Вера Галицкая
Китеж-грайнд. Книга 2
Он собрал верхний слой бобов, которые не испачкались в земле, и вернул их в тарелку.
Абсолютно точно с ним не всё в порядке. Но не настолько, чтобы что-то предпринимать. Они сейчас находятся посередине Нигде.
Ночью они спали под открытым небом. Не раздеваясь и укрывшись дополнительным комплектом вещей. То, что когда-то они отдыхали в роскошных особняках на мягких кроватях, казалось далёким сном. И лучше себя было не расстраивать этими воспоминаниями.
Недавно Настя придумала, как держать себя в руках, и активно пользовалась своей находкой. Она просто повторяла по тысяче раз, как мантру, фразу "Всё будет хорошо", и никакие посторонние мысли не лезли в голову. Мозг обманывался, и на какое-то время становилось действительно хорошо. По крайней мере, так можно было заснуть.
Каждое утро начиналось с того, что расчесаться становилось всё сложнее и сложнее. Волосы сваливались в колтуны, и скоро из них можно было делать дреды. В такие моменты Настя слегка завидовала своей лысой подружке: никаких изменений во внешнем виде. А вот ей, блондинке, приходилось ещё втихаря подкрашивать глаза чёрным карандашом. Она всё-таки здесь с парнем. Не хотелось выйти из Москвы принцессой, а прийти в Китеж чудовищем. Она знала, что мужчины любят глазами. Ну и что, что сложно? Чувствовать на себе взгляд, полный отвращения, ей совершенно не хотелось. Она останется для всех принцессой, несмотря ни на что. Как минимум, постарается.
Отряд шёл вдоль гигантского разлома в земле. К краю подходить не хотелось – казалось, что внизу была самая настоящая бездна. Зато они видели водопад. Наверное, раньше тут была просто река, а теперь это река стекала в разлом и образовывала внизу другую реку. Мир изменился. Настя знала, что до Катастрофы ничего этого не было.
Она ненадолго заглянула в демку, увидела живой лес и прошлась по нему пару минут. Просто бескрайний лес, наполненный звуками и запахами природы. Это было так странно: всё звучало. На разные лады чирикали птички, жужжали насекомые, шелестела листва, где-то хрустели ветки. А потом землю просто перекрутило и перекорёжило. И всё затихло. Если скоро перед ними появятся извергающиеся вулканы, Настя даже не удивится.
В лесу прогремел гром. Настя вернулась из демки.
– Скоро дождь начнётся, – сказала она команде.
Попасть под ливень, когда ты вышел из дома и идёшь в школу или на работу – очень неприятно. Попасть под ливень, когда ты даже в перспективе не сможешь нигде укрыться – просто уничтожает морально. И ливень начался.
Для поднятия боевого духа Гера предложила спеть песню, и на пять минут им действительно стало веселее. Но идти было тяжело, и все замолчали.
Учитель говорил, что, по его подсчётам осталось совсем немного. По километрам – в три раза меньше, чем они шли от Москвы до Самары. Только вот дорога была в разы тяжелее, и они продвигались вперёд крайне медленно.
– Мне кажется, у меня начались галлюцинации… – Громко сказала Гера. – Я вижу оазис. Стены домов, провода… Всё в сером тумане.
На секунду у всех промелькнула мысль "Вдруг Китеж?", и они стали всматриваться туда, куда указала Гера.
Действительно, там были дома. Нася видела очертания города!
– Не расслабляйтесь только, прошу вас. Держите оружие наготове, – Андрей Николаевич решил напомнить, что сюрприз может оказаться не приятным.
Когда появляется цель, идти под дождём по грязи становится менее удручающе. Нася мысленно затаилась и просила у вселенной, чтобы всё было хорошо.
Город казался пустым. Как там, в самом начале, рядом с Москвой. Они зашли в первый попавшийся двухэтажный дом, у которого была цела крыша. Обычный дом на несколько семей, внутри – общий коридор и запертые входные двери. Илья с Тёмой сняли одну дверь с петель, и все зашли внутрь.
Было ощущение, что люди отсюда просто ушли и не вернулись, бросив все свои вещи и дела. В прихожей висели куртки и стояли мужские и женские туфли. В гостиной на столике лежали раскрытые журналы и стояла пустая тарелка с ложкой, на подоконнике осталась ваза с засохшими цветами. На кухне в раковине лежала посуда. Всё было покрыто толстым слоем пыли. Ни зомби, ни тел в доме не было.
Почувствовав себя в безопасности, все переоделись в то, что нашли в этом жилище, и развесили мокрые вещи сушиться. Было холодно и ужасно хотелось есть.
На кухне в баллоне ещё остался газ, и можно было снова поесть по-человечески. Они набрали дождевой воды, пропустили через фильтр и приготовили рис и чай с сахаром.
Все сидели за столиком в гостиной. Настя, укутанная в халат, держала обеими руками горячую чашку чая и постепенно начинала отогреваться. А вот Даня, так же укутанный в халат, всё ещё дрожал. Видимо, скоро придётся узнавать, что с ним происходит…
Учитель был напряжён. Наличие этого города даже для него было сюрпризом. Но пока что он ничего не говорил, только вертел в руках разноцветный кубик и просил всех не отпускать из виду своё оружие.
А дождь за окном становился сильнее.
После ужина Гера позвала Настю в другую комнату.
– Он дрожит уже сутки! Вообще не останавливаясь, – сказала она громким шёпотом, настойчиво глядя подруге в глаза, – давай поговорим с ним!
– Может, так сильно промёрз. Да и что он может нам сказать?
– Ну, послушаем. Хотя бы покажем, что он нам не безразличен. А если заболел, дадим таблеток, которые мы в Самаре взяли. Или поищем здесь лекарство вместе.
Нася согласилась, и они позвали Даню на кухню в соседнюю квартиру, подальше от остальных.
Кухня была в таком же состоянии внезапно покинутого помещения: на столе с грязной выцветшей скатертью стояла посуда, рядом с плитой валялось полотенце для рук, больше напоминающее по цвету половую тряпку. Они втроём сели за стол: Гера спиной к плите, Настя – напротив неё, а спиной к двери разместился их приятель. Места хватало впритык.
Даня выглядел неважно. Во-первых, из-за синяков под глазами и бледной кожи. Во-вторых, из-за усов, бородки и отросшей шевелюры он казался старше и неопрятнее. И, наконец, он действительно странно дёргался.
– С чего бы начать нашу беседу… Я бы предложила чаю, но мы не на той кухне, – Гера попыталась наладить разговор.
– Я могу принести! – предложила Настя и начала вставать.
– Не надо, Нась, не привлекай внимания остальных, – попросила Гера и затем обратилась к Дане, – как ты себя чувствуешь?
– Ты же сама видишь, Наташа, – Даня сжал губы.
– С тобой когда-нибудь уже случалось что-то подобное?
Даня наклонил голову и так посмотрел на Геру, будто бы хотел сказать что-то ехидно-саркастическое в своём стиле. Но не успел он раскрыть рта, как выражение лица изменилось: челюсть ушла вниз, а глаза остановились.
Настя тоже это видела. И слышала.
– Вы друзья Олежки? – дружелюбным голосом спросила полная пожилая женщина в цветастом халате.
От неожиданности Гера вскрикнула и подпрыгнула на табуретке.
– Сидите-сидите, он скоро придёт.
Все втроём они смотрели на женщину, открыв рот. Это был настоящий человек. Говорящий. Не хрипящий. Не мёртвый. И не стремящийся их убить. Вроде бы. Настя, на всякий случай, нащупала в кармане толстовки пистолет.
Женщина подошла к старому холодильнику, покрытому грязью чуть больше, чем полностью, открыла дверцу, и оттуда хлынул свет. Она достала продукты: какой-то светлый прямоугольник на дощечке, батон хлеба и, как предполагала Настя, колбасу. – Сделаю вам бутерброды к чаю. Лакомств у нас немного, но чем богаты, хехе!
Затем она дотронулась до электрического чайника и он моментально стал, как новенький! – Чуть воду не забыла, вот голова старая, – хихикала сердобольная тётя.
Настя посмотрела на стол. Он был чистый, а клеточки на скатерти стали кипельно-белыми и ярко-синими. Заиграло радио.
– О, уже шесть часов! Скоро придёт наш Олежа.
Женщина достала нож, и все напряглись. Но она просто нарезала продукты для бутербродов. Затем она разлила чай по чашкам и поставила всё это на стол перед ребятами.
– Кушайте, кушайте, не смущайтесь! – приговаривала она.
Над чашками поднимался пар. Все взяли в руки по бутерброду. Холодный. Настя попробовала откусить крохотный кусочек. Совершенно ни на что не похоже. Потом, на свой страх и риск, откусила кусок побольше и медленно его пережевала. Настоящий…
Даня ел бутерброд, совершенно не опасаясь, что их могут отравить. Гера сначала откусила, но потом выплюнула пожёванный кусок и выбросила на пол, взглядом показывая Насте, что она не доверяет всему происходящему.
– Спасибо большое… – проговорил Даня с набитым ртом и сделал паузу, будто вспоминает имя женщины.
– Тамара Фёдоровна, дорогой, Тамара Фёдоровна. Мама Олежки, – улыбалась женщина.
По кухне разлетелся запах свежезаваренного чая.
– Молодёжь, прриём! Возврращайтесь! – зашипела рация у Геры на поясе.
Бутерброд медленно исчез у Насти из руки. Просто растворился! Радио замолкло, а на грязном столе лежали разбитые чашки в луже вонючей воды.
– Пфффф! – Даня выплюнул воду. – Буэээ. Что за хрень?
– То есть, до этого тебя не смущало ничего? На кой чёрт ты это пил? Видно же, что это всё какая-то коллективная галлюцинация.
– Этот бутерброд был настоящий! Я тебе отвечаю. Я чувствовал, как насыщаюсь! – возразил Даня.
– Вообще, мозгов нет. Ладно, пойдём к остальным. Им что-то нужно от нас.
Уходя, Настя оглянулась на кухню. Ничего необычного, просто старый заброшенный дом. Никого нет.
– У вас с собой оружие? Я только что видел здесь мужчину! Но он растворился, я не успел выстрелить! – Тёма подошёл к Насе и приобнял её.
– Всё страньше и страньше, как говорится. Их видят иммунные, – задумалась Гера.
– Мы рядом с Шамбалой, друзья. Хотя в нашей стране лучше называть это место Китежем… – обратился к команде Андрей Николаевич, медленно раскручивая собранный разноцветный кубик. – Инфосфера материализуется. Причём очень по-разному, как мы могли заметить… Мои ФЧИ работают на другом уровне, они отвечают только за то, чтобы вы не попадали в другую реальность произвольно. Грубо говоря, человеческий разум защищён, но, очевидно, что, помимо нашего разума, есть что-то ещё, практически не зависящее от нас.
За окном всё ещё лил дождь. А все ждали, что в комнате снова появятся люди. Гера рассказала, что они увидели в другой квартире и как это произошло. По её гипотезе, женщина с чаем и бутербродами материализовалась после того, как она, Гера, вслух сказала про чай. Потом Артём вспомнил, что мужчина появился после того, как Илья сказал, что интересно было бы посмотреть, кто здесь жил и в чьих штанах он ходит.
– Мечты сбываются! – усмехнулся Даня.
Настя посмотрела на него, и тот внезапно упал на пол.
Даню привели в чувства. Он с трудом шевелился и странно улыбался. Но теперь было понятно, что эта улыбка – не от большого веселья. Он просто не мог перестать улыбаться.
– Вы, наверное, уже поняли, что я… Я дальше не смогу… – Настя чувствовала, что он подбирает слова, чтобы не расплакаться. – Я надеялся, что дотяну… хотя бы до двадцати пяти… Сложно го… горячо… говорячо… чёрт… говорить…
Даня улыбался, а по щекам его текли слёзы. Гера подсела к нему на диван и обняла. Он зарыдал, уткнувшись в её плечо.
Настя принесла стакан воды и протянула ему, стараясь, не вникать в его чувства. Но даже так ей было больно. Сердце разрывалось на части. Их крутой красавчик на глазах превратился в недееспособного калеку…
Когда Даня немного отдышался и привёл мысли в более или менее ясный строй, он начал рассказывать:
– Я ещё в детстве видел, как люди умирают вот так вот… Среди детей ходили байки про прокляться ведьм и прочая чепуха… Но пока тебя самого это не коснётся, ты же не будешь вникать в неприятные темы. Как видите, меня коснулось. Я понял это, когда ещё был дома, в Новой Москве.
Даня сделал паузу и глубоко вдохнул. Было видно, что ему сложно говорить.
– По-научному, это называется "прионная болезнь". Или "куру". По-простому – "болезнь каннибала".
– "Смеющаяся смерть" ещё, – добавила Гера, – давай я расскажу, не переутруждайся. Как явствует из одного из названий, подхватить заразу можно при помощи каннибализма, то есть поедая человеческое мясо. Причём сырое. Карма во плоти просто. Из мяса в организм попадает инфекция – те самые прионы, которые фигурируют в другом названии. Это до конца не изученные микроорганизмы, которые вызывают трансмиссивные губчатые энцефалопатии (это род заболеваний). Все прионные болезни поражают головной мозг и другие нервные ткани, в настоящее время неизлечимы и… ой…
Гера осеклась и замолчала.
– … и смертельны, – закончил за неё Даня, – да, так и есть, спасибо, Наташ. В общем, я прошёл долгий путь отрицания, торга, отчаяния… Классика, короче. В конце концов, я понял, что всё равно умру, как и другие, кто подхватил эти прионы. И я решил что-то изменить в своей жизни. Искупить свой грех перед вами. Я ясно понимал, что это расплата. За то, чо я пользовался всеми благами, катался на машине, ел… всё… Я ушёл из дома и пришёл к вам. Мне хотелось рассказать про Новую Москву, как-то улучшить вашу жизнь. Но, оказавшись в старой Москве, я понял, что вам хорошо. Вы счастливо живёте в своём неведении, несмотря на постоянный труд, голод и отсутствие развлечений. И я могу только всё испортить, рассказав правду. Единственное, что я смог вам дать – это открутить глушилку в клубе, чтобы вы тусанули, как в лучших клубах Новой Москвы.
– Спасибо, тусанули, – Гера вспомнила позор, который она чувствовала после той вечеринки.
– Видишь, я только всё испортил. Потом я узнал про ваш поход и решил, что смогу здесь сделать что-то полезное. Или хотя бы дойти до какой-то истины… Но потом этот жёлтый газ, зомби, ливень… Короче, подорвал я здоровье…
У Дани к глазам снова подступали слёзы.
– Я не смогу пойти дальше… Я очень хочу… Но не смогу… Я не смогу идти…
Он запрокинул голову на диванную подушку и замолчал. Настя увидела через демку, что люди с этой болезнью с трудом передвигаются. Даня, правда, не сможет… Остальные мужчины всё время разговора молчали. Андрей Николаевич ничего не возразил на слова Дани про то, что он дальше не пойдёт.
– Я всё узнала, – сказала Гера, – мы найдём аптеку и возьмём тебе костыли и уколы для восстановления нервов. Как после инсульта. Не боись, сейчас всё будет. Настя, Тёма, пойдём!
Горбунов кивнул взглянувшей на него Насте, и они стали собираться. Дождь как раз заканчивался.
На улице было уже темно, всем пришлось включить фонарики. Настя посмотрела, где здесь могла находиться круглосуточная аптека, и они отправились в центр города.
– Интересно, а снаружи могут появляться призраки? Или это только в той квартире? – произнёс Тёма.
– Вот сейчас и проверим.
Несколько минут они шли в тишине. Но потом над головой что-то защёлкало и загудело. Воздух стал постепенно светлеть.
– Фонари зажглись… – ахнула Гера.
Вскоре фонари разгорелись, и на улице стали появляться редкие прохожие. Вдалеке ревели машины. Ребята продолжали идти молча, чтобы не спугнуть появившееся видение.
Прямо посередине улицы стоял парень в зелёной футболке, который что-то кричал и раздавал бумажки. Когда они проходили мимо него, он всучил бумажку Насте. Она посмотрела на неё – реклама кафе – и смяла. Ей хотелось почувствовать, что бумажка настоящая. Её плотность, её реальность.
Вскоре они дошли до дежурной аптеки. Там было очень ярко, пахло спиртом и лекарствами. Перед ними стояли ещё два человека.
– Ну, я его лайкаю, и сразу мэээтч, прикинь! – Девушка в обтягивающих джинсах и блестящей жёлтой кофточке громко разговаривала по мобильному телефону. – И он мне пишет. Даже не бот оказался. Москвич, прикинь! Ой, ладно, давай! Я тебе перезвоню, у меня очередь подходит.
– Здрасьте! Тестик на беременность какой-нибудь самый дешёвый, пожалуйста.
Ребята всё ещё стояли, затаившись. Казалось, что одно неловкое движение, и мираж растает. Настя понимала, что сейчас им тоже придётся разговаривать с аптекарем и просить лекарства. Было очень страшно.
Подошла их очередь. Настя заглянула в окошко. Там стояла молодая девушка в белом халате и маске.
– Мне, пожалуйста, магний и витамин Б1 в ампулах. И упаковку шприцов.
Девушка в халате отвернулась к белому шкафу с ящичками, достала из них несколько коробочек и длинную упаковку шприцов.
– Это всё? – Обратилась она к Насте. – У вас картой или наличными? – Блин, деньги! – сказала Настя и повернулась к друзьям. – Тут просят деньги!
В аптеке резко стало темнеть. Настя повернулась к аптекарше и выхватила из её исчезающих рук шприцы и лекарства. Девушка растворилась, а коробочки с витаминами и упаковки шприцов в руках у Насти резко пожелтели и стали другими на ощупь.
Тёма и Гера включили фонарики.
– Ну, у нас есть просроченные витамины, как и планировалось, – сказала Гера, – теперь ищем тут костыли.
Где-то через час ребята вернулись в штаб с добычей. Костыль они нашли только один, зато захватили с собой ещё и ходунки, с которыми обычно ветераны передвигаются по квартире.
Даня взял ампулу и оторвал от блистера один шприц.
– Мы тут натренировались вызывать призраков. Даже подружились с хозяевами квартиры. Они думают, что я их дальний родственник из Москвы. Очень обрадовались. Сейчас попробую провернуть фокус с лекарством. Вот бы посмотреть, какими были эти лекарства до того, как у них вышел срок годности.
На ампуле в руках у Дани стали восстанавливаться напечатанные буквы, а жидкость стала светлее.
– Шикарно. Я справлюсь, можете спокойно меня здесь оставить. Будет мой собственный Хоспис-град, с блэкджеком и шлюхами. Главное тут – научиться съедать обед, пока он не растаял в воздухе.
Настя чувствовала, что Даня очень хотел бы пойти с ними и посмотреть на Китеж, но считал, что он должен искупить свои грехи хотя бы так – не быть для отряда обузой.
Утром все проснулись рано. Настя долго не могла заснуть и плохо спала. А когда чуть проснулась, уже не смогла заснуть обратно. Она помылась в призрачном душе и вымыла голову шампунем. Когда мираж растаял, волосы были чистые и вкусно пахли.
"Хорошо, значит, и местной едой можно наесться", – решила она.
Потом весь отряд позавтракал у гостеприимных новых родственников Дани. Пора было уходить. Они, на всякий случай, оставили Дане пачку риса и попрощались. Сказали, что на обратном пути захватят его обратно. Но, наверное, он уже их не дождётся. Настя старалась не думать о том, что он будет здесь делать один и сколько ещё он здесь пробудет. Слишком тяжело.
Они шли по компасам прочь из странного разрушенного города. На улице изредка встречались миражи из прошлого: работающее кафе, проезжающая машина, редкий прохожий. Последней они увидели молодую маму, которая вела сына и дочку в школу. На спинах у них были портфели, больше их самих, а в руках старые пакеты со сменкой. Не доходя до путников, видение растворилось в воздухе. Больше им никто не встретился.
Им нужно было спешить. Настоящей еды оставалось совсем ничего. Их самих осталось пятеро… Дойдут ли они до Китежа с такой тенденцией к потерям? Настя снова стала повторять свою мантру. Они должны.
10. Матрона
Ксюша была удивительно доброй и религиозной девчонкой. И когда в лагере все курили и обсуждали парней, она читала Библию. Даже странно, что над ней никто не издевался там, а ещё более странно, что они так сдружились с Лией. Произошло это, конечно, не на фоне обсуждения Библии, а из-за общей любви к гончарному делу. Они обе ходили в кружок по лепке из глины, который был в лагере не особо популярен, из-за чего большую часть времени они сидели в студии втроём: преподаватель, Лия и Ксюша. Болтали, смеялись, слушали старый альбом "Мумий Тролля" по кругу, лепили и раскрашивали фантазийных зверюшек и блюдца.
После лагеря они продолжили общаться и периодически виделись вот уже несколько лет (что было ещё более странно). Лия не вынимала сигарету изо рта, всё время болтала о парнях, концертах и книгах серии "Альтернатива", одевалась, как панк. А Ксюша осталась такой милой, плюшевой и уютной, ходила в длинных юбках и носила кукольную пышную чёлку. Рядом с ней Лия чувствовала, что она не совсем пропащая. Ксюша ведь рассмотрела в Лии что-то доброе, поверила в неё.
И когда Ксюша звала гулять, они обычно блуждали по центру и заглядывали в какие-нибудь церкви. Лия никогда не была религиозна, но разглядывать и фотографировать церкви ей нравилось. И слушать Ксюшины истории про святых. Голос у неё такой необычный… Нельзя сказать, что всем нравился, но Лию он как-то гармонизировал.
"Главное ведь то, как ты звучишь," – эту фразу Лия прочитала в одной из своих альтернативных книг и теперь пыталась проверить эту гипотезу в жизни. Действительно, иногда было не понятно, что нашёл какой-нибудь классный парень в далеко не самой красивой девушке. А теория про голос всё ставила на места. Более того, один раз Лия сама влюбилась в вокалиста одной хардкор группы только после того, как услышала его на сцене. А ведь до этого он оказывал ей знаки внимания, которые никак не трогали душу. Он, конечно, ещё и круто держался перед фанатами… В общем, гипотеза про голос всё ещё обкатывалась.
Итак, завтра подружки собрались посетить Крутицкое подворье. Лия понятия не имела, что это, но решила не читать ничего в интернете, чтобы был сюрприз.
"Там точно будут таблички с описанием, вот и узнаю всё. Или Ксюша лекцию почитает. Приключения!" – резюмировала Лия.
В Москве творилась какая-то дичь. Везде военные, каждый день митинги и марши, забастовки таксистов и рабочих. В остальном мире всё было ещё хуже: горели леса, в океане массово умирали рыбы и животные, вулканы пробуждались, страны воевали.
Лия смотрела на автозаки и военных с автоматами возле станции метро и думала:
"Так странно, что при всём этом моя жизнь идёт своим чередом. Пир во время чумы! Мы гуляем, ходим на концерты и вписки, пьём "мишки-гамми" в пьяном дворике, ходим на пары, смотрим фильмы, играем в компьютерные игры и занимаемся сексом. А вокруг чуть ли не военное положение и ЧП. Единственное ЧП, которое нам знакомо не понаслышке – это Чистые пруды".
Дойдя до Крутицкого подворья, девчонки развернули традиционный фотосет на телефоны: позировали для аватарок на фоне кирпичных стен, старинных лестниц и на современных лавочках. Параллельно представляли, что попали в Москву 16 века и выбирали себе профессии, исходя из имеющихся знаний и талантов. Лия решила, что устроится летописцем или напросится раскрашивать стены в церквях. Ксюша будет знахаркой или монахиней-настоятельницей.
Погода была чудесная. Пахло весной, цвели одуванчики, пели птички. Солнце уже начинало пригревать. Девчонки ходили по подворью, фотографировали всё подряд, плели венки и болтали.
– В общем, давай дорасскажу самое интересное. Вкратце! Мои близкие друзья, женатая парочка, вроде ты их не знаешь, но я тебе про них рассказывала, в общем, они позвали меня с ними на концерт в один подмосковный город, – Лия закурила сигарету, не выплёвывая фруктовой жвачки, и продолжила рассказывать Ксюше историю своей очередной любви на всю жизнь, – Не помню я названия города, куда мы приехали, но не суть. Мы, как и положено, затарились Виртацином, закинулись, врубили музыку в машине на полную громкость и полетели в путь. Все были разодеты в пух и прах! Мама мия! Я была на платформах, в короткой юбке и драных колготках, вся такая опасная рок-н-ролл квин. И вот мы подходим к клубу, а там… Он! ОН, Ксюша!! В голубых джинсах, белой майке, косухе, в очках-авиаторах и с сигаретой в зубах! Аррр! Я обомлела. Он просто мегакрутой. Чёткие партаки на руках… И смотрит на меня! Так же, как я на него! Серьёзно, такое было впервые в жизни. Между нами электрический разряд пробежал. У нас у обоих отвисла челюсть, когда мы друг друга увидели. После концерта мы пошли в гримёрку, там уже все навеселе были, завалились на диван какой-то вонючий и целовались и обжимались полвечера.
Но самое интересное, Ксю… Мы до сих пор встречаемся. Уже столько недель! И я никогда в жизни так классно не проводила время! Сегодня вечером опять увидимся. Это любовь. Мы созданы друг для друга. И он оказался очень хорошим. Прям хорошим! Тьфу-тьфу-тьфу!
– А как его зовут-то хоть, ты знаешь?
– Хаха, дааа. Не как обычно! Андрей он. Андрюша… Хочу замуж за него и детей. Будут Андреичи. Правда, фамилия у него дурацкая…
Лия сняла солнцезащитные очки и подставила лицо тёплым лучам. Кайф.
– Не хочешь ещё погулять? Такая классная погода, не хочется идти в метро и пропускать всё. И до встречи с Андреем не знаю, что делать.
– Да, погода здоровская. Можем дойти до Матроны. Как раз у неё можешь попросить мужа и семейное счастье со своим Андреем.
– В смысле, у монахини попросить мужа?
– Матронушка уже умерла. Это очень известная московская святая, в Покровском монастыре находятся её мощи и чудотворная икона. К ней ходят просить о семье. У меня 3 года назад тётя ходила, замуж вышла почти сразу, сейчас беременна. Правда, одноклассница уже несколько лет ходит просить, и у неё не получается ничего… Не знаю, от чего зависит успех. Но попытка, не пытка! Если хочешь, пойдём попросим тебе мужа и деток.
– Я заинтригована! Пойдём, – Лия затушила сигарету и выкинула в урну, – только настроюсь на благостный лад, а то меня не пустят.
Подружки отправились навстречу мощам и счастливому замужеству. По дороге зашли в магазин из серии "Всё за доллар" и купили платочки на голову.
Лия вспомнила, как зимой они так же гуляли с Ксюшей где-то на севере Москвы и зашли погреться в Храм всех святых, где как раз шла вечерняя служба. Лия тогда натянула на голову капюшон пуховика, вместо платочка, и чуть в обморок не упала от жары. Ещё она всю службу простояла с бутылкой сладкой воды в руках, потому что та не влезла в сумку. И Лия стояла и размышляла, станет ли за время службы вода считаться святой или запах малины и химикаты будут препятствовать проникновению святости.
Интерьер храма и атмосфера тогда очень вдохновили Лию. Кругом всё светилось: настенная роспись с преобладанием золотого цвета, позолоченный иконостас, золотые люстры и подсвечники, свет горящих свечей, сладкий запах пчелиного воска, разноцветные лампадки и священники в золотых рясах, поющие "Аллилуйя, аллилуйя!". Большинство людей просто стояло и периодически крестилось, но были старушки, которые падали на колени.
После окончания богослужения Ксюша с Лией отстояли очередь к Библии и какой-то иконе, прикоснулись к ним через стекло, а потом батюшка помазал им лбы елеем. Лия была просто счастлива.
"Это же нереально крутое шоу! Никогда на таком не была. Просто бесплатный концерт Киркорова… Ой, прости, Господи, если Ты это услышал! Хотя Господь, может, сам в шоке от происходящего… Ещё раз прости!! Надеюсь, никто здесь не умеет читать мысли. Но они сами. Если что, я хотела сказать, что для многих бедных христиан – это же действительно праздник. Очень красиво. Понимаю, почему раньше по воскресеньям люди с удовольствием ходили в церковь. Я тоже обязательно приду ещё".
Уже перед уходом Ксюша купила несколько записок "За здравие", написала на них имена родных и друзей и отдала монахине. Лия же купила десяток свечей домой, чтобы те вкусно пахли пчелиным воском в квартире.
Дорогу к Матроне оказалась найти очень просто: за километр начиналась вереница нищих с протянутой рукой и бабушек, продающих розы, а ближе к монастырю девчонки увидели разноцветную живую очередь.
– Да, здесь всегда приходится отстоять очередь, но оно того стоит, – сказала Ксюша, увидев замешательство Лии.
Они купили по пышной оранжево-красной розе и встали за женщиной в шёлковом платке Luis Vuitton, от которой сильно пахло дорогим парфюмом.
"Должно быть действительно что-то стоящее, раз тут такие дамы," – промелькнуло в голове у Лии.
Очередь была разношёрстной: здесь были и богатые женщины в чёрных очках на пол-лица, и пенсионерки с цветами с дачной клумбы, и одинокие мужчины с неизвестными целями, и молодые парочки, по-видимому, пришедшие просить о ребёнке. Так что, когда Лия спрятала свои тёмно-синие волосы под платочек, она даже не выбивалась из общей массы.
Очередь двигалась крайне медленно. Через полчаса они только попали на территорию монастыря, а через час уже закончились все благочестивые темы, которые было интересно обсуждать, коротая время. Также оказалось, что очереди две, и они стоят в той, что к мощам. Вторая тянулась к иконе и была в полтора раза короче. Ксюша сказала, что та, что длиннее, основная и нужно стоять в ней. Лия прикинула количество людей и с какой скоростью они двигаются, и пришла к неутешительному выводу, что стоять им ещё часа четыре. Потихоньку копилось недовольство.
Когда ноги устали стоять, руки начали мёрзнуть, а лепестки роз потихоньку вянуть, Лия уже с трудом находила в себе внутренние силы, чтобы быть доброй и не сбежать под каким-нибудь изящным предлогом домой. Кульминацией страданий стала оса, прилетевшая на розу и ужалившая Лию в ладонь.
"А что если я настолько плохая, что вселенная подаёт мне знаки, что мне здесь не место?" – мысль засела в голове Лии, и к горлу подступил комок.
Девушка боялась расплакаться и принялась изображать, что ищет что-то в сумке. Кошелёк, паспорт, ручки, блокнот, несколько помад, футляр для очков, какие-то чеки, жвачка… На дне среднего кармана она нащупала знакомый выпуклый пакетик. Виртацин.
"По идее, он должен унять боль и привести меня в нормальное настроение, – решила Лия и незаметно засунула таблетку за щёку. – Господь, прости. Мне всё равно здесь не рады".
– Это такое намоленное место! Несмотря на то что я агностик, я придерживаюсь мысли, что энергия, которую сюда приносят люди, может работать каким-то невиданным неизученным образом, – дама в дорогом платке подсела на уши Ксюше, а та только растеряно улыбалась, опустив взгляд к земле.
Лия достала из сумки первую попавшуюся вещь и пришла на помощь подруге:
– Ксю, хочешь жвачку? Смотри, со вкусом баббл-гам. То есть жвачка со вкусом жвачки! Интересно, это просто резинка без ароматизатора или такой вкус специальный? На, держи. Попробуй мысленно отделить вкус резинки от вкуса бабл-гам. Если ты поймёшь, где он.
Фирменная импровизация всегда отпугивала нежеланных собеседников. Правило было простым: с людьми, претендующими на интеллектуальность, нужно переводить темы на максимально дегенеративный уровень, а у пикаперов и прочих бездельников нужно спрашивать, в какой книге "Метаморфоз" Овидия рассказывается о Триптолимусе и Линкусе или что-то другое узкоспециальное. Женщина, закатив глаза, отвернулась и заняла своё место в очереди.
Вдоль очереди шли монашки, что-то говорили и куда-то забирали людей. Скоро с девочками поравнялась одна монахиня с красивыми голубыми глазами.
"Неужели монахиням можно красить глаза тушью?" – проскочил риторический вопрос в голове Лии.
