Вадим Иванович Кучеренко
Месть ведьмы
Трижды торжествующе ухает филин. Лес наполняется радостными птичьими трелями.
Действие 2.
Крохотная церквушка, в которой всего два придела, один из них освящен в память образа Божией Матери «Неопалимая купина». Сама икона в серебряном окладе помещена в алтарные врата. На стене напротив алтаря – фреска, изображающая явление Бога Моисею в горящем терновом кусте. На стенах многочисленные иконы Богородицы. Перед ними установлены подсвечники с горящими или уже потухшими свечами.
Вечер. Последняя служба закончилась, все разошлись, и придел пуст. Афанасий притаился в темном углу. К его одеянию прибавилась только сумка на длинном ремне через плечо, наподобие тех, что носят охотники. Входит Прошка, одетый в подрясник – длинное, до пят, одеяние с наглухо застегнутым воротом, длинными узкими рукавами и поясом. Он подходит к подсвечнику перед иконой «Неопалимая купина» и пальцами гасит догорающие свечи.
Прошка. (Ворчит). Просфоры в алтарь принеси… Кадильницу подай… В колокол ударь… Да храм прибери, когда все уже вечерять ушли… Да еще каждую недогоревшую свечечку считают, не утаил ли, мол. Боятся, обогатится Прошка на этих свечах. А какой это заработок? Так, смех один. Свечка – рублик… А кто и вовсе норовит к Богу задарма обратиться… У-у, богохульники! Одно слово – люди! (Замечает Афанасия). А ты кто такой? Вор? Обворовать святой храм хочешь? Совсем стыд потерял!
Прошка хватает Афанасия за ворот рубахи и подтаскивает к подсвечнику, где еще догорают несколько свечей.
Афанасий. (Кланяется в пояс). Будь здрав, добрый человек, многие тебе лета. Только не вор я. Нужда у меня великая. Помоги за ради твоего Господа Бога! (Падает на колени).
Прошка. (Внезапно узнает лешего). Аф… фанасий!
Афанасий. (Вскакивает на ноги). Прошка!
Прошка. Ты ли это? Или блазнится мне?
Афанасий. (С удивлением). В храме божьем?! Леший?!
Прошка. Обращенный леший. Или забыл? Человек я теперь. Поклон тебе за то земной! (Карикатурно кланяется).
Афанасий. Не я тебя обращал. По суду кара тебе. За грехи твои тяжкие против нашего мира.
Прошка. Кто из нас без греха. (Начинает творить крест, но, опомнившись, плюет на собственные пальцы, сложенные щепотью). Ты почто по божьим храмам шастаешь, дух лесной?
Афанасий. А ты?
Прошка. Я-то? (Важно). Пономарем здесь работаю.
Афанасий. Ты поди-ка!
Прошка. То-то, брат! Леший с головой и в городе не пропадет. Ты там, в лесу, так и передай… Сам знаешь, кому. Они думали, сгину я. А вот им! (Показывает кукиш).
Афанасий. (После паузы). По лесу скучаешь?
Прошка. (Возмущенно). Кто? Я?! (Меняя тон, тоскливо). В полнолуние разве. (Снова зло). А ты кто такой, чтобы меня выспрашивать? Подослал кто по мою душу?
Афанасий. Упаси сатана! Икону чудотворную разыскиваю.
Прошка. (Елейно). Ту, что чудесно мироточит?
Афанасий. Сказывали мне, что земная мать божественного сына слезами плачет о грехах рода человеческого. Слезы те великую чудотворную силу имеют. Мне бы каплю единую. О большем не прошу.
Прошка. В чем нужда?
Афанасий. Не для себя, для жены моей, Ульянушки. Бесплодна она.
Прошка. Эк, удивил! Проклятия божьего на род ваш никто не отменял. (Теряет интерес и снова начинает гасить свечи).
Афанасий. Будь милостив, Прохор. Помоги. Век помнить буду!
Прошка. (Зло). И я тебя и всю твою лесную нечисть век не забуду. (Неожиданно снова меняет тон на елейный). Впрочем, почему не помочь. Ибо сказано: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Только, леший, готов ли ты молитву святую сотворить?
Афанасий. Окстись, Прошка. Нечистый дух я. Разве можно мне святую молитву?
Прошка. Как знаешь. Но без молитвы не выйдет. (Указывает на икону). Вот она, чудотворная. Чтобы слезу уронила, надо помолиться ей от всей своей грешной души. Или что там у вас, леших, заместо оной.
Афанасий. А помолюсь ежели…
Прошка. Дойдет молитва твоя до пресвятой заступницы – заплачет.
Афанасий. А не дойдет?
Прошка. Тогда возвращайся в свой лес, леший. И до скончания века плачься над своей горькой судьбинушкой.
Афанасий. Эх, где наша не пропадала! Помолюсь за ради Ульянушки, кикиморы моей ненаглядной. С меня не убудет.
Прошка. То-то же! (Простирает свою руку над головой лешего). На колени перед иконой святой, дух нечистый!
Афанасий неохотно опускается на колени.
Прошка. Повторяй за мной! Слово в слово. (Елейно). О, Пресвятая Дева, призри на меня, непотребного, припадающего к иконе Твоей.
Афанасий. (Срывающимся от волнения голосом). О, Пресвятая Дева, призри на меня, непотребного, припадающего к иконе Твоей.
Прошка. Славлю и Благодарю Тебя, что послано мне счастие супружеского состояния.
Афанасий. Славлю и Благодарю Тебя, что послано мне счастие супружеского состояния.
Прошка. Молю Тебя послать мне и супруге моей возлюбленной чадо.
Афанасий. Молю Тебя послать мне и супруге моей возлюбленной чадо. (Вытирает пот со лба). Ух-х! Тяжко как.
Прошка. (Зло, ударяя его рукой по голове). Умолкни, леший! (Елейно). Даруй ей плод чрева ее.
Афанасий. (Страстно). Даруй ей плод чрева ее!
Прошка. Перемени скорби души супруги моей возлюбленной на радость зачатия во чреве ее.
Афанасий. Перемени скорби души супруги моей возлюбленной на радость зачатия во чреве ее.
В темном углу, где до этого прятался Афанасий, появляется Доможил. На нем длинное, до пят, одеяние наподобие монашеской рясы.
Прошка. (Приставляет ладонь к уху, прислушивается). Слышал что-нибудь?
Афанасий. Вроде мышь пробежала.
Прошка. Развелось тьма-тьмущая! И что только жрут, проклятые? Свечи, что ли? (После паузы). Что-то мне нехорошо стало. Предчувствие недоброе томит.
Прошка, потеряв интерес к происходящему, поворачивается к Афанасию спиной и снова начинает гасить свечи в подсвечнике перед иконой.
Афанасий. Прохор! Все, что ли?
Прошка. Скажи: «Аминь».
Афанасий. Аминь!
Леший встает, подходит к иконе и ждет.
Афанасий. (После паузы). Эй, Прохор!
Прошка. Изыди, нечистый дух.
Афанасий. Не лайся, аки пес! Когда слеза-то капнет?
Прошка. (Разговаривает сам с собой). Простак он простак и есть. Думал, смешно будет. А не смешно. Ох-хо-хо! Что ж так в груди тяжко? Повиниться, что ль? Снять грех с души?
Афанасий. Что ты все о своих грехах талдычишь? Одно только скажи – ждать долго?
Прошка, загасив последнюю свечу, подходит к аналою, высокой подставке с наклонным верхом, на которую возлагаются иконы или богослужебные книги, и манит лешего. Тот подходит. Повинуясь знаку, подставляет ухо.
Прошка. Не мироточит икона-то, леший.
Афанасий. Сам вижу.
Прошка. А ты послушай. (Садится перед аналоем). Да рядом присядь, не орать же мне на всю церковь. (Снова прислушивается). Ничего не слышишь?
Афанасий. Опять вроде мышь пробежала. Туда вон! (Показывает пальцем в угол). Или домовой это?
Прошка. Типун тебе на язык! Сколько лет в этой церкви служу, ни одного не встречал.
Из угла, где притаился Доможил, раздается шорох и мышиный писк.
Афанасий. Точно, мышь.
Прошка. (Кидает в невидимую мышь свечку). Чтоб тебя! Вот ужо кота заведу.
Доможил исчезает.
Афанасий. Так что с иконой не так, Прошка? Не томи.
Прошка. Приход наш самый незавидный в городе. Ни куполов золоченых, ни колоколов с малиновым звоном, ни хора певчих. На окраине города церковь поставили. Кто сюда забредет? Старушка какая нищая. И что пожертвует?! В общем, Лазаря пели, тем и сыты зачастую бывали. Тебе этого не понять, леший.
Афанасий. Ты про икону, про икону говори.
Прошка. Всю жизнь мечтал я разбогатеть. Еще когда лешим был. Вот и пришла мне однажды в голову мысль. А что как слух распустить, будто икона Богородицы мироточить начала? И болящих исцеляет, от кого уже даже врачи открестились. В городе таких много, леший.
Афанасий. И то, как в городе не болеть. Воздух-то какой смрадный!
Прошка. Люди в слухи охотно верят. Поверили и в этот. Оглянуться не успел – валом повалили. Так и пошло – я людям слезы, они мне рублики.
Афанасий. И не побили ни разу? За обман-то?
Прошка. Так ведь не один я, с ведьмой на пару дела веду. Ее зелье лечит не хуже святых слез. За то и берет себе с каждого рублика девяносто девять копеечек. (Вздыхает). Грабеж! Но с ведьмой не поспоришь. Того и гляди, порчу нашлет.
Афанасий. Не жалься.
Прошка. (Елейно). Да и то, птичка по зернышку клюет. Глядишь, скоро и в стихарь облачусь. Не век же в подряснике ходить.
Афанасий. (Встает). Пойду-ка я обратно в лес. Там все без обмана. Не судьба, видать, нам с Ульяной.
Прошка. Постой, Афанасий! Я вот что подумал. А не все ли тебе равно, с чего твоя женка затяжелеет – от слез Богородицы или ведьминого зелья?
Афанасий. Все едино.
Прошка. Тогда в чем печаль? Бери зелье.
Афанасий. А давай! (Протягивает руку).
Прошка. Ты пустую-то не протягивай. Примета плохая. Пожертвуй, сколь не жалко.
Афанасий. Так ведь нет у меня ничего. Леший я.
Прошка. Ведьма задарма не даст. Это тебе не Богородица.
Афанасий. (Просительно). Прошка, а ты не мог бы?..
Прошка. Креста на тебе нет, Афанасий! Я сам беден, как церковная мышь.
Афанасий. (Размышляет вслух). Никодим разве даст. Друг он мне. Делов-то – туда да обратно!
