Вероника Лесневская
Мальчишки в наследство. Спаси мою любовь
Глава 1
Виктор
– Надо срочно искать мать твоих детей, пока у тебя еще есть время. Неважно, что у вас было в прошлом и почему вы разбежались. Сейчас она единственная, кто сможет тебе помочь…
Меткие и четкие, как выстрел снайпера в грудь, слова доносятся в унисон с монотонными, надоедливыми шагами. И каждый – отбивается резкой болью в моих висках.
– Не вариант. Забудь, – с трудом вклиниваюсь в незатихающую какофонию звуков.
Усталым взмахом руки прошу брата присесть. Мы с Константином не общались лет десять. Или двадцать… Хотя кого я обманываю? Всю сознательную жизнь! В последний раз пересекались, когда он в подгузнике под стол пешком ходил и был элементарно не в состоянии послать меня куда подальше. Как только научился говорить, то наверстал упущенное. Оборвал все связи и со мной, и с отцом, который жил на две семьи и изменял нашим матерям одновременно. Братья по крови, мы долго ненавидели друг друга. Ровно до этого дня, когда я вынужден был обратиться к нему за помощью.
Время собирать камни. Не думал, что оно наступит так рано.
– Отбрось свои принципы и гордыню, Виктор! Не до них сейчас, – рухнув в кресло напротив и заставив меня поморщиться от грохота, Костя продолжает отчитывать меня так, будто это он старший брат, а не я. Хотя у нас разница всего в пару лет. – Подумай, что будет с твоими детьми? Отца больше нет, родственникам ты не доверяешь, никого к себе не подпускаешь, – перечисляет и стучит пальцем по столу в такт каждому пункту. – Или близнецы останутся одни, или с матерью. Что лучше, по-твоему?
– Ты хочешь, чтобы я сыновей суррогатке доверил? Или, может, донору яйцеклеток? – не выдержав, выпаливаю на одном выдохе. – Сказал же: не вариант. Зачем роешь глубже?
Вижу, как его брови ползут на лоб от удивления, а губы сжимаются в тонкую линию. Нахожу несомненный плюс в его шоковом состоянии: он хотя бы на секунду заткнулся, и на том спасибо. Передохну от шума, пробирающегося в мозг и рвущего его на ошметки. К сожалению, благодатная тишина сохраняется недолго, потому что настырный юрист продолжает допрос:
– На черта такие сложности? Чем тебе естественный путь не угодил? – упирается локтями в стол, отчего дерево чуть слышно поскрипывает. Но и этого хватает, чтобы я мысленно взвыл от дискомфорта. – Сомневаюсь, что у тебя были проблемы с женщинами. За твои деньги любая бы…
Не выдержав, я подаюсь вперед, опускаю голову и массирую пальцами переносицу. Сегодня мне особенно хреново. Тяжелый, нервный день. Вздохнув с грудным рычанием, выставляю свободную ладонь, приказывая брату хотя бы на пару мгновений умолкнуть. Невозможно мыслить здраво в такой давящей обстановке.
– Не нужна мне была любая, – после паузы устремляю на Костю усталый взгляд. – Ни одну бабу возле себя не видел. Так, пустышки для развлечений. А детей хотелось, да и я не молодел. Вот и решил прибегнуть к современным репродуктивным технологиям. Как видишь, не зря спешил, – развожу руками и криво усмехаюсь. – Успел.
– Успел, – соглашается тихо и берет рамку со стола. Задумчиво изучает фотографию, на которой запечатлены два моих сына. – Сколько им?
– Пять, – выдавливаю из себя. – Даня и Леша, – заочно знакомлю Костю с его племянниками, которых он ни разу в жизни не видел.
– Прикольные пацаны, на тебя похожи. Надеюсь, только внешне, – добавляет с сарказмом и издает хриплый смешок.
– Пока непонятно, – исподлобья зыркнув на хама, выхватываю у него рамку, а потом бережно возвращаю ее на место, смахивая с изображения несуществующую пыль. – Характеры только формируются. Кто из них вырастет, я не знаю. И, судя по всему, уже не узнаю. Лишь бы людьми хорошими стали, – задумчиво умолкаю, изучаю улыбчивые лица близнецов.
Вот главное достижение в моей жизни. Не бабло, не женщины, не компания. Все тлен. Только дети имеют значение. Продолжение фамилии, рода. Наследники бизнеса. Которые внезапно оказались беззащитны перед жестоким окружающим миром.
– Какие прогнозы? – Костя невозмутимо открывает папку, и оттуда выскальзывают снимки МРТ, планируя над полом.
– Одному богу известно, – хмыкаю и наклоняюсь за своими результатами, ничего при этом не чувствуя. Небрежно бросаю снимки на стол. – Врачи дают не больше года. Как раз достаточно, чтобы привести дела в порядок, – успокаиваю сам себя, но внутренне бунтую.
Я против, мать вашу!
Мало. Чертовски мало.
Почти сорок лет гонки. Я впахивал как проклятый, расширяя строительную фирму отца, возводил целую бизнес-империю. Круглосуточно пропадал на работе, сбрасывал стресс с секретаршами, без отрыва от производства. Экономил каждую минуту. Был зациклен на деле, на преумножении капитала. А пожить – как-нибудь потом.
Дети были с няньками и лучшими воспитателями, а я… Я же ради них и старался, черт возьми! Строил прочный фундамент для их будущего.
Контролировал все, планировал каждый шаг. На годы вперед. И вдруг… Сошел с дистанции, не добежав до финишной прямой.
Дом мечты оказался не каменным, а карточным. Без меня он развалится в любой момент.
– Мда-а, – не скрывая эмоций, тянет Костя и захлопывает папку, сминая бумаги. –Перепроверился бы… За границей или хотя бы в другой клинике, – барабанит пальцами по обложке с моими инициалами и фамилией.
– Позже. Если успею, – отмахиваюсь. – Сначала с наследством надо вопрос решить, чтобы дети не остались ни с чем. Они в приоритете.
– Что ж, тогда я вижу только один выход, – брат выдерживает паузу, с прищуром глядя на меня. Киваю ему, чтобы продолжал. – Тебе надо жениться в короткие сроки.
– Свихнулся? – вздергиваю брови. – На ком? И главное – на хрена?
– Кандидантку на эту незавидную роль ищи сам. Я согласился выступить в роли твоего юриста, но не сводника, – насмехается он. – Что касается второго вопроса… Это лучший вариант, – сцепив руки в замок, наклоняется ко мне и произносит заговорщически: – Жена не вызовет подозрений у родственников, от которых ты хочешь держать все в тайне до последнего. Они решат, что влюбился старый пень. Седина в бороду бес в ребро. Обычное дело, – отрыто издевается, но дальше переходит на серьезный тон: – Законная супруга станет первым наследником и опекуном детей. С брачным контрактом я помогу, а потом… – сглатывает, разрывая зрительный контакт. – Прослежу, чтобы она ничего не начудила до совершеннолетия пацанов. Твоя задача – найти нормальную женщину, которая любит детей и сможет ладить с ними. Уверен, любая пойдет на такие условия за вознаграждение.
– Мне не нужна любая, – повторяю машинально.
– Это я уже понял. Ты не для себя выбирай, а для детей. Ей рядом с ними быть, так что, прежде всего, она должна понравиться им. А ты потерпишь, – резонно отмечает Костя.
Испепеляю его долгим, пристальным взглядом. Размышляю. С каждой секундой понимаю, что мне ни хрена не нравится его идея. Но в то же время… других нет. И обратиться больше не к кому. Костя хоть и баран упертый, однако честный и принципиальный. Он не предаст, в отличие от остального моего меркантильного окружения.
– Подумаю, – неоднозначно отвечаю.
– Время, – он стучит пальцем по циферблату наручных часов. Действительно, время для меня непозволительная роскошь. И за деньги его не купить.
Зажмуриваюсь от противного сигнала телефона. Надо бы сменить рингтон на более тихий и мелодичный, чтобы не превращал мой и так нездоровый мозг в желе. А впрочем… Для этого контакта вполне подходит.
– Слушаю вас, Лилия Владимировна, – нарочито вежливо отвечаю на звонок, а у самого зубы сводит от предвкушения нашего дальнейшего общения.
Замечаю любопытный взгляд Кости и, встав с кресла, отхожу к окну.
– Виктор Юрьевич, сегодня у вас опять не получилось приехать в центр? – требовательно чеканит.
Лилия занимается с моими сыновьями английским в детском центре развития. И там же подрабатывает штатным психологом. Молоденькая девчонка, недавно после института, а ведет себя как педагог со стажем. Невыносимая зануда, но именно с ней мальчики добились хороших результатов в изучении языка, что пригодится им в будущем: и в карьере, и в жизни. Так что мне приходится терпеливо выслушивать ее претензии и поучения.
– Нет, Лилия, я занят. Ребят должен забрать Игорь, – покосившись на часы, выглядываю во двор и ищу на территории автомобиль моего водителя. С удовлетворением отмечаю, что его нет, а значит, он выехал за детьми.
Но что тогда хочет от меня эта неугомонная? Благо, головная боль немного притупилась, иначе сложнее было бы держать себя в руках.
– Я хотела бы побеседовать с вами о поведении мальчиков, – приятным, тонким голосом несет абсолютную хрень. – Они стали еще более беспокойными и конфликтными. У вас все нормально в семье? С точки зрения психологии это…
– Что они натворили на этот раз? – перебиваю ее лекцию. Развернувшись спиной к окну, упираюсь бедрами в подоконник.
– Разбили вазу и залили кресло водой, но я не об этом…
– Из-за мокрого стула весь сыр-бор? – тяжело выдыхаю. – Сбросьте сообщением номер карты и сумму, чтобы покрыть расходы. Я переведу вам деньги в течение десяти минут. И накину за моральный ущерб. Надеюсь, конфликт будет исчерпан.
– У меня нет конфликта с вашими замечательными сыновьями, а вот у вас, кажется, есть, – по интонации чувствую, что она злится. – В общем, я не отпущу Данилу и Алексея с незнакомым мужчиной…
– Игорь – наш водитель, и он постоянно их встречает, – начинаю закипать.
– Это против правил. Я верну детей только их законному представителю, то есть вам. Не переживайте, мы подождем, пока вы разберетесь с делами. У меня все равно сегодня больше нет занятий, – упрямо заявляет. И внезапно смягчает тон, но предназначен он не мне. – Что скажете, мальчики, посидите со мной еще немного? – ласково обращается к детям. Черт бы ее побрал, к МОИМ детям.
– Ур-ра! – вопят маленькие предатели.
Лилия нагло отключатся, а я кручу в руке телефон, гипнотизируя потухший дисплей.
– Случилось что? – обеспокоенно интересуется Костя.
– Одна пигалица моих детей в заложники взяла. Надо ехать, позже договорим, – бросаю на ходу, а сам спешу покинуть дом. – Скоро центру придется искать новую англичанку, а заодно и психолога, – недовольно выдыхаю.
– Зато как ожил, – усмехается брат, когда мы рассаживаемся по своим машинам.
– Да она с того света достанет, – бурчу себе под нос, и слова тонут в гуле заведенного двигателя.
Глава 2
Лилия
– Неприятнейший тип, – произношу беззвучно, одними губами, чтобы его сыновья не услышали, и обрываю связь.
Верно говорят, что родителей не выбирают. Но как у таких озорных, жизнерадостных детей мог оказаться настолько холодный, суровый отец – для меня загадка. Правда, судить я могу лишь по голосу, стальному, властному, с повелительными нотками, от которых мороз по коже. Вживую я не видела Воскресенского ни разу, потому что мальчиков всегда забирает или няня, или водитель. Мы общаемся только по телефону, да и то по моей инициативе. Я с боем достала его номер у директора центра и, кажется, ошарашила мужчину, привыкшего все держать под контролем.
Пары коротких звонков, ведь дольше он меня не выдерживает, более чем достаточно, чтобы составить его психологический портрет. Холерик по темпераменту. Сухарь, делец и привык все проблемы решать при помощи денег. Жесткий мужчина.
С другой стороны, я понятия не имею, какой он по отношению к детям. Боюсь, Воскресенский и сам этого не знает, ведь почти не находится с ними и уделяет им катастрофически мало внимания, словно они не помещаются в его плотном бизнес-графике.
– За нами папа приедет? – с удивлением вскидывает черную бровку Даня. На дне зрачков вспыхивают искорки.
– О! – округляет глаза Леша и, бросив все свои дела, превращается в слух. Смешно складывает ручки и вытягивает шею, как суслик. По комплекции он высокий и худенький, в отличие от сбитого, крепкого брата.
– Да. А вы его боитесь? – аккуратно уточняю, наклонившись к ним.
– Нет, он нас не наказывает, – Даня улыбается хитро и победно.
Ясно, полная свобода в ее худшем проявлении. Анархия при тиране. Парадокс. Малыши избалованы и делают, что хотят, пока их отец строит подчиненных. Неудивительно, что их так шокировала моя строгость на занятиях и тот факт, что взрослых надо слушаться.
– Папа нянек наказывает, – невозмутимо добавляет Леша, и я закашливаюсь от двусмысленности его фразы.
– И дает им денег, – добивают меня эти наивные ребята.
Черт знает этого Воскресенского. Чем он занимается в свободное время, как строит личную жизнь… Если не ошибаюсь, он не женат. Однажды мальчишки обмолвились, что мамы у них нет.
Бедные дети. Наполовину сироты, а их отец занят… няньками. Нелицеприятная картинка вырисовывается. Добавляет минусов мужчине, к которому у меня заочно душа не лежит.
– Ладно, хватит, – шумно выдохнув, я выпрямляюсь и убираю за уши пряди, выпавшие из тугого хвоста. – С вашим отцом разберемся лично. И все решим.
Несмотря на твердый тон, я начинаю сомневаться в своих моральных силах. И зачем я только проявила характер? Почему именно сегодня, когда и так весь вечер расписан. Надо попасть к маме на другой конец города, но вместо этого я жду чужого отца.
Выдержу ли я очную ставку с Воскресенским? У меня совершенно нет опыта общения с богатыми, хамоватыми родителями. Я не могу привыкнуть к тому, что им все дозволено. И тем более, принять это.
Поглядываю на близнецов и вспоминаю главную причину. Я делаю все это ради них. Потому что чувствую их одиночество, понимаю истинные мотивы их безобразного поведения, а еще… тянусь к ним. Странное ощущение, будто именно я им нужна.
– Занимайте свои места, разучим один веселый стишок, пока ждем вашего папу, – взмахом руки указываю на низкие детские столики с английским алфавитом на поверхности.
Мебель в кабинет я выбирала сама, хоть директор центра заверял меня, что подойдут стандартные парты. Еле переубедила. Я нацелена на то, чтобы увлекать детей и обучать играя, а не заставлять зубрить материал из-под палки. Все-таки с малышами работаю. И отношусь к ним, как к родным. Особенно к этим несносным братьям-близнецам с хитрыми, кофейными глазами.
– Лиля, мы устали, – по-свойски обращаются ко мне мальчики и кривятся от перспективы продолжать учебу.
Понимаю, что они правы. И так отлично поработали сегодня, проявили себя лучше остальных детей в группе, будто подсознательно боролись за мое внимание. Но я и так искренне восхищаюсь ими. У маленьких Воскресенских на редкость хорошее чувство языка. Они схватывают все на лету.
– Согласна, мы с вами заслужили отдых, – киваю и мысленно ругаю себя за то, что бросила вызов их отцу. Будто своих проблем мало! Но отступать, кажется, поздно. Да и для этого придется опять звонить ему, слушать снисходительное: «Да, Лилия Владимировна».
Передернув плечами, я кладу телефон поверх яркого учебника по английскому для самых маленьких, а сама, забывшись, обессиленно падаю в кресло.
– О нет, – обреченно простонав, подскакиваю с места.
Оборачиваюсь на мокрое сиденье, которое залили водой из вазы маленькие хулиганы, и провожу рукой по своей бежевой юбке-карандаш. По всей площади сзади… расползается большое влажное пятно, которое невозможно не заметить на костюмной ткани.
– Оу ноу-у-у, – тянут Леша и Даня по-английски, но несинхронно и специально с русским акцентом.
Я готова завыть с ними в унисон. Замечательно подготовилась к встрече с самым грозным родителем в нашем центре. На «пять с плюсом»!
– Теперь вы видите, к чему приводят ваши шалости. Надеюсь, вы сделаете правильные выводы, – важно обращаюсь к мальчикам, которые рассматривают меня с открытыми от неожиданности ртами. Пытаюсь воззвать к их совести. – Что скажете?
Упираю руки в бока, принимаю строгое выражение лица и буравлю их испытывающим взглядом, хотя это нелегко, когда Даня играет бровками, а Леша виновато морщится. Ожидаю услышать от них что-то вроде: «Извините» или «Мы больше не будем». Но ответ ввергает меня в состояние шока:
– Папа купит новую юбку.
Округляю губы в немом возмущении, но тут же стискиваю их.
Родителей не выбирают, Лиля! Не забывай эту истину! Придется работать с тем, что есть.
– Не все в нашем мире измеряется деньгами, – поучительно чеканю, подняв палец вверх.
«Но многое…» – добавляю мысленно, с тоской покосившись на телефон. Дисплей моргает, оповещая о входящем сообщении.
Стоит мне прочитать имя контакта, как все внутри привычно замерзает, а вдоль позвоночника проносится липкий холодок, словно кто-то закинул ледышку за шиворот. По воле судьбы приходится общаться с человеком, которого я предпочла бы никогда не знать.
«Когда зарплата? Жрать нечего дома», – каждая буква пропитана необъяснимой ненавистью, словно я виновата во всех бедах. Я и так отдала слишком многое…
«К тебе тот же вопрос. В шкафу лапша быстрого приготовления, а маме я в кафе по пути что-нибудь возьму. Буду поздно», – печатаю текст дрожащими от волнения и гнева пальцами.
Поздно. Глубокой ночью, когда он будет спать. Чтобы не общаться и вообще не пересекаться.
«Бездельница», – летит в ответ. Несправедливо, но мне плевать. Лет с семнадцати, когда для меня перестало существовать его «авторитетное» мнение. Разбилось о жестокую реальность.
– Ли-иля, – зовут меня мальчишки, и настроение мгновенно меняется, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Из дождливой ночи превращается в яркий, солнечный день. Все это благодаря двум маленьким лучикам света. – Знаешь, что мы придумали? – лукаво улыбаются.
Их коварный, хитрый вид не сулит ничего хорошего, и безопаснее было бы заранее им отказать, но это не в моих правилах. Дети хотят быть услышанными – вижу это по огонькам в глазах, нетерпеливому перетаптыванию на месте и нервному потиранию ладошек. Вопреки здравому смыслу, я подхожу к озорникам, беру их за ручки и уточняю с теплой улыбкой:
– Что же?
– Мы поиграем с папой! – подпрыгивают на месте, радостно хихикая.
– Боюсь, игры с вашим отцом ни к чему хорошему меня не приведут, – хмурюсь, а в голове звучит его стальной, отрывистый тон.
– В прятки! Мы спрячемся, а вы с папой будете нас искать, – высвободив ладошки, радостно хлопают в них. – И подружитесь!
– Нет, плохая идея. Даже не думайте, – грожу им пальцем. – В таком случае мне придется прятаться так, чтобы он меня никогда в жизни не нашел, – нервно хмыкаю. – Я предлагаю вам другую игру, – подмигиваю огорченным мальчишкам.
Отвлекаю их внимание детскими загадками. Попутно нахожу в шкафу развивающие тематические карточки и устраиваю для мальчишек мини-конкурс, кто быстрее найдет лишний элемент. Соревновательный момент, как обычно, срабатывает безотказно.
Пока ребята заняты, я пытаюсь промокнуть юбку салфетками, однако размытый, темный след все равно остается. Благо, внизу в гардеробной висит мой легкий осенний плащ, который прикрывает бедра, так что на улицу выйти смогу. Единственный минус, что придется до вечера гулять мокрой, зато никто этого не увидит. Что касается встречи с Воскресенским, то я просто проведу ее, сидя на рабочем месте.
Немного успокоившись и наметив план действий, я поворачиваюсь к детям.
– Лиля, готово, – восклицают они и бьют кулачками по столу.
– Так, и кто больше заданий выполнил? – лукаво протягиваю, наклоняясь над их партой. Но теряюсь в сложенных стопками карточках.
– А мы вместе делали, – обезоруживают меня неожиданным решением. Настоящая банда.– Так быстрее.
Мельком скользнув взглядом по картинкам, цепляюсь за одну, что лежит сбоку от остальных. Беру ее, растерянно кручу в пальцах, не зная, как реагировать. Потому что в подборке «Семья» мальчишки вычеркнули… маму. Посчитали ее лишней.
– Победила дружба, – сипло выдаю, почувствовав сухой ком в горле, и убираю все со стола. Даю детям раскраски. – Порисуйте пока, – шепчу с тоской, не в силах погасить эмоции.
Леша недовольно морщит носик, но Даня толкает его в бок, после чего они послушно усаживаются на свои места. Склонившись над бумагами, тихонько обводят контуры животных, и в кабинете повисает благодатная тишина, которую нарушает лишь скрип карандашей.
Неужели у двух «энерджайзеров» наконец-то сели батарейки? Подозрительно, но проанализировать их поведение не успеваю. Отвлекает требовательный стук в дверь. Шагаю к выходу, ожидая увидеть на пороге Воскресенского.
Нервничаю до дрожи в коленках, однако моя казнь откладывается. Потому что в коридоре стоит их водитель Игорь. Оттеснив его, плотно закрываю за собой дверь, чтобы не мешать детям.
– Я несколько раз повторила, что отпущу детей только с их отцом, – вздергиваю подбородок, скрестив руки на груди.
– Виктор Юрьевич позвонил, – Игорь касается наушника с блютузом. – Сказал передать, что он все еще оставляет вам последний шанс отпустить детей домой. Иначе у вас могут быть проблемы.
Вспоминаю о своей замоченной, испорченной юбке, о графике на вечер, о долгой дороге к маме. Логичнее было бы перенести беседу на другой день. Но я иду на принцип.
– Вот угрожать мне не надо, – мрачно свожу брови и выпаливаю дерзко: – Это я оставляю господину Воскресенскому последний шанс проявить заботу о детях. Иначе отцом-призраком может заинтересоваться опека.
Судя по перекошенному лицу Игоря, я перегнула палку. Откашлявшись, он нажимает пальцем на наушник.
– Виктор Юрьевич на связи был, все слышал. Отключился молча, – тяжело вздыхает, а потом окидывает меня сочувственным взглядом. – Плохой знак. Он в ярости.
– Я дождусь его, – упрямо стою на своем, хотя внутри все дрожит то ли от страха, то ли от гнева. Чистый адреналин несется по венам.
– Как скажете. Если что, я в машине, – кивнув, Игорь уходит.
Провожаю взглядом его широкую спину и мысленно ругаю себя. Что я творю? Мне нужна эта работа, а я рискую потерять ее из-за эгоистичного горе-папаши. Однако шаловливые близнецы мне тоже небезразличны. Я хотя бы увижу их отца, пообщаюсь с ним, почувствую его отношение к детям. Только тогда смогу успокоиться, а пока что душа не на месте.
Дергаю за ручку двери, но она не поддается. Барабаню костяшками по дереву.
– Мальчики, вы случайно закрылись? – стучусь и зову их. В ответ тишина. – Поверните защелку.
Даня и Леша не откликаются, заставляя мое сердце активнее лупить в ребра. Ударяю по двери громче – и осекаю себя, опустив кулак. Упираюсь лбом в прохладное дерево, восстанавливаю сбившееся дыхание.
Несмотря на панику, что цепкими лапами сковывает все внутренности, я стараюсь мыслить здраво. За пару минут с детьми ничего не могло случиться. Скорее всего, они просто балуются.
– Так, ключи, – хлопаю себя по одежде, на которой вместо карманов декоративные обманки, и разочарованно топаю низким каблуком об паркет. Понимаю, что забыла всю связку на столе вместе с телефоном.
Спускаюсь на пост охраны за запасным ключом. Пока дежурный ищет нужный, я усиленно прикрываю мокрую юбку и беспокойно озираюсь по сторонам, чтобы никто не увидел меня в таком виде. Благо, в холле нет посторонних, а на улице… Бросаю взгляд в окно и прищуриваюсь.
На площадке паркуется автомобиль необычного янтарного цвета. Невольно останавливаюсь на нем, сканирую обтекаемый блестящий капот, значок с ягуаром на нем, идеально чистое лобовое стекло. Как завороженная, наблюдаю, как открывается водительская дверь. Врезаюсь взглядом в мужчину, который выходит из машины. Слежу за каждым его движением, уверенным, величественным и плавным, будто сам царь снизошел до нас. Он поворачивается полубоком, и я концентрируюсь на его волевом профиле.
Не знаю, почему, но продолжаю рассматривать гостя. Губы напряженно сжаты, глаза прищурены, будто готовы поразить молнией каждого, кто посмеет подойти, скулы четко очерчены. При всей внешней угрозе мужчина кажется несчастным. От него веет пустотой и безысходностью. Словно он устал от жизни, а действует машинально, как робот с заданной программой.
– Вот ключ от вашего кабинета, – отрывает меня охранник от созерцания мрачного незнакомца.
– А? – вздрагиваю. – Спасибо!
Выхватив ключ, задом отхожу от поста, пячусь к лестнице и, нырнув на площадку, ретируюсь на свой этаж. Спешу к запертым в кабинете мальчишкам.
Лихорадочными движениями пытаюсь попасть замочную скважину. Трясусь от переживаний, пока поворачиваю ключик, который, как назло, заедает в щели. Повторяю маневр, но уже аккуратнее и нежнее. Наконец, язычок щелкает – и дверь распахивается.
В кабинете… пусто.
– Все-таки спрятались, – замираю на пороге, чтобы осмотреть все помещение. – Ребята! У нас нет времени на игры. Ваш папа будет с минуты на минуту, – уговариваю хулиганов, прислушиваясь к шорохам и сдавленным смешкам.
С прищуром изучаю все углы и парты. Особо скрыться здесь негде, так что я быстро и без труда обнаруживаю место, где притаились братья. Проглатываю улыбку, заметив попку в брючках пыльно-серого цвета, торчащую из-за шкафа с книгами. Вдвоем там поместиться нелегко. Судя по перешептываниям, ребята все еще не могут договориться, как туда влезть.
Расслабившись от мысли, что с детками все в порядке, я решаю немного поддержать их шалость. Поэтому тяну с демонстративной грустью:
– Даня-а, Леша-а, ну, где же вы? Я совсем не могу вас найти! – повторяю то же самое по-английски, чтобы заодно научить их новой фразе. – Я волнуюсь!
Вижу, как вертится попа, а ботиночки суматошно подтягиваются к ней. Прикрываю рот ладонью, чтобы не рассмеяться. И мысленно отсчитываю секунды, прежде чем рассекретить мальчишек. Позволяю им насладиться своей находчивостью.
За спиной звучат чьи-то тяжелые, быстрые шаги, но я не рискую обернуться. Надеюсь, это не тот гость с парковки и направляется он не ко мне. Иначе…
– Значит, сначала вы украли моих детей, а теперь еще и потеряли их? – строгий голос доносится прямо над моей макушкой. На поясницу ложится широкая мужская ладонь, подталкивая меня в кабинет, однако тут же исчезает. – И, простите за бестактность, но что у вас с юбкой? – добавляет довольно вежливо и с оттенком недоумения.
Лучше бы он дальше грубил. Потому что чувствую себя в этот момент отвратительно. Не оглядываясь, я вмиг догадываюсь, кто стоит позади и рассматривает мои мокрые ягодицы.
Вот и познакомились с одним из самых богатых и властных родителей. Надо было прятаться вместе с близнецами.
