Валерий Смит
От матроса до дважды капитана
Тут нужно упомянуть о снастях. Раз речь пошла о рецепте приготовлении печени трески, то без хороших снастей здесь никак. Так как в море магазинов нет, да и традиции покупать дорогущие воблеры у экипажа обычно не наблюдается (деньги и так есть на что потратить), изготавливаем снасти сами.
Блесны! Это произведения искусства. У каждого рыбака свой метод изготовления, опишу только самый известный. Находим на свалке мусора старый стул с металлическими трубчатыми ножками. Далее отрезаем ножки наискосок сантиметров по 10 – 15, получаем полые блестящие трубки. Просверливаем с двух сторон отверстия, в них вставляем с одной стороны крючок, с другой вертлюжок, трубку заливаем расплавленным свинцом и получаем готовую снасть. Далее по желанию, можно прилепить на блесну какие-нибудь светоотражающие или цветные наклейки – всё зависит от фантазии. Каждый рыбак на судне имеет свой набор блесен, который считает самым уловистым и самым красивым, утеря – всегда трагедия.
Немаловажную роль играет правильно подобранная леска, к лёгкой блесне по тоньше, к тяжелой по толще, максимум 2,5 мм. Такую можно найти только в иностранных портах, где продаются снасти для морской рыбалки.
4. Уговариваем капитана остановиться на часик для рыбалки на выбранном месте. Проверяем и подготавливаем снасти. Точим крючки. Штурмана в рубке прокладывают курс на электронной карте к месту лова. Начинается отчёт времени. Напряжение нарастает. Самые нетерпеливые рыбаки занимают место на палубе. Как правило, у каждого есть своё, самое лучшее место, где не дует, достаточно место для распускания снастей и куда можно складывать улов так, чтобы он не вернулся назад в море. Конечно, самое лучшее и самое рыбное место у капитана.
Подходим к точке. Штурман останавливает двигатели, на судне наступает тишина. Все в напряжении, снасти готовы, люди стоят по бортам. Идём по инерции, отсчитывая последние кабельтовы. Всё. Точка. Эхолот показывает нужную глубину. Машины на задний ход. Винты под кормой ревут. Вибрация корпуса усиливается. Из-под кормы вырывается поток воды и постепенно начинает передвигаться к середине судна. Дошла до миделя (середина судна), всё, стоп машины – это значит, что инерция погашена и пароход лёг в дрейф. Тишина. Ветер тихо шевелит флаг. Приехали.
Начинается веселье – блесны полетели за борт. Они должны лечь на грунт. Машем вверх – вниз руками, заставляя блесну подпрыгивать на грунте, привлекая внимания рыбы. Удар! Леска натянулась. Такое впечатление, что бревно на том конце. Начинаем потихоньку, потом быстрее, потом максимально активно, чтобы не дать слабину, вытягивать рыбу. Голова показалась над водой, надо её поднять чуть над поверхностью, чтобы рыба глотнула воздуха и не сопротивлялась. Огромная голова, выпученные глаза – хорошая треска попалась.
Если треска больше 5 кг кричим о помощи. Свободный человек подбегает с багром и помогает поднять рыбу на борт. Высота борта зависит от осадки и типа судна и может быть до 4 метров, шанс упустить рыбу велик. На мостике грустно смотрит на всю эту вакханалию вахтенный штурман. Безопасность превыше всего, надо следить за горизонтом и вовремя смыться с курса встречного парохода, если они вдруг пересекутся. Надо бы поднять сигнал на мачте «Не могу управляться», но лень, сойдёт и так! Судно в море в дрейфе не стоит на месте, её несёт течением и ветром через рыбную банку и когда-нибудь эта банка заканчивается. Теперь в обязанности вахтенного штурмана входит вернуться обратно на точку и всё повторить сначала или найти новое место, если рыбалка была неудачной.
Ну, вроде всё, рыбалка закончилась, капитан нервничает – и так времени потратили не мало, надо будет как то оправдываться перед судовладельцем, сочинить какую-нибудь правдоподобную историю типа проведения учения по спуску спасательных шлюпок на воду. Вахтенный штурман прокладывает новый курс для возврата на прежний путь, пишет в судовой журнал о проведённых учебных тревогах.
Самые хитрые члены экипажа смываются с палубы по каютам. Капитан по внутрисудовой связи даёт объявление:
– Свободным от вахты собраться на палубе для чистки улова!-
Это уже не интересно, работа грязная, нудная. То ли дело ловить.
Собираем в одно место улов, садимся вокруг, достаём ножи с камбуза, начинаем работу. Это называется шкерить рыбу. Головы отдельно, тушки отдельно. Если улов большой – не жалеем, режем рыбу на филе, головы и хребты выбрасываем за борт, холодильник не бесконечный. Место для рыбы ограничено. За кормой из ниоткуда появляются чайки, орут, ныряют за останками рыбы, дерутся в воздухе за добычу. Холодно, ветрено, руки склизкие от крови и грязи.
Отдельно отбираем печень. Вот с этого момента читаем внимательно:
Печень хорошо промываем в проточной воде.
Складываем в стеклянную банку. Размер зависит от величины улова.
Добавляем соль и чёрный перец горошком по вкусу. Не забываем вложить в банку лавровый листик. Никакого масла!
Ставим банку в кастрюлю с водой на водяную баню.
Готовим полтора – два часа.
Закрываем банку крышкой. Даём остыть. Наслаждаемся результатом. Всё просто!
Но это не всё! Есть ещё один способ!
Исключаем из рецепта пункты 3 и 4 нашего повествования. Проходя Датский остров Борнхольм в Балтийском море, видя на горизонте рыбацкие судёнышки, выходим с ними на связь на 24 канале УКВ. На русском, могучем языке. Ничего не стесняясь. Эти рыбаки, как правило, из Эстонии или Латвии. Русский знают, если им выгодно. Подзываем к борту прямо на ходу, чуть сбавив ход до среднего. Меняем по бартеру на топливо уже выловленную треску. Печень, при этом, уже отделена от тела и сложена в пластмассовый ящик килограмм на десять.
Далее действуем, как описано выше. Наслаждаемся деликатесом. Правда, когда этого деликатеса очень уж много, и есть опасения, что он начнётся портиться, тогда повар начинает усиленно им пользовать экипаж. Открытые банки стоят на столах на обед, ужин, чай и завтрак. Если вдруг понадобится закуска по какому-нибудь праздничному поводу, то выдаётся исключительно печень с черным хлебом, и ты уже начинаешь мечтать о кусочке колбаски. Лично я это проходил.
Ну как вам рецепт? Советую!
Валенки, валенки
В 1996 году мне довелось работать на т/х «Волго-Дон 5090» при его переоборудовании на верфи в Немецком городе Эмден из чисто речного судна в «пенителя» морей. Я из капитана, мановением чудесной руки отдела кадров переквалифицировался в матроса, благо морские документы матроса-моториста у меня были. Для меня это было удача, так как в эти годы пароходство стало активно переоборудовать суда для перевозок грузов по Европе и внутренние пути России были забыты. Забыты были и мы, речники с огромным опытом и знаниями. Те, кто смог поступили учиться вновь, чтобы получить новые документы морских штурманов или механиков, а те, кто был постарше или не захотели учиться – ушли на пенсию или поменяли работу на берег. Я не мыслил себе другой работы и через некоторое время поступил и ещё раз окончил экстерном за три месяца ПРУ и получил диплом морского штурмана. Но это было потом. Сейчас мы стояли у причала немецкой верфи Arminius Werke в Эмдене уже почти как месяц. Недавно эту компанию, которая находилась на грани банкротства, выкупили напополам СЗРП и БОП. Вместе с нами сюда пришли на переделку и два пассажирских речных теплохода – Михаил Ломоносов и Мария Ульянова.
Весь проект переделки пароходов красиво начинался в кабинетах и переходах пароходства. Нашими инженерами были сделаны планы переоборудования, выполнены на синей кальке чертежи, изданы буклеты инженерных книг с описанием работ. Всю эту библиотеку мы привезли на борту судна и сдали в инженерное бюро Немецкой верфи для изучения. Вдруг выясняется, что немецкие инженеры, почему то не знают русского языка, и вся эта библиотека моментально превратилась в макулатуру. К тому же в Германии свои ГОСТы и свои материалы, свои методы сварки и монтажных работ. Тупик. Суда уже стоят у причальной стенки, готовы к ремонту, деньги перечислены, а делать то что? Не возвращать же суда назад в Россию! Первый опыт работы с немецкими партнёрами комом!
После недолгих консультаций решили, что немецкая сторона сама сделает проект и чертежи и сама, под надзором Российского Регистра будет делать переоборудование. Решили, ударили по рукам, начали.
Пока разрабатывался проект, печатались чертежи, начали разборку кают на главной палубе. Все переборки и двери кают речного парохода были деревянными, их обязательно требовалось поменять на противопожарные металлические. Весь экипаж, кроме капитана и старшего механика у которых каюты находились на верхней палубе, временно переселили на пассажирские пароходы.
На борт судна пришли три рабочих с верфи. Нас дали им в помощники или в услужение, принеси – подай. Два немца и поляк. Немцы – два столяра шестидесяти двух и шестидесяти трёх лет возрастом и поляк в помощниках на побегушках, лет тридцати от роду. Небольшого роста, коренастые, вечно позитивные, мы с ними быстро нашли общий язык, хотя никто из нас не говорил по-немецки. Всё-таки совместный труд великий объединитель. Нам, тридцатилетним пацанам, они казались дедами. Звали их Михаэль и Ханс, поляка Клаус. Немцы оказались весёлыми и шебутными дедками. Пока мы ломали деревянные переборки кают, они принесли на борт огромный ящик с инструментом, похожим на бабушкин сундук с навесным замком. Мы были удивлены, когда из открытого ящика посыпались пластиковые одноразовые стаканчики. Вскоре мы поняли, для чего они. Сразу после обеда эти два чудака отправляли своего подмастерье на ближайшую бензозаправку, там он покупал бутылку дешёвой местной водки Korn и литровую бутылку Коки. Всё это пряталось в ларь с инструментом и каждые полчаса коктейль водка – кола употреблялось внутрь довольными работягами. К концу дня настроение таких рабочих поднималось, что способствовало более свободному общению с нами. Частенько, пробегая мимо них, мы натыкались на протянутые стаканчики с коктейлем. Как можно было пройти мимо такого сервиса? Наше настроение тоже стремилось вверх, как и дружба народов. Через пару недель мы понимали друг друга не только по жестам, но и разговаривая каждый на своём языке. Вот, что значит погружение в языковую среду!
Когда шли в Германию, мы все знали, что идём в высокоразвитую в техническом и культурном отношении страну, с высоким уровнем жизни и чёткой организацией работы. То что мы увидели несколько отличалось от наших представлений.
Утро начиналось в 07:00 с фабричного гудка, я такое видел только в наших старых фильмах из тридцатых годов. Ворота здания, где переодевались рабочие, открывались и работяги лавиной шли по своим рабочим местам. Начинался шум, визг, грохот инструмента, процесс постройки судов шёл полным ходом. Каждые полтора часа остановка на кофе-тайм на пятнадцать минут. Обед – час. Заканчивали работу в 16:00. К этому времени все докеры уже были переодеты в чистую одежду, стояли за дверями мастерской, весело галдя и ожидая сигнала. Ровно в 16:00 раздавался гудок, фабричные ворота открывались и толпа рабочих вываливалась наружу и спешила к машинам на стоянке. Наш же рабочий день длился ещё час.
Скорость и аккуратность работы обеспечивалась снабжением рабочих отличным инструментом. Когда у нас в руках были только отвёртки и ручная дрель наши дедки использовали инструмент из ящика, в то время невиданный для нас. Электродрель такого малого размера мы увидели впервые, удивляло то, что их было две на каждого, один для сверления, другой для завёртывания шурупов. Наша электродрель весила килограммов пять и была постоянно задействована в машинном отделении, так что мы её редко и видели. Приходилось работать руками, из-за этого и низкая производительность труда. Мы были задействованы в переоборудовании теплохода только как, принеси – подай, прибери – выброси, отойди – не мешай. Лучшая работа в мире! Здесь бы поставить смайлик =).
Такая совместная работа сдружила нас с немецкими дедками. Эмден город маленький, гуляя в центре города, часто видели наших немецких друзей в кругу семьи в кафе или магазине. Весело махали друг другу руками, подходили знакомиться с супругой. Наш старший механик почему то особенно понравился одному из них, и он даже приглашал его к себе в свой загородный дом в гости. Будучи у Михаэля в гостях механик обнаружил в сарае старый мерседес-бенс, который тут же был подарен ему за один рубль (РУБЛЬ). Как бы заодно избавился от своей старой машины, хитрец.
На этом крутом автомобиле наш стармех потом гордо рассекал по своей родной Шале, удивляя и вызывая зависть у местного населения.
Близилось окончание ремонтных работ, и вот как то вечером, Михаэль и Ханс объявили, что руководство завода предложило им досрочный уход на пенсию. Это обычная практика в Германии, если до пенсии остаётся пару лет. Пенсию до наступления пенсионного возраста оплачивает предприятие, потом государство. Наши немецкие друзья согласились. На следующий день мы пригласили их после работы отметить это знаменательное событие.
Наступил час торжества, наши новоиспечённые пенсионеры втихаря принесли пару бутылок водки, подарили всем нам по маленькому календарику. Закуски, по немецкой традиции, не принесли. Я, сколько не ходил в гости к иностранцам, никогда не видел, чтобы они выставляли для гостей какую-либо закуску, только спиртное, иногда небольшие сладости. Ну да ладно, кто не слышал о русском гостеприимстве? Быстренько организовали стол. Я, как бывший капитан этого судна, загодя, ещё до выхода из России в Германию, спрятал по закоулкам парохода различное барахло на всякий случай. Вот и пригодилось. Что можно подарить пожилому немецкому бюргеру у которого всё есть? Правильно, русскую экзотику. Одному достались валенки сорок пятого размера и фуфайка, другому ватные штаны и шапка-ушанка. Всё новенькое, не ношеное! Удивление на их лицах не описать никакими словами. Поначалу они и не поняли, что это такое. Объяснили, помогли примерить.
Оценили подарок. Михаэль, которому достались ватные штаны, задумался, осмотрел себя и тихо сказал:
– Я теперь понял, почему вы выиграли войну –
Все обалдели. Не ожидали такого вывода от подарка. Какой смысл он вложил в эти слова?
Сели за стол прямо в подарках. Выпили по первой, по второй и далее… Сбегали ещё на заправку за пузырьком. Ну и понеслось. Запели песни. Я думаю, наши немецкие друзья такого праздника ещё не видели в своей жизни. Пора бы им домой – да русские друзья не отпускают, требуют продолжения банкета.
В первом часу ночи ушёл спать к себе, благо каюты к этому времени уже восстановили и мы все переехали обратно на своё судно.
В три часа ночи понадобилось выйти по естественной нужде, вышел в коридор и обалдел. Эта картина до сих пор стоит перед глазами.
Самая дальняя каюта открыта, оттуда льётся приглушённый свет, еле слышна музыка, тихонько цокают стаканы, аромат колбасы и дешёвой водки и в коридоре отплясывает наш друг Михаэль.
В валенках!
Утром я спросил у остававшихся на банкете до утра моряков, почему он танцевал в валенках? Ответ – а чтобы капитан не слышал!
Иностранец
Я уже писал, что в конце восьмидесятых годов плавсоставские профсоюзы вдруг озаботились о спортивной форме экипажа. Не о той форме, что одевают на себя а о той, что должна быть в теле моряка.
Я в это время работал старшим помощником капитана на теплоходе «Волго-Дон 5090». Экипаж весь подобрался молодой, здоровый, спортивный. Мы и так не опускали свою физическую форму.
Пароход большой, свободных помещений много. На баке судна располагалась большая кладовка, мы её очистили, сколотили из фанеры и досок теннисный стол, купили ракетки и свободные от вахты могли часами там гонять шарик. В середине судна, между трюмами так же было огромное пустое помещение – коффердам. Экипаж умудрился приспособить его для игры в волейбол. Повесили осветительные лампы, покрасили, нанесли разметку. Купили волейбольную сетку и мяч, разобрались на команды и понеслось. По вечерам из коффердама доносились стуки мяча и азартные крики. Вылезали из этого спортивного зала мокрые, усталые, довольные. Зачастую сразу же заступали на вахту. Численность экипажа составляла двенадцать человек и бывало десять из них азартно стучали по мячу во время движения судна. Двое оставшихся на рабочих местах вахтенных с нетерпением ожидали окончания рабочей смены, чтобы сразу же принять участие в матче вместо заступивших на вахту спортсменов. Пару раз, в особенно жаркие дни, мы наполняли этот спортивный зал водой из-за борта и получался вполне приличный бассейн.
Я уже не помню, каким образом нам попала воздушная винтовка с несколькими коробками пулек, но и она не лежала в углу без дела. Частенько, когда было особенно тоскливо в рубке на вахте, я ставил на руль матроса а сам открывал в рубке обе входных двери по бортам, ставил спичечный коробок на леер ограждения мостика и с противоположного крыла стрелял по коробку. Получался неплохой тир шестнадцати метров длинной. Главное было, чтобы никто в это время не поднялся в рубку, иначе мог бы получить неожиданную травму. Но мы были молодыми, бесшабашными, на такие мелочи не обращали внимания.
Так что наша спортивная форма была в наших руках.
Однажды я случайно узнал, что на склад пароходства поступил некий спортивный инвентарь, предназначенный для раздачи на суда. В основном этот инвентарь предназначался для визированных судов. ( Визированные суда – суда, работающие на заграничных рейсах – прим.) Выдавался он по предварительным заявкам и нам такие игрушки и не снились.
Благодаря некоторым махинациям, включив своё обаяние и применив, как сейчас называют, административный ресурс (мама моего одноклассника работала на складе), я выписал со склада новый, полупрофессиональный теннисный стол с сеткой и теннисными ракетками. После моего ухода с кабинетов волшебников учёта и хранения складского имущества там остался стойкий запах копчёной рыбы, которую мне пришлось раздать без меры в благодарные женские руки складских учётчиков. Ну и ничего страшного, новой рыбы наловим и накоптим! Главное – победа! Заодно удалось достать на пароход еще и новый пылесос, который в те времена на судах внутреннего флота был совсем уж редкостью. Мы не были избалованы такими техническими изысками, всё вручную. Веничек, совочек, тазик для стирки белья, стиральная машинка «Волна», особенно и не замечали дискомфорт. Но когда появлялись такие вещи – мы умели это ценить и берегли их. Я был доволен собой и своей добычей.
Попросил в долг тележку, загрузил весь скарб, по пути заехал за продуктами. На судне все были в восторге от такого подарка. Решили не торопиться, отнесём на бак и установим, когда уйдём из Петрозаводска, а пока бережно завернули теннисный стол в брезент и поставили за надстройкой дожидаться своего часа.
Загрузились щебнем на Москву, вышли в рейс. В Онежском озере хорошенько помыли пароход свежей Онежской водой от пыли, грязи, остатков камней на палубе. Всегда после порта на душе остаётся двоякое чувство: сожаление от того, что опять уходишь из дома на пару недель и облегчение от того, что все дела сделаны, снабжение и продукты получены, начальство, проверявшее судно удовлетворено и успокоено и отправлено назад в свои кабинеты дожидаться следующей жертвы.
О заходе в родной порт можно остановиться отдельно. Казалось бы ты пришёл домой, должна быть встреча с оркестром, женщины на берегу с детьми выискивают своих кормильцев, в воздух летят цветы и чепчики – так ведь нет! Задолго до прихода начинаешь готовить судно и экипаж. Моется всё, что можно вымыть. Бумаги и отчёты, которые оставались на потом судорожно вытаскиваются из глубины рабочего стола и приводятся в относительный порядок. Третий штурман озабоченно подбивает бабки в судовой кассе, не сходятся дебет с кредитом на 3 копейки! Надо сдавать отчёт по зарплате, а как? Если не сходится, значит, где то ошибка и бухгалтерия тебе её не простит. А надо бы ещё учебные тревоги с экипажем провести, забыли ведь всё со своей физкультурой. Боцману даётся задание подкрасить трап – сходню, везде на палубе освежить циферки дат проверок. Из загашника достаётся и поднимается на флагшток новый флаг – старый уже похож на блёклую тряпку. Флаги тогда делались строго по уставу – обязательно из шерсти, соответственно долго не жили. Ветер, сырость, выхлопные газы из трубы быстро приводили его в непотребный вид. Но как говорит опыт – всё предусмотреть не возможно.
Торжественно заходим в родной порт, показательно швартуемся. Швартовная команда в новых касках и оранжевых рабочих пробковых жилетах как на параде. Тут уж напоминать не надо – все в твёрдой обуви, а не в тапочках как обычно. Я вижу, что с этим безобразием до сих пор борются современные капитаны. На руках рабочие брезентовые рукавицы – зачёт! Перчаток ещё в помине небыло.
Минут через тридцать начинается. Пожарные проверяющие сменяются санитарами, потом подтягивается тяжёлая артиллерия – кабинетные работники. Капитаны-наставники оккупируют каюту капитана, механики-наставники – каюту деда. Им скучно сидеть в душных помещениях, зачастую приходят попить чайку, потравить байки, рассказать новости, ну и иногда и потрясти пальцем перед провинившимся. Обычно это всё на целый рабочий день, а ещё снабжение, продукты, срочное устранение замечаний, отчёты в бухгалтерию, в плановый одел, а тут ещё и погрузка началась. Дурдом! В семью вырваться удавалось уже поздно вечером, даже если жена с отпрысками находилась уже в каюте. Поэтому заход в родной порт не всегда приносил радость. Лучше уж подальше от Петрозаводска, а семья и на автобусе подъехать может.
Ну ладно, отвлёкся. Продолжаем. Помылись, привели себя и судно в порядок, забыли проблемы, отдохнули – пора и делами заниматься. После обеда решили, что пора теннисный стол на место ставить. Приволокли его на бак. Чтобы занести стол в помещение, приспособленное как спортзал, надо преодолеть ещё одно препятствие – огромный, тяжёлый люк, который располагался на палубе бака и через который надо было пронести конструкцию и преодолев спуск по трапу, занести его в отсек. Задача оказалась ещё та! Во первых – стол оказался на десять сантиметров шире проёма люка. Во вторых – даже если преодолеть люковину, поручни трапа препятствовали свободному проходу и развороту стола внутри помещения. Горячие головы сразу же предложили разрезать стол пополам и занести его по частям. Хорошо, что сначала померяли рулеткой а не как обычно, на авось а там как пойдёт. Померяли – нет, не проходит. Со второй проблемой решили быстро. Просто отвинтили трап от палубы, благо он был прикручен на болты а не приварен, отволокли в сторону. Фу..одна проблема решена. Встал вопрос – а дальше что? Те же горячие головы опять предложили резать к чёртовой матери не дожидаясь перитонита! Ну жалко! Такой красивый, такой ещё целый и правильно покрашенный! И ширина и длинна соответствуют правилам игры в настольный теннис, хоть сейчас на олимпийские игры! Ну куда!
Грустно посидев у проёма люка, и ещё десяток раз померив размеры входа под палубу, вдруг пришло озарение – если нельзя разрезать теннисный стол, то тогда надо разрезать комингс люка вместе с куском палубы! Мысль безумная, нарушать герметичность палубных конструкций строго запрещается! Если запрещается и никто не видит, значит можно! Следы преступления скроем со всей тщательностью преступников знающих, что делают нехорошо. Сказано – сделано! Приволокли сварочный аппарат, газорезку, аккуратно разрезали угол комингса полосой в десять сантиметров, чуть затронули палубу, отогнули отрезанный лист в сторону и вот…вуаля, всё получилось! Мысленно поаплодировав своей находчивости, без труда занесли такой вожделенный стол в спортзал. Всё, здесь тебе, дорогой, место на долгие годы. Обратно целым ты отсюда не выберешься.
Скрыли следы преступления, поставили обратно отогнутую полосу металла, аккуратно заварили, боцман на следующий день тщательно зачистил сварочные швы, заодно покрасил всю конструкцию люковины. Не одна проверяющая сволочь не скажет, что здесь что-то резали.
Играли и радовались такому ценному приобретению до получения распоряжения готовиться к ремонту и переоборудованию судна в морской пароход в Германии в порту Эмден.
За хлопотами подготовки к перегону забылась и физкультура и азартные бои за теннисным столом. Спортивный зал на баке захламили всяким необходимым снабжением, теннисный стол использовали теперь как полку для самых ценных вещей. Теперь даже если очень и захотелось бы поиграть, места не осталось.
Благополучно перешли на ремонт в Германию. Как-нибудь расскажу приключения, которые нам достались при переходе и начале ремонта в иностранном порту, а пока только про стол. Бедному приключения только начинались.
Времена были тяжелыми, многого не хватало, все занимались своим маленьким или большим гешефтом, разбившись на группы и поделив сферы насыщения. Капитан со вторым штурманом организовали доставку и складирование на судне б/у автомобильных шин с надеждой продать их в первом русском порту. В те времена такой секонд хэнд расходился на ура. В сборе и доставке шин на борт им помогали сами владельцы местных шиномонтажных мастерских. Утилизировать шины в Германии для них было дорогим удовольствием а тут бесплатная халява. К концу трёх месяцев стоянки на ремонте их скопилось более трёхсот штук. Ими было забиты все помещения носовой части судна. К тому же наш капитан оказался хозяйственным дачником – все снятые деревянные переборки и двери были аккуратно сложены там-же до лучших времён.
Через четыре месяца у причала нас наконец-то подняли для вырезания лишних тонн из корпуса судна в плавучий док. Разрезали, лишнее вытащили (облегчили на тридцать три метра корпуса), начались активные сварочные работы на палубе для восстановления судна в рабочее состояние.
На палубе что-то резали, сваривали, таскали шланги и кабеля. Экипаж в это время занимался покрасочными работами. Шум, стук, треск, шипение газорезок, удары кувалдой по железу. Рабочая суета.
Сидим себе за надстройкой, спрятавшись от шума и лишних глаз, красим трубу парохода. Вдруг замечаем какую-то суету, немецкие рабочие как то быстро побежали с палубы судна на док и дальше на берег. Что-то кричат по-немецки, руками машут. Так на кофе-тайм не уходят. Выглянули из-за угла надстройки – мама родная – пожар! Над носовой частью судна стоит чёрный дым. Судно в сухом доке, пожарная система разоружена, воды нет. Из пожарных средств только огнетушители. За противопожарное состояние на ремонте отвечает завод, на котором стоит судно. Послышался рёв пожарных машин – спасатели прибыли. Пламени ещё не видно, люк для входа под палубу бака (который мы когда то резали) закрыли для предотвращения доступа кислорода. Палуба судна начала прогибаться – температура внутри помещения очень высокая. Беда! Старший пожарной бригады послал в под палубное помещение разведку, для определения, что всё же горит. Разведка в дыму тут же запуталась между штабелями шин и дверей, обратно выбирались по тросам, которые в обязательном порядке прицепляются к поясам пожарных. Ясно, нечего там разведывать. Подали шланги с берега и полностью затопили все помещения в носу судна через люк водяной пеной. Пожар как то быстро сник, осталось на виду только обгоревшее пятно краски на палубе.
Стали разбираться. Оказывается, заводской сварщик не убедился в безопасности работ на палубе, раскалённые капли металла начали капать во внутренние помещения носовой части судна и в результате случился пожар. Завод полностью признал свою вину. Пообещали всё отремонтировать и попросили список вещей из кладовок бака для возмещения убытков. Тут уж у капитана и старпома разыгралась фантазия, чего только не придумали благо в мусоре и черепках после пожара никто разбираться не стал. По нашему списку там были новые сервизы, рабочая одежда, ботинки на весь экипаж, зеркала, лампочки, мыло, одеяла, комплекты постельного белья и всякая мелочь. Боцман тоже проявил фантазию и притащил свой список на краски, кисти, лаки, валики и так далее. Подтянулись механики, у них тоже, оказывается, сгорела уплотнительная резина, смазки, дефицитные тюбики с клеем и много ещё чего включая наборы инструментов. Хорошо что рояль туда не вписали, постеснялись.
Но самое главное – был капитально повреждён наш теннисный стол, в середине него зияла огромная дыра. Он первый принял на себя дождь раскалённого металла, дымился, горел, но до последнего не распространял огонь вокруг себя на покрышки. В общем пал смертью храбрых.
После расчистки завалов после пожара, пришли два рабочих из мебельного цеха, обмерить наш многострадальный стол и сделать копию. Нашли его обгоревшие обломки на свалке мусора на доке, замерили, записали результаты и ушли в цех.
Через недельку, уже после расчистки и покраски внутренних помещений видим наших немецких столяров, волокущих готовый новый стол. Те из экипажа кто в курсе, занимают лучшие места в театре. Наблюдаем удивление рабочих, когда стол как то не хочет помещаться в проём. Достаются записные книжки, перепроверяются записи обмеров. Да нет, всё точно, стол соответствует. Один спускается вниз в док, находит в мусоре старый стол, опять измеряет. Да как же так? Стол ведь был внутри судна, но лишних десять сантиметров препятствуют пониманию. Не может же судно строиться вокруг теннисного стола! Ну никак не может!
Жалко, что немецкие рабочие думают уж очень линейно. Разбираться не стали. Не ожидая наших советов или разъяснений, просто взяли и отрезали вдоль стола лишнюю полосу. Занесли и установили на место такой вот обрезанный теннисный стол. Какой-то он получился не родной, больной что ли, инвалид. Играли на нём потом редко, не наш он стал. Одно слово – иностранец.
Подопытные организмы
Закончилась моя внеочередная ночная вахта. Вот уже вторые сутки стою на мостике за себя и за того парня. Буксир-спасатель «В……» в очередном запойном празднике. Недавно побывали в родном порту, экипаж набрал горилки и тут же начал его уничтожать. Активно уничтожать. Я, как человек не пьющий, вынуждено стою все вахты подряд. Матросы по моложе, которые ещё не привыкли к такому течению событий, приносят мне на штурманский мостик обед, подменяют на руле, когда спокойно в озере, чтобы я смог чуть прикорнуть. Всё как обычно, всё как всегда. Основной костяк экипажа – люди не молодые, с особенным опытом, в результате которого они собрались в тесный круг на судне, с которого можно было списать только на берег.