Валера Нематрос
Трое из офиса (пособие по разгильдяйству)
– Сюда! – вдруг почувствовала себя штурманом Лиза, показывая направо, – теперь влево, до конца, потом направо! Здесь снова влево!
Автомобиль вкатился в переулок, который вел к реке. Все, приехали…
– А-а-а, блядь, – расстроилась Лиза, – точно, направо надо было…
– Ебанутая! – выругался Валера, – мне же теперь пиздец…
Но и тут аналитику подфартило. Слева были открыты ворота, а во дворе не было автомобиля. Валера мгновенно сообразил, что в этом его шанс. Заехал во двор и выскочил закрывать ворота. Копов пока еще не было в переулке. Задвинув засов, Валера сел обратно в машину и прикинул шансы – забор высокий, с улицы транспорт не видно, дорога достаточно укатанная, по следам так сразу не выяснишь, что дальше он не поехал, да и что вообще свернул в этот переулок, а дворов с воротами в этом переулке до-ху-я… так что шансы есть!
– Бля, вот это адреналин! – вздохнула Лиза, вытирая размазанную тушь, – по-моему ты заслужил минет!
* * *
Наташе не очень хотелось домой, но на улице было холодно, для прогулок не самая лучшая погода. Девушка топала домой, переживая, почему же не пришел Антон? А Гена? Может Гена узнал про Антона, разозлился и поэтому не пришел. Да еще и набил лицо Антону, поэтому не пришел и он. Вряд ли, фантастика какая-то. Она ведь только договорилась встретиться с ним впервые. Да и про мордобой совсем невероятно, тут уж скорее Антон набил бы лицо Гене, ведь он такой крепкий с виду. И красивый…
В размышлениях, Наташа добралась до дома. Дернула ручку калитки, но та не открылась. Девушка попробовала еще и еще – хуюшки. Странно – замок вроде никогда не заедал. Оставался единственный вариант – ворота. Они достаточно легко открывались снаружи, если знать секрет. Наташа приподняла щеколду, и створки распахнулись сами. Подошла к калитке – в замке торчала какая-то железяка, которая, видимо, и мешала открытию. Девушка попробовала достать ее самостоятельно, но без подручного инструмента сделать это оказалось проблематично. Придется сходить в кладовку и взять отцовский ящик с инструментами. Зашла в дом, но, сделав несколько шагов, услышала крики сверху. Сначала решила, что мать смотрит телевизор, но потом догадалась, что она просто ебется. Только тогда обратила внимание на чужое пальто на вешалке и на незнакомую обувь. Пальто, кстати, было хоть и чужое, но какое-то знакомое. Наташа попыталась вспомнить, где она видела такое, но не смогла.
Во-первых, ей стало очень неприятно, а во-вторых, очень любопытно, и девушка пошла наверх. Двери в спальню были закрыты, а из-за них раздавались стоны. Девушка собралась с мыслями и открыла дверь.
* * *
Витя поставил Олесю раком и вошел сзади. О том, что тетю зовут Олеся, Виктор узнал совсем недавно, но важнее было другое открытие – она ебалась как одержимая, очень страстно и очень умело. Витя шлепал ее по бедрам, не отводя взгляда от манящего темного ануса. Его член никогда еще не бывал ни в чьей жопе, но сейчас был близок к этому, как никогда.
Выгадав момент, Виктор Андреевич вытащил его из одной дырки и засунул в другую. Хотя, засунул, конечно, громко сказано. Мало того, что жопа не поглотила хуй, так еще и хозяйка жопы вскрикнула, извернулась и зарядила ему пощечину:
– Ты дебил, что ли? – возмутилась она. С глазами размером с пятирублевые монеты, она походила сейчас на лемура, – разрыватель жоп, бля!! Хочешь анал – еще тысячу сверху. Гель в тумбочке, верхний ящик. Мог бы и спросить сначала…
В олесиной жопе было туго, и Витя чувствовал себя дорожным рабочим с отбойником. Женщина стонала не прекращая. Виктор даже не услышал, как в комнату вошел Антон, разделся, аккуратно сложив вещи в кресле, и зашел с другой стороны. Олеся сначала почувствовала Антона губами, и лишь затем, открыв глаза, увидела перед собой нежданный хуй.
Позже Антон с Витей поменялись местами, но до этого Олеся проглотила одну порцию спермы, а вторую Виктор Андреевич расплескал по всей ее спине. Антон был чистоплотным, поэтому сначала вытер Олесю ее же футболкой, и только потом вошел в нее. Женщина уже утомилась и была не против покурить, но рот был все время занят, а другими местами она курить не умела.
За таким увлекательным процессом их застала Наташа. Дверь открылась, и девушка вошла в комнату:
– МАМА!!! – вскрикнула она.
– Доча!.. – Олеся выплюнула изо рта витин хуй.
– АНТОН!!! – снова удивилась девушка, бледнея.
– НАТАША! – парень не ожидал такого развития событий, но вскрикнул не столько от неожиданности, сколько от сильно сжавшегося сфинктера Олеси, поэтому так и нависал над ней коршуном глядя на дочь, с хуем в маминой жопе.
– А я Виктор Андреевич, если что, но для друзей просто Витя! – сисадмин тоже удивился, что все друг друга знают, и решил представиться.
Наташа в истерике выбежала из комнаты. Олеся соскользнула с антонова хуя и полезла в шкаф в поисках халата. Антон и Витя переглянулись и пожали плечами. «Ну, хотя бы по одному баллу» – читалось в их глазах.
* * *
Иванов понял, что дело не выгорает, после того, как наверху раздались крики, кто-то звал маму, и ситуация явно выходила из-под контроля. Он вылез из своего убежища, тихо ступая, добрался до двери и выскользнул на улицу. Но тут его тоже ждал сюрприз. Во дворе стояла черная иномарка, водитель которой блаженствовал, сложив руки на затылке, а в районе чуть ниже руля монотонно, но достаточно уверенно вверх-вниз двигалась женская голова.
«Да они тут совсем охуели, – обозлился Иванов, но порадовался, что и это тоже не муж, – слава богу все-таки обойдется без сцен ревности». Правда, путь через ворота был теперь закрыт, а калитку он сам застопорил.
Иванов выбрал единственный путь быстрого съебывания. Небольшой разбег, ногой на бочку для воды, и он на той стороне забора. Только вот приземление оказалось не в белый снег, а в какого-то человека.
– Ай, блядь!! – услышал под собой Иванов удивленный возглас.
* * *
– Бля, Степаныч, хорош, разворачивай! – Гена был очень раздосадован, – ушли, сволочи! На трассе мы их хуй догоним!
– А все по глупости твоей, да неопытности, – Степаныч сбавил ход, – эко тебя переклинило – нарушителю пьяному машину помочь вытащить.
Степаныч усмехнулся в усы.
– Дебил я, Степаныч, – Гена ударил себя кулаком по лбу, – так мне и надо, видимо, сидеть в этой дыре, пока не поумнею.
– Ладно, не горячись раньше времени, – Степаныч подмигнул лейтенанту Ступору, – нумер-то я запомнил. Сейчас сообщим на пост, только чтоб сразу задерживали. А сам рапорт поеду, напишу пока. А ты пиздуй к девке своей, развейся. Пригласи в гости, а еще лучше к ней сходи. Давай, подброшу тебя к дому ейному, а сам поеду, документ набросаю.
Лада с синей полосой и надписью «полиция» подкатилась к заветному дому. Гена немного остыл и подумал, что так, наверное, будет даже и лучше. Он в таком возбужденном состоянии, что не будет сиськи мять, а прямо расскажет ей о своих чувствах. Лейтенант вышел из машины, захлопнул дверь и направился к калитке. Но не успел сделать и трех шагов, увидел, как на него через забор летит местный Бубка. Гена машинально выставил вперед руки, но это не помогло, и два тела упали на снег. Левая нога Гены неестественно вывернулась, что-то хрустнуло.
– Ай, блядь!! – прокомментировал эту ситуацию Геннадий, корчась от боли. Летун попытался встать, но подскочивший Степаныч ловко применил дубинку к его голове, и несколько раз к спине. Затем пошли в ход наручники. Гена лежал на снегу и смотрел на небо. Снежинки падали на его ебло, а нога предательски болела до слез.
* * *
Наташа, вся в слезах, сбежала по лестнице, накинула на себя пуховик, впрыгнула в сапоги и выскочила на улицу. Она до сих пор не могла осознать того, что случилось. Ее маму, которая качала ее на руках, пела колыбельные, пекла такие вкусные плюшки, учила ее читать и писать, ее родную мамочку трахали в родительской спальне посторонние мужики, к тому же один из них был Антон, этот бог во плоти, который за пять минут успел забрать ее сердце, а за другие десять секунд разбить его вдребезги… Ей хотелось сесть на снег и разрыдаться.
Во дворе стояла машина, которой не было десять минут назад. Более того, в салоне этой машины происходило таинство сосания хуя. Наташа уже с трудом соображала, все вокруг ей казалось каким-то сюрреалистичным. Какая машина? Какой хуй? Какая мама? Какой Антон?
«У меня истерика» – поняла девушка и бросилась к калитке. Дверь не открывалась и девушка вспомнила, что единственный путь на улицу – через ворота. Проходя мимо машины, она увидела, что на заднем сиденье тоже сидели малолетние бляди, и ей сделалось еще хуже. Передняя перестала сосать хуй, а водитель принялся застегивать брюки.
Наташа подняла засов, выскочила в переулок и опять удивилась, хотя еще секунду назад ей казалось, что удивляться она больше не в состоянии. На снегу лежал Гена и стонал, его нога была неестественно вывернута. Рядом его напарник держал какого-то дрыща в пальто.
– Геннадий, что с вами? – ей почему-то очень захотелось помочь парню.
– Наташа, – сквозь гримасу боли на лице лейтенанта проступила радость, – да вот, особо опасного преступника задержали…
Девушка гневно зыркнула на незнакомца в пальто.
– А скорую вызвали уже? – обеспокоенно спросила она.
– Да какая там скорая, – отмахнулся Гена, – сейчас доберусь до машины и Степаныч меня отвезет.
Девушка аккуратно помогла Гене подняться на здоровую ногу и повела к машине:
– А можно я с вами поеду?
– Конечно можно, – Гена криво, но все же улыбнулся, – мне было бы очень приятно…
Наташа удивилась, как же она раньше не смогла разглядеть в менте такого хорошего человека. Да, жизнь – говно, да ее мать – проститутка, но своей судьбой она будет распоряжаться сама. Жизнь – непредсказуемая штука.
* * *
Антон оделся и ждал, пока Виктор Андреевич достанет свои вещи из-под кровати. Олеся сбегала вниз, но поняв, что дочь уже на улице, вернулась, не рискуя в халате бегать по снежному переулку.
– Ты прости нас, – грустно улыбнулся Антон, – мы ведь хотели просто выебать тебя, а не портить твои отношения с дочерью…
Это было достаточно хуевым утешением для Олеси, на парней она не смотрела, молча одеваясь. Потом ей захотелось срать, и она спустилась вниз.
Парни оделись и пошли на выход.
– Ну, как говорится, беда не приходит одна, – вздохнул напоследок Витя и сгреб деньги с тумбочки. На улице их ждал еще один сюрприз, а точнее сразу три – автомобиль, Валера и малолетние шмары.
– Охуеть! – Валера аж поперхнулся.
– Пиздюк ты, Валера! – Антон покачал головой, – я чуть пиздюлей не получил из-за тебя…
– Да, пиздюк ты, Валера! – поддержали малолетние шмары, – но аппарат у тебя что надо!
С этими словами он вышли за ворота – наверное, пошли делать домашнее задание.
Парни загрузились в машину. Прямо за воротами, метрах в десяти раздался вой полицейской сирены. Валера вздрогнул и перданул. Парни посмотрели на него, но ничего спрашивать не стали. Сирена удалялась, и Валеру попустило.
Час спустя они ехали по объездной дороге в сторону Москвы.
– Парни, а минет это сколько баллов? – Валера загибал пальцы на заднем сиденье.
– Полбалла, не больше! – уверенно выпалил Витя.
– Мля, – Валера подытожил, – тогда у меня полтора балла за три минета…
– У нас тоже по полтора, – улыбнулся Антон, – полбалла за каждую дырку.
– Выходит, ничья? – хохотнул Валера.
– Выходит, ничья, – согласился Антон.
«Как ничья? – хотел возмутиться Витя, – ведь за отсос всего полбалла, а если пополам, то ноль двадцать пять, плюс по полбалла за каждую из дырок, итого у нас с Антоном по одному с четвертью».
Но промолчал, ведь проигрывать Валере ему как-то не очень хотелось.
Снежинки плавно танцевали в воздухе свой вальс, а жизнь секунду за секундой так же плавно летела вперед. Тик-так, тик-так…
Апрель
Фред умел ходить очень быстро. Такое уж у него было хобби – быстро ходить. Можно было б даже подумать, что за ним гонится стая доберманов, или вообще Якубович с хуем наперевес. На самом деле ситуация была иной – Фред догонял. Беглецов было двое – молодой парень и толстяк в возрасте. От них исходили флюиды страха, они наполняли воздух и Фред вдыхал их все. Вдыхал чужую жизнь.
– Подождите, уроды! – пробасил Фред. Беглецы не остановились, а задний даже еще немного притопил. Во всех смыслах.
Погоня продолжалась.
* * *
Валерий Робертович в деловой переписке, он же Валера Дрыщ в неофициальных кругах, поднял воротник пальто, укрываясь от не по-апрельски холодного ветра.
– Да, Элечка, все правильно. Распечатай этот долбаный отчет и сунь его в папку на доклад Обьебосовичу. Да, надо сегодня, ведь пятница, шестое апреля сегодня? А отчет за первый квартал мы предоставляем когда? Правильно, в первую пятницу нового квартала. Так что, включи мой компьютер, и в папке «Отчеты» выбери тот, который за первый квартал, распечатай и отдай на доклад генеральному. А я на больничном. Блядь, ап чем речь? На корпоративе завтра буду, это же грипп, а он как мед, вот он есть, и его сразу нет…
«Зачем я выбрал такую тупую пизду в свой отдел? – спросил он себя, положив трубку, и сам же не замедлил с ответом, – Ах, да, она же просто ебется. Бескорыстно. И это ее лучшее качество».
– Алле, блядь! – новый звонок. О корпоративной этике забывать нельзя, – идите нахуй, Валера здесь больше не живет! Да не, дружище, гриппую, вот и неуравновешенный стал. Дело есть? Блядь, буду я завтра, буду…
Валерий Робертович закончил диалог с Виктором Андреевичем, убрал трубку в карман. Как будто завтра и не юбилей компании, а юбилей Валеры, то есть его. И нахуй он всем понадобился?
Валера посмотрел на дорогу. Свободного места между припаркованными машинами на было неожиданно дохуя для пятничного дня. Такие парковочные дырки Валерий Робертович называл «Пизда Берковой». Так вот, если в такую «Пизду Берковой» два мужика спокойно припаркуют каждый по автомобилю, а какой-нибудь Рокко Сиффреди даже лимузин загонит, то женщина-водитель в лучшем случае впихнет свое авто за восемь-десять движений. Женская солидарность, хуле.
В доказательство его слов подъехала девушка на красном Ауди. Валера весело понаблюдал за «театром одного актера» до самых финальных титров, и только потом почувствовал голод.
Рядом благоухала палатка с едой.
Аналитик приценился к чебуреку и купил его. Съел половину. Заметил бродячего пса с грустными, но заинтересованными глазами. Бросил в него остатками лакомства. Пес принюхался и сожрал полчебурека в один присест.
– Вообще-то жрать своих – нехорошо, – наставительно погрозил псу пальцем Валера, – это каннибализм блядь!
С каннибалами ему было не по пути, а с электропоездом в Новогиреево по пути, и Валера направился ко входу в метро.
* * *
Антон припарковал свой «аккорд», вылез из него, сделал несколько шагов по направлению к входу. Вернулся, бросил пальто на заднее сиденье. Поежился, не май месяц все-таки, и быстрым шагом побежал к зданию.
– Антон Сергеевич! – ночной менеджер Григорий приподнялся в своем беспесды ночноменеджерском кресле.
– Привет, Гриш! – хуле, этикет, все-таки. Антон не считал Гришу и всю их банду охранников неудачниками. Долбоебами – да, тупыми ослами – возможно, но неудачниками – никогда. Ведь кто такой неудачник по сути? Это такой человек, который в силу определенных причин, будь то лень, слабохарактерность или конец света, не добился того, чего мог бы, а довольствуется малым, а то и вообще ничем.
Так вот, банда охранников в их офисе – это охуенные везунчики. Они были теми людьми, зарплата которых была равна уровню IQ. А получали они, как Антон знал из ведомости, по тридцать тысяч рублей. Антон со своей соткой в месяц по этой схеме недополучал еще тридцать семь штук. Несправедливо.
Короткая дорога через холл к лифтам. Просторная кабина с зеркальными стенками для удобства. «Какой я охуенный сегодня» или «Блядь, ну и уродина. И нахуй я родилась вообще».
Двадцать второй этаж высотки «ГовноГазНефть», что на Пречистенской набережной, был целиком отведен под проведение корпоративов. Как любил говаривать Обьебосыч: «ГовноГазНефть – мы можем себе это позволить!». Он так говорил, даже когда обсирал дужку унитаза.
Сейчас этот слоган был к месту. Весь этаж представлял собой один большой холл с несущими столбами, меж которых были расставлены столы с жратвой. Любители халявы, ясен хуй, пришли пораньше, пока не началась официальная часть, чтоб успеть наебнуть и закусить неофициально. Меж несущими столбами ходили другие несущие столбы с подносами. Антон остановил одного, ухватил устрицу и сунул ее в рот.
Антон заметил Виктора Андреевича и махнул ему рукой в знак приветствия. Витя, этот сисадмин в человеческом обличье, общался с Элеонорой Рузвельтовной из отдела развития, жестикулировал руками, подливал себе шампусика, и опять жестикулировал. Элеонора Рузвельтовна была женщиной бодрой, несмотря на свои пятьдесят лет и вдвое больше килограммов. Она была примечательна двумя вещами – любила есть горох во всех его видах и не знала, какого хуя ее отца назвали при рождении Рузвельтом. Сам Рузвельт Порфирьевич вообще не был ничем примечателен, кроме того, что постоянно ебал мозги свой дочери. По ее же рассказам, естественно.
– Элеонора Рузвельтовна, вы прямо хорошеете день ото дня, – спиздел Антон, но не сдержался и глазом все-таки моргнул.
– Ой, да не льстите вы мне, – опрокинула рюмашку та, – хотя, да, я еще хоть куда!
Антон мысленно загадал оказаться как можно дальше от того места и времени, когда Элеонору Рузвельтовну будут хоть куда. Устрица оказалась кисловата, и требовала срочного запития. Полтишок «Чиваса» отозвался приятным теплом в горле, и Антон определенно почувствовал себя лучше.
– Элеонора Рузвельтовна, я украду вашего кавалера? – Антон подмигнул Вите, намекая, что их ждет дело, и дело это не бухать и трепать языком.
* * *
Света сидела на диване и вела светскую беседу о ебле. Даже не столько о ебле, сколько о высоких отношениях. А думала, понятно, о ебле.
– Ну, вроде как приглашает в кафе завтра, – щебетала Элечка. Все знали, что она дает Валерию Робертовичу, некоторые даже видели это. Сейчас она рассказывала про своего нового ухажера, – такой приятный, галантный, цветы подарил.
– Цветы – хорошо, – согласилась Светка, – а в кафе надо сходить. Ведь первое впечатление о кошельке мужчины можно сделать как раз в общепите.
– Мужик тебе нужен хороший, – вздохнула Наталья Григорьевна, бухгалтер второй категории. На самом деле мужика хорошего она хотела себе, но и молча сидеть не могла.
Света больше слушала, чем говорила. Она всегда так делала, когда не пила в компании со всеми. Когда пила, пиздела, конечно без умолку, но сейчас был не тот случай. Сейчас ей надо было быть трезвой. Девушка покрутила четки, не доставая их из сумочки.
– А вообще он милый! – продолжала Элечка, – такой уверенный в себе, но не пижон. И туалетная вода у него приятная!
«Заебись! Как же это заебись!!» – Света мысленно подъебала коллегу, но вслух промолчала.
– А, Светка, вот ты где! – к ним присоединилась Вика, – привет, девчонки! Тут типа форум по интересам?
– Да не, пиздим тут на разные темы, – отозвалась Наталья Григорьевна. Она не знала, что такое форум, но и не стыдилась этого, – тут Эля рассказывает про парня нового.
– Сережа, Женя, Гриша, Федя, Валера? Кто в этот раз? – то, что многие держали при себе, Вика всегда произносила вслух.
– Борис, – улыбнулась Эля, – он хороший.
– Ясен хуй хороший, – Вика жгла дальше, – только ты не давай ему сразу. А то вдруг он днем хороший, а ночью – говно. Узнайте друг друга поближе, в кино сходите на первый ряд, в парке погуляйте. Днем. А мы с тобой, подруга, – это уже предназначалось Свете, – пойдем, покурим. Сейчас, например.
* * *
Иосиф Аммосович, генеральный директор ОАО «ГовноГазНефть-Золото» прибыл последним. Он всегда прибывал последним. Любил, когда его ждали. Нет, туда, где раздавали бабло, он наведывался первым, или на совет директоров «ГовнаГазНефти» прибегал за час до, но в своем филиале, который занимался золотом, он был царем, а местами богом, поэтому любил заставить себя подождать.
Мероприятие было торжественным, но не совсем официальным, поэтому отмашки хуярить никто не ждал. Иосиф Аммосович поморщился, обведя взглядом всех присутствующих, и направился к импровизированной трибуне во главе стола. Кивком головы поздоровался с аналитиком, Валерием Робертовичем, молодым, но перспективным парнем, только несобранным слегка. «Пиздлявый разгильдяй» называл его про себя Иосиф Аммосович. Что самого Иосифа Аммосовича называли Обьебосычем, он не знал.
Сотрудники начали замечать руководителя, опускали рюмки, поворачивали головы, стирали с морд пьяные улыбки и нацепляли трезвые. Гендиректор добрался до места, схватил толстыми пальцами виноградинку, сунул в рот. Разговоры стихли окончательно.
– Уважаемые коллеги! Дорогие мои друзья! – начал официально наебывать подчиненных Аммосович, – я бесконечно рад видеть вас всех сегодня здесь! Повод к тому же весомый, хе-хе, юбилей нашего славного филиала, не побоюсь этого слова – золотого фонда «ГовнаГазНефти». Ровно четыре года назад был подписан приказ о создании ОАО «ГовноГазНефть-Золото», ровно четыре года назад мы с вами, не со всеми, конечно, приступили к великим свершениям, и, несомненно, добились огромного успеха в этом! Ура, товарищи!
С этими словами он поднял бокал игристого, любезно предоставленный ему каким-то лизоблюдом, чокнулся дистанционно со всеми, и опрокинул залпом.
– Музыка! – махнул рукой он.
На небольшой сцене уже было готово оборудование и инструменты. Группа «ГГНЗ», составленная из сотрудников фирмы, всегда хуярила свои хиты на любых корпоративах, задвигалась. Солист Виталик Ребристый уже топтал примочку и дул в микрофон, а басист Жора, фамилия которого была никому не интересна, дул флакон. Раздались первые аккорды песни «ГовноГаз-Гимна», и Иосиф пошел в свой кабинет. У него еще были дела, и дела эти были явно важнее нытья ГГНЗ.
* * *
Номер один припарковал «Транспортер» на соседней улице. Номера со второго по десятый повылезали из кузова. «Девять из ларца, гомосеки без лица» – подумал номер первый, закрывая автоматическую дверь. Насчет без лица все было точно – маски есть маски, а насчет гомосеков номер первый не осмелился произнести вслух, чтоб самому не остаться без лица. По крайней мере, без нормального лица. У него было минут десять, и номер один закурил сигарету.
– Бля, отвечаю, – номер три хлопнул по плечу номера восемь, – во-о-от такие сиськи, что твоя голова!
Номер три показал руками размер средних таких арбузов.
– Фу, блядь, мерзость, – ухмыльнулся номер девять. Он представил телку с грудями как две головы номера восемь с жесткими кучерявыми волосами и усишками.
– Нихуя ты не понимаешь в сиськах, – номер три махнул рукой, – вот реально головой бьешься, и пружинит ояебу как…
Номер девять и раньше знал, что третий реально ударенный головой, как Тарантина в «От закате до рассвете», но что так ебануться можно от удара об сиську стало для него откровением.
Они достигли заднего двора за парковкой. Здание из стекла и бетона было погружено во тьму, и только на одном из верхних этажей горел свет, причем целиком на всем.
– Че за хуйня? – выразил недоумение номер девять.
– Да я тебе говорю, сисяндры! – номер три опять за свое, показывал уже баскетбольные мячи.
– Я про это! – девятый показал рукой вверх, на свет, – здание должно быть пустым сегодня…
Охранников он тоже, как и Антон, не считал за людей.
– Похуй, отмены не поступало, значит действуем. Четвертый – ты к серверу, камеры твои. Шесть минут. Седьмой – ты в холл, оценивать ситуацию, если что сигнализируй. Все остальные – курить. Через шесть минут приступаем.
– Номер один, готовность шесть минут, – это уже по рации в кабину грузовика.
* * *
– А вы куда? – Гриша оторвался от телевизора, услышав шаги, а затем и увидев незнакомые лица. Незнакомые лица походили немного на инопланетян, но еще больше на лица, которые могут дать ему пизды без всякого повода прямо сейчас.
– Пока сюда, – показал пальцем в никуда один из незнакомцев.
– А теперь, наверное, сюда, – второй ебанул Гришу абсолютно без всякой на то причины.
Ночной менеджер почувствовал себя дурно и откинулся на спинку кресла. Третий незнакомец пихнул ему в рот кляп, похожий на теннисный мячик, а может быть теннисный мячик, похожий на кляп. В любом случае дискомфорт Григория Размиковича только усилился, и в сознании промелькнуло, что без вмешательства доктора такое инородное тело изо рта потом не вытащить. О варианте с патологоанатомом Гриша не подумал. Охуенский строительный скотч превратил его в стойкого, но немного уставшего оловянного солдатика.
– Итак, – первый незнакомец заговорил, – у нас есть от одной до тридцати минут.
Предсказать приход опоздавших или уход спешащих с вечеринки было решительно невозможно, поэтому надо было поспешить. Ведь связанный охранник – хорошо, а обнаруженный связанный охранник – плохо.
* * *
– Блядь, Эля, ну ты же умная женщина! – Валера заволновался, – неужели ты, распечатав отчет, даже не глянула на него???
– Валерий Робертович, как можно? – Эля чуть не плакала, – я напечатала, посмотрела визуально, таблички, там, графики, вроде оно. Ну, я и положила в папку. Вы же сами меня просили…
– Просил, – вздохнул Валера. Он действительно просил распечатать ее отчет, но не этот же. Позавчера ради смеха он набросал отчет, в котором в ультимативной форме предлагал Обьебосычу сожрать свой хуй, ну и еще всяких важных постулатов. Тогда это было охуенно смешно, сейчас уже не очень.
– А там сильно страшно? – Эля волновалась.
«Блядь!!! Сильно страшно будет, если ты залетишь, я на тебе женюсь, и наши дети пойдут в тебя!!!!» – хотел уже произнести Валера, но выдал в эфир другое:
– А вот если бы тебе в деловом письме предложили хуй пососать, – начал он доходчиво объяснять, но спохватился, – ах, да, в твоем случае неуместное сравнение…
Эля не поняла подъебки и не обиделась:
– А ты так и написал что ли?
– Угу, – Валера погрустнел, – там еще что-то было про газовую трубу в жопу, ну и еще по мелочи.
Элечка совсем затихла. То ли представляла про газовую трубу, то ли просто уже думала о другом.
Теперь вариантов не было. Необходимо попасть в кабинет Обьебосыча и подредактировать содержимое папки. Валера почесал репу и направился к лифту. Навстречу ему попался Обьебосыч. Только пришел, мать его, типа ждите меня, начальника. Ну, и хорошо, если быстро рвануть, то можно три раза успеть спиздить отчет. Новый, конечно, напечатать он не успеет, но уж лучше просто получить «ай-ай-ай» в понедельник утром за отсутствие отчета, чем получить все то же самое плюс обходной лист и общую немую поддержку за тот отчет, который уже в папке.
Валера нажал на восемнадцатый.
* * *
– Ну че, бабы, готовы? – Светка на правах старшей взяла инициативу в свои руки.
Они сидели за столом в кухне двадцать первого этажа. Свет выключен, по крайней мере, электрический. На столе свечи. Телефон не звонил, значит, Гриша пялился в телевизор, а не в камеры, и не видел, что они прошли на двадцать первый, чего делать, в общем-то, было не положено в нерабочее время.
Свечи стояли на столе не беспорядочно, а охуеть как упорядоченно – на краях пентаграммы.
– Бля, ну крысиную голову я принесла, – Вика вытащила на стол подтверждение своих слов, – а с девственной плевой че делать?
При этих словах она посмотрела на своих коллег по спиритическому сеансу. Ни одна из них не походила на девственницу. Светка трахалась чаще, чем дышала, да и Лариска писюнов наверняка в своей жизни навидалась.
– Все нормально, – Светка успокоила подругу, – я вот в жеппу ни разу не давала. Значит я – анальная девственница. Вот, держи!
С этими словами она достала из сумочки прядь волос. Очевидно, они были срезаны с ануса, но проверять это Вике не хотелось, да и точного метода идентификации она не знала.
– Ну а ты че? – Света прищурилась, – принесла?
– А то, – Лариса вытащила из своего саквояжа склянку с кровью, – двадцать кубиков и ниибет.
– Бля, ну, вроде все есть, – Светка зловеще заскрежетала зубами, отчего Ларисе захотелось какать, а еще – уйти.
Вика собрала всю принесенную херню, сложила в центр пентаграммы. Девушки расселись на свои места с таким серьезным выражением лиц, как у пилотов стратегических бомбардировщиков перед вылетом. Взялись за руки, ну это уже не совсем как пилоты. Света принялась громко, но неразборчиво бормотать какие-то слова, скорее всего на латыни или просто хуйню, из которых Лариса могла разобрать только анус и гипоталамус.
Огоньки свечей начали колыхаться и Лариса удивилась. Ветры пускала строго вертикально вниз, в седушку, а отдача идет в свечи на столе. Мистика.
– Сталин, приди! – закончила свой пассаж Светка, – Иосиф, предстань!
Лариса так и не поняла, нахуя им понадобился именно Сталин, вполне можно было довольствоваться Элвисом, но Вика настояла на грузиновожде.
Свечи к хуям потухли, а в углу началось шевеление. Лариса уже в открытую пердела залпами, но руки подруг не выпускала.
В углу явно стоял человек. Стоял себе, стоял, а потом шагнул вперед.
– Ахуеть! – выдохнула Светка. Человек был в красном свитере с темно-зелеными полосками и шляпе с короткими полями, но это хуй с ним. Его ебло, он было обгоревшим, а на правой руке была одета перчатка с длинными лезвиями. Она немного по-другому представляла себе Сталина.
– Иосиф Виссарионович! – Вика тоже не ожидала такого, но старалась держать себя в руках, – слушай меня! И отвечай!
Фредди Крюгер, а Лариса сразу узнала его, не обратил внимания на девушек, а просто огляделся, увидел дверь и вышел в нее.
«Ну, хоть так, – подумала Лара, – а ведь мог бы и захуярить…»
* * *
Иосиф Аммосович зашел в свой кабинет. Времени в обрез. Достал из сейфа бутыль Гленфарлакса, нацедил пятьдесят грамм в рюмаху. Уничтожил налитый вискарь путем поглощения. Ну что ж. Ситуация явно неприятная, но выход есть всегда.
Примерно месяц назад он по своим каналам выяснил, что его готовят к пенсии. Имя своего возможного преемника он не знал, да и похуй. Ситуация была необратимой, его покровители постепенно отошли от дел, и на текущий момент он и так переработал лишнего. Нет, сам Иосиф еще чувствовал в себе силы вкалывать, и был уверен, что еще не все дал этой компании, и уж точно не все взял от нее. Но, дела складывались так, что остался в лучшем случае месяц. В ход пошли еще сто грамм. Как четверка Зубкова долетели до желудка с рекордным временем.
Еще год назад, когда Анатолий Эдуардович уходил на покой из совета директоров всего «ГовнаГазНефти» он, директор крупнейшего и важнейшего из филиалов, должен был идти на повышение, но, как говорится, «Йоська предполагает, а боссы располагают». Тот момент стал переломным. В совет вошел свой человек, а Иосиф Аммосович своим стать перестал, а стал хуйлом.
