Валентин Одоевский
Семь дней бармена 2
Старлей спрыгнул со стула, положив на стойку купюры. Застегнул китель, поправил галстук, надел фуражку и протянул мне руку.
– Спасибо за слова и выдержку, дружище! – сказал он. – Надеюсь, в следующий раз уже не водку мне наливать будешь.
– Удачи! – только и ответил я.
Гость выходил из бара твёрдой походкой, хотя и с сутулой спиной.
Я сразу же заметил, что тех денег, которые он мне дал не хватает для полной оплаты заказа. Останавливать я его не стал. Я видел перед собой настоящего человека, который смог понять кто он, чтобы двигаться дальше в этой жизни…
Кстати говоря, его надежды сбылись.
Уже бывший тюремщик иногда появляется в нашем баре, где заказывает отнюдь не водку.
Он зашёл в простом костюме, который носят многие мужчины. Заказал себе пива. Пока я наполнял ему кружку, то бросил взгляд на него. Лицо отошло от отёков, а глаза не были красными от усталости. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся. Этой улыбкой наш гость говорил, что всё-таки справился…
Шерлок
Есть люди, которых видишь каждый день. Они могут как надоесть, так и стать родными. Увы, в нашем мире чаще происходит первое…. А бывают люди – видишь их редко, а то и раз в жизни, но врезаются в память навсегда.
Также было и с клиентами. Одних я знал уже по имени и общался с ними на «ты». Других мог не видеть пару лет, но потом они заходили, и знакомые черты лица невольно всплывали в моей памяти.
Это же было и с гостем, который сейчас сидит за столиком напротив, улыбаясь мне, потому что видит, как я рассказываю всё это вам, и знает, что речь сейчас пойдёт про него.
А тогда, где-то год назад он зашёл к нам в бар в первый, и, казалось, в последний раз.
Обычный мужчина чуть за тридцать, в сером классическом костюме без галстука, со слегка потрёпанными волосами и глазами полными усталости и, как мне показалось… разочарования…
Он лениво сел за барную стойку, сложа руки замком и как будто процедил:
– «Веспер»3, пожалуйста!
От такого заказа я, откровенно говоря, обалдел. Даже не сразу вспомнил как этот коктейль делается. Меня больше удивило, откуда наш гость вообще про такое знает? Следующая моя мысль была, что передо мной сам Джеймс Бонд или другой-какой агент какой-то разведки. А что? Вполне же может быть, разве нет?
Пока я смешивал ингредиенты, Джеймс, как я про себя окрестил гостя, устало осматривал полки со спиртным, то и дело постукивая ногтями по дереву стойки.
– Утомились на работе, мистер Бонд? – пошутил я, подавая гостю бокал.
Тот усмехнулся:
– Я бы и рад быть ноль-ноль седьмым, но, увы, я – всего лишь мистер Холмс, если выражаться вашей манерой.
– Весьма странно, что вы изволили взять напиток не из вашей эпохи…, – взяв тон девятнадцатого века, ответил я. – Доктор Ватсон подводит? Или кофе нынче не модно?
Джеймс тяжело вздохнул и устало ответил:
– Надоело просто всё, вот что…
Он отпил немного коктейля и продолжил:
– Раздражает, знаете ли, когда тебя заставляют заниматься чёрт-те знает чем – проверять всяких там блогеров и прочих дурачков с больших экранов. При этом в сейфе у тебя за спиной – с десяток не закрытых дел о множественных убийствах, изнасилованиях и так далее. Надо же их расследовать, людей спасать! Но нет… мы делаем то, что должен делать Роскомнадзор. Или ещё лучше – сумочку у старушки украли. Надо бы в полицию пойти с этим, они подобным занимаются. Нет, она идёт к нам! Конечно! Следователям же делать больше нечего, как её сумочку, мать-перемать, искать!
От тихого гнева Джеймс сжал кулак свободной руки, и она у него даже слегка задрожала.
– А прокуроры эти – сволочи!.. – продолжил он, вливая в себя ещё немного коктейля. – Недавно, помню, дело было – педофила поймали, ну и, стало быть, доказательства надо было на него нарыть. А он, собака, хитрый был, – то ли со связями, то ли просто сообразительный, короче, трудно нам пришлось, но это для нас было делом чести, реально говорю! Стольких детей он на тот свет отправил… В общем, мы что могли и не могли – нашли – оформили. На радостях несём прокурору…, а этот… сказал бы непарламентское слово, да только я выше этого!.. этот бюрократ хренов вернул нам весь наш труд, дескать, оформили не так! Доказательств ему, видите ли, мало!
Лицо следователя начало заметно краснеть – это было заметно по щекам, покрывавшимся румянцем.
– Вот, он идиот, скажи мне?! – тихо возмущался клиент. По нему было видно, что, если б не было людей вокруг – он бы уже взорвался.
– Это ж насколько нужно быть бюрократическим холуём, чтобы возвращать дело, в котором, смеяться будете…, опечатка… опечатка, мать её, в одном слове была!.. Ладно, если бы она была в имени там, в фамилии или ещё где! Так нет! Это ж простое слово было в предложении!
С заметной яростью в глазах он отхлебнул «Веспер» и, зачем-то, занюхал рукавом пиджака.
– Мы перед ним стоим, а этот козёл смотрит на нас и лыбится, мол, учитесь оформлять, лошки!
Джеймса аж передёрнуло.
– Но прокуроры-то ладно. Их, с одной стороны, понять ещё можно – служба у них такая. А ведь есть же ещё наши сотрудники. Как говорится, в семье не без уродов, но когда этих самых уродов… много, скажем так… думаешь, чего я тут делаю-то?
Он тяжело вздохнул.
– Майор у нас, вот. Начальник отдела. Я пришёл, когда, для меня это просто образец следователя был! Чуть ли ни молился на него! Настолько грамотный мужик. От чекистов нас всегда выгораживал, если бывали случаи. С руководством всегда в ладах. С нами – простыми следователями – нормально общался. Как отец, Ей-Богу! Вот только… не может быть всё настолько хорошо… ну, вот, где угодно может, но, чёрт возьми, не в нашей стране! Я, помню, пришёл, когда, только – думал, мол, всё по закону будет, справедливо. Все дела, как положено рассматривать и прочее… и началось…. Это замять, это закрыть, а то ваще не трогай! А почему? Да не твоё, лейтенант, дело! «Зелёный», дескать, ещё! Ладно. С этим я ещё мирился, так сказать. Всё-таки, в какой стране живём! А недавно…
Джеймс наклонился ближе к стойке и сделал голос тише:
– …недавно вызывает меня майор наш к себе и говорит, мол, а чего у тебя пальто такое простенькое? Я аж обалдел! С какого это рожна ему интересно что я ношу?! Ну, я, говорю, что меня всё устраивает. Пальто и пальто… а он мне на это: «А ты возьми пару раз… деньжат… и купи себе посолиднее!». Я опешил. Спрашиваю, мол, что вы имеете в виду? А этот мне уже прямо говорит «взятки начни брать – будь человеком уже!». Человеком?! Это в современном мире называется «человек»?!
Он залпом допил коктейль.
– И ради чего теперь служить? Чтобы убийцы и прочие черти разгуливали на свободе, а я за это получал деньги? И где тут человек тогда?! А с другой стороны, жаба давит… смотрю на своих сослуживцев, а они все с последними айфонами, кто-то даже на машинах неплохих… и главное, ты понимаешь, что, в принципе, ты можешь так же! Мне протягивают конверты, а я понимаю, что там несколько пятитысячных лежит… аж живот сводит от осознания этого факта… и я не беру!.. посылаю их куда-подальше и не беру… ну не дурак ли? Я не скажу, что зарплата шибко высокая, но я и не жалуюсь на жизнь. Хотя, если быть честным, не от хорошей жизни в комитет пришёл служить… видимо, нет нигде этой «хорошей» жизни…
– Хорошо там, где нас нет…, – задумчиво сказал я.
– Да нет, когда-нибудь станет лучше. Не может так вечно быть… я, ведь, и не ухожу, потому что надеюсь дождаться этого времени. К тому же, хоть кому-то, но всё-таки, мы помогаем…
Следователь положил на стойку купюру и медленно побрёл к выходу, закуривая, на ходу, сигарету.
После этого я не видел его год.
Мне, в общем-то, всё равно было на его судьбу. Клиент и клиент, каких много. Может пить бросил, может перевели, а может и «сожрали» на службе – теорий наклёвывалось много.
Однако сейчас Джеймс сидит за столиком напротив и, глядя в мою сторону, усмешливо улыбается. Это даёт мне надежду, что, возможно, как он и говорил, всё идёт к лучшему. Что он остался человеком, каким и был….
