Вадим Иванович Кучеренко
Черная пятница
Но это была не та Галина, которую он знал. Потом он понял, почему она показалась ему незнакомой, чужой – на ее губах не было привычной загадочной улыбки Моны Лизы. Они превратились в тонкие сухие ниточки и презрительно кривились.
– А постучать? – спросила она, закрывая книгу.
– Я научился читать, – ответил он, вспомнив про плакат на двери.
– А что еще с тобой произошло хорошего? – продолжала она играть словами, лишь бы не молчать.
– Я поумнел, – серьезно ответил он. – И понял, что мне нужен этот ребенок. Наш ребенок. И ты.
Он шагнул к ней и протянул руки, чтобы обнять. Но она вскочила со стула, как дикая кошка, и почти так же злобно зашипела:
– Не прикасайся ко мне! Уходи!
Казалось, еще одно движение – и она расцарапает ему лицо ногтями. Он растерянно опустил руки, ничего не понимая. Потом ему показалось, что он начал понимать.
– Не делай этого, я прошу тебя! – он пытался быть как можно более убедительным. – Оставь его. Это я обидел тебя, ребенок не при чем. Ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Она рассмеялась каким-то хриплым клекотом, мало похожим на человеческий смех, и сказала:
– Никого нет. Я обманула тебя. Слышишь? Теперь я говорю правду. Я хотела проверить тебя. Я не ожидала, что так будет. Но все равно, я ненавижу тебя. Твою улыбку. Твой голос. Теперь ты все понял? Убирайся!
Он не верил. Он не мог поверить в такое, потому что все еще любил ее. Но на этом и был построен ее расчет. Она никогда его не любила. И с той самой минуты, когда она проснулась в его комнате и увидела цветы на подушке, а затем прочла записку, она думала только о том, как отомстить. Он предал ее, как в свое время ее маму предал какой-то мужчина. И он должен был пожалеть об этом. В том, что Игорь вернется к ней, стоит ей лишь захотеть, Галина не сомневалась. Но что потом? И тогда Оксана, с которой она привыкла делиться всеми своими мыслями, предложила свой план, просчитанный до мелочей. Они прекрасно понимали друг друга. И любили друг друга. И никого другого.
– Либо он бросит тебя, и тогда мы ославим его на весь город, – радостно предвкушала ее подруга. – Либо… Но нет, этого не будет.
– А если? – загадывала Марина. – Ты не представляешь, какой он порядочный. Просто анахронизм какой-то!
– Тогда ты скажешь, что уже сделала аборт. И ему всю жизнь придется чувствовать себя в шкуре убийцы, – отвечала Оксана и мрачно обещала: – Уж это я ему устрою!
Так все и вышло.
И вот пришел час их торжества. Если бы Оксана была сейчас здесь, торжество было бы полным и долгим. Но без любимой подруги Галине быстро наскучило наслаждаться своей местью. И она решила, что пора заканчивать этот разговор.
– Если ты сейчас не уйдешь, я закричу, – сказала она. – Под халатиком у меня ничего нет. А когда сюда придут, я скажу, что ты хотел меня изнасиловать.
Все было настолько очевидно, что не понять мог только идиот. Но все равно он не хотел верить.
– Кричи, – сказал он и поцеловал ее, почти насильно.
Но она не закричала. Только потом, когда он отпустил ее, сказала:
– Будем считать, что мы в расчете. Уходи.
И он ушел.
Протоптанная в снегу дорожка от общежития до автобусной остановки напротив пролегала мимо принадлежащих медучилищу мусорных баков, в которых сейчас копошились ободранные уличные коты. Порой они издавали предупреждающее хриплое урчание, а иногда, сцепившись в мохнатый клубок, начинали драться за особо лакомый кусок. Котов было четыре или пять, все разных мастей, но одинаково грязных и потому схожих друг с другом. Только один из них, самый крупный, выделялся своим естественным черным цветом. Видимо, он не забывал вылизывать свою шерсть, как это делают домашние коты, умываясь. Когда Игорь проходил рядом, ничего не замечая вокруг себя, кот вдруг громко мяукнул, словно пытаясь привлечь к себе внимание. Игорь поднял голову и узнал кота, который признал его чуть раньше. Это был Истребитель. Мало похожий на себя прежнего, сытого и холеного, похудевший и завшивленный, с ободранным ухом, весь в засохшей крови, но, тем не менее, это был он.
– Истребитель, – радостно произнес Игорь. – Родной ты мой!
Кот мяукнул еще раз, словно отвечая.
– Пойдем домой, – сказал Игорь. Он подошел к мусорному баку. Остальные коты бросились врассыпную, привыкнув не доверять человеку. Истребитель остался. Он даже позволил взять себя на руки, а потом пристроить за пазуху. И всю дорогу до общежития кот жалобно урчал в тепле меховой куртки, тихо перебирая лапами с некогда грозными, а теперь обломанными когтями.
Комната, в которой жила тетя Нина, находилась на первом этаже, в конце коридора. Игорь подошел, поднял руку, чтобы постучать, и вдруг услышал едва различимые тихие всхлипы, раздававшиеся за дверью. Он знал, что тетя Нина живет одна. Уже много лет никто не приходил к ней в гости. Обычно с восьми до девяти часов вечера она впускала к себе в комнату Истребителя и кормила его колбасой, рассказывая ему, как прожила день. С тех пор, как кот пропал, она в этот час никуда не выходила из своей комнаты, страшась, что однажды кот придет и, не застав ее, обидится, уйдет и уже никогда не вернется. И никто не мог тетю Нину разубедить в этой слепой вере.
Рука Игоря бессильно опустилась. Вместо стука получился несильный толчок. Однако его хватило, чтобы дверь с тихим вздохом хорошо смазанных петель приоткрылась. Образовалась щель. Игорь достал Истребителя из-за пазухи, поставил на ноги и легонько подтолкнул. Кот вошел, задрав хвост и громко мяуча. В комнате раздался радостный вскрик и послышался звук разбитой тарелки. Игорь прикрыл дверь, и все звуки стихли. А Игорь торопливо, опасаясь быть замеченным, ушел. Он вспомнил, что у него было одно дело, которое обязательно надо было завершить сегодня, и чем быстрее, тем лучше. Почему, он и сам не понимал.
Он поднялся в свою комнату, подошел к забытому календарю на стене и оторвал пожелтевший лист. Скомкал его и выбросил в окно.
Ему казалось, что он покончил со всем плохим, что было у него связано с этим днем, навсегда.
Следующая «черная пятница» выпадала на 13 июня 1986 года. До нее оставалось всего несколько месяцев.
