Валерия Воронцова
Практикующий. Сделка с вороном
Глава 1
Говорят, первое впечатление значит очень много. Прежде, чем складывается какое-либо мнение, человека изначально должно что-то привлечь, или, напротив, оттолкнуть. Внешность, голос, запах, жесты и мимика… В моем случае ничто из этого не сработало, несмотря на то, что я видела родного отца впервые за все свои двадцать лет.
Конечно, ситуация не особенно располагала к знакомству. На дворе стояла ночь, в небе ярко светила полная луна, а до этой минуты я испытала все прелести похищения, ментальные пытки, мистическую драку не на жизнь, а на смерть, и едва не лишилась своего обожаемо темного и очаровательно саркастичного ведьмака Влада Яблонева.
За последний час я видела, как наш противник, осознав поражение, шагнул с крыши, и в какой кровавый шмат сырого мяса он превратился, пролетев двенадцать этажей заброшенного хлебозавода. Между двумя этими значимыми событиями Влад все же признал свои чувства, пусть мне пришлось читать по глазам да между строк (и на то есть огромная причина, думать о которой сейчас не хочется) и случился наш первый, до сих пор горевший на губах, поцелуй.
После всего сделанного, услышанного и сказанного я сомневалась, существует ли слово, способное обозначить мое нынешнее состояние. Титаническая усталость и внутренняя раздробленность при хаосе мыслей. Больше всего мне требовался максимально продолжительный сон и какой-нибудь особенный чай с легкой руки практикующего. Если говорить об идеальном варианте, то хорошо бы Яблонев остался при этом со мной, но мой ведьмак был вынужден разбираться со всеми последствиями нашего «приключения». Так или иначе, явление прежде не интересовавшегося мною родителя в этот сценарий не вписывалось совершенно.
Как следует разогнавшись ментально еще на крыше, я и сейчас продолжала видеть все вокруг на двух планах: реальном и метафизическом. Не просто видеть, но и чувствовать. За спиной шеренгой растянулась стая из самых крупных представителей собачьего племени – звериные ипостаси моего рода потомственных фамильяров, присматривающие и помогающие с тех пор, как наша с Владом связь запустилась на всю мощь.
Каждая из них следила за мускулистым и крепко сбитым испанским бульдогом перед нами. Холеный, сильный и уверенный; шкура с тигровым окрасом лоснилась и блестела в лунном свете, знакомые по собственному отражению каре-желтые глаза смотрели выжидающе, но спокойно. Все тело – сплошные мышцы, а сомкнутая пасть оставляла простор воображению, впечатляя одним видом. Опытный воин и охотник, наверняка отличная ищейка.
Человеческий облик сохранял все, что внушала собачья сущность. Мужчина, оказавшийся моим отцом, был высок, спортивно сложен и источал такую уверенность, что захотелось как следует потрепать ее в качестве проверки.
Пока я разглядывала его на всех возможных уровнях, никто из присутствующих не рискнул нарушить напряженную тишину. Всего в шаге от нас, нервно сминая собственные руки, стояла мама, переводя взгляд с меня на отца и обратно. Последний раз, когда мы с ней виделись, был как будто в другой жизни, хотя на деле всего лишь позавчера. Ее знакомство с Владом закончилось бурным скандалом и моим уходом из дома, когда вскрылось, что она всю жизнь знала о существовании практикующих и моем месте в их мире.
Чуть левее подпирал плечом фонарный столб второй незнакомец. По характерным внешним чертам я догадывалась, что это еще один мой кровный родственничек. Интуиция пометила его как родного дядю, скорее всего, младшего брата отца. Кристально ясно было и то, что они составляют тандем практикующего и фамильяра. Стиль, взгляды и общая аура выдавали в них темных, то есть в своих ментальных практиках они прибегают к самым жестким мерам и различным ресурсам. Самое важное, что сразу же объяснил мне Влад – темные и светлые не значит добрые или злые, разнятся только методы и принципы.
В стороне ото всех возвышалась Анастасия Захарова, сильнейшая практикующая нашего круга, девушка индивидуальная во всем, начиная от стиля одежды и заканчивая неординарной внешностью и манерой говорить. Как всегда спокойная и хладнокровная, она легко покачивала в правой руке свою неизменную спутницу-трость, предпочитая смотреть в ночное небо, а не на разворачивающуюся семейную драму. У меня не было ни малейших сомнений, что от внимания Безумной Шляпницы, как я называла ее про себя, не ускользает ни одна деталь.
На лавке у подъезда остались светлая целительница Катя и ее фамильяр и парень Миша, старательно делавшие вид, что их тут вообще нет. Своими обострившимися в эту ночь инстинктами я чувствовала, что оба мне сочувствуют, но не знают, как и чем помочь в этой глубоко личной ситуации.
– Что ж, род тебя поддерживает, – первым заговорил мужчина с сущностью испанского бульдога. У него был низкий, хорошо поставленный голос, какой трудно не услышать. – Отлично.
Черт возьми, да это первое место в списке «Топ-25 самых неудачных первых фраз от отца дочери»! Первая встреча, как снег на голову, и что он говорит? Как здорово, что меня поддерживает род, хотя, вообще-то, это должно быть его работой?
Река ядовитых воспоминаний потекла сама собой. В десять лет у меня сломался велосипед, колесо отскочило. Чинил сосед. В шестом классе я так сильно отставала по физике, что учитель потребовал переделывать лабораторную работу на дополнительном уроке вместе с родителем. Выражение его лица нужно было сфотографировать, когда, вместо ожидаемого папы, со мной за парту опустилась мама. На выпускной нас с подругой вез ее отец. И так было всегда. Моего отца никогда не было рядом, ни в одном из тех моментов, которые будто созданы специально для проявления отцовской заботы и любви. Никакой, мать ее, поддержки.
Слишком много свидетелей. Слишком сильная усталость. Слишком не хватает Влада, уж точно подсказавшего бы, как поступить.
Выдохнув сквозь сжатые зубы, я постаралась загнать назад раздражение и все, что рвалось из глотки и предназначалось исключительно отцу. Передо мной лежало два пути: вести себя как обиженная брошенная дочь или же как фамильяр.
Первый виделся изматывающим, эмоциональным и совершенно неподходящим. Еще одной крупной разборки я не выдержу, как бы ни хотелось начать ее в роли обвинителя, к тому же претензий, радующих своей оригинальностью, у меня было хоть отбавляй. Далеко не каждый еще до рождения брошенный отцом ребенок может высказать что-то вроде: «Ты оставил маме заговоренный браслет, чтобы она проверяла всех людей вокруг меня на предмет энергетики практикующих? Серьезно?». Да, серьезно, потому что так он и сделал.
Глубоко вздохнув, ловя на язык остроту и особенную дымность весеннего ветра, я сосредоточилась на втором варианте. Спасательном круге, должном удержать меня наплаву в бушующем океане эмоций.
– Агата, – неуверенно позвала мама, все же рискнув нарушить молчание. – Это Вячеслав, твой… отец.
А то я не догадалась. Оказывается, я – Агата Вячеславовна, а не Алексеевна, ведь отчество мне дали в честь деда. Вот это день, что ни час, то новое открытие! На всплеск моей злости откуда-то издалека послышалось настороженное карканье. Нас с Яблоневым разделяло полгорода, но, допускаю, такое он не пропустил бы, даже если бы сейчас спал.
– Не надо, Паш, она злится, – качнул головой Вячеслав, когда мама потянулась ко мне. Собиралась подвести к нему за ручку?
– Нет у меня отца, – процедила я. Верхняя губа поднялась сама собой. Определенно, я в бешенстве, все это время удачно скрывавшемся за плотиной шока. – Передо мной чужой фамильяр незнакомого практикующего, и я не собираюсь разговаривать с тобой без своего собственного.
– Агата… – мама беспомощно опустила руки, вглядываясь в меня так, словно видела впервые.
По факту она и впрямь видела такую меня впервые. Еще два дня назад я была для нее во всем понятной, очевидной и знакомой. Родной дочерью, обожающей сериалы и хорошо поесть, ленящейся вставать на первые пары и заслушивающейся русским роком. Теперь же мама столкнулась с Агатой, которую до недавнего времени я сама от себя прятала.
То, что она знала обо мне, никуда не ушло, просто стало лишь частью меня новой. Девушки, способной на куда большее, чем она могла представить, с кучей секретов, арсеналом собачьих навыков и любовью к темному ведьмаку, за которого, в прямом и переносном смысле, готова была убить. Последнее откровение настигло меня всего пару часов назад, когда жизнь Влада оказалась в настоящей опасности.
– Прежде, чем вы что-либо скажете, – неожиданно вмешалась Захарова, стукнув тростью об асфальт, – я рекомендую воздержаться от попыток давления или принуждения Агаты к общению. В противном случае, с моей стороны последуют контрмеры, и они вам не понравятся и не забудутся.
Что ж, отсутствие Влада компенсировала готовность Насти встать на мою защиту. Если я правильно понимаю, то мое желание остаться на позиции фамильяра развязало ей руки. В ментальном я видела ее полярную лису, сидевшую в снегах в свете северного сияния.
– Анастасия, не думаю…. – начала было мама, но ее прервал до сих пор молчавший практикующий отца:
– Не беспокойтесь, мы не собирались настаивать и, тем более, принуждать Агату к разговору. Особенно, в такой ситуации, когда мне и всем нам, за небольшим исключением, – он покосился на маму, – очевидно, через что ей сегодня пришлось пройти. Хоть ты меня и не знаешь, Агата, но я очень рад, что с тобой не случилось ничего непоправимого. Меня зовут Арсений. К сожалению, сейчас мы не можем задержаться в городе, поэтому я предлагаю встретиться через две недели, на майских праздниках, и обсудить все в присутствии твоего практикующего. Идет? – Он улыбнулся, сверкнув верхними резцами, и я отчетливо разглядела его сущность, до того скрытую за пеленой несуществующего в реальности дождя. Разумеется, крупная собака, как и у большинства в моем роду фамильяров.
– Зенненхунд, – сходу определила я породу, до того даже не догадываясь, что могу ее распознать.
– Верно, – еще шире улыбнулся Арсений, и в ментальном плане его пес дружелюбно завилял хвостом, отчего мне стало спокойнее. – Идем, Слав, девочке нужны сутки сна, а не наши расспросы. Все еще успеется.
– Ты прав, – кивнул мужчина, отходя от нас с мамой. – До встречи, Агата. Прости, что все получилось так.
Интересно, под «всем» он подразумевает этот вечер, или свое отсутствие в целом? В любом случае, одно «прости» звучало хлипко и чавкало в ушах своей неуместностью.
Попрощавшись со всеми кивком, Арсений остановился возле опеля стального цвета. Обняв маму, что смотрелось откровенно неуклюже и как-то натянуто, Вячеслав, еще раз глянув на меня, присоединился к брату, больше ничего не сказав. Правильно сделал, еще пара слов в мой адрес сейчас, и я за себя не отвечаю. Он занял место водителя, в салоне зажегся свет, мотор заурчал, и вскоре машина покинула двор. Радость-то какая.
– Агата, – Захарова не позволила мне погрузиться в клокочущее недовольство. – Мы с Катей заварили тебе в термосе специальный настой. Обязательно выпей его перед сном, а сейчас нам всем пора оставить твою территорию.
– Спасибо, – я признательно посмотрела на обеих. – А Игнат, он…
– Сбежал, – чуть поморщилась Настя. – Это ему все равно не поможет, я впитала его энергетику в вашей квартире, осталось только отправить небольшой подарок от ее части к целому.
Даже не пытаясь понять, что все это значит, я еще раз поблагодарила ребят, выдержав теплое объятье Кати и басовитое пожелание побыстрее оправиться от Миши. Пиканье подъездной двери прозвучало своеобразным звонком с антракта. Очевидно, до дивана я доберусь лишь после второго действия с мамой в главной роли.
Облегчение, настигнувшее за порогом, напоминало возвращение после долгого отсутствия. Прежде такое появлялось лишь после летних каникул у бабушки с дедушкой. Жаль, сейчас не тот случай.
Не успела я и слова сказать, как мама крепко стиснула меня в руках, всхлипывая и дрожа всем телом. Все, что она сдерживала на глазах у посторонних, вырвалось на волю. На шею закапали слезы, в потоке бессвязных слов и судорожных вздохов хорошо улавливались «прости», «я так виновата» и «мне жаль». Не зная, как это остановить, да и не видя себя на это способной, я только молча гладила ее по спине.
– Мам, мы же можем поговорить завтра, – вымученно напомнила я, разуваясь. – Со мной все в порядке, только пара синяков, но это ерунда.
– Да-да, конечно, тебе нужно отдохнуть, столько всего, а я ничем не могла тебе помочь…
Логика темных услужливо подкинула возражение, но я успешно придержала его за зубами. Конечно, она могла бы помочь, рассказав всю правду сразу, как заметила во мне первые признаки способностей фамильяра, но сейчас глупо было тащить на свет еще и это. На сегодня с меня достаточно.
– Мам, оставь. Ты сейчас помогаешь, все, хватит. Я в ванную.
Вряд ли это была сила воли, скорее, банальное бегство от разговора и нежелание ложиться в грязи и запахах крови, дыма и пота. Мне удалось принять душ и не заснуть под струями теплой воды, хотя глаза слипались. Попутно оценив количество синяков на теле, саднящие запястья, губу и лоб, я вышла в зал, запахнувшись в халат.
– Вот, чистая, – мама протянула мне ночнушку, сжимая в другой руке кружку чего-то ароматного и слегка пахнущего цветочным лугом. – Термос на столе, могу принести сюда, чтобы поближе… Катя такая приятная девушка, и Миша у нее… прямо защитник, – запнулась мама.
– Ага, – нейтральным тоном отозвалась я, принимая отвар. – Он самый.
В воздухе так и повисла несправедливость. Как светленькие, так сразу приятные, а на Влада она чуть ли не с вилами пошла. Дурацкие стереотипы.
Сев на разобранный и даже свежим бельем застеленный диван, я молча принялась цедить оставленное питье, глядя, как мама так же готовится ко сну. Заметив, что постельное белье она меняет и у себя, я нахмурилась. Отжигающая всю ночь интуиция выстрелила догадкой. Отведя стакан в сторону, я повела носом, углубляясь в привычные запахи квартиры.
Легко уловив Захарову и тандем светленьких, я отбросила их ароматы прочь вместе с маминым. Вячеслав и Арсений сюда даже не заходили. Вдохнув глубже, я скривилась, уловив поток с маминой стороны. Игнатом оттуда не то что пахло – разило. Гадость какая.
– Ты с ним спала.
Планировался вопрос, но усталость поставила на вежливости жирный крест. Напрягшись, мама осталась стоять ко мне спиной.
– Что ты хочешь услышать? – спросила она, не оборачиваясь и по третьему разу принявшись сворачивать простынь.
– Да, наверное, ничего, – честно призналась я. – Я не собираюсь тебя обвинять, но и радоваться тут глупо. Мне жаль, что он оказался таким уродом.
– Спасибо, Агата, – сдавленно пробормотала мама, и мой собачий слух уловил очередной всхлип. Черт.
– Мам, не расстраивайся! – Я глубоко вздохнула, ставя пустой стакан на полку. По горлу прокатывалось приятное тепло, скапливаясь в животе. Сложно понять, что в это «зелье» набросали Настя с Катей, но оно работало. – Все закончилось хорошо, чего толку теперь-то переживать.
– Ложись спать, малышка, – сказала Ма, и это, как ничто другое, доказывало, насколько она не в себе. «Малышкой» я не была класса с пятого, все эти показательные словесные нежности были у нас не приняты. Только «Агата» или «бестолковка», только хардкор.
– Спокойного утра, мам, – промычала я, краем глаза приметив на электронных часах половину пятого утра.
Устроив голову на подушке, я отвернулась к стене, все еще видя ментальное. Стая была где-то поблизости, я хорошо чувствовала их молчаливое присутствие, почти физически ощущая со всех сторон теплые бока и защиту, как и полнолуние. Стоило только закрыть глаза, как оно нарисовалось в темноте само собой. Огромный бело-желтый диск лежал на горизонте моей дороги, освещая все вокруг. Интересно, как долго еще я буду его видеть, реальность ли это, состояние сущности, или все вместе?
Хотелось написать Владу, убедиться, что с ним все в порядке, но мой телефон разбился, а позвонить с чужих я не догадалась. Впрочем, будь что-то не так, я бы почувствовала. Так же четко, как и на крыше, в тот момент, когда мы были на волоске от краха… всего. Вздрогнув от воспоминания о мертвом теле на асфальте, я крепче закуталась в одеяло, только сейчас ощущая странную дрожь.
Слава всем богам, усталость и отвар оказались сильнее запоздалого страха. Прижавшись к кольцу с агатом щекой, убеждая себя, что так ближе к Яблоневу, я, наконец-то, позволила себе отключиться.
Затягивающая темнота обернулась салоном незнакомой машины. За окном проносились желтые и оранжевые огни, холодный ветерок из приоткрытого водительского окна трепал волосы. Безрассудно и, возможно, по-собачьи, захотелось высунуть голову и ловить ночной ветер на язык. Секундное желание растворилось в охватившей разум и тело настороженности. Кто за рулем? Кто… за моей спиной?
Костер и гроза. О, боги. Только не это. Только не сейчас.
– Рад видеть тебя, воинственная, – подтверждая худшие опасения, поздоровался незнакомец-практикующий, прежде частый посетитель моих снов. Кольцо-оберег должно было защитить от его визитов, но, похоже, сегодня все шло не так.
Обернувшись, я тут же вжалась спиной в дверцу, оставляя между нами как можно больше пространства. Непростая задача, когда нежелательное соседство происходит на заднем сидении иномарки.
– Да не дергайся ты так, – расслаблено протянул парень, вроде бы и не думая приближаться.
Прищурившись, я внимательно посмотрела на него. Руки сцеплены на животе поверх уже знакомой серой ветровки, длинные ноги, затянутые в черные джинсы, согнуты в коленях, но не упираются в спинку переднего. Голова на подголовнике повернута ко мне как-то вальяжно и будто бы лениво. Волосы падают на лоб, в очередном отсвете уличного фонаря сверкнули желто-зеленые глаза, смотрящие с любопытством и ожиданием. Вот черт.
– Почему мы в машине?
Прежде все наши встречи происходили на улице незнакомого города, возле фонаря напротив двери трехэтажного многоквартирного дома. Именно там, при последнем столкновении, он насильно поцеловал меня. Подобное отучило меня от беспечной привычки засыпать без кольца с агатом на пальце.
– Потому что я сплю во время поездки, – незнакомец чуть пожал плечами.
Посмотрев вперед, я увидела только дорогу и полную луну. Что за черт, я засыпала уже под утро, сейчас вообще не должно быть ночи!
– Как ты, воинственная?
– Прекрати меня так называть, – процедила я.
Прошлый вариант «моя девочка» нравился мне еще меньше, но и от этого веяло чем-то… слишком личным. У этого наглого придурка не было никакого права давать мне прозвища.
– Разве это не правда? – усмехнулся он. – Насколько я смог почувствовать, ты совсем недавно была в состоянии войны. Или я ошибаюсь? Это риторический вопрос, – тут же указал парень, напоминая своей уверенностью другого темного ведьмака, в чьей компании я сейчас предпочла бы оказаться.
– Это тебя не касается, – отрезала я. – Выпусти меня отсюда и катись подальше.
Он цокнул языком и прищурился:
– Но ведь ты сама захотела оказаться здесь, рядом со мной. Как и каждый раз до этого, если быть точным.
– Сам не устаешь от бреда, который несешь?
Незнакомец усмехнулся:
– Не больше, чем ты от собственного отрицания.
– Что тебе нужно?
– Ты еще не понимаешь, – утвердил практикующий. – Пока не понимаешь, но меня касается абсолютно все, что касается тебя. Тем более, настолько грубо, – он кивнул на мою разбитую губу. – Как твой так называемый практикующий это допустил?
– Я не собираюсь отвечать на вопросы о моем практикующем, – железно отсекла я, прекрасно помня, как он пытался выведать его имя.
– Очень жаль, – досадливо прищелкнул языком незнакомец.
– Я даже не знаю твоего имени.
– Как и я твоего. Но, уверен, в нем есть три буквы «а», – хмыкнул парень.
– Почему?
– Это традиция древних темных родов, – слегка пожал он плечами. – В именах девочек обязательно должна быть защитная триада «а». Что, тебе даже такой очевидной вещи не объяснили?
Не то чтобы я об этом спрашивала. Каждый раз, как этот вопрос возникал на горизонте, находилось или случалось что-то поинтереснее.
– А у мальчиков почему не так?
– У мальчиков все привязывают к одной «а». Олегов, Глебов, Денисов или Дмитриев среди нас не найти.
– Как-то несправедливо.
– Так уж повелось.
Отлично. Пора сматываться отсюда, но сперва…
– Почему мой оберег не сработал, и я попала в твой сон?
Он посмотрел на меня со скепсисом:
– Потому что он защищает, а не препятствует, воинственная.
То есть, повторил предыдущую версию на новый лад. Я приподняла брови, выдавая лучший из своих презрительных взглядов. Технически я научилась ему у Праховой, но об этом никому знать не обязательно.
– Ты всерьез думаешь, что я здесь, потому что сама этого захотела?
– Знаю, если быть точным, – кивнул ведьмак, нисколько не впечатленный моей насмешкой.
– Невозможно. Я о тебе никогда не думаю и даже не вспоминаю, – куда серьезнее заявила я, чувствуя, как зачесались десны.
– Твой темперамент – это что-то, – протянул парень, широко улыбнувшись. – Сначала ты растеряна, потом возмущена, следом заинтересована, а вот уже готовишься показать клыки. Какая горячая.
Наверное, выражение моего лица застряло где-то между шоком и злостью. Горячая? Да какого черта он себе позволяет?!
Незнакомец расхохотался:
– Видела бы ты себя сейчас. Нечасто получаешь комплименты?
– Пошлость – не комплимент, – прорычала я, нашарив ручку дверцы. – Держись подальше от меня и моих снов, ясно?
– Я итак держусь подальше до поры до времени, сама же приходишь, – хищно улыбнулся он. – Подсознание не поддается контролю, не так ли?
Гневно выдохнув, я передразнила его улыбочку:
– Ну, сейчас-то я себя вполне контролирую, так что…
– Нет, стой!
Он резко скользнул ко мне по сидению, но я уже распахнула дверцу и вылетела прочь из машины. Вместо ожидаемого столкновения с асфальтом под спиной оказался хорошо знакомый пол едва ли не самой дорогой для меня комнаты. Спальня Влада.
– Где это мы? – раздался позади голос незнакомца.
О, боги.
Вскочив, как по тревоге, я уставилась на чужака, стоявшего ровно за порогом спальни. Примечательно, что за его спиной не было коридора или другой знакомой мне обстановки из дома Яблонева. Только странная серость.
– Не твое дело. Убирайся, – угрожающе заклокотала я.
– На женскую спальню не похоже, – парень не обратил внимания на мой словесный пинок. – Ни фенечек, ни плакатов, ни фотографий и прочих милых штучек, которыми вы забиваете свое пространство.
– Предпочитаю спартанский стиль, – высказала я, едва не клацнув зубами.
– Плохо врешь, – цокнул он языком. – Давай посмотрим…
Приготовившись выталкивать непрошенного гостя насильно, в следующий миг я удивленно приоткрыла рот. Едва нога ведьмака попыталась ступить в комнату, как весь дверной проем перекрыла хорошо знакомая фиолетовая завеса – защитный барьер Влада. Значит ли это, что…
О, да, именно. Губы сами собой растянулись в довольной улыбке, обнажая клыки. Может быть, неизвестный практикующий и способен допекать меня на моей или своей территории во сне, но не во владениях Яблонева. Зная, как мой ведьмак рьяно оберегает все, что считает своим, не стоило удивляться такому повороту событий.
Отшатнувшись от дверного проема и ругнувшись сквозь зубы, незнакомец выдал кривоватую ухмылку:
– А этот твой практикующий не такой профан, как можно было бы подумать.
Крутизну моего практикующего даже сложно представить, самоуверенный ты идиот.
Скрестив руки на груди, я уставилась на чужака в ожидании новой провокации. Так как мы оба поняли, что ему не войти, а выходить я уж точно не собираюсь, это могло превратиться в дуэль из обоюдных насмешек.
– Как, говоришь, его зовут?
Может ему еще точный адрес и номер телефона сообщить? Приподняв брови, я сделала «пока-пока» ручкой.
– В таком случае, до следующего раза, воинственная, – отсалютовав двумя пальцами ото лба, незнакомец исчез, словно кто-то переключил канал.
Втянув носом, я почувствовала только свое любимое сочетание древесной стружки, прогоревшего воска и ноток табака. Все вокруг пропитал аромат Влада, никакой грозы и дыма чужака. Прекрасно.
Выждав еще немного, я забралась в кровать своего практикующего. Наверное, ложиться спать во сне – та еще клиника, но только такое желание у меня и было. Устроившись среди подушек и натянув одеяло по самый подбородок, я какое-то время смотрела на вход, опасаясь возвращения незнакомца.
Пусть настоящего хозяина комнаты рядом не было, его присутствие ощущалось в каждой вещице, оборачиваясь вокруг теплым одеялом безопасности и комфорта до тех пор, пока меня не настиг долгожданный сон без сновидений.
