bannerbannerbanner
полная версияДурная наследственность Аё

Валентина Осколкова
Дурная наследственность Аё

Полная версия

Сегодня никакого мохито на крыше. Не до него.

– Давай ты просто спишь дома в кровати, а? – просит Аё того, кто ему приснился. – Пожалуйста! И никуда завтра не пойдёшь. И ни за что, ни за что меня не вызовешь!

Но чутьё метрошного монстра не даёт обмануться и ведёт по пустынным в этот час переходам до нужной станции.

Никита здесь – сидит на перилах моста над путями. За два минувших года ещё вытянулся, обзавёлся усами в три волосинки и шрамом под губой. Штаны всё такие же камуфляжные и безразмерные, а вот кепки, раздражавшей Аё в тот раз, больше нет. Вместо неё выбритые виски, колечко в ухе и ещё один шрам, ожоговая каракатица чуть ниже виска.

А третий – на запястье.

Аё очень не хотел бы знать, как Никита их получил, но от прабабкиного ясновидения никуда не деться.

– О, ты всё-таки пришёл, – кивает Никита даже без удивления. – Хотя я как вошёл, так сразу же и выскочил, из соседней двери.

– Это не считается, – поспешно говорит Аё, но уверенности в своих словах не испытывает. – Ты меня не звал, я бы почувствовал.

– Но ведь ты пришёл?

А взгляд у Никиты пьяный и затравленный.

Не должно быть у шестнадцатилетних парней такого взгляда, не должно, не должно…

– Я… – Аё вздыхает и не договаривает. Чутьё истинного монстра умоляет валить отсюда, и поскорее.

Но Аё не может.

Потому что Никита его всё-таки вызвал?

– Зачем? – наконец спрашивает монстр.

– А скажи… Когда ты навсегда лицо отнимаешь… что случается с человеком?

– Ничего хорошего, – сердито бормочет Аё. – Я же всё-таки монстр, а не фея-крёстная.

– А и ладно! – с вызовом в голосе отвечает Никита. – Давай. Хуже уже не будет.

– Ты так уверен? – с тоской спрашивает Аё. В такие моменты он больше всего на свете ненавидит свою природу, доставшуюся в наследство от дикой смеси египетских божков, якутских шаманов, английских призраков, греческих сивилл, балтийских дэйв и ещё один Бог ведает кого.

Монстр.

Чудовище.

Тот, кого можно вызвать несложным обрядом… Дважды – себе на пользу. А на третий раз монстр возьмёт свою плату.

– Ну? – торопит Никита, и Аё видит – парень боится передумать.

– Зачем? – почти беззвучно спрашивает Аё, оттягивая неизбежное.

Но Никита слышит – и рассказывает. Про ту цыганистую девчонку, про сладость и боль бессонных ночей, про неминуемую расплату и внезапные последствия…

– Ви-ика… – стонет он, качнувшись спиной назад, и Аё торопливо ловит его за плечо. Взгляд у Никиты – напрочь потерявшегося ребёнка. – А отец сегодня возвращается, уже вернулся, наверное, и как я ему в глаза посмотрю?! А она не простит того, что я с ней сделал, не простит, Вика, Вика… Мне без неё не жить!

От него пахнет дрянным дешёвым алкоголем и ещё более дешёвыми сигаретами. Он потерян, зол, он боится и цепляется за слова «мне не жить», как за заклинание, которое решит все его проблемы.

Он всё так же рыж – как пламя. И кажется, из него-то он и соткан. А кто сказал, что огонь не обжигает сам себя – до боли, до горькой золы?

– Вика, она… Эй, Аё! – спохватывается Никита. – Так что ты ждёшь, а?

– Зачем тебе? – повторяет Аё.

– Чтобы меня не было, – отрывисто и зло бросает Никита.

Аё случайно, рефлекторно ловит его взгляд – но и этого довольно.

– Нет-нет-нет, – бормочет Аё, поспешно моргая, но природа берёт своё.

«Ты всё-таки монстр, Аё, – шепчет она вкрадчиво. – А не фея-крёстная…»

Ниточка за ниточкой тянется чужой взгляд, чужое лицо, чужая жизнь. Огненно-рыжие волосы, шрамы, выбритые виски, серёжка в ухе, заросший пирсинг в брови, отчаянные глаза волчонка.

– Смотри, смотри на меня, это не больно, – врёт Аё, легонько касаясь пальцем лба Никиты, а другой рукой продолжая держать за плечо. – Глупый человеческий мальчишка, который трижды позвал монстра…

Рейтинг@Mail.ru