём поражении, о том, что я позволил себя поймать.»
«Но разве я действительно позволю себе быть побеждённым? Нет, это немыслимо. Я должен найти способ использовать эту ситуацию в свою пользу. Возможно, даже моя боль может служить мне… Возможно, она даст мне преимущество, покажет, как обратить всё в свою пользу. Мне нужно только сохранять ясность ума и не позволять боли овладеть мной полностью.»
Пытаясь скрыть своё замешательство, Морвейн спросил: «И кто же ты, чтобы ставить себя надо мной? Представься!»
Перед Морвейном стоял Элгар – воин, чья внешность так же красноречиво выражала решимость, как и его дух. Он был высоким и хорошо сложенным, мускулы выделялись под плотно облегающими кожаными доспехами, испещрёнными следами битв. Черные, с серебристыми прядями волосы Элгара свободно спадали на широкие плечи; они были аккуратно собраны назад, чтобы не мешать в бою. Его лицо с выразительными, немного суровыми чертами освещалось отблесками факелов, подчёркивая глубокие синие глаза, которые искали слабости в противнике. Яркая шрамовая линия на левой щеке рассказывала о жестокости прошлых сражений.
Элгар ответил, его глаза сверкали триумфом: «Меня зовут Элгар, я брат того, кого ты мучил день за днём, ночь за ночью. Я тот, кто ведёт этих воинов к справедливости». Его голос был спокойным и уверенным, каждое слово вибрировало с силой и убеждённостью, что делало его фигуру ещё более внушительной.
С трудом поднимая голову, исполненную гнева и унижения, Морвейн сказал: «Это не конец… Я буду мстить, пока у меня есть дыхание.»
Элгар усмехнулся: «Думаешь, твои угрозы что-то значат для нас сейчас? Мы видели твою слабость, твоё истинное лицо. Ты ничто без своих пыток и цепей.»
Собирая волю в кулак, Морвейн заявил: «Я был справедливым правителем. Я делал только то, что было необходимо для поддержания порядка.»
С жалостью в голосе, Люциан возразил: «Справедливым? Ты называешь свои жестокости и пытки справедливостью? Ты никогда не знал, что такое справедливость. Ты знал только власть и беспощадность.»
Отчаянно Морвейн произнёс: «Я делал то, что должен был. Я защищал наши земли от хаоса.»
Элгар насмешливо отозвался: «Защищал? Нет, ты опустошал их. И теперь мы здесь, чтобы восстановить то, что ты разрушил. Мы будем судить тебя так, как ты судил других. Пусть твои последние дни пройдут в размышлениях о твоих поступках.»
Глядя на Элгара, глаза Морвейна были полны ненависти и боли. «Ты не понимаешь… Всё было не так просто. Я защищал нас от больших зол, чем ты можешь представить».
Элгар глубоко вздохнул и подошёл ближе. «Зло порождает зло, Морвейн. Ты стал тем, против чего якобы боролся. Пришло время отвечать за свои поступки».
Обратившись к брату, голос Элгара стал мягче: «Люциан, что мы будем с ним делать?»
Люциан, смотря на связанного Морвейна, раздираемый сомнениями, ответил: «Я не уверен, Элгар. Мы могли бы отомстить ему, как он нам, но…»
Кивая, Элгар понимающе сказал: «Ты считаешь, что это слишком просто? Что месть не излечит наши раны и не восстановит утраченное?»
Глубоко вздохнув, Люциан признал: «Да. Месть принесёт лишь временное удовлетворение. Он заслуживает страданий, но я боюсь, что пойдя по его пути, мы потеряем часть себя. Возможно, лучше предать его суду, чтобы он ответил перед всеми за свои действия».
Элгар, переводя взгляд с Морвейна на Люциана, подтвердил: «Это благородно с твоей стороны, и мудро. Правосудие должно быть справедливым, даже если сердце жаждет возмездия. Истинная сила – в справедливости, а не в жестокости».
Люциан решительно ответил: «Да, Морвейн. Суд покажет всем, что мы не звери, как ты. Мы дадим тебе шанс ответить за свои действия перед законом, перед лицом справедливости, которую ты так долго игнорировал».
Элгар подтвердил: «Это будет уроком для всех, кто думает, что власть даёт право на жестокость. Пришло время изменений. Пришло время восстановить порядок, который ты так безрассудно разрушил, Морвейн».
Подойдя поближе, Элгар начал осматривать раны Люциана: «Прежде всего, тебя надо вылечить. Эти раны нуждаются в немедленной помощи».
Люциан, кривясь от боли, когда Элгар аккуратно осматривал его повреждения, сказал: «Я справлюсь. Сейчас важнее другие вещи».
Элгар решительно возразил: «Нет, Люциан. Ничто не важнее твоего здоровья сейчас. Ты не сможешь вести нас или принимать решения, если будешь страдать от боли и усталости. Давай, позволь мне помочь».
Люциан вздохнул и кивнул в согласии: «Хорошо, пусть будет так. Но не забывай о Морвейне. Он должен ответить за все».
Улыбаясь, Элгар приступил к оказанию первой помощи: «Он никуда не уйдёт. Мы уже позаботились о том, чтобы он был под надёжной стражей. Сейчас мы должны заняться тобой».
Начав аккуратно обрабатывать раны Люциана, применяя лечебные травы и бинты, Элгар мягко очищал каждую рану, стараясь причинить как можно меньше боли: «Мы приготовили эти травы для тебя; они помогут остановить кровь и ускорить заживление. Ты был сильным, выдержав столько, но теперь позволь своему телу восстановиться».
Благодарно посмотрев на Элгара, Люциан выразил признательность: «Спасибо, что ты здесь. Я не знаю, что бы я делал без тебя и нашего клана».
Завершая перевязку, Элгар заключил: «Мы – одна семья, Люциан. Мы всегда будем поддерживать друг друга, особенно в трудные времена».
Как только Элгар закончил свои слова, Морвейн с ноткой раздражения в голосе обратился к нему: «А теперь, может быть, займётесь и моими ранами? Или ваше благородство ограничивается только своими?»
Элгар, сохраняя спокойствие, ответил: «Ты тоже получишь необходимую медицинскую помощь, Морвейн. Мы не оставляем раненых без внимания, даже если они – наши враги».
Морвейн с сарказмом усмехнулся: «Как мило с вашей стороны. Демонстрируете ли вы такое же великодушие ко всем, кто попадает в вашу власть?»
Люциан, вступив в разговор, заметил: «Это не о великодушии, Морвейн. Это о том, чтобы не опускаться до уровня тех, кого мы считаем несправедливыми. То, что ты не понимаешь этого, говорит многое о различиях между нами».
Элгар подошёл к Морвейну, начиная оказывать ему помощь. «Мы стремимся быть справедливыми, а не жестокими. Ты останешься жив, чтобы столкнуться с последствиями своих поступков перед законом».
«Не думайте, что я ценю вашу доброту,» мрачно проговорил Морвейн, когда Элгар обрабатывал его раны. «И не ожидайте, что я изменю своё мнение о вас».
Элгар продолжил, не обращая внимания на его слова: «Твоё мнение о нас – это твоё право. Но как ты относишься к нам, не изменит того, что ты здесь, и ты будешь судим. Надеюсь, со временем ты поймёшь, что справедливость не всегда равноценна мести».
Люциан наблюдал за их взаимодействием, задумчиво добавляя: «Возможно, когда-нибудь ты увидишь, что наш подход сохраняет баланс, который ты так рьяно пытался разрушить. Мы действуем так, как считаем правильным, и это далеко не всегда лёгкий путь».
Морвейн, встречая его взгляд, с презрением ответил: «Баланс? Ты говоришь о балансе, когда ваша справедливость ведёт только к новым раздорам? Ваш путь – это путь к хаосу, вы только не видите этого из-за своей слепой веры в идеалы, которые никогда не выдержат испытания реальностью».
«Мы можем ошибаться,» признал Люциан, «но мы учимся на своих ошибках и стараемся делать лучше. Это часть того, как мы растём и эволюционируем как общество».
«Растёте? Нет, вы просто заменяете одни цепи другими,» саркастически бросил Морвейн. «Власть, которую я удерживал, была необходима для порядка, для защиты от истинных угроз. Что вы защищаете, кроме своих иллюзий?»
Элгар вмешался, видя, что разговор скатывается в конфронтацию: «Пора заканчивать этот спор. Настоящие действия покажут, чьи методы эффективнее. Посмотрим, чьи принципы устоят в конце».
После того как Элгар завершил оказание помощи, он обратился к своим воинам с указаниями: «Подготовьтесь к отбытию. Соберите свои вещи, проверьте снаряжение и убедитесь, что все готовы двигаться как можно скорее. Мы должны действовать быстро и слаженно».
Элгар подошёл к Люциану, который всё ещё оправлялся после лечения. «Мы скоро выдвинемся. Ты уверен, что сможешь идти с нами, или тебе лучше подождать здесь под охраной, пока не поправишься?»
Люциан, чувствуя обязанность быть с товарищами, медленно поднялся, опираясь на Элгара как на опору. «Я пойду с вами. Мне важно быть с вами до конца».
Элгар кивнул в знак уважения к его решимости. «Хорошо, но будем осторожны. Если почувствуешь, что не справляешься – сразу скажи. Мы тебя поддержим».
В пещере, где недавно царила напряжённая атмосфера допроса, началась подготовка к отходу. Воины клана в тёмных кожаных и металлических доспехах тщательно проверяли своё вооружение: мечи, топоры, луки. Они осматривали каждый клинок на предмет дефектов и укладывали стрелы в колчаны, готовясь к немедленному использованию.
Звуки стальных осколков, стукающих о каменный пол, перемешивались с мягким шуршанием кожи и скрежетом металла. Воины проверяли натяжение тетив, убеждаясь, что они не ослаблены морозом пещеры. Одни затягивали ремни и застёжки на доспехах, другие настраивали шлемы, устанавливая защитные забрала.
Провиант упаковывали особенно тщательно, осознавая, что каждый элемент запасов может стать жизненно важным в пути. Сушёное мясо, нарезанное и высушенное для долгосрочного хранения, укладывалось так, чтобы сохранить питательные свойства и вкус. Зерно, источник энергии, разложили по маленьким мешочкам, чтобы предотвратить его промокание и порчу.
Фляги с водой, закупоренные и обмотанные тканью для изоляции от мороза, распределяли среди участников экспедиции, обеспечивая каждого достаточным количеством жидкости на первые дни пути. Также были подготовлены специальные пакеты с травами и специями для приготовления горячих напитков, помогающих согреться в холода и поднять моральный дух группы.
Морвейн внимательно наблюдал за взаимодействием воинов. Он понимал, что его шансы на спасение крайне низки, но его жажда выживания была сильнее страха перед смертью. Используя момент, когда Элгар был отвлечён, Морвейн обратился к молодому воину, стоявшему неподалёку.