Валерий Столыпин
Компромисс
Пятнадцать секунд
Мне не страшно – страхи позади,
Я дрожу скорее от волнения.
Сердце так колотится в груди,
Словно я иду на преступление.
Вера Сергеевна Бутко
Виталий любил вечера в пятницу. Этот день был наполнен приятными устоявшимися ритуалами, которые сулили удовольствия и расслабление после недели, заполненной до отказа совсем не творческой трудовой деятельностью в душном офисе.
На семнадцать часов как обычно была заказана сауна, где он встречался со старыми приятелями. Щедрый жар, энергичные манипуляции веником с ароматным берёзовым духом и освежающие водные процедуры поднимали настроение, наполняя каждую клеточку тела энергией, желанием жить.
Приятное во всех смыслах мероприятие прошло легко и задорно. Прекрасно в этот раз было всё: замечательные рассказы и шутки, душистый чай, расслабляющий массаж. После сауны немного посидели в холле, с удовольствием выпили по кружке пива.
Друзья решили через часик продолжить вечер в ресторане, а у Виталия были совсем другие планы. Сегодня в баре “Романтика” был вечер бардовской песни, на который были заявлены несколько признанных корифеев жанра.
Он тоже сочинял и немного пел, правда, стеснялся исполнять свои творения на публику. Тем не менее, пропустить замечательное мероприятие не хотелось. В такие вечера в баре собиралась особенная, степенная публика, избегающая шумных мероприятий.
Разговаривали мало. Внимание посетителей было направлено на небольшую сцену, на которую выходили солисты и аккомпанирующие им музыканты.
Завсегдатаи и исполнители вели себя как старые знакомые.
Виталий наслаждался талантливыми балладами, ритмическими гитарными аккордами, рождающими навязчивое желание искать и находить, восхищаться и радоваться, любить и ненавидеть, сострадать, горевать, гореть.
Ему тоже хотелось спеть, но мешала природная стеснительность.
Чтобы преодолеть робость Виталий выпил пару порций коньяка. В голове зашумело, кровь становилась всё горячее.
Чего именно пел, Виталий хоть убей – не помнит, но аплодисменты, следовательно, зрительские симпатии, в мозгу отпечатались чётко. И ещё она, скромная, но изысканно, дорого одетая девчонка, неожиданно наградившая его по-настоящему интимным поцелуем.
Виталий осторожно, чтобы не потревожить незнакомку, вынул затёкшую руку у неё из-под головы. Несмотря на довольно плотные пары алкоголя, аромат, исходящий от упругого тела девушки, лицо которой сложно было разглядеть в темноте, да и лежала она, уткнувшись в подушку, завораживал, будил первобытные влечения.
Мужчина напрягся, вспоминая детали и подробности почти стёршегося из памяти вчерашнего вечера. Слишком много событий форсировано разворачивалось в баре.
Гостью, кажется, зовут Софья. Или София. Белая бархатистая кожа с мраморными прожилками, острые плечики, рыжие вьющиеся волосы.
Виталий не смог удержаться от соблазна осмотреть, исследовать, насколько это возможно в сумеречном свете, обнажённое девичье тело, сгорая от любопытства, заглянул под одеяло. Упругие ягодицы, осиная талия.
Видение вдохновило и обрадовало. Ужасно захотелось близости, но…
Знать бы, что и как происходило накануне. Действие алкоголя на потенцию и поведенческие реакции непредсказуемо. Как жаль, что в памяти не осталось ни впечатлений, ни эмоций: слишком много восторженных похвал, слишком много алкоголя.
На столе стояли и лежали бутылки из-под шампанского, бокалы с недопитой жидкостью, обёртки от шоколада, махровое полотенце и скомканные девичьи трусики. На полу в беспорядке валялись мужские и женские вещи, подаренная друзьями на последний день рождения концертная гитара.
Виталий прислушался к едва слышным звукам дыхания ночной гостьи.
Какая она, кто, почему оказалась в его холостяцкой постели?
Мужчина не мог вспомнить детали знакомства, обстоятельства, сблизившие его и нечаянную любовницу. Не в его правилах вести себя в любимом баре подобным образом. Туда он приходил не знакомиться, не развлекаться. Виталия привлекала раскрепощённая творческая обстановка, близость к энтузиастам песенного жанра, к исполнителям, музыкантам и поэтам. Романтическая составляющая творческих встреч ни когда не выходила за рамки приличий. Да и не любил он знакомиться с девушками наспех.
И вдруг такое отморозить.
О чём говорили, чем делились, насколько близко познакомились? Судя по обстановке, по следам, оставленным гусарскими посиделками, по откровенной обнажённости гостьи, процесс интимного общения зашёл слишком далеко.
Всему виной коньяк, который он пил для храбрости, к тому же без закуски и после сауны, которая, что известно каждому, значительно ускоряет обменные процессы. Хмель проник внутрь мозга уже от первой порции, а ведь была ещё вторая, и кто знает, возможно, третья, четвёртая.
В голове шумело, но близость шикарного девичьего тела оказалось сильным антидотом. Естественным и верным решением было бы…
Виталька одним пальчиком, едва касаясь, провёл по упругому бедру прелестницы, отчего мгновенно восстала его мужская гордость. Сердце заколошматилось в ритме танго, дыхание стало прерывистым, горячим.
Несколько остудила его романтические устремления лишь здравая мысль, что интимное продолжение без взаимного согласия, без предварительного стимулирования, может закончиться вполне резонными претензиями доверившейся ему дамы.
Обязательства и матримониальные устремления в его планы точно не входили. В двадцать пять лет слишком рано обзаводиться семьёй.
Да и кто эта прелестная девушка, какая она на самом деле! Что, если она охотница за квадратными метрами, за определённым социальным статусом? Мало ли в наше неспокойное время аферисток.
Нет, нет и нет! Нельзя нырять с головой в омут, если не знаешь глубину русла и береговой фарватер. Можно на что-либо неприятное напороться. По ягодицам и талии сложно узнать человека, его к тебе отношение, особенности характера, тем более в столь сладкий момент, когда вся витрина перед тобой, в зоне доступности.
Но, хороша, зараза! Так бы и вдул… но без последствий.
Виталий лихорадочно соображал, как быстрее и без особых хлопот расстаться с гостьей, не потеряв при этом респектабельность и впечатление о себе как о человеке интеллигентном, глубоко порядочном, с изрядной долей творческого потенциала.
Сочинять и петь песни – одно, использовать благодарных слушательниц как переходящий из рук в руки приз – совсем другое. Слишком уж просто они познакомились. И сразу постель.
Честно говоря, вспомнить нечего. Было или не было чего – тайна, покрытая мраком. Был бы фонарик, можно было бы провести тщательный осмотр места происшествия. Как-то не очень романтично выглядит ситуация.
Но девушка здесь, лежит в изумительно доверчивой позе, в прекрасном со всех сторон бесстыдстве девственной наготы, благоухает так, что дух захватывает. Протяни руку и почувствуешь, как бьётся юное сердечко, как курсируют дыхательные мышцы, как вибрирует под напором кровяного тока тончайшая бархатная кожа.
Наблюдать за спящей гостьей было на удивление приятно, но нагнетаемое не без помощи пикантных мыслей кровяное давление судорожно пыталось выключить из сети напряжения мозг. Переполняющие восприимчивое воображение эмоции вызывали бурление и зуд во всех чувствительных областях возбуждённого близостью желанного тела.
Руки сами собой тянулись по направлению к источнику интимной гравитации, такому соблазнительному, такому желанному, что дух захватывало.
Эротические фантазии вкупе с лежащей в нескольких сантиметрах прелестницей стимулировали непредсказуемые физиологические реакции, подталкивали всё же воспользоваться благоприятным моментом. Вон ведь как соблазнительно девчонка раскинула ножки.
Виталий не заметил, как сантиметр за сантиметром сдвигает в сторону одеяло, как ложится в удобную для восторженного созерцания нагой красоты позу. Кожа прелестницы под влиянием свежего воздуха мгновенно покрылась мурашками, грудь наполнилась кровью, на удивление яркие сосочки напружинились, давая и наблюдателю повод обратить, наконец, внимание на естественную реакцию собственного друга.
Греховный соблазн сосредоточился на впалом животике, на дорожке, ведущей вниз, меж изумительно белых, трогательно беззащитных бёдер. Когда похотливо восторженный взгляд проследовал от коленей нимфы к перекрестью прелестных ножек, София потянулась и сменила позу, открыв любопытному взору перламутровую раковину, вход в которую до этого момента был закрыт, но мысленно Виталий уже давно проник внутрь.
Утро стремительно вползало сквозь не очень плотно зашторенные окна. Видно стало лучше, но начала таять загадочность, то, что скорее угадывалось, чем было на самом деле.
Девчокна была самая обыкновенная.
Оставаться с Софией на весь выходной день, особенного желания не было. Виталлий не любил неожиданные сюрпризы, особенно, когда можно пару лишних часиков понежиться в постели, помечтать, покатать в уме камешки красивых слов, из которых приливная волна творческого воображения способна создать непростые, изысканные рифмы.
Планы на субботу и воскресенье были определены заранее, отступать от привычного течения событий Виталий терпеть не мог, именно поэтому и не стремился к “семейному счастью”, которое считал преждевременным и нерациональным.
Вот если бы слегка покувыркаться по обоюдному согласию, обогатить утро позитивными впечатлениями и сразу же, без сантиментов и донкихотства, расстаться. Но как воплотить данное желание в реальность!
Самый лучший выход – приготовить кофе с парой бутербродов, разбудить и заявить, что срочно необходимо отбыть на заранее запланированную встречу. Чтобы не вызвать подозрений, дать номер телефона, в котором как бы случайно перепутать одну или две циферки.
Пусть хоть обзвонится. Главное, чтобы испарилась без эксцессов.
От этой мысли настроение слегка подскочило. Немного – на пару-тройку градусов, не более.
В этот момент София зашевелилась, перевернулась к Виталию лицом и во сне состроила уморительную рожицу. Аккуратные округлости с яркими восставшими сосочками смотрели на него во все глаза, вызвав взрывную реакцию внизу живота.
Пора было на что-то решаться. Пан или пропал. Спокойно смотреть на это неприлично раздражающее, назойливо залезающее в мозг зрелище, было попросту невозможно.
Однако София спала сном невинного младенца, не подозревая, какие гормональные страсти бродят во взбудораженной похотью крови незадачливого любовника.
Она опять повернулась, сбросив одеяло, которым Виталий старательно её укрыл, чтобы отвлечь внимание от соблазнительных артефактов, бесстыдно явив слегка успевшему отойти от предыдущего эмоционального порыва взору цветущий над лоном куст рыжей растительности. Мужчина невольно принюхался, как кот, учуявший сметану.
Его лихорадило и трясло, заставляя помимо воли напрягать восставшее естество и не менее напряжённые чресла.
София открыла один глаз, улыбнулась, послала губами-вишенками воздушный поцелуй.
– Ты так плотоядно смотришь на мою интимную причёску, на животик, на грудь. Не очень честно наблюдать за спящей девушкой без её согласия. Это похоже на подглядывание в замочную скважину. Скажи, хоть, что я тебе нравлюсь, не скупись. Ты же рыцарь.
– С чего ты взяла!
– У, бука, я что, нарушила сокровенные планы! Есть что-то важнее общения и близости, или ты меня боишься? Шалунишка! Я не ем мальчиков, которым больше восемнадцати лет. Ладно, не напрягайся, не собираюсь лезть к тебе в душу. Постель – не повод для знакомства, уже поняла. Ты закостенелый холостяк, это я поняла сразу. Обидно. Кстати…
– Что ещё… я что-то вчера натворил?
– Да нет. Просто хотела сказать… теперь даже не знаю, насколько это для тебя важно. У нас ничего с тобой не было, кроме вполне целомудренных поцелуев. То, что ты видишь, это бонус, приз зрительских симпатий. Возможно, аванс. Я могла бы потребовать сатисфакцию, но ты слишком напряжён, чтобы принимать важные решения.
Ты вообще не склонен принимать серьёзных решений, насколько я поняла, тебя всё устраивает. Зачем усложнять то, что с любовью выстроено в разумную, логически продуманную цепочку событий, в которую я естественным образом не вписываюсь.
Не знаю, почему, возможно тебе не понравилась моя не вполне обычная внешность, или вызывает опасение лёгкость, с которой ты завоевал право возлежать на интимном ложе с рыжей бестией. Кто она, зачем здесь, чего добивается! Так ведь думаешь, юноша. Впрочем, теперь неважно. Все вопросы, которые я хотела задать, и все ответы на них, я получила, заглянув в твои глаза. Мне, пожалуй, пора. Не стану больше утомлять не очень желанным присутствием. Извини!
– Да-да, я понимаю. Наверно ты куда-то спешишь. Чай, кофе, душ… или сначала завтрак. Могу предложить пельмени, яичницу с беконом.
– Сначала в ванну. Секса у нас не было, но я была так возбуждена. От меня наверно за версту пахнет похотью. Стакан холодной воды и таблетку аспирина, если имеется в этом доме подобная роскошь, больше ничего не нужно.
Виталий сжался, отвернул взгляд. Ему вдруг ужасно захотелось предложить Софии остаться. Ненадолго. На часик или два, но ему вдруг стало стыдно своей физиологической несостоятельности как любовника, которую он внезапно почувствовал. Возбуждение от созерцания ослепительной наготы в течение всего утра высосала из него все интимные соки.
Потенция и желание таяли вместе с уверенностью в себе.
София игриво посмотрела Виталию в глаза с искоркой озорства, намеренно чувственно потянулась, не пряча интимные подробности обнажённого тела, с придыханием огладила округлые, соблазнительно выпуклые бока, бёдра, нежно дотронулась до груди.
Мужчина вспотел под её лукавым взглядом, стыдливо отвернулся, побрёл на кухню ставить чайник. Он был весьма благодарен гостье, что та не стала плести коммуникативные сети, забрасывать удочку вопросов с наживками “на слабо”, требовать приготовление завтрака и прочие женские штучки, направленные на то, чтобы закрепить интимную победу.
София вела себя совсем не так, как Виталий привык видеть, когда приглашал девочек на ночь блаженства. Те обычно капризничали, требовали повышенного внимания, сходу начинали хозяйничать на кухне и в шкафу, надевали вместо халата его любимую рубашку, предлагали совместное купание в ванне, намекали на бесконечное продолжение праздника похоти.
Гостья вела себя уверенно, но оставалась учтивой и вежливой, не пыталась самостоятельно предпринимать какие либо действия. Более того, София словно угадывала мысли Виталия, упреждая поведением и репликами его сокровенные желания.
– Извини, Виталик, что так вышло. Ты был перевозбуждён и пьян, только и всего. Мне понравилось у тебя в гостях, понравилось, как ты пел, да и сам ты, если быть до конца честной, понравился. Спасибо за незабываемый вечер! Мне вчера очень нужен был спасательный круг, ты его бросил.
София вытащила из сумочки красный фломастер, взяла его ладонь и размашисто написала номер телефона. Виталий, покраснев до корней волос, ответил тем же, вместо шестёрки нарисовав девятку.
Девушка тряхнула огненными кудрями, поцеловала мужчину в щёку, послала в его сторону воздушный поцелуй и выпорхнула за порог.
Через пару минут хлопнула подъездная дверь, незнакомка оглянулась, поискала взглядом окно Виталькиной квартиры. Нашла.
Интересно, о чём она думает, что чувствует?
Виталию было неудобно. Он боялся, что передумает, что расчувствуется, расслабится, и оставит Софию у себя дома, что последствия непродуманного, на взбудораженных близостью эмоциях, шага, могут непредсказуемо, возможно драматически изменить судьбу, лишив раз и навсегда возможности выбирать и быть по-настоящему свободным.
Влюбляться и любить в ближайшие жизненные планы не входило. Тем более что от Софии исходила таинственная энергия, которая показалась ему крайне опасной.
Следы очаровательной гостьи через пару минут засыпал довольно сильный снегопад, ветер агрессивно развевал полы её распахнутого почему-то пальто, и концы шарфа, дорисовывая картину странного расставания.
Девушка уходила в снежную метель, туда, где для Виталия не было будущего.
На улице было не просто зябко – морозно.
Виталий выключил свет, тайком наблюдая, как София, точнее, её, то исчезающий, то на мгновение появляющийся силуэт, стоит на тротуаре, голосуя проходящим мимо автомобилистам.
На минуту ему стало не по себе.
– Ничего, – как-то злорадно подумал он, – не маленькая. Даже дать по-человечески не смогла. Да пошла она! Я один, а их много. И хорошо, что ушла.
На удивление после ухода гостьи настроение провалилось в бездну, очень остро подступило ощущение неприкаянного одиночества, а мысли, как не прогонял их Виталий, крутились вокруг зачарованного образа Софии.
Невольно вспомнилась пышущая жаром упругая попка, яркие вишенки восставших сосков, талия объёмом аккуратно в обхват ладоней, огненные кудри, лукавый взор, алые губки изогнутой формы, соблазнительный силуэт, рыжий кустик внизу живота.
Виталий никак не мог понять, что в этой женщине было не такое, как у всех предыдущих соблазнительниц, которых он за ночь успевал изучить вдоль и поперёк.
Суббота была безнадёжно испорчена. Ничего, совсем ничего не хотелось.
Мужчина повернул тыльную сторону ладони, на которой незнакомка написала номер телефона. Три цифры оказались стёртыми.
Это была единственная связующая нить.
– Вот и хорошо! Провидение решило этот вопрос не в её пользу. Случайностей не бывает, это наверняка знак свыше.
Однако заснуть, как было запланировано, не вышло.
Воскресенье выпало из жизни столь же бездарно.
На работе Виталий чувствовал себя не в своей тарелке, всё валилось из рук. Мало того, директор заставил форсировать давно и безнадёжно зависший проект, заказчики которого раз за разом усложняли условия, требовали исправления и доработки предыдущих, уже и без того вылизанных позиций.
Скверное настроение, всю неделю балансирующее около ноля, стало вовсе отвратительным, когда Виталия назначили руководителем команды разработчиков, которым поручили немедленно сдать проект оплатившей заказ фирме.
Несколько дней команда не вылезала из офиса, зачищая огрехи, готовила детальную презентацию, пыталась предвосхитить любые вопросы, которые могли задать исполнителям покупатели интеллектуального продукта.
Каково же было изумление Виталия, когда заказчиком проекта оказалась София Витальевна Соколова, генеральный директор ООО ”Спектр”.
Да-да, та самая незадачливая ночная гостья.
Сегодня она выглядела гораздо эффектнее, чем в момент расставания.
Сдача разработки оказалась двойной пыткой. С руководителем команды творилось невообразимое: он вёл себя как на первом в своей жизни экзамене, как нашкодивший мальчишка перед возмущённым директором школы.
Лицо Виталия горело и плавилось, голос то и дело пропадал, аргументы внезапно исчезали из памяти, логическое мышление отказывало.
София Витальевна не замечала его в упор.
Долгие четыре часа гоняла директриса команду по всем пунктам проекта, словно сама была разработчиком. В итоге заказ был сдан, но вопросы остались.
– Виталий Леонидович, в целом мы работой удовлетворены, но есть несколько пунктов. Сейчас мы подпишем договор, в котором недоработки и сроки их исправления будут детально обозначены. Вы, как руководитель команды проектировщиков, должны его подписать. Пройдите ко мне в кабинет. Остальных прошу в буфет. Столы накрыты. Отдыхайте. Спасибо всем!
– Вы меня не узнали, София Витальевна?
– А должна! Что-то такое вспоминается смутно. Я, между прочим, едва не отморозила ноги в модельных туфельках. Не могла предусмотреть, когда отправлялась в бар, что попаду в гости к бесчувственному, самовлюблённому мальчишке, который не может догадаться, что с домашнего телефона можно вызвать такси. Ты же меня буквально выгнал из дома, эгоист. Мог, по крайней мере, проводить. Не развалился бы. Я не виновата в том…
– Простите, София Витальевна, я идиот, в чём искренне сознаюсь. Не скажу, что добровольно. Вы припёрли меня к стенке. Мне стыдно. Разрешите загладить вину.
– Интересно, каким образом ты считаешь возможным реабилитироваться?
– Традиционным. Приглашу в ресторан, или в тот же бар. При всех присутствующих встану на колени и попрошу прощения. Казнить или миловать – в вашей власти.
– Допустим, есть повод подумать. Для чего тебе это, я ведь не субтильная институтка, чтобы обижаться и надувать губки. Это был эпизод, пусть не очень приятный, но вполне естественный, когда связываешься с человеком, который зациклен на себе любимом. Как говорится – жизнь без прикрас. Какой смысл останавливать кадр, делать дубли, смаковать подробности, когда всё ясно без слов? Это не наше будущее. Расслабьтесь, Виталий Леонидович. Я не собираюсь мстить, никогда не путаю профессиональную деятельность с душевными порывами.
– Вы мне нравитесь.
– Ну и, что с того… а как тебе моя секретарша, Юленька, а ваша дизайнер, Татьяна Михайловна? Она такая душечка. Я бы непременно в неё влюбилась, если бы была Виталием Леонидовичем.
– Вы меня провоцируете.
– Интересно, чем?
– Заставляете признаться в любви.
– Во как! С этого места подробнее. А мужу об этом сказать не побоитесь?
– Какому мужу?
– На такой расклад ты не рассчитывал? Маленький-маленький шалунишка. Это взрослая жизнь, Виталик. Неужели ты расстроился, иди, пожалею. По головке поглажу. Наверно тебе стало стыдно не за сам позорный поступок, за то, что, выглядел не в лучшем свете… как мужчина. Желаешь доказать себе, и мне заодно, дерзкой девчонке, что всё ещё мужчина! Извини, я не игрушка. И да, я пошутила, мужа у меня нет, но есть дочка.
– Я могу хотя бы в перспективе рассчитывать на прощение?
– Почему бы нет! Женитесь на мне, Виталий Леонидович. Обещаю быть самой-самой. Надоело, знаете ли, жить одной. Но шутить со мной не нужно, не советую. Я дама решительная, в особенно неблагоприятном случае и убить могу, если что. Надумал! У тебя есть пятнадцать секунд, чтобы принять решение, время пошло.
– Если это не злая шутка, я согласен. Точнее, я прошу твоей руки. Твоей и дочки. Как её зовут?
– Ещё не знаю, мы ведь пока не приступили к процессу зачатия. Хотя, если ты не против, конечно, назовём девочку Оксана. Оксана Витальевна Серебрякова. Ну что, готов объявить нашу помолвку?
– Сам себе удивляюсь. С удовольствием. Что же вы с нами, мужчинами, делаете! А теперь будь серьёзной, мне сложно произнести такое. У меня это впервые. Я тебя люблю, София!
