Валентина Гусева
Последняя крестьянка
Между тем, небо заволокло серыми дождевыми облаками, и снова пошел дождь, чувствовалось, что надолго. Но нам надо было прибыть в Пестово сегодня и мы поехали.
Эта обратная дорога нам запомнилась надолго – дождь шел весь день и порядком ее усложнил. В спасительных от тряски песчаных обочинах, сильно пропитанных дождевой водой, теперь увязали колеса наших велосипедов, и мы вынуждены были подпрыгивать по сплошным ужасным выбоинам старой бетонки. Вот, наконец, проехали первую от Устюжны деревню – Самойлово. Боже, только 5 км! А дождь льет и льет… Постепенно наши непромокаемые куртки промокли насквозь. Теперь, сходя иногда с велосипедов, мы уже не опасались ступать в лужи – кроссовки хлюпали от воды, дорожные ямы становились еще коварнее, заполненные до краев водой, они были непредсказуемы и мы иногда, ожидая мелкую лужицу, ухали в глубокую яму. Или наоборот. Доехали до поворота на Малое Восное, где мы могли бы обсушиться и переночевать и наверняка избежать тех неприятностей, которые нас ждали впереди. Но Наташа, ехавшая сзади, молчала и я тоже молча проехала поворот. А дождь усилился, в мокрой одежде стало холодновато, и я остановила велосипед на следующем повороте. Возгриха 0,2 км – призывно возвещал указатель.
Деревня Возгриха была родиной моего отца. Оглянулась на Наташу. Также промокшая до нитки, она уже не сопротивлялась, и мы въехали в деревню.
– Интуиция подсказывает, что в этом доме живут добрые люди, – указала я на первый дом.
Интуиция не обманула меня. В доме жила дачница из Санкт-Петербурга, еще в юности покинувшая деревню. Нас обогрели, напоив чаем, пораспросили. Нашлись даже общие знакомые. Оказывается, мама Каретиных дружила с мамой моей родственницы Вали, у которой мы ночевали в Малом Восном. Да и немудрено – деревни отделяли друг от друга несколько километров.
Переодевшись в сухое (кое-что у нас было в рюкзаках), мы с благодарностью к приютившим нас людям (Каретиным) покинули Возгриху. Сейчас я думаю, что в любом доме деревни нас встретили бы так же.
В общем, за два дня общения с людьми Устюженского края плохих людей мы не встретили. Спасибо Вам, Устюжане! На дорогу мне в Возгрихе дали платок, а Наташе клеенчатый плащ, и вот мы снова виляем и подпрыгиваем среди сплошных выбоин этой страшной для шоферов и губительной для их машин дороги.
Дорога шла спуск – подъем, спуск – подъем. И вот на очередном спуске я вдруг почувствовала мощный толчок в бок. И, ударившись головой об асфальт, уже лежу на дороге. Это Наташа задела меня, неудачно свернув от догоняющей нас машины. Сильная боль в виске и бедре, сжимаю голову руками – неужели сотрясение. Подбегает плачущая Наташа, поднимает меня. Шофер останавливает машину, подходит, спрашивает, чем помочь. В виске сильное гудение, бедро болит, но вроде цело. Поднимаюсь, благодарю шофера и ложусь на траву. Наташа плачет и кричит, что нужно останавливать грузовик и срочно ехать домой. Встаю, сильно шумит и стучит в голове, но тошноты и рвоты нет, кружит меньше. Говорю Наташе, что пока поедем, а там видно будет.
И вот мы снова в пути. Наташа едет сзади (мало ли что со мной), но я ее немного побаиваюсь, особенно, когда спускаемся с горки. Дождь не прекращается. Дорога до Катешева самая плохая, а дума у меня об одном, только бы не было сотрясения.
И тут звонит телефон – это мой брат. Валерий предлагает встретить на машине. Но проблема с велосипедами. Наташа хочет отправить меня одну, а самой добираться до дома по-прежнему. Отказываюсь от услуг Валерия. Въезжаю в Катешево, жду отставшую Наташу. Снова предлагает помощь Валерий. Измученная не меньше меня Наташа уже согласна бросить велосипеды. Едем до встречи с Валерием. И вот я вижу стоящую на обочине его машину и рядом согнувшегося пополам Валерия. Кашляет что ли? Да нет, оказывается, завидя нас, он держится за живот от смеха. Да, видок у нас был еще тот! Оставляем свой транспорт в Елкине у симпатичной приветливой С-Петербургской дачницы. Воспрянувшую духом Наташу не оторвать от цветов у дома хозяйки. Действительно, было что посмотреть. Хозяйка провела нас по пышному многоцветью роскошных ухоженных георгинов, хризантем, астр и только после этого мы оказались в машине. Оставшиеся 14 км промелькнули быстро. Завозим Наташу, и вот я уже дома греюсь у затопленной печки. Путешествие закончено.
На следующий день два звонка. Один из Малого Восного от Вали – беспокоится – куда мы пропали. Оказывается, она нас поджидала, а мы… проехали мимо. Второй звонок от хозяйки гостевого дома, Людмилы. Тоже беспокоится – как вы доехали в такой дождь. Сообщила, что статья о нас уже готова к публикации. Вот такие неравнодушные люди – устюжане. А вы говорите!
Прошел почти месяц. Наше путешествие в Устюжну отдалилось от нас во времени и можно теперь трезво осмыслить его, подвести итоги, сделать правильные выводы и, может быть, высказать пожелания тем, кто тоже не хочет сидеть дома.
Что же мне запомнилось больше всего, удивило?
Главное, что я вынесла из поездки, это то, что устюжане бережно хранят память о поэте-земляке Анатолии Гусеве. Запомнилось теплое отношение всех без исключения встреченных нами людей. И, к сожалению, надолго запомнится плохая дорога, соединяющая Пестово с Устюжной.
Что бы я изменила сейчас в путешествии?
Пошла бы пешком, а не на «стэлсах», и не по тракту, а по лесным дорогам, тропам, заходя в исчезающие деревни, как и планировали сначала.
Не поехала бы в дождь и обязательно бы свернула в Малое Восное.
Навестила бы в Устюжне могилы дорогих мне людей, что планировала, но не сделала.
Съездила бы в Даниловское и лично передала книгу «Россиянин я» в музей Батюшковых-Куприна.
Жалею ли о проделанном путешествии? – спрашиваю я себя. Нисколько, так как впечатлений получила очень много. А падение? Конечно, дома сидеть безопаснее, но ведь и дома можно с печки упасть, или с дивана.
Вывод. На следующее лето, если буду жива, надо еще куда-нибудь… Но… пешком.
17.10.2017 г.
Рожок для обуви
Глава 1
Г
ости расходились. Так-как стало уже темнеть, то оделись и обулись быстро и нетерпеливо посматривали на Руфу, которая никак не могла натянуть на пятки свои новые туфли.
– Валя, дай рожок, – попросила она меня, – задники такие высокие, я не могу обуться.
Я поискала рожок в обувной тумбочке, но среди тапок его не было. Значит, он среди летней обуви на крыльце, догадалась я. Но и на крыльце, ни в обувной тумбочке, ни на прилегающей территории рожка я не нашла. Дело в том, что я всегда обходилась без рожка, поэтому не помнила, где он мог быть. Я стала предлагать Руфе разные подручные средства в виде ложки, линейки и прочее, но Руфа отвергла всю эту замену и под сочувственные наставления ожидающих с помощью полиэтиленового пакета, наконец, надела туфли и мы распрощались.
Поискав еще немного рожок после ухода гостей и не найдя его, я решила завтра же купить новый, что незамедлительно и сделала. Рожок я купила не такой как у меня – короткий пластмассовый, а удобный длинный, чтоб не наклоняться, и металлический с дырочкой в ручке. Стоил он 33 руб. 90 коп. Я положила рожок в обувную тумбочку и перестала о нем думать.
Но не надолго.
Этим же вечером позвонила Рита.
– Будь дома, – сказала она, – я тебе кое-что принесу.
– Кочергу принесет, – догадалась я. Рита заканчивала подготовку к отъезду и, как каждую осень, приносила мне кочергу на хранение. Кочерга была очень удобной, и я с удовольствием ею пользовалась. Улыбка на лице Риты свидетельствовала о том, что сейчас доставит мне удовольствие. Я тоже заулыбалась. Дело в том, что мы немного потешались над ежегодной кочевкой этого незаменимого в деревенском доме предмета. Но улыбка быстро сползла с моего лица, ибо Рита раскрыла пакет и протянула мне вместо кочерги… рожок для обуви. Длинный, металлический. Наклеенный ярлычок свидетельствовал, что стоил он 33 руб. 90 коп. Разочаровывать Риту мне не хотелось, и я с натянутой улыбкой поблагодарила ее за подарок.
Итак, у меня стало два рожка, да где-то валялся и третий.
Глава 2
П
рошло несколько дней. В Новгород уезжал мой сын Денис, а вместе с ним и мы с Ритой. Но сначала мы должны были заехать на Чапаевку к Лиде, чтобы забрать у нее гостинцы для её дочери Лены. У Лиды были уже вынесены на садовую скамейку коробки с гостинцами, и на одной из коробок лежал… длинный, металлический
за 33 руб. 90 коп. рожок для обуви.
– Видно, не только у меня нет рожка, у Лены тоже, – подумала я с удовлетворением.
– Это тебе, – сказала мне Лида. Я поблагодарила ее и сунула рожок в сумку. Дома присоединила его к двум предыдущим.
Затем заехали за Ритой. Погрузили ее многочисленные вещи. Под занавес она вынесла кочергу и предложила завезти ее ко мне. Я отказалась – возвращаться – пути не будет. Дом Рита уже закрыла и кочерга оказалась в багажнике.
Всю дорогу они с Денисом потешались над путешествием кочерги, а я думала о рожках для обуви. В Новгороде выгрузили Риту и поехали к Лене. По дороге Денис остановил машину у обувного магазина.
– Я на минутку, – сказал он. Действительно, через пару минут вышел он из магазина с каким-то длинным свертком. – Подержи, – сказал он мне.
Дорогой я развернула сверток. Там был… рожок для обуви. Длинный, металлический за 30 руб., о чем свидетельствовала этикетка. В Новгороде рожки были дешевле.
– А это еще зачем? – спросила я с неудовольствием.
– Понимаешь, – сказал мне Денис, – сейчас мы разгружали Ритины вещи и я не увидел в машине Лидиного рожка, наверное, впопыхах мы оставили его у Лиды на скамейке. Вот я и купил.
Я поняла, что занятый погрузкой вещей Денис не слышал нашего с Лидой разговора и решил, что рожок предназначался не мне, а Лене. Я с облегчением вздохнула.
Принимая пестовские гостинцы, Лена с удивлением спросила:
– А зачем рожок? У меня же он есть.
Мы пожали плечами.
Дальше события развивались следующим образом.
Лена в телефонном разговоре с мамой, поблагодарив ее за гостинцы спросила:
– Зачем ты прислала рожок?
Результат этого разговора был такой. Лена созвонилась с Денисом и передала ему рожок для меня. Через некоторое время рожок из Новгорода перекочевал в Пестово.
– Лучше бы кочергу привез, – вздохнула я.
Я присоединила рожок к предыдущим. У меня стало их четыре. Я уложила их в коробку из-под сапог и задвинула на крыльце под кровать, рядом с обувной тумбочкой.
Глава 3
П
рошло еще какое-то время. Сентябрь сменился октябрем. Начались дожди, люди вспомнили про зонтики, сменили одежду и естественно, обувь. Рожки для обуви были в ходу.
В один из таких ненастных дней раздался телефонный звонок. Я узнала голос Руфы.
– Валя, сказала она – я случайно оказалась рядом с твоим домом. Если ты дома и не возражаешь, я зайду к тебе. – Я всего на минутку, – сказала деликатная Руфа.
Естественно, я не возражала, я обрадовалась – сейчас она придет и я выложу перед ней все приобретенные за этот месяц рожки. Выбирай любой. Вошла Руфа и еще не раздевшись, сказала:
– Я сейчас шла мимо хозяйственного магазина и знаешь, что я тебе купила?
Сердце мое екнуло от страшной догадки. Руфа раскрыла сумку и вынула из нее… рожок для обуви. Я узнала его. Он был длинный металлический и стоил не очень дорого, всего 33 руб. 90 к., о чем свидетельствовала еще не сорванная с него этикетка. В это время я несла кастрюлю с водой. Я ее поставила мимо стола.
– Валя, ты так плохо видишь, – удивилась Руфа.
– Да нет, Руфа, – ответила я, – я очень хорошо вижу. Вижу, что ты купила мне рожок для обуви, большое тебе спасибо.
В общем, пока мы с Руфой подтирали пол, я мысленно пыталась подсчитать, сколько же у меня теперь рожков. Я насчитала пять новых да еще, наводя недавно порядок в крыльце, я нашла за обувной тумбочкой свой старый коротенький пластмассовый. Итак, у меня стало 6 обувных рожков. Руфа, выполнив свою благотворительную функцию, быстро ушла. Она даже не разулась. А я еще долго сидела в прихожей с рожком в руках и думала о том, какие у меня внимательные друзья и ещё о том, как может пошутить случай над человеком.
Я еще тогда и не подозревала, как он на самом деле может пошутить.
Глава 4
В
ремя шло своим чередом. Октябрь сменился ноябрем. Стало холодно. Люди сменили одежду и обувь. В один прекрасный ноябрьский день мне позвонила Лида.
– Валя, – сказала она, – мы с Руфой собираемся к тебе в гости. Вари картошку.
Моя картошка была ее любимым блюдом, к ней она приносила все остальное. Я сказала, чтоб приходили, буду рада.
Чистя картошку, я представила себе, как я их повеселю, выложив перед ними уникальную коллекцию рожков, хранящихся у меня в коробке на крыльце под кроватью. Пришли гости, стали разуваться. Я с тайным удовольствием наблюдала за этой процедурой.
Беседа шла обычным чередом, но я была немного рассеяна и нетерпеливо ерзала на стуле, выжидая подходящее время для преподнесения им сюрприза. Наконец, гости поднялись.
– Сегодня, Руфа, ты обуешься без проблем, – выходя в прихожую, сказала Лида, – рожок у Валентины есть.
– Да я знаю, – ответила Руфа.
Я пошла за рожками. Опустившись на колени, пошарила под кроватью, но до коробки не дотянулась. Кто же ее так глубоко задвинул? Я сходила за своей короткой кочергой, пошарила ею под кроватью, но, почему-то за коробку не зацепила. Тогда я взяла на кухне фонарик, посветила под кроватью и… похолодела – коробки с обувными рожками под кроватью не было. Я заметалась по крыльцу, по коридору, посветила по всем углам в кладовке… коробки нигде не было. Я в растерянности остановилась перед дверью. Руфа с Лидой ждут рожок, что я им сейчас скажу.
В дверь выглянула Лида.
– Ну куда ты запропастилась, неси рожок, Руфе опять не обуться. Я вошла. И видно от страха перед ситуацией и от волнения память моя несколько освежилась и я вспомнила, что какие-то коробки с инструментом забирал с крыльца Денис перед своим очередным отъездом в Новгород. Может быть, по ошибке он прихватил и коробку с рожками. Я извинилась перед гостями и сказала, что рожки, наверное, куда-то засунул Денис, я ему сейчас позвоню. Руфа и Лида сидели в прихожей и с ехидной усмешкой следили за моими метаниями. Звонок в Новгород не разрешил ситуацию. Денис сказал, что рожков, ни обувных, ни каких других у него нет. Причем он сделал ударение на первом «о».
– Пока, – хохотнув, добавил он и предложил поискать на чердаке.
– Вот что, – решительно сказала тогда Лида, – как видишь, мы уже обулись. На чердаке будешь искать, когда мы уже уйдем. А сейчас мы сделаем так. Ты даешь нам молоток и большой гвоздь, мы вколачиваем его вот сюда.
Она показала на дверной косяк. Как только найдешь рожок (рожки – поправила ее Руфа), в нем есть дырочка и ты повесишь его на гвоздь. Тогда ты не будешь носиться по всему дому и его искать. Давай молоток.
– Молоток тоже надо искать – залепетала я. – Как рожки найду ,так сразу же вам позвоню.
– Обязательно позвонишь, – строго сказала Лида, – и даем тебе сроку 3 дня. Если за 3 дня ты не позвонишь, значит, ты рожки не нашла. Тогда мы с Руфой идем в магазин и покупаем тебе новый рожок. Так, Руфа?
Руфа согласно кивнула головой. Все это время она улыбалась, ее забавлял мой диалог с Лидой.
Глава 5 и последняя
Г
ости ушли. Я с облегчением вздохнула. Надо включить свет, уже стемнело. Я щелкнула выключателем и о, Боже, час от часу не легче – перегорела лампочка! Слава богу, хоть лампочку искать не надо. Запасные лампочки лежали у меня в коридоре на шкафу в коробке из-под торта. Я подставила табуретку, дотянулась до коробки с лампочками и заметила, что за ней лежит еще одна коробка. О, Боже милостивый! Это была коробка с рожками! Все шесть рожков, пять больших и один маленький были в наличии. Сейчас буду звонить Руфе и Лиде. Я подошла к телефону. Села. Положила руку на трубку… Какая-то неясная, возникшая в моем мозгу мысль не давала мне снять трубку.
И тут я все поняла. Я поняла, что не буду звонить все эти три дня. И вот почему.
У меня сейчас шесть рожков. Цифру 6 я никогда не любила. Я ее всегда связывала с тремя шестерками, сатанинским числом – 666. Мое любимое число – 7. И я подумала. Если я не позвоню, то через три дня ко мне снова придут Руфа и Лида. (Они люди обязательные.) И тогда у меня будет 7 рожков. К тому же я с ними пообщаюсь и наконец-то покажу свою уникальную коллекцию: 7 обувных рожков – 6 больших и один маленький.
И я сняла руку с трубки.
Ноябрь2013 г.
Маркизова лужа
Как я сдавала плавание
Посвящаю своим сокурсникам
К
ак-то мне позвонила моя подруга по институту и пригласила меня в гости. По городу погуляем, по Пушкинским паркам. Маркизову лужу посетим. Ведь ты не забыла Маркизову лужу? – со смехом спросила она меня. Как мне забыть Маркизову лужу, если столько с ней связано. В ней мы купались. На берегу загорали, а также сдавали плавание. Как я сдавала в Маркизовой луже плавание, мне институтские друзья напоминают до сих пор. Да я и сама помню. До мельчайших подробностей. Не знаю, сдают ли сейчас в вузах зачет по физкультуре, но в мои времена на агрофаке ЛСХИ такой зачет был. Сдавали бег, лыжи и даже плавание. Если не сдашь, то не получишь стипендию. А так как стипендия нужна была всем, то и зачет сдавали все независимо от умений. Студент, он умел найти выход из самых разнообразных, даже безвыходных ситуаций. Сдача плавания была не очень сложной ситуацией в его жизни. Просто, умеющие плавать плавали за тех, кто плавать не умел. И кто там будет разбирать при массовой сдаче зачета, почему входящая в воду Соколова так здорово напоминает недавно вышедшую из воды Стольникову, а Стольникова как две капли воды похожа на только что сдавшую зачет Сухову.
Мы сдавали плавание на знаменитой «Маркизовой луже». Так называлось небольшое озеро в Екатерининском парке города Пушкин, где я училась. Я плавать не умела, но не хотела, чтобы кто-то плавал за меня, собиралась научиться сама, но так и не собралась, и вспомнила про это, когда староста группы, тоже не умеющая плавать, объявила мне, что надо получать стипендию, а зачет по плаванию у меня не сдан и выгораживать меня в деканате она не будет.
– Ты одна осталась, – недовольно сказала она мне, – иди, сдавай. А то скоро снег выпадет.
Я и пошла. Задача моя заключалась в том, чтобы честно признаться, что плавать я не умею, каким-то образом разжалобить преподавателя и покаянно просить поставить мне зачет. Ну, хотя бы авансом. И дорогой я обдумывала предстоящий жалостливый свой монолог.
Преподаватель была на месте и на мое появление, назвав, к моему удивлению, меня по имени, приветливо и даже как-то по дружески спросила
– А, плавание пришли сдать? А не холодно?
– Нет, – машинально сказала я, удивленная таким приемом.
– Ну, тогда быстренько, а то я тороплюсь, – сказала она, подхватила со стола секундомер и термометр и вот я, не успев опомниться, уже быстро иду рядом с ней в сторону Маркизовой лужи, находящейся в полукилометре от спортивного зала.
По дороге преподаватель завела разговор о последних достижениях знаменитых пловцов, приглашая и меня к обсуждению. Хотя мне было не до достижений знаменитых пловцов, я кое-что знала о них и умело поддерживала разговор, загоняя себя все дальше в какой-то безвылазный тупик. У меня возникло ощущение, что преподаватель принимает меня за кого-то другого. Но ведь она назвала меня по имени. Когда же она поинтересовалась спортивными успехами моих соседок по комнате, участниц соревнований по разным видам спорта и разрядниц по плаванию, сердце мое дрогнуло. А не приняла ли она меня за спортсменку, так как, вероятно, часто видела меня с ними.
Живя в одной комнате со спортсменками, я иногда ездила с ними на соревнования как болельщица, хуже того, иногда они просили меня заменить заболевшего члена институтской команды, уверяя, что им важен не мой результат, а их участие. И я, выручая их, бегала, прибегая последней, играла в волейбол, не зная правил, и уверенно проигрывала на последней доске в шахматы.
Мои подозрения подтвердились, когда преподаватель, прервав беседу, вдруг спросила:
– А каким Вы стилем плаваете?
– Да я… так… – закашлявшись, неопределенно махнула я рукой.
Между тем, Маркизова лужа неотвратимо приближалась. И вот мы уже на месте сдачи зачета.
– Подождите раздеваться, – сказала мне преподаватель, – увидев, что я приготовилась снять одежду, – все-таки холодно. Я принимаю плавание при температуре воды не ниже 16 градусов, ну, для Вас, так и быть, снижу до 14-и…
И она опустила термометр в воду. Нет, боги в тот день были не на моей стороне. Они издевались надо мной. Термометр показал ровно 14 градусов.
– Может, не пойдете? – спросила меня преподаватель.
– Да ну, – сказала я.
– Тогда быстренько туда и обратно, – и она махнула рукой на тот берег, где величественно и равнодушно стоял, отражаясь в холодной воде Екатерининский дворец.
Я тоже похолодела. Все сдавали плавание вдоль берега от дерева до дерева, а я… А вообще-то какая мне была разница… Я быстро разделась и пошла к воде… Вошла в воду… Я не почувствовала температуры воды. Заходила все глубже и глубже. Вот по пояс… Оглянулась на преподавательницу и как можно равнодушнее:
– Может, вдоль берега?
– Не смешите! – ответила она.
И я пошла дальше. Вот по грудь… Пора было что-то делать. Я снова оглянулась. Преподаватель нажала на секундомер и махнула рукой
– Плыви!
Я оттолкнулась от дна и беспорядочно заколотила по воде руками и ногами… И тут же услышала с берега.
– Вылезай!
Вот и все. Так быстро плавание еще никто не сдавал. Я вышла на берег… Оделась. Ни разу не взглянула на преподавателя. Обратно шли молча. Она только спросила:
– Что же Света с Милой не научили тебя плавать?
Я промолчала. Какими невыносимо длинными показались мне эти 500м обратного пути. Не дойдя метров 200, я распрощалась, свернув в подвернувшийся переулок.
– Ну, сдала? – встретили меня в комнате.
– Не знаю, – мрачно ответила я, ложась на кровать.
– Как это не знаешь?
И тогда я рассказала им все от начала до конца. Их хохот был слышен в коридоре, потому что в дверь заглядывали и спрашивали:
– Что у вас тут?
Хозяева комнаты, вытирая слезы, и, указывая на меня, рассказывали, заостряя внимание на стиле моего плавания. Хохот возобновлялся и от него оцепенение мое постепенно спадало, мне становилось все легче и легче и, когда комната порядком заполнилась людьми, я уже стала улыбаться и даже вспоминать новые подробности сдачи мною зачета, и с юмором отвечать на их коварные, прерываемые хохотом, вопросы.
Стипендию я получила. А следующим летом я уже легко преодолевала назначенное мне на злополучном зачете расстояние. Очень легко!
Маркизова лужа! Как давно я тебя не видела. Посетить бы. Хотя бы посмотреть.
2015 г.