Уйгурские Народные Сказки
Уйгурская энциклопедия, том 2. Сказки о животных.
– Сөһбәт үстидә қарап турушқа қирғавулму биллә барсун, – дәп мәслиһәт берипту.
Шундақ қилип, түлкә билән қирғавул бөриләрниң алдиға вәкил қилип әвәтилипту.
Түлкә һарамзадә бу тәклипни бәҗанидил қобул қипту, қанчә ойман-дөңләрдин өтүп, бөриләрниң ғариға йетип берипту. У явуз бөрини хошамәт билән тазим қилип туруп пичирлапту:
– Һөрмәтлик бөрә җанаплири, «әлчигә өлүм йоқ, җарчиға көзүм». Мән өзлириниң халис қолимән. Йеқиндин бу ян җаңгалдики һайванлар өзлиригә қарши бир яқидин баш чиқирип, җәң қилмақчи болған екән, пеқир-кәминилири уларни бу яман нийитидин қайтуруп, бөриләргә қарши мушт көтәргән тоғра әмәс, униң икки тал хәнҗәр чишиға һечқайсиңлар тәң келәлмәйсиләр, униңдин көрә, бөриләрниң падишаһиға йезип, сүлхи-тохтам қилғиниңлар яхши, дәп мәслиһәт бәрдим. Һәммиси мениң гепимни мақул көрүп, бу хизмәтни ада қилишқа пеқир-кәминилирини һозурлириға вәқил қилип әвәтти, – дәпту. Бөриләрниң башлиғи түлкиниң гепигә ишәнмигәндәк болуп:
– Сәнму жиртқучларниң әвлади турсаң, қандақ қилип жугач һайванларға вәкил болуп келәләйсән? – дәп сорапту.
– Йоқсул җанаплири, ишәнмисәңләр, әйнә әву дәрәқниң үстидә турған узун қуйруқ қирғавулдин сорап бақсила, – дәп қирғавулни шәрәт қилип көрситипту, шуниңдин кейин авазини техиму бошарақ чиқирип, – хелә заманлар болуп қалди, җанаплири, бешимға сәллә йөгәп, һайванларға йеқин йәрдики бир мечитта дуа-тәләп қилип, етикапта олтириватимән, бир күндә йүз мәртә өзлириниң һайванлар үстидин ғәлибә қилишлирини худайимдин тиләймән, – дәпту.
Бөриләр билән униң башлиғи түлкиниң сөзини аңлиғандин кейин, өзара мәслиһәтлишип, мундақ дәпту:
– Ундақ болса, мону шәртлиримизни толуқ қобул қилсун: – Һәр айда бизгә оттуз төгә, оттуз қой, оттуз өшкә, оттуз ат, оттуз буға, оттуз тошқан… иш қилип, җаңгалда яшайдиған һайванларниң һәрқайси хилдин һәр күнигә тоғрилап һәқ төлисун, өз ихтияри билән алдимизға елип келип тапшурсун. Шундақ қилғанда, һуҗум қилмаймиз, әбәдий хатирҗәмлик болиду. Бу пикримизни толуқ йәткүз, – дәпту.
Түлкә һарамзадә буни раса пурсәт дәп билиптудә, оттузға бирни қошуп, һайванларға мундақ хәвәр елип кәпту.
– Һәрқайсиси һайванлардин һәр ейиға оттуз бирдин һәқ төлисун, бу хизмәтни орунлашқа оттуздин халис түлкә васитиси болсун, деди, – дәпту.
Түлкиниң хәвирини аңлап, һайванлар еғир қайғу-мусибәткә чүшүпту. Шу чағда ат мәйданға чиқип, мундақ дәпту.
Қериндашлирим, силәр мениң гепимгә кирмәй, өшкә вә төгиниң пикри билән, түлкиниң несиһитини аңлап, дүшмән билән сүлхилишишни тәләп қилдиңлар. Әшу еғир шәрт билән әһвалимиз немә болиду? Бу шәртлиригә көнүш – нәслиримизни қурутуш дегән гәп әмәсму? Қени, әнди немә дәйсиләр, дүшмән бизгә һуҗум қилса, қарши турмай, қол қоштуруп ятимизму?
Бу қетим төгә билән өшкә өзиниң башта хата ойлиғанлиғиға пушайман қилип, атниң пикрини қувәтләпту. Җаңгалдики һәммә һайванлар җәм болуп, бөриләрниң һуҗумиға қарши атланмақчи бопту. Шу арида тошқан сәкрәп чиқип:
– Акилар, туққанлар, мән бу ишқа қатнишалмаймән. Бөриниң чиши яман, силәрниң қурал- ярақлириңлар болған биләнму униң чишиға тәң келәлмәйду. Мениң терәмму непиз. Яқ, яқ, бу ишқа аришалмаймән, мән қорқимән, – дәпту. Тошқанниң гепигә кичиккинә қозичақ мундақ җавап берипту:
– Сениң қурал-яриғиң болмиған билән наһайити яхши жүгрәләйсән, достум, сән бизгә хәвәрчи болуп бәргин. җаңгалниң бир четидә туруп, бөриләрниң қарисини көргән һаман қисқа айиғиң билән дикилдап учқандәк хәвәр елип кәлсәң, мана шу сениң хизмитиң. Бу шәрәплик иш әмәсму, тошқанхан?
Тошқан қозичақниң гепини аңлап, көзини раса бир алайтиптудә, аччиқ билән бешини силкип:
– Яқ, яқ, мән баралмаймән, баралмаймән, хәвәр елип келимән дәп һәмминиң алдида бөриниң ағзиға берип турамдимән? Мениң балилирим бар, қатнашмаймән, – дәп турувапту. Башқилар қанчә-қанчә несиһәт қилсиму унумапту, һечкимниң дегинигә көнмәпту. Һайванларму униң қорқанчақлиғиға нәпрәтлинип зорлимапту.
Шундақ қилип, бөриләр күз күнлириниң биридә, зәһири толған үшшүк һәрисигә охшаш, вәһшийлиги чекидин ешип, җаңгалдики һайванларға һуҗум қилишқа башлапту. Җаңгалдики һайванларму бош кәлмәпту. Қириқ кечә-күндүз җәң бопту, болғандиму шундақ қаттиқ җәң боптуки, һай, һай! «җалаққу-җулуқ, валаққу-вулуқ, тараққу-туруқ, шараққу-шуруқ…» өлгәнләр өлүпту, сақ қалғанлар сақ, ахири һайванлар бөриләрниң бирини қоймай, һәр тәрәптин дәссәп, янчип, чишләп, үсүп, чәйләп, уштидин-пуштиғичә уларни бу җаңгалға қәдәм басмас қиливетипту. Тошқанбай бу әҗайип җәңни җаңгалниң ичидә марап туруп көрүпту, мәйданда һайванларниң қанға бойилип җәң қиливатқанлиғини көрүп, көзлири қараңғулишип кетипту.
Һайванлар ғалип кәпту, бөриләр мәғлуп бопту, амма бир ақсақ бөрә һайванларниң көзини ғәләт қилип, ғиппидә җаңгалниң башқа четигә қечиптудә, чатқаллиқниң ичигә кирип кетипту. Буни көргән қирғавул, униң нәгә мөкидиғанлиғини көрүвелип, һайванларға хәвәр қилайчу, дәп, арқисидин меңипту.
Туюқсизла ағзи-бурни қан бир ақсақ бөриниң чатқаллиқниң ичигә кирип кәлгәнлигини көргән чатқал ичидики һелиқи тошқанниң қорққинидин көзигә дуния қараңғу көрүнүпту. Явуз бөрә чишлирини ғучурлитип:
–Һим… сәнму мениң дүшминим болисәнғу, шәйтан. Әнди қолға чүштүңму? Бүгүн җими дәрт-әлимимни сәндин алмисам, тохта!.. – дәп девәйләпту. Тошқан шу чағда көзлиридин мончақ-мончақ яш төкүп:
–Тәхсир, шәпкәтлик бөрә ата, мән урушқа қатнашмидим. Силигә қарши җәң қилимиз дегән чағда: «Яқ, бөрә падиша наһайити күчлүк, силәрниң күчүңлар йәтмәйду» дедим, маңа рәһим қилсила, бөрә ата – дәп ялвурупту.
–Рәһим қилсила?! Кимгә?! Әгәр сән мән тәрәптә болғанда немишкә һайванларниң мәслиһәтлирини алдин маңа хәвәр қилмидиң? Демәк, әслидә сәнму әшулар тәрәптә!
– Ундақ болса, – дәпту бөрә, – мән қириқ кечә, қириқ күндүз җәң қилип һардим, ачтим. Қени йеқин кәл, мениң ярилиримни теңип, өзәң яхшилап күткин.
Тошқан лағилдап титирәп йә алдиға, йә кәйнигә маңалмай, ахири бөриниң йениға йеқинлашқан екән, явуз бөрә бир басмақдап тутуптудә, икки чайнап жүтүпту.
Бечарә тошқанниң бу ечинишлиқ әһвалини көргән дәрәқ учидики қирғавул учуп берип, һайванларға хәвәр қилмақ бопту. У йолда келиватқанда, сәллиси чугулуп, алақ-җалақ қечип келиватқан түлкигә учрапту.
– Һә, түлкивай, немишкә қачисән? Һайванлар бөригә қарши җәң қиливатидиғу? – дәп сорапту.
– Һайванларниң ғәзиви чекигә йәтти. «Йеғидин яр бойи қач» дегәнни аңлимиғанмидиң. Мундақ чағда қайси бөрә, қайси түлкә илғап турмайду, уларға һәммиси бәрибир. Бәш-он күн бирәр яққа йошурунуп турай дәймән, – дәп җавап берипту.
Қирғавул түлкиниң һейлисини қосиғиға пүкүптудә, хәп тохта, һайванларға ейтип, әдивини бәрмисәм, дәп җаңгал тәрәпкә қарап учупту.
Бу чағда һайванлар чоң мәрикә түзүп, ким тирик, ким өлүк, ким сақ, ким қандақ сүрүштүрүп, дүшмәнни йоқатқанлиғиниң хушлуғида бир-бирини тәбрикләп, той қиливатқан екән.
Улар қирғавулдин әһвални уқуп, бечарә тошқанға ичи ағрипту, қайғурупту, түлкә һарамзадигә нәпрәтлинипту. Ат сорунда тәнтәнә билән сөзгә чиқип:
– Батур достлиримиз, мана көрдүңларму, һәммимиз бирлишип явуз дүшмәнни йоқ қилдуқ. Қорққан тошқан болса, бөриниң қолида һалақ болди. Силәргә шуни ейтип қояйки, «бөлүнгәнни бөрә йәр» дегән мана шу. Бу сөз өмүрбойи һечқайсимизниң ядидин чиқмисун, – дәпту.
Ушшақ-чоң һайванлар али-тағил, егиз-пәс аваз чиқирип: «Барикала» дәп җавап берипту, бирқанчә күн өтүпту, түлкиләрниму терә-перәң қипту. Шуниңдин тартип улар техиму өмлишим, тинич-аман, хатирҗәм яшашқа башлапту.
ТРУСОСТЬ
В давние-давние времена, когда пшено было размером с кулак, волк был разбойником, лис – надсмотрщиком, петух – копался в грязи, козел был лесничим, а тетерев – колдуном. В то давнее время жили в лесу заяц и сорок лошадей с осликами, а также козы и овцы, олени, верблюды и другие животные со своими детьми.
Лесные звери жили мирно, как рыбки в воде, и тихо, как лодки на реке. Но появилась в лесу группа волков, которая не давала покоя ни малому, ни старому, ни детям, ни сиротам. Пролетали дни, месяцы, и разбойничество волков перешло все границы, а страдания животных стали невыносимыми.
Благородный Конь пребывал в ярости. Он решил направить всем жителям леса письмо с просьбой собраться всем мирным жителям в одном месте.
– Дорогие братья! Хищный волк убивает наших детей: козлят, жеребят, верблюжат… Оставляет детей без родителей, а родителей без детей. В нашем прекрасном лесу мы совсем потеряли покой. Пока мы не изгоним из леса эту свору волков, не видать нам покоя. Я предлагаю начать сражаться с врагом. Взять в руки оружие и бороться. Что скажете?
Животные слушали внимательно и согласились:
– Правильно говоришь ты, мудрый Конь! Да, надо изгнать волков, а до тех пор нам не будет покоя.
Но тут вмешался Козел:
– Бороться – это хорошо! Но чем мы будем бороться, воевать? Ведь у нас нет оружия. А у волка – острые зубы. Попадись мы к нему в зубы – и все! В живых никого не останется. Давайте оставим эти разговоры. Будем жить, как жили. Ну, съест он нескольких козлят и жеребят. А с вашей войной мы можем все погибнуть.
Животные задумались. Никто ничего не мог сказать. Тогда конь вновь заговорил:
– Братец Козел не прав. Как это у нас нет оружия?! Если мы все объединимся, то оружие можно найти. Например, я могу брыкаться и лягаться. Козел, дружище, у тебя же есть сильные крутые рога. Ты можешь бодать! Ослик, твои ноги такие же крепкие, как и мои. К тому же ты громко ревешь. Твоего голоса волки испугаются. Верблюд, мой друг, ты тоже не печалься. Ты можешь использовать свои копыта. Ударом ты можешь убить волков. И у остальных тоже есть свое какое-нибудь оружие. Надо только уметь использовать его с пользой. И тогда мы сможем прогнать волков из нашего леса!
– Так-то это так, друг мой Конь, – заговорил верблюд, – но слова козлика тоже уместны. Бороться с сильным врагом, проливая кровь – бесполезное дело. Нам нужно научиться жить вместе. Ну, конечно, придется раз в год жертвовать несколькими из наших детей. Давайте отправим послов к волкам, договоримся и остановим войну.
Животные подумали: «Да, у верблюда высокий рост, значит и ум большой», и решили жить с волками в мире. Никто не прислушался к наставлениям Коня.
– Кто у нас будет послом? Кто сможет решить нашу проблему?– задумались они.
Поднялся горный Баран и сказал:
– На краю нашего леса есть мечеть. В ней имамом служит Лис. Он уже давно служит в этой мечети и умеет вести умные беседы. Его-то и можно отправить послом.
Другие добавили:
– Наблюдателем за беседой направим Фазана.
Вот так льстивый Лис и Фазан отправились на переговоры к волкам. Прошли они долгий путь, через холмы и горы, и, наконец, пришли к волчьему ущелью. Лис, поздоровавшись с волком, начал льстиво шептать ему на ухо:
– Уважаемый господин Волк, «послу голову не рубят». Я ваш верный слуга. С недавних пор лесные жители объединились против волков, но ваш верный слуга отговорил их от дурных намерений. Против Волка нельзя бунтовать. «Никто из вас не сможет противостоять его острым клыкам, лучше написать письмо волчьему падишаху и просить его о мирном договоре. Так я им посоветовал,– с поклоном говорил лис, – Все жители согласились с моим предложением и отправили меня к вам послом». Главный волк подозрительно посмотрел на Лиса и спросил:
– Но ты ведь тоже относишься к хищникам, как же ты можешь представлять безобидных животных?
– Ну, если вы мне не верите, спросите вон того длиннохвостого фазана.
Затем шепотом добавил:
– Долгое время, господин, я служил в местной мечети. Я молюсь Создателю, чтобы животные подрались между собой.
После таких слов волки обратились к лису:
– Повелеваем принять наше условие полностью: каждый месяц доставлять нам тридцать животных: верблюдов, овец, лошадей, оленей либо зайцев. Лесные животные должны ежедневно платить нам налог. Только тогда мы не будем нападать на них и обьявим вечный мир! Наш указ доставь немедленно!
Подлый лис, считая этот момент подходящим для себя, прибавил к тридцати жертвам еще одну цифру. Итак, лесные жители должны были теперь платить ежемесячную дань из 31 животного.
Лис вернулся и обьявил лесным зверям повеление волчьего падишаха:
– Дорогие жители, теперь каждый месяц вы должны приносить волкам 31 жертву. От этого налога освобождается только лис.
Лесные жители впали в глубокую скорбь. Но тут выступил Конь:
– Братья, Сестры мои! В прошлый раз вы не послушались меня. Вы решили пойти на соглашение с врагами. Вот теперь мы оказались в еще большей беде. Принять их требование – это значит, что мы лишимся своих детей. Что же вы теперь решите? А если враг нападет на нас? Мы так и будем сидеть, сложа руки?
Верблюд и Козел согласились с тем, что были не правы. На этот раз они поддержали слова Коня. И лесные жители решили подготовиться к нападению волков.
– Друзья, братья! Я не могу присоединиться к вам, – подал, наконец, голос заяц. – У волка острые зубы. И вашим оружием идти против врага будет нелегко. А у меня такая кожа нежная. Нет, я не могу об этом думать. Мне страшно.
Маленький козленок ответил ему:
– Друг мой, у тебя крепкие ноги, ты умеешь быстро бегать. Ты ведь сможешь быстро доставлять нам вести. Своими прыгучими ножками ты сможешь короткими дорогами предупреждать нас о приближении волков. Это и будет твоей помощью нам!
– Нет-нет, я не смогу. От страха я могу первым попасть в зубы к волкам. Нет, у меня есть детки. Я не могу так рисковать,– проговорил заяц кося глазами.
Как его ни просили лесные жители, как ни уговаривали, он никак не соглашался. Животные поняли, что зайца невозможно уговорить. Страх был сильнее желания помочь своим близким.
Однажды осенним днем, не получив обещанной дани, разьяренные волки начали свое наступление. Они были злыми, как ядовитые осенние осы. Но и лесные звери не уступали им в силе. Эта жестокая битва длилась сорок дней и ночей. Животные бились насмерть. Кусали, рвали зубами, кололи рогами, топтали ногами. Никто не жалел своей жизни, чтобы победить врага. Были среди них и погибшие, и раненные. Кровь лилась рекой. И вот, наконец, волки отступили. Звери смогли уничтожить всех волков, и теперь ничто не угрожало жизни в их лесу. Заяц видел всю эту битву, спрятавшись в лесу. Он видел, как животные обливались кровью, но не отступали.
Итак, животные победили волков. Но одному хромому волку все же удалось сбежать в лесную чащу. Это заметил фазан. Он решил проследить за ним, и узнать куда будет прятаться волк. Неожиданно в зарослях появился окровавленный хромой волк, который шел прямо на того самого зайца, что тоже прятался в зарослях. От страха в глазах у зайца все помутнело.
– Ты…ты тоже мой враг, шайтан! Вот ты и попался! Теперь я тебе за все отомщу! – рычал окровавленный волк, оскалив зубы.
Заяц заплакал горькими слезами:
– Милостливый господин! Я не участвовал в битве. Как только животные обьявили войну против вас, я сказал им, что господин Волк силен, и против вас у них не хватит силы. Помилуйте меня, батюшка Волк! – умолял он.
– Помиловать?! Кого? Если ты был моим союзником, почему не пришел доложить о решениях зверей? Значит ты на их стороне! Ну да ладно, я сорок дней и ночей бился. Очень устал, проголодался. Подойди ко мне поближе! Перевяжи мои раны получше.
Заяц дрожал от страха. Он не мог двинуться ни назад, ни вперед. Из последних сил он попробовал пойти на встречу волку, но хищник одним движением схватил несчастного и разорвал его на части…
Это печальное зрелище видел фазан, сидевший на ветке. Он полетел сообщить об этом животным, но повстречал лиса в разодранной чалме, в страхе убегавшего от лесных жителей.
– Эй, господин лис! Куда это ты так бежишь! Животные бьются с волками! – обратился фазан к лису.
– Ярость зверей достигла предела. Сейчас они бьются не на жизнь, а на смерть. Им что друг, что враг, что волк, что лис. Им все равно кого убивать. Я лучше дней десять отсижусь в укромном месте.
Фазан запомнил слова коварного лиса и полетел в сторону леса. Животные хоронили погибших, перевязывали раненных. Радовались победе над врагом, поздравляли друг друга и готовились к большому празднику. Они, узнали от фазана об участи несчастного зайца. Жаль им стало трусливого зайчика. Проклинали они и двуликого лиса.
На празднике с праздничной речью выступал мудрый Конь:
– Друзья мои, наши герои! Мы все вместе прогнали злых врагов. Трусливый Заяц все же погиб. Поэтому мы должны всегда помнить, что одиночка становится жертвой сильного врага. Никогда не забывайте об этом!
Все радостно приветствовали слова своего вожака. Не прошло и нескольких дней как звери разобрались и с Лисом. С тех пор воцарились в лесу мир и покой.
ЙОЛВАС БИЛӘН ТОШҚАН
Авилиниң авилисида, заманларниң заманисида заманә зорниң, тамашә қорниң екән, йолвас сорақчекән, бөри қарақчекән, түлкә ялақчекән…
Шу заманларниң бир җаңгилида йолвас падиша алдиға учриғанла һайван – җаниварларни йәп, җаңғалға наһайити әндишә селивәргәндин кейин, башқа һайван-җаниварлар бир мәслиһәткә келип, йолвасниң алдиға вәкил әвәтипту. Вәкил тоққуз тазим билән миң қийин мәшәқәттә болған келишкән мәслиһәтни баян қипту.
– Җанаби падишаһи аләм! Биз барлиқ һайван-җаниварлар шундақ мәслиһәткә кәлдуқ, бурун җанаплири озуқлиниш үчүн олап, наһайити аварә болаттила. Биз җанаплириниң бу аваригәрчилиқлиригә көзүмиз йетип, мундин кейин падиша өзини аварә қилмиса, җаңгалдики барлиқ җан-җаниварлар өзимиз новәт билән һозурлириға келип тамақ болсақ, дегән мәслиһәткә келип, ахирида җанаплириниң алдидин бир өтүп қоюш үчүн мән вәкил болуп кәлдим, – дәпту.
Йолвас падиша бу мәслиһәтни мақул көрүпту. Қилинған вәдә бойичә җан-җаниварлар һәр күни бирдин келип, йолвасқа йәм-тамақ болуп турупту. Шундақ қилип, күнләрниң биридә новәт току тошқанға кәпту. Тошқан қандақ қилип болмисун, йолвасни бир палакәткә учритишниң ойиға чүшүп, көңлидә бир ой пүкүптудә, йолвасниң алдиға бәлгүләнгән вақиттин кейинирәк кәпту. Йолвасниң наһайити аччиғи кәпту.
– Немишкә кечикип кәлдиң авақ?! – дәп ғәзәп билән вақирапту.
– Кәчүрсилә падишаһи аләм! Мунчивала күткүзүп қоюшқа мениң җеним он әмәс, җанаплири, көрүп туруптила… Мән болсам, раст дегәндәк бир авақ, бир күнлүк тамақлири үчүн азлиқ қилимән; шу йәрлирини ойлап хиҗаләт болуп, ахири бир туққунумни биллә елип келивататтим, йолда өзлиригә охшаш бир йолвас алдимизни тосап, наһайити аваричилиқ салди. Биз зади қутулушниң амалини тапалмай қалдуқ; илаҗи йоқ, у йолвас мән билән биллә келиватқан туққунумни тутувалди. Мениң бир путумни нака қилди. Мән шуниң аваричилиғида кечиқтим, униң үстигә өзәмму миң бир хиҗаләттә!.. – дәпту тошқан.
Йолвас буни аңлап, орнидин чачрап туруп:
– Ким екән у, мениң рисқимға чаңгал салидиған?! Җүрә, мени шуниң қешиға башлап апарғин! – дәп аччиғиға пәс келәлмәй, тошқанни алдиға селип меңипту. Йолвасниң бу пәйли тошқанниң көңлигә пүккән мәхситигә бәк әп кәптудә, йолвасни әгәштүрүп, бир қудуқниң қешиға әкәпту.
– Мана, тәхсир, мошу қудуқниң ичигә чүшүвалди: әйнә туриду өзи, йенида һелиқи тошқанму бар. Техи маңиму етилмақчи болуватиду, – дәп қудуқниң ичини көрситиду.
Йолвас келип, қудуқниң ичигә қарап, өзини һәм йенидики тошқанниң судики шолисини көрүп, наһайити ғәзәплинипту. Йолвас тәрини түрүп, чишлирини һеҗайтса, қудуқтики шолисиму, шундақ қиливатқан. Бу әһвалда чидалмиған йолвасниң ғәзиви тешип, өзини бир етиптудә, қудуқниң ичигә тик моллақ чүшүпту.
Шундақ қилип, току тошқанниң тапқан амали билән җаңгалдики башқа җан-җаниварларму йолвас вәһшидин қутулупту.
ТИГР И ЗАЯЦ
В давние-давние времена жил-был в одном лесу тигр. И был он падишахом. Это был самый жестокий падишах, который когда-либо был у зверей. От его рева дрожала земля, у несчастных зверей сердце разрывалось от страха.
Собрались однажды звери и решили рассказать тигру о своем страхе, они надеялись, что он поймет и сжалится над ними.
– О, Великий Падишах всего мира! – поклонились они тигру, – к тебе наша просьба. Мы хотим, чтобы ты со всей своей справедливостью выслушал нас. От твоего рыка, о, великий повелитель, земля дрожит, сердце разрывается от страха, наши дети пугаются. Мы хотим тебя очень попросить: не издавай, пожалуйста, такие страшные звуки, за это мы будем сами по очереди приходить к тебе на съедение. Если ты не позволишь этого, то скоро никого из нас не останется в живых. Кого же ты тогда станешь есть?
Тигр нашел слова зверей разумными и разрешил им по очереди приходить к нему на съедение.
Звери сами установили очередь. Первыми должны были отправиться к тигру верблюды, лошади, коровы, бараны, а затем и звери помельче – барсуки, зайцы и другие.
Тигр-Падишах по очереди съел всех верблюдов, лошадей, коров и баранов, вот дошла очередь и до зайцев. Один из зайцев, обращаясь к оставшимся животным, сказал:
– Я пойду к тигру и избавлю нас от верной гибели.
– Ой, заяц, – ответили ему животные, – он, во-первых, тигр, а во-вторых – Падишах! А ты – величиной с кулак, как же ты избавишь нас от смерти? Но, если ты спасешься, то мы станем тебя называть нашим Старшим братом!
– Если я избавлю вас от Падишаха и от смерти, то будет достаточно, если вы будете называть меня гонцом для всей Земли, – сказал заяц.
– Ты ступай, и, если вернешься живым, то кем пожелаешь быть, тем и будешь,– ответили ему животные.
– В таком случае, до скорого свидания! – сказал заяц и отправился в путь.
Но заяц пошел не к тигру, а к старому глубокому колодцу. Он заглянул в него, и, увидев там свое отражение, сказал себе: «Кажется задуманное мною дело должно получиться на славу». И заяц смело направился к тигру. Когда осталось уже совсем немного пути, заяц помчался стремглав. Тигр рассердился на зайца за опоздание и сказал:
– Ты с самого утра где-то гулял, а теперь, увидев меня, бежишь, да?
– Ох, Великий Падишах! Беда! Двое вас Падишахов или один?
– У вас только один Падишах!!! – заревел тигр. – Я – ваш Падишах!
– Нет, Падишах, наверное вас двое, – ответил заяц. – Когда мы с одним зайцем шли к тебе, то по дороге встретился нам еще один тигр и сказал, что он тоже Падишах. Погнавшись за нами, он поймал моего товарища. А я спасся и прискакал к тебе, чтобы рассказать об этом.
Падишах рассвирепел:
– Если так, – взревел он, – покажи мне этого самозванца!
– Идем, о Великий Падишах, – сказал заяц, – убей другого самозванца-Падишаха, и мы станем подчиняться только тебе.
Тигр пошел за зайцем в лес.
– Где он, этот самозванец? – рычал он. – Покажи мне его!
– Увидев тебя, этот нахал испугался и побежал к колодцу, – сказал заяц. Подойдя к колодцу, тигр заглянул внутрь и увидел там отражение своей морды и зайца, стоявшего рядом.
– Я вижу рядом с самозванцем зайца! – сказал тигр.
– Это мой товарищ, с которым мы шли к тебе, – ответил находчивый заяц.
Услышав об этом, тигр пуще прежнего рассвирепел, бросился в колодец и захлебнулся водой.
Заяц тотчас поскакал к ожидавшим его животным и сообщил им о своей победе. Звери очень обрадовались, что, наконец, избавились от своего Падишаха, и выбрали зайца гонцом для всей Земли.
ТОШҚАННИҢ КАЛПУГИ НЕМИШКӘ ЖУРУҚ?
Бар екән, йоқ екән, ач екән, тоқ екән, бөрә бәк қавул екән, түлкә ясавул екән, қарға һакимчи екән, сеғизған чеқимчи екән, ғаз канәйчи екән, өдәк сүнәйчи екән, ташпақа дуниядин беғәм екән, көл пақиси униңға қәриздар екән.
Бурунқи заманларда бир һелигәр тошқан яшиған екән. У һелигәрлик билән ейиқларни, бөриләрни, ширларни һәтта адәмләрни алдап жүрәттекән. Бир күни шу тошқан жип егирип олтарған момайниң қолиға чүшүп қапту. Момай:
– Хойма яхши болди, өйдә гөш йоқти, – дәпту.
Тошқан момайға:
– Мән мошу йәрдә туруп турай, сиз әву яқлардин отун терип келиңдә, мени үтиләң, – дәпту.
Момай тошқан билән жипини ташлап қоюп, өзи отунға кәткәндә, тошқан қечип кетипту. У қечип жүрсә, шамал учришип қапту.
Шамал:
– Мән сени домилитип ойнаймән, – десә, тошқан:
– Мән бәрибир қечип кетимән, униңдин саңа қизиқ оюн тепип берәйму? – дегәндә, шамал:
– Қени? – дәп сорапту.
– Әву йәрдә момайниң жипи бар, шуни учартип, момайни раса ахмақ қилмамсән, – дәп шамалниму йолға сапту. Тошқан хошаллиғидин лиқилдап сәкрәп келиватса, алдиға йолвас чиқип қапту.
Йолвас:
– Уһ, уһ, дегән вақитта учраштиң, рисқилиқ екәнмән, раса татлиқ гөш йәйдиған болдум, – дәп тошқанни йемәкчи бопту.
– Тохта! Мениң ейтидиған сөзүм бар, – дәпту тошқан.
– Немә сөзүң бар? – дәп сорапту йолвас:
Тошқан һодуқмай, сөзләшкә башлапту:
– Сән әву ғарниң бойида йетип тур, мән отун терип келәй, андин сән мени пиширип йә, болмиса гөшүмниң тәми йоқ, – дәпту.
Бу сөз йолвасқа майдәк тетип, ғар бойида ухлашқа башлапту. Тошқан отунни нурғун терип, йолвасниң йениға әкелип отни улуқ қалиғанда, отниң иссиқ тәптидин өрүлүп ятимән дәп, йолвас ғарға чүшүп кетипту.
Тошқан чеқирап нахша ейтип кетип барса, очилар учришип қапту. Очилар өдәк, қирғавул, түлкиләрни етивалған екән. Бир очи тошқанни көрүп атай дәп турғанда, тошқан:
– Һәй, һәй! Тохтаңлар! Мән силәргә наһайити пайдилиқ нәрсә ейтимән. Мону ғарниң нерисидики ғарниң бойида бир йолвас икки ташниң оттурисиға қисилип қапту, силәр берип көрүп келиңлар, мән силәрниң олҗаңларға қарап турай, – дәптекән, очилар жүгришип кетипту.
Очилардин қутулуп, хошал кетип барғанда, униңға бүркүт учришиптудә:
– Сениң бешиңни чоқулаймән, – дәпту.
– Мениң бешимни немә қилисән. Мениң билән сән тоймайсән, әву йәргә барсаң, бир йолвас икки ташниң арисиға қисилип қапту, берип шуни чоқула, саңа бир жилға йетиду, – дәпту.
Тошқан һәммини йолға селип, өзи таққа чиқип қариса, момай отунларни, шамал жипни, бүркүт йолвасни издишип жүрүпту. Тошқан өзиниң мунчилик қувлуқ ишләткинигә хошал болуп, шунчилик қаттиқ күлүптуки, һәтта тошқанниң калпуги журуқ болуп қапту.
ПОЧЕМУ У ЗАЙЦЕВ ТАКИЕ ГУБЫ
Жил-был однажды один заяц. Он умел ловко обманывать медведей, волков, львов и даже людей. Однажды, хитрый заяц решил заглянуть в кишлак, чтобы полакомиться морковкой. В одном дворе он увидел старуху, которая пряла пряжу.
Старуха очень обрадовалась, увидев зайчишку:
– Как хорошо, что ты ко мне зашел! В моем доме уже давно не было мяса!
– Хорошо, хорошо, я согласен, – сказал заяц, – только вы сначала сходите за хворостом, чтобы опалить мою шкурку, а я вас здесь подожду.
Наивная старуха, оставив зайца и пряжу, пошла за хворостом, а заяц сбежал. Бежит-бежит заяц, а навстречу ему ветер. Ветер говорит ему:
– Ага, заяц! Я хочу с тобой поиграть. Я буду подбрасывать тебя, а потом ловить, крутить тебя и вертеть!
– Нет, – ответил ему заяц, – я все равно спрячусь от тебя. Давай я лучше найду тебе более интересную игру.
–А что это за игра? – спросил ветер.
– Смотри, вон там лежит пряжа одной старухи. Ты можешь поиграть с ней – развеять ее по горам да по долам. Да еще и старушку позабавишь: пусть побегает на старости лет! – ответил заяц и был таков.
Довольный собой, заяц побежал в припрыжку дальше, а на встречу ему – тигр.
– Ах, ах! Как ты вовремя повстречался, вот так повезло мне! Ох и покушаю я сейчас нежной зайчатинки! – воскликнул тигр и бросился к зайцу.
Но заяц не растерялся и ответил тигру:
– Подожди, у меня есть что сказать тебе!
– Ну что там у тебя, говори скорее! – сгорая от нетерпения, зарычал тигр.
Заяц, не спеша, начал говорить:
– Полежи-ка ты вон у того обрыва, отдохни, а я тем временем сбегаю за хворостом. Затем ты меня поджаришь на огне, и мясо мое станет намного вкуснее.
Речи зайца пришлись тигру по душе. Он пошел к крутому обрыву, улегся поудобнее и задремал. Тем временем, заяц собрал большую вязанку хвороста и разжег рядом с тигром костер. А когда костер хорошенько разгорелся, и жар стал уже невыносимым, тигр решил повернуться на другой бок. Повернулся – да полетел вниз с обрыва.
Заяц попрыгал дальше, распевая во все горло счастливую песню. Вдруг, навстречу ему охотники, которые возвращались из леса с богатой добычей. На ремнях у них висели утки, фазаны и лисы.
Один из охотников, увидев зайца, собрался быстренько подстрелить его, но тут хитрый заяц запричитал:
– Ой-ой-ой, подождите! Я сообщу вам сейчас что-то очень важное! Вон там, за той горой, в расщелине между двумя большими камнями застрял огромный красавец-тигр. Вы идите туда, а я тем временем присмотрю за вашей добычей.
Охотники обрадовались, и разом побежали в указанную зайцем сторону. А заяц, довольный тем, что удачно спасся от охотников, поскакал дальше. Вдруг, навстречу ему беркут:
– Я заклюю тебя, заяц! – кричит он.
– Не нужно, я маленький, ты мной не насытишься! Ты лучше лети к тому оврагу, там, между двух скал, лежит громадный тигр. Тебе его надолго хватит!
Беркут тут же полетел к оврагу. А заяц взбежал на горку и видит сверху: старуха собирает хворост, ветер треплет старухину пряжу, а охотники и беркут ищут тигра. Посмотрел заяц на всю эту картину, рассмеялся, и так долго и сильно хохотал, что верхняя губа у него лопнула.
С того времени у всех зайцев верхняя губа раздвоенная.
ТҮЛКӘ БИЛӘН ЕШӘК
Бир түлкә жүгрәп келиветип туюқсизла чоңқур азгалга чүшүп кетипту, һәрқандақ амал қилипму чиқалмапту.
Қандақ қилишни билмәй олтарғанда бир ешәк су издәп жүрүп һелиқи азгалниң йениға кәптудә вә азгалдики түлкини көрүп, униңдин:
– Һәй, түлкивай! Бу йәрдә немә қиливатисән! – дәп сорапту.
– Вай, немисини сорайсән! – дәпту түлкә, – бу кәң далада уссизлиқ билән иссиқтин өләй дәп қалған едим, бу йәр бәк салқин екән һәм сүп-сүзүк су бар екән, раһәтлинип дәм еливатимән.
Буни аңлиған ешәк, мәнму су ичип салқинлап раһәтлинәйчу дәп ойлап, азғалға чүшүпту. Аран турған түлкә шу заман бир сәкрәпла ешәк үстигә чиқиптудә йәнә бир сәкрәп азгалдин кәң далаға чиқип йетип қапту. Ешәк азгалниң ичидин чиқалмай қапту.
«Ялғанчиға ишәнсәң, бешиңға бала таписән» дегән тәмсил шуниңдин қалған екән.
ЛИСИЦА И ОСЕЛ
Однажды лиса, пробегая по поляне, оступилась и упала в овраг. И никак не получалось у нее вылезти из ямы.
В эту пору в поисках источника бродил в тех местах осел. Заглянул он в овраг, увидел там лису и спрашивает:
– Эй, лиса, что ты тут делаешь?
– Вай, что тут спрашивать! Я замучилась от жары и жажды, а здесь столько прохлады и чистейшей воды! Вот, сижу, наслаждаюсь,– отвечает ему лиса.
Услышав это, осел тоже захотел насладиться прохладой и спрыгнул в овраг. А лисе только того и надо было. Взобралась она на спину осла, выпрыгнула из оврага и была такова. А осел так и остался сидеть в овраге.
С тех пор повелось говорить: «Поверишь плуту – не минуешь беды».
ШОРИ ҚУРУҒАН ШУМ ТҮЛКӘ
Бир топ тохулар ялаңтаҗа ғоразниң башчилиғида түлкиниң үстидин әризә қилип, ейиқниң алдиға берипту:
– Ейиқ палван, – дәпту улар, – шум түлкә бизгә күн бәрмәйватиду, һечқайсиңлардин әймәнмәстин тохуларни қирғини-қирған.
Ейиқ:
– Түлкима!? У мутәһәмниң җазасини өзәм берәй, – дәп түлкини чақиритип кәпту. Түлкә қуйруғини шипаңлитип:
– Ейиқвай, мән сизниң биқиниңизға таш патмисун дәп, пәйи тәһийини тәйярлашниң ғемида болдум, – дәп қолтуғидин бир тәһийини ейиққа узитипту. – Мән сизниң ғемиңизда жүрсәм, булар мени яман дәп, сизгә әризә қилишипту…