Валерий Белов
Книга Есфирь. Поэтическое прочтение Ветхого Завета
Глава 7. Изнасиловать царицу хотел
Царь, с Аманом явившись на пир у Есфири царицы,
На второй объедения день у царицы спросил:
В чём желанье твоё? Для тебя я поймаю жар-птицу,
До полцарства отдам я за просьбу, что ни попроси.
Ну, совсем как у нас – половину во время развода…
А они и пожили, считай, что совсем ничего.
Но царица во имя спасенья родного народа
Жизнь готова отдать, а не то что подать на развод.
Отвечала Есфирь: «Если выполнить благоугодно
Царю просьбу мою, за ценою мы не постоим,
Да дарована будет нам жизнь, мне самой и народу,
Ибо продана я на погибель с народом своим.
Истребление ждёт наше племя путём убиенья.
Будь мы проданы в рабство навеки, смолчала бы я,
Хотя нет во всем мире столь должного вознагражденья,
Что покрыло бы с нашим уходом ущерб для царя».
Отвечал Артаксеркс и сказал он царице Есфири:
«Да кто это такой и какой он, по сути, баран!»
И сказала Есфирь, чьи слова как пудовые гири
На Амана упали: «Наш враг – это злобный Аман».
Царь, конечно, не вспомнил, как пил он с Аманом намедни,
И как перстень свой дал, что скрепляет печатью указ,
Как сказал он ему – ты теперь за евреев в ответе…
Да чего с пьяных глаз ни наделает высшая власть.
Будь то Сузы иль Рим, или дом для гостей в Беловежье,
Будь то мира столица в сиянье дворцовых огней
Или богом забытый охотничий угол медвежий -
Там, где глупость и лесть, там всегда алкоголь на коне!
Кто из нас, из царей, головною не мучился болью,
Вспоминая с трудом по обрывкам, что было вчера?
Но признаться себе, что ты действовал как алкоголик,
И ошибку признать – это может не каждый сатрап.
Как бы ни было то, но подставил конкретно монарха
Перед дамою сердца тщеславный Аман дуралей.
Ведь у тех, кто любого свободно отправит на плаху,
Кроме милых утех ничего не бывает главней.
Рухнул в страхе Аман пред царицей не в силах подняться,
Понимая – во имя любви его могут убить.
Встал царь в гневе своём, вышел в сад при дворце прогуляться
И подумать, как можно себя пред женой обелить.
– Нужно срочно кого-то назначить козлом отпущенья,
Самого чтоб потом не назвали безвольным козлом,
Раз закон подписал, не подумав и по наущенью.
Что за чёрт меня дёрнул связаться с Аманом скотом…
А Есфирь возлежала на ложе и в царственной позе
Наблюдала, как тот, про кого царь сказал, что баран,
На полу умолял о пощаде, в соплях как гриппозный,
Унижался пред ней иудеев враг смертный Аман…
Когда царь возвратился, итог про козла подытожить
И найти подходящие для обвиненья слова,
Он увидел Амана скотину, припавшего к ложу,
Где Есфирины ноги подлец весь в слезах целовал.
И воскликнул царь громко, чтоб слуги его услыхали:
«Он насиловать хочет царицу прям в доме царя».
Слово вышло из уст и мгновенно Амана связали,
Как для жертвы баранов вязать полагает обряд.
«Вот и дерево для Мардохея – сказал царю евнух -
Чтоб повесить того, кто убийство царя отвратил.
Мы из рощи то древо тащили аж целой деревней,
Подрядил нас Аман, ни рубля даже не заплатил».
– «Так повесьте его самого на том дереве, чтобы
Любоваться самим и порадовать этим другим…»
Был повешен Аман тотчас без сожалений особых,
Чтобы царь Артаксеркс был царицей Есфирью любим.
Глава 8. Для чего нужен образ врага
Повешенного дом Есфири
Царём был отдан в тот же день,
Чтоб показать всем – в этом мире,
Будь ты в обносках иль в мундире,
Евреев бить кому не лень
Недозволительно и даже
Сам попадёшь потом под шмон.
Аман, антисемит со стажем
(Ещё висел, чтоб видел каждый)
Недвижимости был лишён.
В тот дом смотрителем назначен
Был Мардохей. Царю о нём
Есфирь сказала, чуть не плача,
Как много для неё он значит
И не отягощён жильём.
Отдал царь Мардохею перстень,
Что у Амана отобрал,
Решив негодника повесить…
Стал иудей, царя наместник,
Как самый главный генерал.
К ногам царя Есфирь упала
И умоляла возвратить
Все письма, власть где приказала
Совсем не много и не мало -
Всех иудеев перебить.
«Когда нашла благоволенье
И нравлюсь я твоим очам,
Пусть, как по щучьему веленью,
Вернётся по царя хотенью
Весть, посланная сгоряча
Об истребленье иудеев
Во всех краях и областях.
Верни письмо, не дай злодеям
Убить всех женщин и детей их
И даже тех, кто на сносях.
Представить даже невозможно -
Когда убьют моих родных,
Знакомых и простых прохожих,
Как я смогу на царском ложе
Дни проводить без выходных?»
На что монарх так отвечал ей:
«Не может отменить никто
Скреплённое моей печатью,
Ведь я над всей землёй начальник,
А не какой-то конь в пальто.
Амана вздёрнул я на древо
За то, что был убить не прочь
Всех иудеев. Род их древний
Воистину венец творенья,
Раз ты его родная дочь.
Тебе отдал я дом Амана,
А Мардохею дал печать.
Что вам мешает без обмана
Составить текст и утром рано
С курьерской почтой разослать?»
За соблюдением законов
Царь несомненно наблюдал
Из дома сквозь проём оконный,
Отставив в сторону корону,
Но кто законы те писал?
То фаворит или наместник
Толмач учёный, пономарь,
Кого легко потом повесить.
А про последствия их действий
Задумывался вряд ли царь.
На патологию Амана
Смотрел монарх как на пустяк,
Как в корпорации поганой,
Где собственник вполне нормальный,
А главный менеджер маньяк.
Сегодня перебить евреев
Аман всем разослал указ,
А завтра список Мардохея
Обрушит кару на злодеев,
Кто для евреев как балласт,
Который скинуть – был бы случай,
А уж они не преминут,
О чём Есфирь изложит лучше,
Как Мардохей, её попутчик,
Врагам устроит самосуд.
Под Мардохееву диктовку
Придворные за гонорар
Писцы составили листовку
О том, как грамотно и ловко
Резню устроить в месяц март
И упредить указ тот мерзкий,
Что выпустил Аман-злодей,
И защитить себя всем вместе -
По списку недругов еврейских
Всех уничтожить главарей.
– Царь позволяет иудеям
Всех сильных вражескую рать
Убить, как в ночь Варфоломея,
Со всем семейством, их именья
Разграбить или отобрать!
Печатью, перстнем Артаксеркса
Посланье было скреплено,
Разосланное повсеместно
С благою для евреев вестью
О том, что властью им дано
На самооборону право,
Чтоб воплотить свою мечту -
Квартиру грабить всей оравой,
Убив хозяина в парадном,
Когда врагом его сочтут.
На царских мулах, дромадерах,
Конях и даже на ослах
Во все доступные пределы
Везли посланья гренадеры
На самых разных языках.
Указа строчки допустили
Убить тринадцатым числом
Врагов еврейских самых сильных,
А в дни другие – Нет насилью!
Добром искоренится зло!
Но в день назначенный к возмездью
Любой еврей обязан быть
Готовым и поставить крестик
На дом врага в его поместье,
Чтоб не ушёл тот от судьбы
Со всей семьёй лежать убитым -
С детьми, с женою на сносях.
Иначе каждый недобиток
Законченным антисемитом
Себя найдёт уже в яслях.
Разослан был ценнейшим грузом
Указ по разным областям,
Озвучен был в престольном Сузах.
Весь град, как будто снял подгузник,
Возрадовался как дитя,
Возвеселился… Мардохея
В пурпурной мантии царя
Когда увидели евреи,
Псалмы от эйфории пели.
Как сверхвоинственный обряд
Полгода продолжался праздник,
Веселье, радость, торжество.
На видном месте вместо вазы
В еврейских семьях самых разных
Утянутый с военной базы
Стоял готовый к бою ствол.
Пред иудеями от страха
Дрожал тогда любой народ,
Когда по милости монарха
Твою семью единым махом
Любой мог вырезать урод.
И многие тогда миряне
У синагоги собрались,
Чем вырезанными быть им, сами
Обряд свершили обрезанья
И в иудеи подались…
Текст канонический указа
Про месть и геноцид подчас
Без сокращений здесь рассказан.
Но есть в Писанье как отмазка
Неканоническая часть.
Изложено великолепно
Для сомневающихся тех,
Кто временами чешет репу
Про умозрительные скрепы,
Что иудеи лучше всех.
Высокие Синедриона
Чины (им возражать не сметь!)
Верстали Книгу всех народов.
Их дополнение подробно
Нам интересно рассмотреть.
– Царь Артаксеркс великий очень
(С Аманом лишь промашку дал -
Евреев бить уполномочил)
Начальствующим дни и ночи
Всем радоваться приказал.
Доброжелательны вы к власти.
Но многие от доброты
И царской милости, им к счастью
Путь указавшей в день ненастный,
Неблагодарные скоты,
От почестей, что им вручили,
Чрезмерно возгордились так,
Что причиняют беспричинно
Зло нашим людям благочинным.
В них совести ни на пятак.
Не могши спесь насытить козью,
Для благодетелей своих
Им удаётся строить козни,
Пока всех злодеяний после
Их гнев Господень не настиг.
Глупцы в надменности убогой,
Безумцы в помыслах слепых -
Суда всевидящего Бога
Не избежать и в рай дорога
Не для повозок золотых!
Когда же царь, чтоб жить спокойно,
Им власть доверит, то потом
В пролитии невинной крови
Он сам становится виновен,
Совсем не ведая о том,
Каких неисправимых бедствий
Империи не миновать,
Когда злокозненный наместник,
С кем прежде расслаблялись вместе,
Начнёт к царице приставать.
Так благомыслие державных
Из непорочности своей
Хитросплетеньем лжи коварной
Становится полушкой ржавой
В руках доверенных людей.
Не только из историй древних
Мы можем видеть и судить,
Что уготовлено евреям
Аманом, царским лиходеем,
И как беду предотвратить,
Устроить царство безмятежным
Для пролетариев всех стран
Во всех пределах незалежной.
Но нужно разобраться прежде -
А кто предавший нас Аман?
Македонянин идиотский…
Персидской крови ни на грош.
Как Александр Македонский
В своих намерениях скотских
Решил нас свергнуть…. Ну, хорош!
В доверье втёрся, все народы
Как флаги в гости будут к нам,
Но не моральные уроды
Из той зачуханной породы,
Как враг империи Аман.
Вынашивая план свой давний,
Евреев всех хотел убрать,
Врагам открыть все двери, ставни
И всю персидскую державу
Македонянам передать,
Очистить все просторы наши
От неугодных им людей.
И выполнил бы план свой страшный,
Когда б не наш герой всегдашний,
Страны спаситель Мардохей,
Прошедший через все мытарства…
Чтоб злодеянья завершить,
Аман, лицо второе царства
Над первой леди государства
Хотел насилие свершить,
За что повешен со всем домом
Он в Сузах как большой злодей.
Хозяин стал в его хоромах
Исправивший с указом промах
Наш благодетель Мардохей.
Ведь мы находим иудеев
Полезнейшими из людей
Для государства. Бог евреев
Всех прочих выше и главнее,
Страну он сделает сильней.
По справедливейшим законам
Живут евреи во главе
С правителем не при погонах -
Служителем Синедриона.
Царь у евреев в голове.
Не мы повесили Амана,
