Вадим Иванович Кучеренко
Черная пятница
– Болен я, тетя Нина, – неловко попытался оправдаться Игорь.
Но тетя Нина втянула своим широким носом воздух и понимающе махнула рукой.
– Знаю я эту болезнь, чай, не один год была замужем. Из-за нее и муж мой помер. Все вы, мужики, чуть что, за водку прячетесь, будто спасение в ней какое. Чисто дети неразумные!
В сердцах махнула рукой и пошла по коридору, что-то сердито бормоча себе под нос. Но через несколько шагов обернулась и спросила:
– Ты Истребителя, случаем, не видал? Пропал, проклятущий кот, будто в воздухе растворился.
– Нет, тетя Нина, – отводя глаза, буркнул Игорь. – Да найдется еще. Погуляет и вернется.
Тетя Нина как-то странно посмотрела на него, но ничего не ответила и ушла, по пути вполголоса произнося: «Кис-кис!» Это уже превратилось у нее в привычку.
Очень долго, целую вечность, спускался Игорь по лестнице, каждая ступенька давалась ему с мукой, вызывая новый всплеск боли в голове. Уже не молоточки, а кувалда била по его черепной коробке. Бессильной рукой он поднял тяжелую трубку телефона, снятую с аппарата и оставленную на столе вахтера, вяло сказал в нее: «Уваров слушает».
– Добрый день, Уваров! – услышал он жизнерадостный женский голос. – Вас беспокоит капитан Скобышева.
С трудом вспомнил, кто это. Равнодушно спросил:
– Что, явиться с вещами?
– Собрались на курорт, Уваров? – послышался в трубке смешок. – Есть такая возможность?
– Я теперь все могу, – ответил Игорь, окончательно сбитый с толку. – Могу на курорт, могу в тюрьму, а могу и в петлю.
– Отставить! – голос стал сухим, в нем появились официальные нотки. – Прошу явиться ко мне через час. Будем закрывать ваше дело.
Обжигающая волна прихлынула к голове. Игорь рванул непослушными руками ворот рубашки. Когда секундное головокружение прошло, до него окончательно дошел смысл сказанного. Но он все еще не мог поверить, слишком неожиданно и как-то уж очень просто это было.
Он невидящими глазами смотрел на лист ватмана, висевший на стене над столом вахтера. Крупными неровными буквами там было написано: «Пропал кот. Черный, крупный, пушистый, ласковый. Кличка Истребитель. Нашедшего ждет вознаграждение. Обращаться к коменданту». А в самом низу листа была приписка: «Имейте же сострадание!» Каждая буква была много раз обведена. Это тетя Нина, исчерпав все прочие средства, взывала о помощи к людям. Она не могла поверить, что кот предал ее или умер, как ее бывший пьянчужка муж.
Когда Игорь через час вошел в серый кабинет следователя, он неожиданно увидел Сергея и незнакомую ему белокурую женщину, которые о чем-то оживленно разговаривали с капитаном Скобышевой. Все трое разом оглянулись и беседа смолкла. Сергей, вскочив со стула, радостно заорал:
– Игорь, друг, ты сделал меня несчастным на всю оставшуюся жизнь. Елена Павловна оказалась замужем. Я тебе этого никогда не прощу!
Игорь не слушал его. Он переводил взгляд со следователя на неизвестную женщину, затем обратно – и понемногу начал понимать. Тяжко рухнул на стул. Женщины растроганно улыбались.
– Молите бога, что он дал вам такого друга, – кивнула на Сергея капитан Скобышева. – Можно сказать, из-под земли достал свидетеля. Извините, Елену Павловну.
– Подумаешь, – жмурясь от удовольствия, словно кот, нализавшийся сметаны, сказал Сергей. – Ну, дал объявления во все газеты города. А также на радио. И даже на телевидение. Сумма-то копеечная. Да мне и девушка моя давно уже советовала сесть на диету. Так что я совместил приятное с полезным. И похудел, и поставил весь город на уши. Совместными усилиями докричались до Елены Павловны. Да и какой бы я был журналист, если бы такая простая мысль не пришла мне в голову?
– Я вам так благодарна, – голос Елены Павловны прервался, она торопливо достала из сумочки кружевной платочек, промокнула глаза. На вид ей было лет сорок, густая сетка морщинок около глаз красноречиво указывала, что она любила всплакнуть по любому поводу. – Вы меня спасли тогда… И потом столько мук приняли… А я в тот вечер из парка как вышла, так только дома, в квартире, и очнулась. Всю ночь проплакала, о милиции и не вспомнила. А наутро подумала, что все равно уже поздно… А вчера, как только услышала по телевизору, что разыскивают меня, сразу позвонила вашему другу.
Игорь непонимающе смотрел на нее и не мог собраться с мыслями. Все происходящее напоминало ему пробуждение ото сна, в котором было много ужасного, но все свелось к нелепой развязке.
– Что же мне теперь делать? – спросил он, ни к кому не обращаясь.
Ответила капитан Скобышева.
– Возвращаться к прежней жизни.
– К прежней? – Он начал один за другим загибать пальцы. – Комсомол, завод, комната в общежитие, Галина…
Он смолк, пожалев, что назвал ее имя в этом кабинете.
– Но ведь не произошло ничего непоправимого, все образуется, встанет на свои места, – мягко уговаривала его следователь. Ей было по-матерински жалко Игоря, и она верила в свои слова. – И скоро забудется. Вы еще так молоды.
– Все забудется, – задумчиво повторил Игорь. – И это пройдет?
Сергей, скрипнув зубами, отвернулся к зарешеченному окну. А белокурая женщина продолжала сморкаться в платочек.
Игорь ждал ответа. Но все молчали.
Игорь лежал на кровати в своей комнате и бездумно рассматривал календарь на стене, в котором до сих пор никто не оторвал листок с пятницей, выпавшей на тринадцатое число. Прошло много дней, и лист уже слегка пожелтел. Игоря не оставляло странное впечатление, что все это с ним уже происходило однажды, может быть, снилось – и этот вечер, и эта комната, и этот календарь…
В дверь постучали, он не отозвался. Гость вошел без приглашения, щелкнул выключателем, ослепив Игоря. Он закрыл и открыл глаза – перед ним стоял Олег Мошков, смущенно сверкая стеклами очков.
– Иди к черту, – сказал беззлобно Игорь и отвернулся к стене.
– Будешь на людей зубы точить – сточишь до корней, – назидательно сказал Мошков. – Нам уже все известно. Мы все рады за тебя.
– Неужели? – усмехнулся Игорь.
– Да, – серьезно отреагировал на насмешку гость. – Но понимаешь, в чем проблема… Твои документы уже ушли в горком комсомола. От тебя нужно заявление, ну, и прочие формальности. Так что дело за тобой. Все, что зависит от нас, мы сделаем завтра же.
– Ну, и дрянь же ты, – равнодушно сказал Игорь.
Мошков вздрогнул, словно его ударили, и возмущенным фальцетом закричал:
– А оскорблять меня тебе права никто не давал! Я на бюро комитета заявление напишу. Вот тогда посмотрим!
Он убежал, хлопнув дверью и забыв выключить свет. Комната в электрическом освещении казалась Игорю заброшенной и чужой. Следовало возвращаться к прежнему, размеренному образу жизни, но при одной мысли об этом подступала тошнота.
Спустя полчаса дверь снова распахнулась, уже без предварительного стука, и в комнату, как всегда стремительно, ворвался Сергей. Следом робко вошла Галина. У нее был настороженный вид, словно она сомневалась, будут ли ей здесь рады.
Увидев ее, Игорь почувствовал, как радостно и тревожно забилось его сердце. Но почти сразу же былая апатия снова овладела им. Сейчас у него не было сил даже подняться с кровати. Это была физическая реакция организма на затянувшийся нервный стресс.
Сергей то тряс его за плечи, пытаясь расшевелить, то начинал бегать по комнате и кричать:
– Ты почему не накрыл стол и не пригласил своих лучших друзей? Ведь сказано: и воздастся сторицей! Благодари бога, что твои друзья незлопамятны. Не забывай их поминать в своих молитвах.
С громогласным криком циркового конферансье «оп-ля!» Сергей торжественно водрузил на стол большую, туго набитую сумку, звякнувшую стеклом, и начал вынимать из нее свертки.
Галина присела на краешек кровати и прикоснулась своими холодными пальчиками к руке Игоря.
– Я все знаю, – тихо сказала она. – Сергей мне все рассказал, и я поняла. Я не сержусь.
Она была чуть бледна, уголки тонких губ обиженно подрагивали. Наверное, Сергею стоило огромных усилий уговорить ее прийти сюда, подумал вдруг Игорь.
– Что с тобой, ты болен? – встревожилась его молчанием Галина и приложила прохладную ладонь к горячему лбу Игоря.
Было очень приятно, и даже головная боль будто немного стихла. Игорь благодарно взял ее руку, поцеловал и отпустил.
– Да, я болен, очень болен, – сказал он хрипло. Сергей удивленно обернулся. Глаза Марины испуганно расширились. – Я, винтик, заржавел.
Сергей рассмеялся.
– Брось дурачиться, дубина!
Галина прикусила нижнюю губку и отодвинулась от Игоря.
– Мне надо с тобой серьезно поговорить, – сказала она. – Без лишних свидетелей.
Это прозвучало вызывающе и даже чуть оскорбительно для Сергея. Но Сергей не обиделся. Или сделал вид, что не обиделся. Он поставил на стол бутылку шампанского, с которой уже собирался скрутить пробку, и с видом побитой собаки, которая все равно любит своего хозяина, тихо вышел из комнаты, неслышно притворив за собой дверь.
Галина встала, отошла к окну.
– У меня будет ребенок, – сказала она тихо, будто самой себе.
Но Игорь расслышал.
– Да? – неопределенно отозвался он. Новый сильнейший приступ головной боли почти лишил его способности думать.
– Да.
– Ты уверена?
– Уверена, раз говорю, – усмехнулась Галина. – А ты?
– Что я?
– Что скажешь ты?
– Я? – Игорь попытался найти какие-то слова, которыми мог бы выразить свои мысли, сумбурные и противоречивые, но не нашел. Усилие утомило его, он откинулся на подушку и закрыл глаза, которые начали слезиться от резкого электрического света. – Давай поговорим об этом завтра.
– Завтра будет поздно, – упрямо настаивала Галина.
– Почему? – удивился Игорь. Его мужская логика не принимала женской. Тем более сейчас.
– Потому, – ответила Галина.
– Прости, но сегодня я не могу, – Игорю казалось, что он приводит убедительные доводы. – Мне бы надо выспаться. А завтра мы поговорим обо всем.
– Ты не уже любишь меня? – голос Галины изменился, стал жестким и пронзительным, потеряв свои обычные мягкие нотки. – Тогда я сделаю аборт.
– Не говори ерунды, – вяло отреагировал Игорь. – Я люблю тебя.
Преодолевая слабость, он встал, подошел к Галине, обнял ее.
– Прости меня, – сказал он. – За все.
Галина не ответила. Она стояла, безвольно опустив руки, равнодушная к его ласке. Он поцеловал ее. Ее губы были сухими, с легкой горчинкой. Они не ответили на поцелуй.
– А ты любишь меня? – спросил Игорь
Галина отстранилась от него, и ему показалось, что в ее глазах мелькнула ненависть.
– Запомни, это был твой выбор, – сказала она. – Я ухожу.
– Не уходи, – попросил он. – Ты мне нужна.
– Поговорим об этом завтра, – со злой усмешкой ответила она. – Или послезавтра. Когда у меня будет время и желание.
Игорь протянул к ней руку, чтобы задержать. Но было уже поздно. Она сделала шаг в сторону, и его пальцы только скользнули по ее плечу, не дотянувшись. На новую попытку времени не осталось. От окна до двери было всего три шага. Галина преодолела это расстояние в одно мгновение и вышла из комнаты, даже не закрыв за собой дверь. Можно было попытаться догнать ее в коридоре или на лестнице, но Игорю это показалось глупым. Он не выносил мелодраматических сцен. Да и что бы он ей ни сказал сейчас, она все равно не стала бы его слушать. Он мог бы совладать с ней только силой. Но любовь не терпит насилия. Да и сил у него не осталось.
– Завтра, – вслух произнес Игорь. Но не услышал сам себя. Слух снова изменил ему.
Он прикрыл дверь, выключил свет, добрел до своей кровати. Лег, с облегчением закрыл глаза. Мир вокруг него начал кружиться, все убыстряя темп. А потом исчез во мраке, даровав ему долгожданный блаженный покой.
Игорь проспал почти сутки и проснулся с острой, как бритва, мыслью, что совершил ужасную, непоправимую ошибку. В комнате никого не было, на столе, среди не распакованных свертков с продуктами, стояла бутылка «Советского шампанского». Увидев шампанское, он вспомнил все, что произошло вчера. И даже застонал от боли, переместившейся из головы в область сердца. «Может быть, еще не поздно?» – вдруг подумал он, и эта спасительная мысль принесла ему облегчение. Он несколько раз глубоко вздохнул. Боль в сердце исчезла. Он встал. Все, что происходило затем, было как во сне. Но это был не вчерашний сон, туманный и бессильный. Просто потом он не мог вспомнить, как вышел из комнаты, спустился вниз, вышел на улицу, поймал такси, доехал до общежития медучилища, прошел, оставив паспорт, через вахту и вошел, без стука, в комнату Галины. Последовательность всех этих действий выпала из его памяти. Он словно закрыл глаза, а когда снова открыл их, то увидел перед собой Галину. Она, в пестром домашнем халатике и тапочках на босу ногу, сидела за столом и читала все тот же учебник по анатомии.
