Вероника Лесневская
Близняшки от босса. Сердце пополам
Глава 7
Вадим медлит с ответом. Молчу и я, стиснув губы до покалывания. Возможно, я должна придумать еще какие-то оправдания? Просить Шторма оставить меня на работе. Умолять, пасть на колени перед великим боссом. Но я не чувствую себя виноватой, мне не за что извиняться. А играть не умею. Да и, судя по реакции Вадима на мою ложь, он раскусит меня в два счета и точно прогонит.
Будь что будет! По крайней мере, я попыталась.
Теперь остается лишь ждать приговора.
Невольно прислушиваюсь к тиканью настенных часов и пытаюсь унять стук собственного сердца, которое разошлось не на шутку и, кажется, громыхает на весь кабинет.
В то время, как у меня все внутри леденеет от неизвестности и я не могу унять дрожь в теле, Шторм неторопливо возвращается к столу. Перебирает какие-то бумаги, при этом даже глаз на меня не поднимает, будто я вдруг перестала существовать.
Напоминаю о себе негромким покашливанием. Вадим продолжает свое занятие, не реагируя на меня. Словно я невидимка. Хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я все еще здесь, настоящая.
– Вадим Дмитриевич, – строго и громко зову я, устав от такого откровенного игнорирования.
Босс в мгновение ока оказывается напротив меня и протягивает стопку листов, в которых все разлинеено и почеркано. Принимаю машинально.
– Что это? – крепко сжимаю бумаги, оставляя на краях мятые следы.
Пытаюсь вчитаться в текст, но слова плывут перед глазами. И если печатный текст с трудом, но еще могу разобрать, то пометки на полях будто на другом языке сделаны. Инопланетном. Почерк неразборчивый. Размашистый, неровный и загадочный, как сам Шторм.
– Мой график совещаний и встреч на неделю, – отойдя от меня, он опускается в кресло. – С контактами заказчиков и партнеров, – откидывается на спинку расслабленно. – Так вот, мне он не нравится.
Свожу брови, бросаю быстрый взгляд на Вадима, встречаюсь с его горячей карамелью, а после, сделав глубокий вдох, возвращаюсь к бумагам. На этот раз изучаю их внимательнее – и каким-то чудом мне удается частично пометки дешифровать. В состоянии аффекта, видимо.
– Кхм… – выдерживаю паузу, которая остро мне необходима, чтобы с мыслями собраться. – Плотный график, – задумчиво хмыкаю и слышу недовольный смешок босса. – Это нормально, что тут есть дни, где на одно время несколько совещаний записано? – отрываюсь от плана и исподлобья на Шторма смотрю.
– Роман договаривался. У него, видимо, есть маховик времени, только со мной он делиться не хочет, – говорит в своей, как я заметила, привычной игривой манере. Но тут же на серьезный тон переходит. – Снежана, я буду благодарен, если ты сможешь упорядочить весь этот трэш, – не выдержав, потирает и сдавливает переносицу, словно мучается от мигрени. – Какие-то встречи нужно сдвинуть, какие-то и вовсе перенести на следующую неделю. Созвонись со спорными клиентами. В конце концов, подключи обаяние – у меня с этим напряженка, я только хуже сделаю, – заканчивает уже с ухмылкой.
– Ясно, я попробую, – тяну неуверенно, но вспоминаю о желании босса видеть «бойкую и решительную» помощницу. – То есть… да! Я все сделаю, – киваю поспешно.
Прижимаю бумаги к груди, однако сразу отстраняю от себя, вспомнив о мокрой блузке. Незаметно смахиваю влагу с листов, но она успевает впитаться, размазав и без того неразборчивые надписи Шторма.
Вадим неотрывно следит за каждым моим движением, а затем, не обронив ни слова, пододвигается к столу. Ищет что-то среди документов и папок.
Неудачно развернувшись, случайно рамку цепляет локтем, и та падает фотографией вниз. Босс мгновенно поднимает ее, ставит на место и одним легким движением стирает несуществующую пыль с изображения.
Кто там запечатлен – я не вижу. Впрочем, это личное – и я не должна лезть в жизнь начальства.
Но почему-то не могу побороть любопытство. Меня словно какая-то неведомая сила тянет подскочить к столу, схватить рамку – и впиться взором в фото. Не понимаю, что со мной. Из последних сил сдерживаю странный порыв. Но глаз от пустого задника рамки отвести не могу. Как и избавиться от необъяснимой бури в груди.
– Роман, свободного водителя найди. Задание есть. Срочное, – рявкает Вадим внезапно, и я вскидываю голову. Босс говорит по телефону: видимо, его он и искал лихорадочно на столе. – Домой к Снежане нужно съездить и привезти кое-то, – скользит по мне взглядом, задерживается на декольте. – А еще в аптеку заскочить, – переключается на мое лицо. – Адрес и детали в смс скину.
Отключившись, вопросительно на меня смотрит. Так, что я молниеносно выпаливаю свой адрес.
– Приступай к работе, Снежана, – бросает босс, набирая текст в телефоне. – Сейчас Виктора к тебе пришлю, он сисадмин наш. Даст тебе все пароли и обеспечит необходимой техникой. Принтер, сканер… Сама ему скажешь, что тебе нужно. Ни в чем себе не отказывай, – заключает шутливо и на дверь кивает.
Срываюсь с места и, довольная, иду на выход. Но на пороге все-таки оборачиваюсь:
– Спасибо, Вадим Дмитриевич, я не подведу, – улыбаюсь я широко и искренне, но босс, взглянув на меня, почему-то хмурится задумчиво.
Сбегаю из кабинета этого переменчивого мужчины, пока он не передумал.
***
Буквально через полчаса стойка в приемной преображается. Оживает. Но мне некогда любоваться обновленным рабочим местом. До прихода Виктора я наспех поправила макияж и уложила волосы так, чтобы скулу прикрыть. И как только меня допустили к ноутбуку, погрузилась в жуткий график Шторма.
И вот сейчас я, словно робот, стучу по клавиатуре. То и дело поглядываю на пометки босса – и себя боюсь потерять в этом беспорядке.
Отвлекаюсь лишь на водителя, который передает мне пакет. Машинально раскрываю сверток, изучаю содержимое, пытаясь переключиться на него после бесконечной вереницы дат, цифр и фамилий.
– Спасибо, но… – цепляюсь взглядом за новую блузку, с биркой и в упаковке. – Зачем? Разве мама не передала вам? – непонимающе на мужчину смотрю.
Боссу я не лгала – я действительно перебралась с ребенком к маме. На следующее утро после ссоры с Антоном успела прихватить наши с Ритой вещи. Воспользовалась тем, что муж отсыпался и не слышал, как я хозяйничаю в квартире. Правда, взяла я только самое необходимое. Остальное решила вывезти после развода.
И сегодня я предупредила маму по телефону о том, что водитель заедет. Все объяснила ей, но…
– Мне открыл какой-то баклан. И, выслушав, послал, – сообщает мужчина грубовато. – Я ездил по этому адресу, – показывает мне смс на телефоне.
Всматриваюсь в дисплей и чувствую себя так, будто на голову ушат воды вылили. Ледяной. А потом еще порывом штормового ветра с ног сбили.
Понимаю, что на нервах я случайно выпалила боссу не тот адрес. Не мамин, а… моего мужа.
Испуганно покосившись на дверь Вадима, мысленно подписываю заявление на увольнение. В его глазах «жертва» опять солгала. И плевать, что невольно.
– Тогда я созвонился с Романом Редивановичем – и дальше действовал по его инструкциям, – успокаивает меня водитель, и я не могу сдержать облегченного вздоха. – Размер он наугад назвал. Наверное, подойдет, – мельком оценивает меня, глядя сверху вниз.
Мгновенно заливаюсь краской. Никогда еще мужчины для меня одежду не выбирали. Но я бесконечно благодарна, что они боссу мою оплошность не сдали.
Собираюсь закрыть пакет, но замечаю на дне какой-то тюбик. Недоуменно достаю его, кручу в руках.
– А это по распоряжению Вадима Дмитриевича, – мгновенно отзывается водитель. – Ну, хорошего дня, – и исчезает за дверью.
Я же продолжаю рассматривать тюбик в голубом оформлении. Название читаю.
Крем от ссадин и ушибов. Детский.
У меня дома такой же лежит. Для Ритки на случай неудачных падений. Им же я на выходных лицо свое «разукрашенное» лечила.
«Еще в аптеку нужно заскочить», – звучат в ушах наставления босса, данные водителю.
И улыбка сама по лицу расплывается. За последние два года я отвыкла от того, что обо мне может кто-то заботиться. Антон был внимательным ровно до момента наступления беременности. Потом его будто подменили. Он не справлялся о моем самочувствии, не переживал, когда я лежала на сохранении, забыл о выписке. И в итоге окончательно отдалился.
А тут… посторонний человек. Побеспокоился. Без какого-либо умысла.
Думаю, мы с боссом все-таки можем сработаться. Но многое от меня зависит.
С этой мыслью быстро переодеваюсь в уборной и возвращаюсь в приемную. Обретя второе дыхание, обзваниваю партнеров Шторма. Несколько раз ошибаюсь номером, неверно распознав цифры. Подбираю нужные, словно код на сейфе. И тщательно помечаю все в графике, чтобы довести его до ума.
Параллельно улавливаю каждое «передвижение» босса. Я ведь должна знать, на месте ли он. Однако Шторм не собирается посвящать меня свои планы. Пропадает на час, видимо, уходит на какое-то совещание, потом как ни в чем не бывало в кабинете закрывается. Через какое-то время опять отлучается куда-то. И все молча.
Босс-одиночка. Дикий какой-то.
Надо будет обсудить с ним это. Но позже – сейчас времени нет.
***
Погруженная в работу, упускаю момент, когда начинает темнеть. Полностью переделав план и проверив его, жму кнопку «Печать».
Прикрываю глаза, отдыхая под механический гул принтера. Стоит ему затихнуть, как раздается хлопок закрывшейся двери босса и звук провернутого в замке ключа.
Шторм не прощается. Кажется, он и не замечает меня из-за высокой стойки приемной. Судя по грохоту шагов, направляется прямиком к выходу.
– Вадим Дмитриевич, – подскакиваю я и кричу ему в спину.
Босс вздрагивает и оборачивается, ошеломленно меня сканируя. Будто видит впервые.
– Снежана, побереги мое слабое сердце, – подходит к стойке. – Я пока еще не привык к наличию помощницы, тем более в столь поздний час, – берет в руки распечатанный план, который я ему протягиваю без комментариев. – Что это?
Кажется, удивление его искреннее. Шторм забыл и обо мне, и о задании? Как он вообще компанией управляет, если такой рассеянный. Хотя, может, у него какие-то проблемы в семье. Недаром босс выглядит уставшим.
– Ваш новый график на неделю, – напоминаю ему. – Ознакомьтесь, – хочу улыбнуться, но вовремя осекаю себя. Я заметила, что Вадиму это не по душе.
– Так быстро? – его брови взлетают вверх.
– Я весь день на телефоне, – пожимаю плечами. – И «на ноутбуке», – нервно хмыкаю.
– Хм, да, – пробегает взглядом график. – Отлично, – переворачивает страницу и мрачнеет, чем вводит меня в замешательство. Где я напортачила? – Правда, завтра на восемь утра зря встречу назначила…
Воспроизвожу весь план в голове, мысленно «ищу» нужную строчку.
– Там Туманов, президент второго медиахолдинга и… – «ваш конкурент» – хочу добавить, но заставляю себя замолчать. Босс и так в курсе, не хочу лишний раз его злить. – Он и так недоволен был, что я его двигаю. С трудом удалось договориться. Туманов – сложный человек, – опускаю ресницы.
– Говнюк он, а не человек, – выплевывает с неожиданной злостью. – Прости, – добавляет, взглянув на мое ошеломленное лицо.
– Попробовать перенести? – уточняю, но не хочу этого делать. Мне Туманов по общению жутко не понравился, и я даже мысленно бога поблагодарила, что мне не пришлось работать в его холдинге.
– Нет. Оставь так. Не хочу тебя под танк кидать, – заставляет меня смутиться. – Но сама не опаздывай! Группой поддержки будешь, – смеется.
– Да, конечно, Вадим Дмитриевич, – забывшись, улыбаюсь в ответ.
– Когда наедине, можно без отчества, – бросает Вадим как бы невзначай и продолжает изучать свой план. – Так, а зачем мне на аппаратном совещании рядовой рекламщик? – хмыкает он.
– Что? Я всех по номерам обзвонила, – даю боссу почерканный им график, чтобы сравнил. – Вот, – пальцем указываю.
– Цифру перепутала, – исправляет он, однако опять коряво и, покосившись на меня, вслух номер проговаривает. – Вместо начальника пригласила одного из подчиненных. Седых волос ему прибавила. Всю ночь спать не будет, а думать, за что его «на ковер» вызвали. Завтра же перезвони и исправь недоразумение.
– Оштрафуете? – виновато вздыхаю. И думаю, сколько Шторм может из зарплаты вычесть. А ведь каждая копейка на счету.
– Не боишься, что такими темпами к концу месяца в минус уйдешь? – хохочет он беззлобно. – Нет, – серьезно отвечает.
– Извините, – опускаю ресницы.
– Не извиняйся. В целом красиво все сделала, аккуратненько, – улыбается тепло, разворачивается и направляется в свой кабинет, чтобы бумаги оставить там. – На сегодня свободна, – бросает по пути.
Взглянув на настенные часы, я едва сдерживаю смешок: я и так задержалась, ведь рабочий день полтора часа назад закончился. Но Шторм отпускает меня с таким видом, будто одолжение делает.
Шустро собираюсь и спешу покинуть компанию. Мчусь на остановку, понимая, что могу не дождаться нужного автобуса. В столь позднее время они редко ездят по моему маршруту.
Лихорадочно прикидываю, как добраться с пересадками и сэкономить на такси, которое мне совсем не по карману. Но как назло на макушку падают первые капли дождя, и я запрокидываю голову, смотря в черное, затянутое тучами небо. Лицо постепенно намокает.
Только ливня мне сейчас не хватает! Еще и навеса нет на остановке. Запахиваю курточку, обхватываю себя руками.
Мимо меня проезжает белоснежный автомобиль. Невозможно не заметить – в глазах рябит от него. Слышала, что такой цвет считается наиболее безопасным на дороге: видно издалека.
Заставляю себя прекратить пялиться на машину, но она вдруг останавливается и сдает назад.
Осматриваюсь и понимаю, что я совсем одна. На пустынной дороге. Почти ночью.
На всякий случай испуганно пячусь назад.
Надеюсь, что автомобиль уедет прочь, но стекло вдруг опускается.
– Снежана? – по голосу узнаю Вадима. – Ты что здесь делаешь? – босс подается ближе к окну.
С неподдельным удивлением оглядывает меня с ног до головы. Мрачнеет. Думает, что все вокруг могут позволить себе личный транспорт?
– Автобус жду, – бурчу я.
– Так, понял, завтра машину для тебя выделим, – строго чеканит Шторм. – А пока… садись, – открывает дверь изнутри и приглашает меня устроиться рядом с ним.
– Вадим Дмитриевич, не переживайте, я сама доберусь, – предпринимаю слабую попытку сопротивления.
– Снежана, считай, что это поручение, – сурово произносит, но я чувствую, что он несерьезно. – Не выполнишь – оштрафую.
Невольно улыбаюсь в ответ на его очередную странную шутку. Но дождь усиливается, поэтому, вздохнув, спешу выполнить «поручение».
– Да вы тиран, Вадим Дмитриевич, – усмехаюсь я, греясь в салоне его автомобиля.
– Без отчества! Но спасибо за комплимент, – парирует босс. – Я отвезу тебя домой, однако прежде… – трогается с места и задумчиво на время смотрит. – Заедем за моей дочерью. Она сегодня у бабушки.
Глава 8
Слышу, как дождевые капли барабанят по крыше, смотрю на мокрые дорожки на лобовом стекле – и импульсивно кутаюсь в куртку. Шторм тут же включает обогрев.
– И все-таки неудобно вас утруждать, Вадим… – хочу обратиться полностью, но вовремя обрываю себя. – Вам потом с дочерью крюк из-за меня делать. В такой ливень, – говорю скорее ради приличия, потому что на самом деле рада, что босс проезжал мимо и предложил подвезти. Если бы не он, я бы вымокла до нитки – и домой добралась бы ближе к ночи.
– Внутри салона не капает, – хмыкает он, вбивая что-то в навигатор. – Тем более не такой уж и большой крюк получится. Я ведь правильно твой адрес запомнил? – разворачивает ко мне дисплей с построенным маршрутом.
Несмотря на то, что в машине становится все теплее, я начинаю дрожать. Стоит лишь название улицы увидеть.
Следует отдать должное, Вадим запомнил все в точности. Но как бы сейчас пригодилась его рассеянность!
Что мне делать? Соврать, выйти у дома мужа, а потом под дождем добежать до маминого? В принципе, там недалеко, но… Вдруг Антон выйдет во двор? Или на балконе в этот момент курить будет? Закон подлости никто не отменял.
И если босс опять поймает меня на лжи, то точно прогонит из компании.
– Не совсем, – тяну я, заламывая пальцы.
Пока Вадим выезжает с обочины на трассу и ускоряется, я выпаливаю на одном дыхании все, что случилось. Признаюсь, что ненароком перепутала адреса. Шторм слушает, не сводя взгляда с дороги, и при этом не проявляет ни единой эмоции. Продолжает молчать, когда я заканчиваю «выступать с повинной» и опускаю голову.
– Теперь точно уволите? – гипнотизирую свои руки, сложенные на коленях.
– Безусловно, – отзывается он, не глядя на меня. – Сначала оштрафую, а потом уволю, – чеканит серьезно. Хоть я и не успела досконально изучить своего босса, но сейчас я почему-то чувствую подвох. – Уволю тебя. И Романа. И водителя, – перечисляет Вадим, заставляя меня повернуться к нему. – Но так как я не знаю, кто именно ездил за вещами, то придется сократить весь штат водителей, – заключает уже с улыбкой.
Откашливаюсь, чтобы подавить облегченный смешок. И откидываюсь на спинку кресла расслабленно.
– Теперь ясно, почему вы помощницу так быстро выбрали. Знали, что все равно и дня не продержится, – хихикаю, успокоившись.
Ловлю на себе теплый взгляд босса. И куртку расстегиваю, потому что жарко в салоне становится.
– Ничего подобного. Ты мне понравилась как человек. Зачем мне «смотреть всех», если я определился? Глупая трата времени, а я свое время ценю, – Вадим поглядывает на часы, видимо, о дочери вспомнив, и прибавляет газ. – Кстати, за честность тебе плюс один «к уровню», – хохочет он. – Снежана, за все время, что я управлял холдингом, у меня не было ассистента. Не нуждался как-то. Но после рождения дочери многое изменилось, – неожиданно босса пробивает на откровения, поэтому я сижу тихо, как мышка. – Знаешь, приоритеты теперь иначе расставляю. И порой не могу уследить за всем в офисе. Роман тоже не справляется. Поэтому мне нужен кто-то для подстраховки. Будешь моими глазами, ушами и здравым смыслом, Снежана, – ухмыляется.
– Всего-то! – фыркаю в ответ. – Я справлюсь, – обещаю серьезно. – Правда, у меня у самой дочь такого же возраста, как и у вас…
– Черт. Все-таки мы обречены, – подтрунивает Шторм и поворачивает резко, а я на всякий случай пристегиваюсь. – Если еще трястись перестанешь, то цены тебе не будет, – косится на меня, и я выпрямляюсь. – Адрес матери скажешь? – одну руку оставляет на руле, а вторую – протягивает к навигатору.
Диктую, на этот раз без ошибок, жду, пока Вадим выберет нужный пункт. Но он отвлекается на трель входящего звонка, что раздается на весь салон. Включает громкую связь, чтобы руки не занимать: он и так несколько задач на полном ходу выполняет.
– Привет, зай, – доносится из динамика женский голос. Приторный и визгливый. Хочется прикрыть уши, но я лишь зубы стискиваю. Боковым зрением замечаю, как морщится босс.
– Да, Лена, – отвечает Вадим прохладно и на меня косится.
Отворачиваюсь к окну, затихаю и принимаю равнодушный вид. Не хочу мешать разговору.
– За-ай, а мы тут… – игриво распевается… его жена? Скорее всего.
– Ближе к делу, я не один в машине, – зачем-то уточняет Шторм.
– Едешь уже? Вот поэтому я и звоню… – щебечет она.
Тараторит что-то дальше, но я не слушаю ее. Все внезапно перестает существовать. Странный босс, уютный салон его автомобиля, ливень за окнами, звонок чересчур громкой дамы…
Нет больше ни-че-го!
Есть только тоненький визг на фоне, который для меня выходит на первый план. Затмевает все остальное, стирая и устраняя ненужное. Проникает в душу, заполняет ее собой и рвет на части. Жестко, больно, беспощадно.
Есть только… детский крик. Жалобный, немного требовательный и такой… живой.
Всего лишь писк чужого ребенка, который не должен меня трогать.
Тогда почему я рассыпаюсь на атомы, не в силах собраться вновь?
Прижимаю руку к груди, пытаясь унять взбесившееся сердце. Приоткрываю губы, чтобы сделать вдох, но легкие парализует. И утыкаюсь лбом в холодное стекло.
Есть. Только. Плач дитя.
Зовущий.
Важный.
Знакомый.
И именно он, словно машина времени, отбрасывает меня в тот роковой день, когда я потеряла часть себя…
Глава 9
Год назад
Снежана
– Так, схватка! Тужься! – приказывает акушерка.
Несмотря на то, что тело пронзает импульсами и выкручивает, я слушаюсь. Стараюсь делать все, что мне говорят. Правда, боль туманит разум. И тогда на помощь приходит четкий, строгий голос.
– Еще!
Я на грани потери сознания, но выполняю все в точности. Ради моих малышек. Спазм прокручивает внутренности, как через мясорубку, и отпускает…
– Дыши! – спокойнее. – Отдыхай, девочка.
Всего пару минут. Запрокидываю голову. Хватаю рукой воздух рядом с собой.
– Анто-он? – жалобно стону в перерыве между потугами.
– Твой муж отказался присутствовать на родах, – сообщает акушерка, заботливо стирая пот с моего лица.
Позволяю себе выпустить слезы.
Хнычу, потому что Антон оставил меня одну гореть в аду. Он не позволил прийти моей матери. Уверял, что сам будет рядом.
И бросил.
Я слишком слаба, и муж знает это. Я безумно нуждаюсь в поддержке. Особенно сейчас.
– Ничего, девочка, все хорошо будет, – нашептывает акушерка ласково. – Оно и к лучшему. Знаешь, какие мужики впечатлительные. Испугается – потом год спать с тобой не будет, – хохочет она, пытаясь приободрить. Но у нее не получается.
– Антоша, – сиплю, как обиженная маленькая девочка, и кусаю губы, слизывая соль от слез.
Теперь не только страшно и больно, но и… одиноко.
Стоп!
Соберись, жалкая Снежана! У тебя двое детей! Которых еще надо родить!
– Тужься! – прорывается в мой мозг. И опять заводит тот же механизм.
Вот только я не робот. И мне. Безумно. Больно!
– А-а-а! – до хрипоты.
Вдох. И снова.
Минуты сливаются в часы.
Я теряю связь с реальностью. Перестаю понимать, что происходит.
Есть только дикая боль. Мои истошные вопли. Голоса врачей.
И, наконец, первый крик моего ребенка. А потом – едва уловимый запах. Родной, любимый. Прижимаюсь губами к влажному лобику. Сквозь пелену слез пытаюсь разглядеть черты лица, крохотного, кукольного. Но малышку забирают.
– Давай еще! Сейчас! Тужься!
На этот раз все происходит легче и быстрее. Но все же я успеваю коротко помолиться. Попросить здоровья моим девочкам. И счастья. А еще добавляю мысленно, что последнее им обеспечат любящие родители. Клятву приношу.
– Больно-о-о. А-а-а!
Финальный крик – и вслушиваюсь, тяжело дыша. Проходит не более пары секунд, которые кажутся мне вечностью, прежде чем доносится писк второй дочки.
Все в порядке! В порядке!
Обессиленно падаю назад, слегка ударяясь затылком. Но мне все равно.
Плевать на то, что делают дальше с моим безвольным, сгорающим в агонии телом. Не реагирую на перешептывания медперсонала. И отдельные слова должны бы насторожить меня. Однако я нахожусь в прострации.
– Кровотечение… Наркоз…
Голоса отдаляются. Как и крик второй малышки.
Я отключаюсь, но с улыбкой на лице. Не важно, что будет со мной. Главное я сделала.
Обе мои дочери появились на свет…
***
Несколько часов спустя
Медленно открываю глаза и жмурюсь от яркого света, что отражается с потолка. Ворочаюсь, чуть приподнимаю ресницы. Замечаю капельницу, трубка которой тянется к сгибу локтя. Стараясь не двигать рукой, продолжаю искать взглядом детей.
– Очнулись? – появляется в дверях акушерка. Не та, которая была со мной при родах. Другая. Незнакомая. – Отошли от наркоза? – пожимаю плечами. – Голова болит?
– Да, давит жутко, – жалуюсь.
Мгновенно забываю о любом дискомфорте, когда в палату ввозят прозрачный короб. Впиваюсь взглядом в розовый сверток внутри, узнаю пледик – один из тех, которые я покупала для моих детей. Вижу, как малышка копошится в одеялах, попискивает.
Терпеливо жду, когда мне принесут вторую дочь. Покажут обеих, будут меня учить к груди их прикладывать.
Но акушерка мнется на месте, потом выходит – и возвращается с Антоном. Недоуменно свожу брови. Хмурюсь, когда муж приближается и за руку меня берет. Молча.
– А где моя вторая малышка? – с опаской уточняю я и тут же начинаю строить предположения. – В кувез ее пришлось поместить, наверное? Но все ведь нормально с ней будет? Когда мне можно к ней сходить?
Я много читала перед родами. Знаю, что двойни часто рождаются маловесными, да и мои булочки на УЗИ показывали чуть больше двух килограмм. Их теперь придется выхаживать, поддерживать температуру тела…
Но, судя по тому, как бледнеет акушерка и поглядывает на Антона, все гораздо серьезнее.
– Нам очень жаль, – произносит три слова, от которых обрывается все внутри. – Второй ребенок родился мертвым…
– Что-о? – ору на всю палату. Так внезапно, что доченька заходится плачем. – Нет! – шиплю, не желая больше пугать ее. – Ложь! – приподнимаюсь на локте, и катетер впивается в вену. – Я слышала ее крик!
Антон берет меня за плечи, желая успокоить. Но ни слова не говорит. Будто онемел внезапно.
– Это был крик первой малышки, – спорит акушерка. – Вот она, – указывает на ворочающийся сверток.
Общается со мной, как с сумасшедшей! А сама нагло лжет!
– Нет! Вы врете! Вы даже при родах не присутствовали, – выплевываю обвиняюще. – Где моя дочь? Антон! – с мольбой смотрю на мужа. Защиту в нем ищу.
– Соболезную, мась, – он целует меня в лоб. Будто я тоже покойница. Хотя так и есть! Я не переживу смерть собственного ребенка.
– Нет, – отталкиваю его, рывком подскакиваю, пытаясь сесть. – А-ай! – воплю от резкой вспышки внутри.
Сильные руки обхватывают меня, не позволяя навредить себе еще больше. Но я трепыхаюсь в объятиях мужа, как раненая птица.
– Успокоительное! – орет кто-то чужой над ухом. – Вам нельзя вставать, что же вы творите, – обращено уже ко мне.
Вижу, как мою малышку увозят. Подальше от свихнувшейся матери?
– Верните! – срываю голос. – Обеих верните!
Ощущаю, что через погнутый катетер в вену с трудом вводят что-то ледяное. Сопротивляюсь, когда меня силой укладывают на койку. До последнего борюсь.
– Тише, мась, тише. Нет ее. И не надо тебе ЭТО видеть, – нашептывает муж, но я ему не верю. – Нельзя тебе. Я сам разберусь.
Чувствую, как тело становится ватным. Пытаюсь заорать, но не могу. Словно в ночном кошмаре, когда бежишь на месте и открываешь рот в немом крике. Но страх все равно настигает.
Погружаюсь в свой персональный ад, в котором проведу весь следующий год, оставив в огне половину себя.
***
Сейчас. Снежана
– Снежана, просыпайся, приехали, – вырывает меня из полубредового состояния бархатный мужской голос.
Щеки касаются холодные пальцы, контрастирующие с окружающей жарой. Аккуратно волосы убирают, проводят вверх к виску. Не сопротивляюсь. Нет ни сил, ни желания.
Устало поворачиваюсь – и тону в знакомом карамельно-янтарном взгляде. Родном таком, что хочется пролепетать: «Я дома». Уголки губ ползут вверх, рисуя улыбку на моем лице.
Но… поморгав часто, я окончательно прогоняю сон – и возвращаю себе образ серьезной, деловой женщины. Потому что напротив меня – Вадим Шторм. Так близко, что аромат его втягиваю носом. Мой босс пахнет свежестью, дождем и немного зеленым чаем. А еще настоящим мужчиной, как бы странно это ни звучало. В нем нет ни намека на табак, алкоголь или пот, чем частенько грешит Антон в последние два года.
Шторм другой. Абсолютно.
Сложно объяснить. Это нужно чувствовать. И не поддаваться!
Что за игры разума?!
– Вадим, – выпрямляю спину, поправляю остатки прически и осматриваюсь. – Приехали? – только сейчас осознаю его фразу. – Куда?
Привыкнув к темноте за окном, различаю черты знакомой местности. Мы припарковались во дворе моей мамы. Напротив подъезда.
– По тому адресу, что ты назвала, – хмыкает Шторм.
– А как же дочь? – на выдохе.
Чувствую, как спина покрывается липкими мурашками от одного лишь воспоминания о детском плаче в динамике. Медленно поворачиваюсь назад – и с неадекватным волнением ищу малышку Шторма. Но в детском автокресле пусто.
– Так жена забрала, – отвлекает мое внимание Вадим. – Она ведь при тебе звонила, – прищуривается, с подозрением сканируя меня. – Я даже не заметил, в какой момент ты вырубилась, – его тон становится обеспокоенным. – Ты нормально себя чувствуешь? Побледнела так, – наклоняется, изучая мое лицо.
Свет фар мимо проезжающей машины бьет через лобовое стекло и падает на мою ушибленную скулу. Макияж потек под дождем – и синяк наверняка опять видно.
– Ты дома точно будешь в безопасности? – хмурится Вадим и почти невесомо касается тыльной стороной ладони моей «разукрашенной» Антоном щеки. Тут же руку убирает, словно извиняясь за то, что пересек мое личное пространство. – Перенервничала из-за урода этого? – кивает на синяк.
Багровею от стыда, но в то же время задыхаюсь от нашей близости. После приступа и потери сознания, а именно это со мной и произошло в машине, я стала уязвимой. Подобное случалось раньше, во время затяжной депрессии, которая, кажется, не отступила. И я в такие моменты остро нуждалась в заботе. Поначалу тянулась к Антону, но его «помощь» ограничивалась быстрой близостью. Поэтому я научилась самостоятельно приходить в себя. Переключать внимание на Ритку, напоминая себе, ради кого я живу.
И вот сейчас в самый острый момент рядом оказался… мой босс. Излишне заботливый. Неправильно внимательный. Необъяснимо близкий.
Встряхиваю себя мысленно.
Пора. Прекращать. Этот бред!
– Кхм, конечно, в полной, – отклоняюсь и взгляд прячу. – И со мной все в порядке. Просто тяжелый день выдался, – лепечу я сбивчиво.
Дрожащими руками куртку застегиваю, беру сумку, но лямка выскальзывает. Шторм опять оказывается вплотную ко мне, перехватывает мои вещи, подает галантно. А я в каждом его жесте тепло чувствую, которого так не хватает мне. Но оно чужое.
Ненавижу свою слабость. Боюсь бед натворить в таком состоянии.
Я в руки должна себя взять! Немедленно!
– Так, давай до двери тебя провожу, чтобы не грохнулась по пути, – добивает меня Вадим, и от этого в горле пересыхает. – Какой этаж? – глушит двигатель.
Набираю полные легкие воздуха, что меня немного отрезвляет. Желание найти в ближнем опору и защиту – постепенно притупляется. Ужасы прошлого отступают. Знаю, они не исчезнут, но пусть хотя бы не мешают сейчас сохранять деловые отношения с боссом.
– Нет, это точно лишнее! – возмущенно фыркаю я и дверь распахиваю. – До завтра, Вадим Дмитриевич, – бросаю резко, покидая салон.
Шагаю к дому, не оглядываясь. Но не слышу шума двигателя. Шторм ждет, пока я не войду в подъезд. И только потом уезжает.
На негнущихся ногах поднимаюсь на свой этаж, будто кукла сломанная. Засовываю ключ в замок, но он стопорится. Не поворачивается.
Толкаю незапертую дверь.
Едва перешагиваю порог, как до слуха доносится мужской голос, от которого хочется кричать до тошноты, а потом вырвать, чтобы хоть как-то избавиться.
Сбрасываю с себя верхнюю одежду – и влетаю в зал.
На диване сидят мама и… Антон. Беседуют мило, словно все по-прежнему. Вот только ноющая боль в скуле не позволяет мне забыть, что произошло. А пустота в сердце напоминает, что назад дороги нет.
