Вера Галицкая
Китеж-грайнд. Книга 2
1. Самый ценный ресурс
Грузовик изрядно потряхивало всю дорогу. Да и дорогой это можно было назвать с большой натяжкой: под колёсами мелькали только мусор, щебень, рытвины, горки и прочие неровности. Тёма в начале пути вздумал было паранойить из-за Дани, Новой Москвы и того, что никому нельзя доверять, но вскоре тряска его отвлекла, и он сосредоточился на том, чтобы не грохнуться со скамейки и не прикусить язык. Щёку себе он уже прикусил.
Это была его первая поездка на транспорте, не считая велосипеда. И сразу на военном "Урале"! Со стороны автомобиль выглядел мощно: здоровенная железная махина, в высоту чуть ли не три метра, шесть здоровенных колёс на толстых шинах, а в кабину водителя нужно подниматься по подножке. "Урал" был весь побит и исцарапан, и в местах, где отошла болотно-зелёная облицовка, виднелась ржавчина. "Боевые раны" только добавляли ему грозности, и Тёма представлял, в каких военных действиях успел побывать этот грузовик за годы службы.
Воодушевившись внушительным экстерьером грузовика, Тёма сначала с превеликой радостью забрался на платформу, закрытую тёмным брезентовым тентом. Он предвкушал невероятное удовольствие от поездки на этом военном аппарате, заранее смаковал чувство сопричастности к великому.
Но правильно говорят мудрые люди, что предвкушение счастья даже слаще самого счастья: тряска в тёмном кузове с двумя маленькими окошками, через которые еле-еле просачивался свет, быстро согнала весь пафос. Тем более было не до героического мироощущения, когда у тебя все внутренности перебалтываются на каждой кочке.
Первое время он ещё пытался смотреть на улицу через окошко, но картинка там так прыгала, что у него заболела голова и его начало подташнивать. Стало страшно, что он физически не сможет вынести поездку, и он забросил попытки следить за дорогой.
В кузове так же тряслись Нася, Гера, Уно и их бывший командир отряда с последней вылазки Илья. На бледных лицах его друзей читались те же эмоции и чувства, что и у Тёмы, а вот Илье, судя по всему, было всё равно. Он даже не держался руками за скамейку. Илья, вообще, очень гармонично здесь смотрелся: одежда такого же цвета, что и грузовик, тело такое же здоровенное, как эта махина. На лице военного не было ни единой эмоции. При взгляде на экс-командира Тёма почувствовал себя совсем мальчишкой, поэтому пришлось быстро отвести глаза в сторону. Ему совершенно не хотелось погружаться в состояние бета-самца, тьфу-тьфу-тьфу. Он же иммунный. И уже не школьник. И он должен был быть здесь главным.
– Илья, слушай, – решил он обратиться к командиру на "ты" и по имени, чтобы сразу поставить себя с ним на один уровень, – а ты часто ездишь на грузовиках?
– На "Урралах" – частенько. Но я за рррулём обычно, а в кузове – гррузы.
Тёме показалось, что Илья будто бы стал говорить с ним другим тоном, чуть ли не дружеским. Или это из-за тряски и рёва мотора создавалась такое впечатление, он не понял.
– Типа заказы для военных? – поинтересовалась Гера.
– Давай не упоминать всуе, всё-таки демка кругом, – предложил Уно.
– Да, да, правило номер один. Не упоминать всуе власть, – закивала татуированной лысиной Гера.
– Серьёзно? У вас что, уже свой свод правил есть, о котором я не знаю? – удивился иммунный.
– Да я импровизирую, расслабься, – выразительно посмотрела на него Гера, – но можем составить список. Предлагайте правило номер два!
– Не блевать на ближнего своего! – Уно поймал волну креатива. – А то я вижу по вашим зелёным лицам, что только об этом и думаете.
– По себе других не судят, Уно, – отрикошетила Гера, – но я поддерживаю предложение, так-то вполне рабочее.
– А что будет с тем, кто нарушит прравило? – улыбнулся Илья. – Ррастрел? Штрраф?
Нет, значит, Тёме не показалось. Их экс-командир с ними разговаривает по-человечески, даже шутить пытается. Это хорошо. За разговором путешествовать по рытвинам будет немного легче.
– Если кому-то плохо, давайте сейчас говорите Дюку остановиться. Это пункт 2.1., – серьёзно предложил паркурщик.
Никто не отозвался, и грузовик продолжил своё движение в неизвестность. Беседа так и не завязалась.
Нася сидела рядом и, в основном, молчала. Их ноги в практически одинаковых штанах цвета хаки периодически стукались коленями, что было не только совершенно не романтично, но и достаточно болезненно. Поэтому Тёма сильно напрягал икры, чтобы колени не гуляли сами по себе. Он не понимал, в порядке ли она, но, на всякий случай, не спрашивал. Может, её просто мутит. Да к тому же, он пока не решил, как им теперь общаться: он больше не был единственным спасителем человечества, а она не была бедной принцессой, оставшейся в умирающем городе ждать своего героя. Странно всё очень, короче говоря. И уж очень быстро меняется.
В кабине водителя, помимо самого водителя Дюка, ехали Николаич с Даней и о чём-то разговаривали. Из-за шума двигателя ничего не было слышно, и Тёме оставалось только догадываться, о чём идёт речь. Не подставил ли он весь поход под угрозу из-за своей болтливости? Он надеялся, что нет.
Когда у Тёмы только заболела голова, были надежды, что всё скоро пройдёт само, и он привыкнет к тряске и не будет обращать на неё внимание. Но становилось только хуже. Шум мотора и запах дизеля отравляли его существование. Тёма посмотрел на часы. Они были в пути чуть больше трёх часов, а ему уже невыносимо погано.
– Кто-нибудь знает маршрут? Какие у нас вообще планы? – решил осведомиться он, больше обращаясь к Илье.
– Сначала надо доехать до кррая. Два месяца назад мы установили новый ФЧИ и ррасчистили до него эту дорррогу.
"Ну, класс. То есть это мы едем по расчищенной дороге, – подумал Тёма с отчаянием. – Что же будет дальше?"
– Я сам метку устанавливал, за которрую пока нельзя. Дальше ходят только иммунные. И дррругие особо одарённые, – продолжал экс-командир. – А дальше нам начальник рррасскажет, что делать.
У Тёмы в сознании снова начали рождаться конспирологические теории. Почему всем иммунным просто не собраться и не уйти максимально далеко, чтобы проверить, что там за пределами Москвы? Неужели до него никто до этого не додумался? С другой стороны, он сам никуда далеко не уходит. Потому что ему с детства твердили, что там опасно и ничего нет. Да и других иммунных он не знает… Паранойя накладывалась на общее болезненное состояние, и настроение падало в бездну.
Внезапно грузовик затрясло из стороны в сторону сильнее прежнего. Нася уронила с коленок рюкзак, и даже Илья от неожиданности схватился одной рукой за стенку. Из-под скамеек к центру выехали какие-то брезентовые тюки, и их пришлось заталкивать обратно и придерживать ботинками. В полутьме было не понятно, что находится в тюках, на ощупь содержимое тоже невозможно было определить. Но это точно было не оружие, а что-то полегче, не железное.
– Оп-па! Выехали за край, по ходу, ребята, – скачущим голосом выговорил Уно.
Все в панике смотрели друг на друга, ожидая, что кто-нибудь провалится в демку. Тёма первым делом взял за руку свою девушку.
– Ты здесь, Нась? – обратился он к ней.
– Да, всё в порядке. Наверное, глушилки добивают ещё досюда, – говорить было сложно и она снова замолчала, забрав обратно свою руку.
Через несколько минут грузовик сильно тряхонуло, а потом всё остановилось, и мотор перестал шуметь. Резко стало очень тихо.
– На выыыхооооод! – Нараспев прокричал басом водитель. – Приехали!
Тёма удивился. Как приехали? Их поймали? Они не могли так быстро доехать до Шамбалы!
– Что за хрень… – проговорил он.
Все вышли из грузовика. Сухой ветер ударил Тёме в лицо, и в глаза попал мелкий песок. Он привычным жестом протёр их и огляделся. Вокруг была привычная для сталкерства картина – мусор, остовы сгоревших машин, в два раза ниже их "Урала", кирпичи, полуразрушенные здания, покосившиеся линии электропередачи. Единственным отличием было то, что расчищенной части не было видно. Они были в центре послевоенного мусорного полигона, куда ещё не ступала нога сталкера.
Учитель спустился с кузова и собрал всех рядом с грузовиком, припаркованным на небольшой возвышенности. Одно колесо заехало на острый кусок бетона и было спущено.
– Не знаю, обрадую вас или нет, но отсюда мы идём пешком. Дороги дальше нет и к тому же, по заказу, мы должны расчищать зону за крайней меткой. Инфосферы можете не опасаться. Я разработал компактный портативный ФЧИ, который будет путешествовать с нами, – на этих словах учителя все чуть ли не хором протянули "Ааа, вот оно что". – Пока, как видите и чувствуете, он нас не подводит, а мы ведь отдалились от допустимого края на несколько километров. Это моя новая разработка, никто в Москве о ней не знает, но я в приборе уверен. Можете не волноваться. Сейчас я раздам всем дополнительные мешки с необходимыми вещами, а Никита с Ильёй приготовят автомобиль.
Учитель раздавал всем мешки с компасами, фонариками, рациями, батарейками, картой похода, пайком (спрессованными хлебцами и бутылкой воды) и прочими незаменимыми вещами. Тёма проверил, работает ли фонарик, и убрал карту в карман куртки. Тем временем Дюк и Илья в кузове грузовика вытаскивали брезентовые тюки из-под скамеек.
– А там что такое? – поинтересовалась у учителя Гера, указывая пальцем на массивный брезентовый мешок в руках их водителя.
Тёме тоже стало интересно, что за таинственный груз они охраняли полпути, и он стал наблюдать за действиями военных.
– А это, Наташенька, мы, – со вздохом ответил старик.
В этот момент Дюк с грохотом вывалил на пол содержимое тюка, и Тёма не знал чему удивляться больше: словам учителя или тому, что вывалилось на железный пол платформы.
– Пять мальчиков, две девочки! – Загоготал амбал Дюк. – Даня в тусовке не участвует.
Ребята смотрели на происходящее, открыв рот. На полу "Урала" лежало тёмно-коричневое человеческое тело в какой-то знакомой одежде. Мумифицированный труп в совершенно не подходящем ему аутфите… Солдаты тем временем распаковывали другие мешки.
– Я сидела на мертвяке… – Тихо произнесла Гера с остекленевшими глазами. – И ещё ногой его придерживала, чтобы он в центр не укатился…
Мужчины слаженными движениями, не теряя времени даром, расположили двух мертвецов в кабине, а остальных разложили по кузову.
– Чё вы ахаете там? Знали бы вы, какая это ювелирная работа – найти трупы, застывшие в таких удобных позах. А переодевать их в ваши шмотки – вообще отдельная веселуха! – продолжал амбал, – можно сказать, вы пропустили самое интересное!
Видимо, не для одного Тёмы происходящее было незапланированным шоу. Нася с Герой, взялись за руки, как будто испугавшись, а Уно озадаченно почёсывал голову.
Затем грузовик был хорошенько залит горючим. Все, кто не участвовал в этом действе, молча наблюдали за происходящим. Они понимали, что происходит, но это было как-то дико и очень внезапно. Инсценировать собственную смерть Тёма даже в мыслях никогда не допускал.
– Теперь мы будем для всех мертвы… – драматичным голосом проговорил он.
– Наверное, это правильно. Рано или поздно нас начнут искать. И по нашему следу отправят кого-нибудь, это как пить дать. А так мы сможем немного выиграть время, – вынес предположение Уно.
У Тёмы сердце обливалось кровью при мысли о маме. Как она это перенесёт? С ней же удар может приключиться… А он даже не попрощался нормально. Теперь они будут думать, что остались с Вадиком вдвоём… Нужно быстрее дойти до Китеж-града, разведать там всё и вернуться за родными в Москву.
"Надеюсь, они не сразу кинутся нас искать", – подумал он.
Учитель скомандовал, что пора доставать компасы и быстренько уходить в направлении стрелки на 120 градусов. Ребята полезли искать нужный предмет в рюкзаках. Тёма нащупал бутылку воды и сделал небольшой глоток – горло совсем пересохло.
"Воды катастрофически мало. Как же мы будем пить?" – заметил он с опасением и хорошенько закрутил крышку, чтобы ни капли не пролилось.
Все достали компасы и водрузили рюкзаки на плечи. Идти по стрелке оказалось совсем не сложно и даже захватывающе. Тёма вспомнил, как папа впервые показал ему компас, принесённый со сталкерства. Маленького Тёму завораживала стрелка, которая всегда указывала на один и тот же странный значок, ему казалось это магией. Но папа сказал, что это не магия, а физика. Рассказал про магнитные поля вокруг планеты и про периодическую переполюсацию Земли. Артём тогда практически ничего не понял, но его так поразила идея о невидимых энергиях, что он потом ещё неделю бегал с компасом по всему району.
Закончилось всё печально: компас отобрали взрослые мальчишки и поставили Тёме пару синяков. Папа тогда его успокоил, сказав, что можно сделать свой собственной компас из любой иголки: нужно просто один конец иглы намагнитить о волосы, одежду или магнит, положить иголку на бумажку и поместить в воду. Размагниченный кончик всегда будет указывать на север. Ещё несколько дней Тёма мастерил самодельные компасы из всех иголок, которые находил в доме.
Когда команда отошла от грузовика метров на триста, Дюк нажал на какую-то кнопку. Послышался небольшой хлопок, и вскоре грузовик охватило пламя. Тёма смотрел, как огонь и чёрный дым пожирают огромную железную махину. Старый "Урал" как будто горел заживо, он свистел, трещал, хрипел, словно говорил им, что ему ещё жить да жить. Внутри него горели тела незнакомых людей, над которыми скоро будут плакать Тёмины мама и брат.
– Уходим, эта часть выполнена, – твёрдо сказал учитель.
Все в последний раз взглянули на грузовик, в котором, как думал Тёма, они проедут до конца маршрута. Затем поправили на плечах рюкзаки и отправились в путь. Теперь это Поход в прямом смысле слова.
Тёма пребывал в состоянии аффекта. Ему было очень непривычно, что учитель раздаёт команды, грубо говоря, на сталкерстве. Поджигать трупы в грузовике тоже было не самым обычным времяпрепровождением, но вот это перемешивание ролей… Сначала он был другом отца, потом школьным учителем, теперь он предводитель Похода с пироманскими замашками… И ещё он работал на Новую Москву. И теперь они вместе идут чёрти куда. В неизвестность. По крайней мере, для Тёмы пункт назначения был абсолютно сказочным, он, в отличие от Горбунова, по демке не блуждал.
Команда уходила прочь от пылающего грузовика. Впереди шли учитель с Уно, за ними Дюк и Илья, потом Нася и Гера, и замыкали шествие Тёма и Даня. Учитель отпустил из поля зрения Полунина достаточно далеко, что было хорошим знаком. По-видимому, всё закончилось нормально, и их теперь в отряде официально восемь.
Самые громоздкие рюкзаки тащили Илья и Никита, Нася с Герой шли практически налегке. Тёма решил, что это своеобразная демонстрация силы и статуса – самые мощные мужики несут самое тяжёлое, значит, они главные. Тёма был где-то посередине этой иерархии, и его это подбешивало. За месяцы подготовки к походу он настолько привык чувствовать себя уникальным, важным и единственным, что теперь наличие других особей мужского пола казалось ему неправильным. Особенно его раздражали солдаты. Они абсолютно точно работали на Новую Москву! Что они делают здесь?
Достаточно долго все шли молча, только Дюк с Ильёй обсуждали какие-то абстрактные исторические темы, которыми больше никто не интересовался. До Тёмы переодически долетали обрывки фраз про чилийскую расу, римских императоров, а ещё монголов, которые, якобы, защитили Русь от китайской экспансии.
"Зачем вообще это обсуждать? – недоумевал Тёма, у которого перед глазами ещё стояла тёмно-коричневая мумия в его джинсах и футболке, которую вытряхивал из мешка Дюк. – Какое это имеет значение сейчас? Чилийская раса! Что это, блин, за набор звуков?"
Долго идти с тяжёлым рюкзаком было непривычно тяжело. Тёма старался не смотреть на часы, чтобы не расстраиваться – время тянулось очень медленно. Иногда казалось, что он передумал уже все мысли, и он шли в его голове по второму кругу. Он сожалел, что учитель не позвал в поход Доцента. С ним Тёме было бы не так поганенько.
Они шли через котлованы, мусорные свалки, сгоревшие посёлки, огибали глиняные водоёмы и горы ржавых машин. Дороги не было. Точнее, уже не было: всё было разрушено и покрыто метрами грязи и мусора. Здесь трупы людей никто не убирал, и глаз через какое-то время уже не цеплялся за них. Сгоревший компьютер, кусок стены или мертвяк – уже было не важно, что под ногами, это всё было просто препятствиями, которые нужно было, по возможности, обходить.
В середине дня решено было сделать первый привал и подкрепиться. Для трапезы выбрали один из гигантских полуразрушенных кирпичных коттеджей. Часть дома обвалилась, и можно было пройти внутрь через зияющий проём в стене.
В коттедже осталось несколько комнат, в гостиной, которая располагалась в центре здания и пострадала меньше других комнат, стоял большой стол, диван, кресла и несколько стульев – как раз для их большой компании. Судя по тому, что в комнатах осталось много техники, а в гараже стояли скелеты сгоревших машин, дом раньше принадлежал очень обеспеченной семье. Но теперь всё было покрыто многолетним слоем грязи, а телевизоры и компьютеры превратились в бесполезный мусор. На кухне не осталось даже намёка на еду, ни консервов, ни крупы, вообще ничего. На высоченном холодильнике висели разноцветные магниты с надписями на других языках. Тёма осмотрел их, но не понял, что они значат. На столешнице стояли разнообразные электронные комбайны и пустые склянки, а под ногами валялось огромное количество стеклянных бутылок разных форм и цветов. Но нигде ни крошки пищи.
"Послевоенный голод, – резюмировал Тёма, – Надеюсь, нам не придётся такого испытать".
Он много слышал про эпоху Катастрофы, и это было просто безумием. Сложно было себе представить весь ужас, что происходил с миром и людьми. Даже странно, что всё закончилось и он живёт в такое мирное и сытое время, когда всё приведено в порядок.
"А скоро станет ещё лучше", – подумал Тёма про сокровища, которые откроются им в Китеж-граде.
Уно ушёл на поиски воды, учитель прилёг ненадолго в отдельной комнате, потому что у него болела спина, а все остальные сели отдыхать за стол в гостиной. Нася принесла с кухни тарелки, стаканы и ложки и протёрла их тряпкой, слегка смоченной в воде. Гостиная была очень грязной, но видно, что когда-то здесь всё было обставлено с шиком: на стене красовалась деревянная карта мира, каким он был до Катастрофы, с потолка свешивались длинные люстры, на полке под телевизором стояли вазы и статуэтки, изображающие что-то абстрактное, а на стенах висели картины в рамах. В комнате было много свободного пространства, которое современным людям казалось запредельным шиком, все жили очень компактно. Тёма никогда раньше не бывал в таком роскошном доме.
Сначала в оставшейся компании завязался общий разговор, состоящий по большей части из описания эмоций от увиденного во время похода, но через какое-то время беседа резко свернула не туда. Тёма даже не понял, что произошло.
– Ну, расскажи, чудище болотное, – произнёс Дюк, обращаясь к Гере, – почему тебя взяли в нашу экспедицию? С ищейкой всё понятно. А ты?
Гера замерла от этого внезапного хамства из уст взрослого мужика и даже не смогла быстро съязвить, как она обычно это делала. Тёма, Нася и Даня тоже слегка опешили.
– Наверное, по тем же причинам, что и тебя, – наконец, ответила она, недоумевающе глядя на амбала.
– Да что-то я не видел, чтобы ты таскала тяжести или мертвяков поджигала. Значит, не по той же. Что-то другое, – Дюк отпил из бутылки и смачно рыгнул, – что-то другого характера.
Тёма решил быстренько завести параллельный разговор на отвлечённую тему и спросил у Наси:
– Слушай, а ты чувствовала, что мы едем на трупах? Ну, как эмпат.
– Знаешь, я как-то не привыкла думать о наличии трупов под скамейкой перед тем, как на неё сесть, – девушке вопрос явно не понравился. Тёма слегка разозлился на то, что она не поняла его интенций.
– Я вообще не понимаю, что у тебя в голове. Как там всё это работает.
– Заметно, что не понимаешь, – Нася, похоже, решила, что мужчины предъявляют им с Герой какие-то необоснованные претензии. Но Тёма этого не хотел.
– Эй, да ты чего грубишь?
– У неё пмс, дурак. Отстань со своими трупами, и так тяжело, – сказала Гера, а потом обратилась к подруге, – Если что, я взяла прокладок на несколько заходов и менструальную чашу, могу поделиться.
– Фу! Ты больная такие вещи при мужчинах обсуждать? – отреагировал Дюк.
– А ты больной за столом при девушках рыгать? – Гера вернулась в свою привычную колею резких нападок.
– Во-первых, ты не девушка, а мутант. Давай уясним это. Во-вторых, мы ещё не едим. И в-третьих, отрыжка – это естественный процесс.
– Месячные – тоже естественный процесс. И их, в отличие от твоих извержений, нельзя контролировать.
– Так это ты просто не умеешь свои извержения контролировать, – загоготал солдат.
– Капец… Как хорошо было, когда ты вёл грузовик и тебя не было ни видно, ни слышно!
– А я смотрю, ты у нас дерзкая.
Всё это могло бы закончится знатной потасовкой, но пришёл Уно и сказал, что нашёл скважину с водой и ему нужна помощь. Тёме совершенно не хотелось драться со здоровенными мужиками, защищая честь подруги, и он с облегчением последовал за Уно. Дюк с ухмылкой вышел на улицу, а Гера глазами метала ему вслед молнии.
Вскоре мужчины принесли воду, её прогнали через фильтр и вскипятили в котелке на костре рядом с домом. Из прессованного хлебца приготовили сытную зелёную кашу. Затем все собрались в гостиной и молча пообедали. Дюк больше не нападал на Геру, и вроде бы, всё пришло в норму. Тёма решил, что все были просто злые от голода.
Главное теперь было срочно отправляться дальше, а не рассиживаться на диванах или заниматься поиском трофеев. Хотя в этом дворце их должно было быть огромное множество… Тёма сгорал от любопытства, что могут хранить комнаты на втором этаже, но в то же время понимал, что им не стоит терять драгоценное время. Да и нести с собой лишние вещи было бы плохой идеей.
После обеда все собрали рюкзаки и, оставив грязную посуду на столе, вышли из коттеджа. С одной стороны, здорово, что можно было не убирать за собой и не мыть тарелки. Но с другой – было в этом что-то устрашающее. Это было неким символом невозврата к нормальной жизни. Илья погасил костёр, как он выразился сам, "по-солдатски", и все отправились в путь.
После обеда идти стало ещё тяжелее, потому что теперь хотелось спать. Отряд продолжал свой поход через котлованы и сгоревшие посёлки. Дюк и Илья снова обсуждали непонятные исторические темы, войны и архитектуру, а Гера задвигала Насе теорию о том, что женщины умнее и сильнее мужчин, и они уж точно бы подгадали время экспедиции под цикл единственного эмпата.
– Уже предвижу, какой будет весёленький поход, – вполголоса сказал Даня Артёму и закусил свою пирсингованную губу.
Тёма решил воспользоваться случаем и поинтересовался у осведомлённого приятеля, что будет делать Новая Москва, когда поймёт, что целый отряд исчез.
– Ну, смотри, я так себе это представляю. Сначала нас все потеряют и отправятся искать. Горбунов – важный человек, его будут искать, пока не найдут. К тому же мы уехали на военном грузовике с двумя солдатами. Что должно ускорить процесс. Когда найдут грузовик с телами, родственникам расскажут, что мы погибли на сталкерстве. Но потом, это я гарантирую, специалисты моей малой родины поймут, что тела принадлежат давно погибшим людям. И нас начнут искать более тщательно.
– Да, звучит логично. Скорее всего, за нами отправят отряд иммунных. У других же нет портативных глушилок.
– Это очень дорого. Иммунные – самый ценный ресурс в мире, Артём. Их никто не отправит гоняться за стариком и парочкой военных, да простит меня Горбунов. Будут искать как-то по-другому…
Мысль, что он "самый ценный ресурс", смягчило сердце Тёмы. Он снова почувствовал себя незаменимой частью экспедиции.
Потом коттеджные и дачные посёлки закончились и сменились мусорными пустырями.
"Наверное, здесь когда-то было поле, – подумалось Тёме. – Такие просторы не могли быть ничем не заняты. Как говорил учитель, природа не терпит пустоты".
Он попытался представить старинное довоенное поле и что на нём росло. На ум приходили картинки из журналов и сцены из фильмов: золотые колосья, зелёные длинные листья. В принципе, при хорошем воображении человек может представить себе поле, состоящее из растений. Но вот электромагнитное поле… Тёма снова вспомнил про компас и свои детские эксперименты, когда вся комната была заставлена кружками с водой и плавающими в них иголками.
"Опять мысли повторяются, что ж такое," – заметил он и постарался переключиться.
Вскоре снова вокруг появились погоревшие дачи, и за ними уже стали вырисовываться привычные всем панельные дома – отряд подходил к окраине какого-то городка. Николаич сказал, что до темноты нужно пересечь центр и заночевать на противоположном краю города.
Они дошли до низких старинных домов и торгового центра с выбитыми стёклами. На фасаде здания ещё остались следы от крепления вывески – курсивные буквы "Галерея". Как понимал Тёма, до Катастрофы очагами цивилизации являлись именно торговые центры. Видишь тц – значит, ты в центре города. Он представлял, что туда стекались все люди, кто поесть, кто купить что-то, кто просто погулять. Тёме иногда очень не нравилось быть иммунным, ему хотелось, как Нася, уметь погружаться в любую эпоху и видеть, как там всё было на самом деле. Не сквозь фантазию режиссеров или писателей, а через глаза обычного человека, чтобы всё было правдоподобно и без лишней романтики. Но этому не суждено было случиться, поэтому он просто фантазировал.
Тем временем на общем голосовании было решено исследовать магазин на предмет важных трофеев – свечей, батареек, обуви и прочего. Отряд забрался в торговый центр, давно вросший в землю по второй этаж, и прошёлся по коридорам.
Всё было разграблено. Абсолютно всё. Каждый магазин, каждая лавка. Кассы раскурочены, стёкла витрин разбиты, повсюду валялись сломаные голые манекены и редкие пустые коробки, а из магазинов с вывесками типа "Одежда" или "Обувь" было вынесено подчистую всё. Тёма прошёл по всем этажам, заглядывал чуть ли не в каждый угол – ничего. Тотальная пустота. Остальные члены команды также ничего не нашли и были в лёгком замешательстве. В Москве на сталкерстве такого не было. Всегда можно было разжиться хоть какими-то трофеями или классной шмоткой. Здесь же было относительно целое здание без признаков взрыва или пожара, но в нём не было ни одной ценной вещи.
"То есть, нам говорили правду. За пределами Москвы ничего нет," – решил Тёма. Ему вдруг стало как-то неуютно от этой мысли и осознания, что они удаляются от дома, где всё-таки была еда, вода и одежда.
Начало смеркаться. Отряд по карте и компасу проследовал до следующего спального района и облюбовал себе панельку для ночёвки: пятиэтажное здание по типу тех, в которых все жили в Москве. В принципе, с портативной глушилкой можно было заселиться и в здание повыше, только вот идти по лестнице с тяжёлыми рюкзаками никому не хотелось. Поэтому все сегодня согласились на классику.
Они заняли весь этаж – нашли подъезд, где в квартирах трупы не лежали в кроватях, и быстро провели уборку в спальнях. Точно, как на обычных вылазках. На улице снова развели костёр и приготовили кашу, используя принесённые запасы воды. Завтра снова придётся искать скважину или колодец. Что они будут есть, когда закончатся хлебцы, Тёма не знал.
Ужинали они на улице при свете костра. Почти как на сталкерстве, только разговаривать никому не хотелось. Не было никаких задушевных разговоров, страшных историй и хихиканья девчонок. Только огонь потрескивал и слышно было, как громко чавкают голодные мужики. Когда огонь погас, все начали расходиться по выбранным комнатам. Все так устали друг от друга, что решили занять отдельные комнаты.
Тёма поцеловал Насю в щёку, пожелал ей спокойной ночи, включил фонарик и побрёл к дивану, рядом с которым он оставил свой рюкзак. Внутри дивана он обнаружил подушку и одеяло, настолько давно не использовавшиеся, что на запах казались новыми. По крайней мере, Тёма так себе представлял запах новых вещей.
Раздевшись, он вытянулся на диване во весь рост. Блаженство. Спина, плечи и ноги так устали, что теперь отдыхали с какой-то самостоятельной жадностью. Покрутившись в постели, Тёма занял самую удобную позицию и прислушался. Тишина. Он решил быстренько подвести итоги дня и заснуть, пока кто-нибудь в соседних комнатах не начал храпеть.
Сегодня на рассвете он ещё старался не разбудить маму и Вадика, тайком выходя из дома. Это было сегодня! Уму не постижимо. Ещё утром он думал, что они пойдут в поход вдвоём с учителем. А потом как всё закрутилось! Их оказалось в отряде восемь человек, с тремя из них он никогда особо не общался… Даня ещё кинулся под колёса грузовика… А теперь он вообще лежит на чьём-то диване в абсолютно пустом незнакомом городе. Где-то рядом засыпает Нася. А на окраине Москвы уже, наверно, догорел грузовик с мумиями… А сколько мертвецов он сегодня видел… Такой трешак! А ещё странный пустой город, где ни одной вещи не осталось в магазине… Но всё-таки это самое удивительное, что с ним случалось за всю его жизнь: он в другом городе, он путешествует. И это только самое начало.
2. Перед штурмом
"Человек заперт в своём теле. И ему невыносимо скучно жить здесь и сейчас. Он ограничен пятью чувствами, которые не позволяют ему видеть всё скрытое разнообразие мира. И если выходной день он проведёт без алкоголя, интернета и книг, уносящих его в неведомые дали, то жизнь ему будет казаться беспросветной, пресной и безрадостной. Сериалы, смартфоны, работа, общение с друзьями, путешествия раз в полгода… Всё это нужно человеку лишь для того, чтобы не оставаться наедине с собой и быть как можно дальше от этого пресловутого "здесь и сейчас". Казалось бы…"
Экран ноутбука вспыхнул неопубликованной записью в паблике и погас. Что было, в принципе, неплохо: Андрей бы всё равно потом пожалел об этом онлайн-нытье. Рядом с ноутбуком стоял остывший кофе, из колонки доносились тихие звуки музыки. Одурманивающе пахло сандалом.
В квартире всё замерло. Спальня родителей пустовала, пока те были на даче, а Андрею на секунду показалось, что пришло вдохновение, способное вытащить его за грань собственного восприятия, поэтому он поспешил занять позу для медитации.
Он лежал посреди комнаты на чёрном резиновом коврике для йоги. Его глаза были закрыты, а лицо напряжено. Он пытался вспомнить, как у него это получалось раньше. Напряжённо соображал, где же находится то самое воспоминание.
