Уильям Мейкпис Теккерей
Базар житейской суеты. Часть 2

Глава XXIV
Всѣ наши герои, вмѣстѣ съ героинями, считаютъ приличнымъ выѣхать изъ Брайтона

На дорогѣ съ своими пріятелями въ «Корабельную гостинницу», мистеръ Доббинъ принялъ чрезвычайно веселый и беззаботный видъ, служившій неопровержимымъ доказательствомъ, что этотъ юный герой исподоволь пріучилъ себя къ отъявленному лицемѣрію, непроницаемому для самыхъ прозорливыхъ очей. Ему нужно было нѣкоторымъ образомъ подавить свои собственныя ощущенія при первомъ взглядѣ на мистриссъ Джорджъ Осборнъ въ ея новомъ быту; и потомъ нахлобучить маску на впечатлѣнія, которыя, вѣроятно, будутъ произведены на ея чувствительную душу печальной вѣстью о войнѣ.

– Я думаю, Джорджъ, сказалъ онъ, что Бонапартъ, не дальше какъ недѣли черезъ три, напуститъ на насъ всю свою конницу и пѣхоту, и задастъ Веллингтону такую пляску, отъ которой, пожалуй, завертится голова. Но всего этого, разумѣется, отнюдь не должна знать мистриссъ Джорджъ Осборнъ – ты понимаешь? Легко станется, что мы вовсе не будемъ въ дѣлѣ, и тогда бельгійскій походъ самъ собою превратится въ военную прогулку. Многіе такъ думаютъ. Въ Брюсселѣ, говорятъ, сосредоточень теперь высшій европейскій кругъ, и красавицамъ числа нѣтъ.

Въ такомъ розовомъ свѣтѣ пріятели рѣшились представить Амеліи будущія обязанности британской арміи въ этомъ невинномъ походѣ.

Устроивъ этотъ планъ хитрый Доббинъ салютовалъ мистриссъ Джорджъ Осборнъ удивительно веселымъ тономъ, и сказалъ ей два или три комплимента на счетъ ея интереснаго положенія въ качествѣ юной супруги, причемъ должно замѣтить, что комплименты этого рода, въ устахъ молодаго воина, были совершенно неуклюжи и пошлы. Затѣмъ капитанъ Доббинъ, дѣлая крутой поворотъ, пустился въ безконечные разсказы о Брайтонѣ и цѣлительныхъ свойствахъ морскаго воздуха, о веселыхъ окрестностяхъ и купальняхъ; о пріятной ѣздѣ по гладкому шоссе и удивительномъ проворствѣ «Молніи», снабженной быстроногими конями, и прочая, и прочая, и прочая. Амелія слушала обоими ушами и ничего не понимала; но всѣ эти разсказы доставляли необыкновенное удовольствіе Реббекѣ, которая наблюдала капитана своими обоими глазами, такъ-какъ она имѣла привычку наблюдать всѣхъ и каждаго, кто приходилъ въ ближайшее соприкосновеніе съ ея особой.

Справедливость требуетъ признаться, что Амелія составила себѣ довольно низкое понятіе объ этомъ капитанѣ Доббинѣ, пріятелѣ своего супруга. Онъ картавилъ, былъ черезъ-чуръ мужиковатъ, неловокъ и неуклюжъ. Она любила его за привязанность къ ея мужу (еще бы онъ не былъ привязанъ!), и считала необыкновеннымъ великодушіемъ со стороны Джорджа, что онъ удостоиваетъ дружескимъ вниманіемъ такого, совершенно неинтереснаго и даже, въ нѣкоторомъ смыслѣ, противнаго кавалера. Джорджъ въ свою очередъ мастерски передразнивалъ Доббина, и смѣялся надъ его странными манерами, хотя, должно замѣтить къ его чести, онъ всегда дѣлалъ самые высокіе отзывы о прекраснѣйшихъ достоинствахъ своего друга. Въ немногіе дни своего торжества, не имѣя случаевъ узнать его покороче, Амелія не обращала никакого вниманія на честнаго Вилльяма, и пропускала мимо ушей всѣ его слова. Доббинъ отлично зналъ, какъ она думаетъ о немъ, и былъ, въ простотѣ сердца, совершенно доволенъ ея незатѣйливыми мнѣніями о себѣ. Впослѣдствіи она узнала его лучше и перемѣнила свои мысли; но до той поры слишкомъ много утекло воды.

Ребекка, совсѣмъ другое дѣло. Не прошло и двухъ часовъ, какъ она уже постигла въ совершенствѣ его задушевную тайну. Реббека не любила капитана, боялась его, и отнюдь нельзя сказать, чтобы капитанъ въ свою очередь былъ слшкомъ расположенъ въ пользу мистриссъ Ребекки Кроли. Онъ такъ былъ безъискусственъ, простъ и честенъ, что всѣ ея хитрости и уловки не производили на него ни малѣйшаго впечатлѣнія, и онъ уклонялся отъ нея съ инстинктивнымъ отвращеніемъ. Въ настоящемъ случаѣ Ребекка даже ненавидѣла капитана за его нѣжную преданность къ мистриссъ Джорджъ, такъ-какъ она была не выше своего пола въ отношеніи къ чувству ревности и самолюбія. При всемъ томъ, она обходилась съ нимъ почтительно, радушно и старалась быть предупредительною. Другъ Осборновъ! другъ ея незабвенныхъ благодѣтелей! Ребекка увѣряла торжественно, что она всегда будетъ любить его искренно, душевно; она припоминала съ благодарностью, какую услугу оказалъ онъ имъ въ воксалѣ, и немного позабавиласъ надъ нимъ, когда онъ и Амелія пошли переодѣваться къ обѣду.

Родонъ Кроли едва замѣчалъ присутствіе новаго лица, и считалъ капитана Доббина добродушнымъ простакомъ изъ мѣщанскаго круга, гдѣ онъ родился и выросъ. Блистательный Джозъ пользовался своимъ покровительствомъ Доббину съ большимъ достоинствомъ, и вовсе не думалъ скрывать, что смотритъ на него свысока.

Когда два закадышные друга остались наединѣ въ комнатѣ Доббина, куда Джорджъ послѣдовалъ за нимъ, Доббинъ вынулъ изъ конторки письмо, которое, по порученію мистера Осборна, онъ долженъ былъ вручить сыну.

– Это почеркъ не моего отца, сказалъ Джорджъ, съ безпокойствомъ разсматривая адресъ.

И точно: это былъ не его почеркъ. Письмо написано было стряпчимъ мистера Осборна-старшаго, и содержаніе его было слѣдующее:

«Изъ Бедфордскаго ряда въ Сити,

Мая 7, 1815.

«Милостивый государь,

«Имѣю честь, по порученію мистера Осборна, извѣстить васъ, что мистеръ Осборнъ остается при томъ рѣшеніи, которое уже онъ объявилъ вамъ лично, и теперь, вслѣдствіе супружества, которое вамъ благоугодно было заключить, онъ, отнынѣ и навсегда, перестанетъ считать васъ членомъ своего семейства. Таковое рѣшеніе неизмѣнно и непреложно.

«Хотя денежныя суммы, израсходованныя на ваше воспитаніе при малолѣтствѣ, равно какъ забранныя вами въ послѣдніе годы на удовлетвореніе вашихъ неумѣренныхъ потребностей, далеко въ общемъ итогѣ превышаютъ сумму, на которую вы имѣете право, какъ законный наслѣдникъ третьей части имѣнія вашей матушки, покойной мистриссъ Осборнъ (завѣщаніе ея простирается, какъ на васъ, такъ равномѣрно на миссъ Дженни Осборнъ и на миссъ Марію Франческу Осборнъ), однакожь мистеръ Осборнъ уполномочиваетъ меня объявить вамъ, милостивый государь, что онъ отказывается отъ всякихъ прітязаній на ваше наслѣдство, которое, прирастая ежегодно четырьмя процентами, возрасло по сію пору до суммы двѣ тысячи фунтовъ стерлинговъ британскою монетою (это будетъ третья, собственно ваша доля, выдѣлеиная изъ полныхъ 6,000 ф.). Сію сумму, вы, или вашъ уполномоченный подъ вашу росписку, можете, когда вамъ будетъ благоугодно, получить отъ

«Вашего покорнѣйшаго слуги

«С. Гиггса.

«P. S. – Мистеръ Осборнъ желаетъ черезъ меня, разъ навсегда, объявитъ вамъ, что онъ отказывается отъ всякихъ писемъ, посольствъ, порученій и переговоровъ съ вашей стороны какъ по этому, такъ равномѣрно и по всѣмъ другимъ дѣламъ.»

– Нечего сказать, удружилъ ты мнѣ! воскликнулъ Джорджъ, бросивъ дикій взглядъ на простодушнаго Вилльяма.

– Что тебѣ пишутъ? съ безпокойствомъ спросилъ мистеръ Доббинъ.

– На, вотъ, читай на здоровье, если хочешь, сказалъ мистеръ Джорджъ. Нищій, что теперь станешь дѣлать? Пропадай ни за что, ни про что. И почему бы не подождать до поры до времени? Вотъ какъ пуля прохватитъ меня на этой войнѣ, такъ и поминай, какъ звали. Что, спрашивается, выиграетъ Амелія, если останется нищей вдовой? А все это твое дѣло, любезный другъ. Что я стану дѣлать съ эттій двумя тысячами фунтовъ? Вѣдь этого теперь не хватитъ и на два года. Я проигралъ въ карты и на бильярдѣ сто-сорокъ фунтовъ капитану Кроли съ той поры, какъ я здѣсь. Сослужилъ ты службу, нечего сказать, вѣкъ не забуду!

– Да, положеніе затруднительное, отвѣчалъ мистеръ Доббинъ, внимательно прочитавъ роковое посланіе, привезенное имъ своему другу, и, какъ ты говоришь, я самъ отчасти устроилъ это дѣло. Однакожь, я думаю, найдутся люди, которые бы охотно помѣнялись съ тобой, прибавилъ онъ съ горькою улыбкой, – сколько, думаешь ты, найдется у насъ капитановъ, у которыхъ впереди перспектива въ двѣ тысячи фунтовъ? Ты долженъ жить своимъ жалованьемъ, прежде чѣмъ помиришься съ отцомъ, и если, сверхъ чаянія, ты умрешь, у вдовы твоей останется сотня фунтовъ ежегоднаго дохода.

– Какой вздоръ! Неужели ты серьезно думаешь, что человѣкъ съ моими привычками можетъ существовать однимъ жалованьемъ и этою сотнею фунтовъ? вскричалъ Джорджъ съ великимъ гнѣвомъ. Глупецъ только можетъ разсуждать этакъ на твоемъ мѣстѣ. Какъ мнѣ поддержать свое положеніе въ свѣтѣ съ этими ничтожными деньжонками? Не перемѣнять же мнѣ своего образа жизни. У меня долженъ быть комфортъ, безъ котораго не можетъ обойдтись порядочный человѣкъ. Я воспитанъ не на размазнѣ, какъ Макъ-Уиртеръ, и не на картофелѣ, какъ этотъ старикъ Одаудъ. Прачкой, что ли, по твоему, я долженъ сдѣлать свою жену, или заставить ее тащиться за полкомъ въ обозной фурѣ? Нѣтъ, слуга покорный.

– Ну, полно, полно, мой другъ, сказалъ кептенъ Доббинъ, – найдутся авось получше экипажи для мистриссъ Осборнъ. Главное – будь спокоенъ, и не теряй присутствія духа; это, разумѣется, временная буря на горизонтѣ твоей жизни. Дождь пройдетъ, тучи разойдутся, и опять проглянетъ солнце. Стоитъ только отцу твоему прочитать твое имя въ газетѣ, и онъ съ радостью пришлетъ тебѣ свое родительское благословеніе въ банковыхъ билетахъ.

– Въ газетѣ! – наладилъ одно и то же! возразилъ Джорджъ. А въ какой части газеты, позволь тебя спросить? Между убитыми или раненными? Очень немудрено, что въ числѣ убитыхъ офицеровъ, первымъ будетъ стоять имя Джорджа Осборна.

– Фи, Джорджъ, какъ не стыдно! расплакаться успѣешь, когда ушибешься, сказалъ мистеръ Доббинъ, заранѣе горевать нечего. Ну, если что случится, такъ я человѣкъ холостой и не бѣдный; само-собою разумѣется, я не забуду въ завѣщаніи своего крестника, прибавилъ онъ съ добродушной улыбкой.

Разговоръ между двумя закадышными друзьями, теперь, какъ и всегда, кончился миролюбиво. Джорджъ простилъ Вилльяму всѣ его оскорбленія, и великодушно объявилъ, что не будетъ сердиться.

– Послушай, Бекки! закричалъ Родонъ Кроли изъ кабинета своей женѣ, одѣвавшейся къ обѣду въ своемъ будуарѣ.

– Что? откликнулся пронзительный голосъ Бекки. Она смотрѣла на себя въ заркало черезъ плечо, любуясь своимъ бѣлымъ кисейнымъ платьицемъ, только-что принесеннымъ отъ модистки. Роскошный кушакъ небеснаго цвѣта, маленькое ожерелье и чудныя нагія плечи дѣлали ее совершеннѣйшимъ олицетвореніемъ невинности, молодости, красоты и дѣвственнаго счастья.

– Послушай, Бекки, что станетъ дѣлать мистриссъ Осборнъ, когда мужъ ея уйдетъ въ походъ съ своимъ полкомъ? сказалъ Кроли при входѣ въ будуаръ, полируя щеткой свой волосы, и съ наслажденіемъ разсматривая свою прелестную супругу.

– Я полагаю, что она выплачетъ всѣ свои глаза, отвѣчала Бекки. Она у насъ и безъ того хныкала разъ двадцать, когда мы вдвоемъ заводили рѣчь объ этомъ походѣ.

– А тебѣ, вѣдь, я думаю, все-равно, сказалъ Родонъ полусердитымъ тономъ, упрекая супругу въ недостаткѣ нѣжнаго чувства.

– Неблагодарный! Развѣ ты не знаешь, что я ѣду вмѣстѣ съ тобой? отвѣчала Ребекка. Ктому жъ мы совсѣмъ другая статья. Ты будешь адъютантомъ генерала Тюфто, и, стало быть, мы не принадлежнъ къ дѣйствующему отряду, заключила мистриссъ Кроли, забрасывая свою головку съ такимъ граціознымъ видомъ, что очарованный супругъ нагнулся и поцаловалъ ее нѣсколько разъ.

– Родонъ, душа моя, не лучше ли – какъ ты думаешь? не лучше ли тебѣ взять эти деньги у Купидона прежде, чѣмъ онъ уѣдетъ?

Бекки называла Купидономъ Джорджа Осборна. Ей уже приходилось нѣсколько разъ дѣлать ему самые лестные комплименты насчетъ его усовъ и бакенбардъ, и особенно она была ласкова къ нему въ тотъ вечеръ, когда онъ забѣжалъ къ Родону поиграть въ экарте за полчаса передъ ужиномъ.

Но случалось, довольно чаето, Ребекка называла его неисправимымъ кутилой, и грозилась разсказать подробно малюткѣ Эмми, какія ужасныя привычки у ея мужа. Она подавала ему и раскурввала сигары, разсчитывая на особенный эффектъ этого маневра, испытаннаго въ минувшіе дни надъ сердцемъ Родона Кроли. Въ короткое время мистеръ Джорджъ составилъ о ней самое высокое мнѣніе, и она была въ его глазахъ идеаломъ свѣтской дамы, умной, образованной, веселой, предупредительной, любезной. На гуляньяхъ, выѣздахъ и маленькихъ обѣдахъ, мистриссъ Бекки совершенно затмѣвала бѣдную Эмми, которая почти всегда была безмолвна и робка, между-тѣмъ какъ мистриссъ Кроли и супругъ ея рисовались на первомъ планѣ, весело разсуждая о многихъ интересныхъ предметахъ. Капитанъ Доббинъ и мистеръ Джозъ, при такихъ бесѣдахъ, обыкновенно хранили глубокомысленное молчаніе.

Сердце бѣдной Эмми уже начинало по временамъ бить довольно сильную тревогу. Остроуміе Ребекки, ея необыкновенная веселость и блистательные таланты наполняли ея душу мрачнымъ беапокойствомъ. Прошла только недѣля послѣ ихъ свадьбы, и вотъ уже Джорджъ терпитъ скуку въ присутствіи своей жены, и усердно ищетъ общества другихъ. Что же будетъ впереди? Амелія трепетала, задавая себѣ этотъ вопросъ.

– Мнѣ ли быть подругой его жизни? думала бѣдняжка, оставаясь наединѣ сама съ собою, – онъ такъ уменъ, блистателенъ, прекрасенъ, а я… что я значу передъ нимъ? Гдѣ найдти людей великодушнѣе Джорджа? Моимъ непремѣннымъ долгомъ было отказаться отъ его самопожертвованія… но у меня не достало духа. Мнѣ бы слѣдовало навсегда остаться въ родительскомъ домѣ на «Аделаидиныхъ виллахъ», и заботиться о бѣдномъ папа.

И въ первый разъ теперь припомнила она о забвеніи своихъ обязанностей въ отношеніи къ покинутымъ родителямъ, и сердце бѣдной женщины переполнилось невыразимой тоской. Безпокойная совѣсть ея придумала множество обвиненій, которыхъ не могъ опровергнуть ея разсудокъ,

– О, да! я заботилась въ ту пору только о самой себѣ, и грубый эгоизмъ былъ единственнымъ источникомъ всѣхъ моихъ дѣйствій, думала мистриссъ Эмми. изъ эгоизма забыла я печаль своихъ родителей, изъ эгоизма заставила Джорджа жениться на себѣ. Очень ясно, что я недостойна его, и, нѣтъ сомнѣнія, что онъ былъ бы счастливъ безъ меня. Но я вѣдь и хотѣла отказаться… духу недоставало… характера не было.

Не хорошо, mesdames, даже очень нехорошо, если такія признанія и мысли могутъ приходить вамъ въ голову, не дальше какъ черезъ недѣлю послѣ свадьбы. Но Амелія быть-можетъ – исключеніе между вами, и, слѣдовательно, вы позволите мнѣ нѣсколько подробнѣе распространиться объ этомъ предметѣ.

Это случилось наканунѣ того дня, какъ мистеръ Доббинъ соединился съ своими друзьями. Была блистательная майская ночь, и луна, какъ водится, сіяла превосходно на безоблачномъ небѣ. Было такъ тепло, и воздухъ благоухалъ такими ароматами, что друзья наши въ корабельной гостинницѣ отворили окна. Джорджъ и мистриссъ Кроли стояли на балконѣ и, проникнутые поэтическимъ восторгомъ, любовались на тихій океанъ, сіявшій передъ ними, между-тѣмъ какъ Родомъ и Джозъ, среди комнаты, поигрывали въ пикетъ за ломбернымъ столомъ. Амелія, всѣми оставленная и забытая, полулежала въ своихъ креслахъ и наблюдала юную чету на балконѣ, чувствуя при этомъ отчаяніе въ душѣ и угрызеніе въ своемъ нѣжномъ сердцѣ. Едва прошла недѣля, и вотъ ужь до чего дошло! Будущее – если бы только она посмотрѣла на него прозорливыми глазами представляло самую печальную перспективу. Но Амелія не приподнимала завѣсы будущаго, потому-что она была слишкомъ робка, и рѣшительно неспособна плыть одна, безъ покровителя и проводника, по этому безбрежному морю жизни. Духу у ней недоставало… характера не было. Что прикажете дѣлать? Я знаю, вы, миссъ Смитъ имѣете весьма низкое мнѣніе о моей героинѣ; но многія ли женскія души, позвольте спросить, снабжены такими блистательными талантами и такою крѣпостію духа, какъ вы, милостивая государыня?

– Какая славная ночь, и какъ ярко сіяетъ луна! сказалъ Джорджъ, покуривая сигару, и выпуская дымъ, который чудными змѣйками парилъ къ облакамъ.

– Какъ хорошо, я думаю, курить сигару на открытомъ воздухѣ! Я обожаю сигарный запахъ. Кто бы могъ подумать, что луна отстоитъ на двѣсти-тридцать-шесть тысячь восемъ-сотъ-сорокъ семь миль отъ земли? сказала Ребекка, посматривая съ улыбкой на эту невинную спутницу нашей планеты. Не странно ли, что я помню эти вещи? Fi donc! Мы не напрасно учились въ Академіи миссъ Пиикертонъ! Какъ спокойно море, и какъ ясно все, на что ни посмотришь! Объявляіо, что я могу почти видѣть отсюда берегъ Франціи.

И зеленые глазки мистриссъ Бекки засверкали искрометнымъ блескомъ, какъ-будто мракъ ночи для нихъ не существовалъ.

– Знаете ли вы, что я намѣрена сдѣлать въ одно прекрасное утро? спросила она послѣ короткой паузы.

Джорджъ не зналъ.

– Вотъ что, продолжала мистриссъ Бекки, – я плаваю чудесно, должно вамъ замѣтить, и поэтому, когда компаньйонка тетушки Кроли, старуха Бриггсъ – вы ее знаете, вы помните, у ней крючковатый носъ и длинные клочки волосъ на головѣ – когда Бриггсъ пойдетъ купаться, я намѣрена поднырнуть подъ ея купальню, и принудить ее помириться со мной въ водѣ. Чудесная стратагема, не правда ли?

Джорджъ разразился самымъ веселымъ смѣхомъ при этой остроумной и оригинальной мысли о водяной встрѣчѣ.

– Что вы тамъ заливаетесь, веселыя головушки? заголосилъ Родонъ, покрывая карту.

Амелія весьма некстати почувствовала приближеніе истерическаго припадка, и удалилась въ свою комнату поплакать наединѣ!

Нашей исторіи суждено въ этой главѣ вертеться взадъ и впередъ, и бродить впотьмахъ, повидимому, нерѣшительными шагами. Мы окончили благополучно поэтическій вечеръ и добрались до завтрашняго дня, по немного погодя, случай опять отодвинетъ насъ назадъ, такъ что читатель узнаетъ всю эту повѣсть не иначе, какъ въ свое опредѣленное время. Но этотъ безпорядокъ, смѣю васъ увѣрить, есть только мнимый, кажущійся, такой притомъ, какой вы встрѣчаете сплошь да рядомъ, на обширномъ рынкѣ житейскихъ треволненій. Случалось ли вамъ быть въ передней у секретаря государственнаго казначейства? Я бывалъ. Дюжины просителей, съ кроткимъ смиреніемъ, дожидаются своей аудіенціи, и вызываются по очереди одинъ за другимъ, какъ вдругъ пріѣзжаетъ какой-нибудь, примѣромъ сказать, членъ ирландскаго парламента, – двери отворяются, и онъ, раздвигая толпу, летитъ безъ очереди въ кабинетъ секретаря. Такъ это бываетъ, и такъ должно быть, вы это знаете. Романистъ тоже обязанъ, въ своемъ литературномъ произведеніи, подчиняться такому же порядку. Все мы выслушаемъ, и все увидимъ, но маленькія происшествія должны посторониться, чтобы пропустить напередъ великія событія на нашемъ Базарѣ. Нечего и говорить, что извѣстіе, принесенное Доббиномъ въ Брайтонъ, извѣстіе о походѣ британской арміи и гвардіи въ Бельгію, гдѣ всѣ союзныя войска должны сгруппироваться подъ верховной командой его свѣтлости герцога Веллингтона, такое извѣстіе стоитъ выше всѣхъ мелкихъ приключеній, описываемыхъ нами въ этой исторической книгѣ. Отсюда, собственно говоря, и вышелъ этотъ маленькій безпорядокъ, легко извиняемый всѣми благомыслящими читателями, которыхъ наконецъ довели мы, въ этой главѣ, до свиданія нашихъ героевъ съ мистеромъ Доббиномъ, пріѣхавшимъ въ Брайтонъ на имперіалѣ дилижанса.

Итакъ – всѣ дѣйствующія лица переодѣваются къ обѣду. Джорджъ охорашивался передъ зеркаломъ, подтягивая свой галстухъ, и это обстоятельство было причиною, что онъ не слишкомъ торопплся сообщить своей Амеліи роковыя вѣсти, полученныя изъ Лондона. Однакожь, окончивъ свой туалетъ, онъ вошелъ въ комнату юной супруги, держа въ рукѣ дѣловое письмо съ такимь мрачнымъ, важнымъ и торжественнымъ видомъ, что Амслія мигомъ сообразила и постигала всю опасность какой-то неизвѣстной бѣдьи грозившей ея супругу. Быстро она подбѣжала къ Джорджу, и заклинала его всѣмъ священнымъ разсказать ей все; все; все!

– Походъ объявленъ?.. Сраженіе на будущей недѣлѣ?.. Тебя убьютъ, убьютъ, мой милый!..

Но милый Джорджъ, щадя чувствительность жены, уклонился отъ всякихъ разспросовъ насчетъ службы за границей. Онъ меланхолически покачалъ головою и трагически произнесъ:

– Нѣтъ? Эмми, нѣтъ; ты не угадала, мой ангелъ. Не о себѣ – вовсе нѣтъ – а o тебѣ, мой другъ, я безпокоюсь въ настоящую минуту. Я получилъ дурныя вѣсти отъ своего отца. Онъ отказывается отъ всякихъ переговоровъ со мною; онъ не признаетъ насъ своими дѣтьми и лишаетъ наслѣдства. Мы оставлены безъ всякихъ средствъ къ приличному существованію. Для меня это еще немного значитъ; но что станется съ тобой, мой ангелъ? На, читай.

И онъ подалъ ей письмо.

Всѣ эти великодушныя сентенціи благороднаго героя, Амелія, затаивъ дыханіе въ своей груди, выслушала съ напряженнымъ вниманіемъ, и потомъ усѣлась на поетель, чтобы прослѣдить документъ, поданный ей съ такимъ торжественно-мученическимъ видомъ. Но, сверхъ всякаго ожиданія, лицо ея прояснилось, когда она дочитала до конца роковое письмо. Мысль раздѣлять бѣдность и всякія лишенія съ обожаемымъ предметомъ не можетъ, ни въ какомъ случаѣ, поразить безпокойствомъ сердце любящей жены. Тутъ даже есть поэзія своего рода, восхитительная для женской души, и Амелія нѣкоторымъ образомъ была рада при взглядѣ на перспективу нищеты. Потомъ, какъ водится, ей сдѣлалось стыдно за свое эгоистическое чувство въ такую неприличную минуту, и она, удерживая порывы внутренняго удовольствія, проговорила голосомъ довольно трогательнымъ и печальнымъ:

– О, Джорджъ, милый Джорджъ! Твое бѣдное сердце должно обливаться кровью при мысли о такой разлукѣ съ своимъ папа.

– Оно и обливается! сказалъ Джорджъ, придавая своей физіономіи чрезвычайно кислую мину.

– Но гнѣвъ его не будетъ продолжителенъ, мой другъ, продолжала Эмми. Можно ли на тебя сердиться кому бы то ни было, и особенно отцу? Онъ проститъ тебя, мой милый, великодушный супругъ. О, я никогда не прощу себя, если ты не помиришься съ отцомъ.

– Но меня терзаетъ мысль о твоемъ несчастіи, моя бѣдная Эмми, сказалъ Джорджъ, о себѣ самомъ я не безпокоюсь. У меня достанетъ твердости переносить бѣдность, и притомъ скажу безъ хвастовства, у меня есть таланты, чтобы проложить свою дорогу.

– И проложишь, мой милый, непремѣнно проложишь, подхватила любящая жена въ твердомъ и несомнѣнномъ убѣжденіи, что супругъ ея, по окончаніи кампаніи, непремѣнно будетъ генераломъ.

– Да, устрою свою каррьеру, такъ или иначе, продолжалъ Джорджъ Осборнъ, но что будетъ съ тобою, мой другъ? Какъ мнѣ сродниться съ мыслью, что жена моя терпитъ всякія лишенія, отказываясь отъ удовольствій, на которыя она имѣстъ неоспоризное право по своему положенію въ свѣтѣ? Жена моя слѣдуетъ за полкомъ въ обозной фурѣ! Терпитъ всякія лишенія и безпокойства! Вотъ что тревояжитъ меня, мой ангелъ!

– Только-то! воскликнула мистриссъ Эмми, обрадованная тѣмъ, что узнала, наконецъ, истинную причину безпокойства своего супруга. И взглянувъ на него съ радушно сіяющимъ лицомъ, она принялась напѣвать свою любимую балладу, въ которой героиня, побранивъ за невниманіе своего Томми, обѣщается «починивать его одежду и приготовлять для него гоголь-моголь», если только онъ будетъ постоянно добръ и вѣренъ, и никогда не покинетъ ея. Ктому же, сказала Эмми послѣ короткой паузы, въ продолженіе которой она была, казалось, совершенно довольна и счастлива, ктому же, развѣ двухъ тысячь фунтовъ мало для насъ, Джорджъ? Вѣдь это большія деньги.

Джорджъ засмѣялся при этомъ наивномъ простодушіи, и они пошли обѣдать. Держа за руку своего Джорджа, Амелія продолжала напѣвать свою веселую балладу, обнаруживая при этомъ удивителыіую живость, какой совсѣмъ не замѣчали въ ней въ прошедшіе дни.

За обѣдомъ всѣ веселились на пропалую, какъ-будто дѣла вдругъ приняли самый благопріятный оборотъ. Вѣсть о наступающей кампаніи противодѣйствовала въ душѣ Джорджа тревожнымъ впечатлѣніямъ, произведеннымъ потерею родительскаго наслѣдства. Доббинъ постоянно выдерживалъ свой шумный характеръ. Онъ забавлялъ джентльменовъ и леди веселыми разсказами о бельгійской арміи, для которой, по его словамъ, наступали безконечные праздники и удовольствія среди свѣтской молодежи. Затѣмъ, имѣя особенную цѣль въ виду, этотъ хитрый воинъ принялся описывать гардеробъ мистриссъ майорши Одаудъ, повѣствуя забавнымъ тономъ, какъ она будетъ укладывать свой знаменитый тюрбанъ съ райской птичкой въ жестяную коробочку, гдъ хранилсь шляпа ея супруга.

– Интересно знать, заключилъ повѣствователь, какой эффектъ будетъ произведенъ этимъ тюрбаномъ на придворныхъ праздникахъ въ Гентѣ, или на военныхъ балахъ въ Брюсселѣ?

– Въ Гентѣ! Въ Брюсселѣ! вскричала Амелія, вдругъ поблѣднѣвъ, какъ полотно. Развѣ полкъ твой выступаеть, Джорджъ? развѣ ужь отданъ приказъ?

Страхъ и ужасъ оковали ея языкъ, и она, по инстинкту, прижалась къ своему Джорджу.

– Не бойся, моя милая, сказалъ Джорджъ успокоительнымъ тономъ, весь переходъ будетъ продолжаться не больше двѣнадцати часовъ. Это не повредитъ твоему здоровью. Вѣдь ты поѣдешь со мной, Эмми?

– Я поѣду, подхватила Бекки. Мы принадлежимъ къ главному штабу. Генералъ Тюфто неутомимо волочится за мной. Такъ ли, Родонъ?

Родонъ разразился, по обыкновенію, своимъ ревущимъ хохотомъ, но эта выходка ошеломла невиннаго Вилльяма до того, что онъ вдругъ присмирѣлъ и раскраснѣлся до ушей.

– Она не поѣдетъ, сказалъ онъ, неможетъ ѣхать. Подумай, Джорджь…

Подумай объ опаености, хотѣлъ онъ прибавить; но не онъ ли первый, въ продолженіе всего обѣда, доказывалъ изо всѣхъ силъ, что нѣтъ здѣсь и тѣни опасности? Доббинъ смѣшался, сбился и замолчалъ.

– Я должна ѣхать, и непремѣнно поѣду, сказала Амелія съ величайшею живостью.

И мистеръ Джорджъ, ободряя рѣшимость своей Эмми, погладилъ ее по головкѣ, спрашивая въ то же время присутствующихъ особъ, гдѣ они видали такую храбрую жену?

– Да, мой другъ, ты поѣдешь, сказалъ онъ. Мы поручимъ тебя покровительству мистриссъ Одаудъ.

Но кчему ей чужое покровительство, когда сулругъ будетъ подлѣ нея? Такимъ образомъ горечь разлуки была отстранена. Впереди рисовалась, правда, грозная перспектива, но еще во всякомъ случаѣ пройдетъ довольно времени, прежде чѣмъ наступитъ война и опасность. Амелія была счастлива, по крайней мѣрѣ на неопредѣленное время. Мистеръ Доббинъ тоже понемногу успокоился, и даже чувствовалъ нѣкоторую усладу въ своемъ сердцѣ. Видѣть мистриссъ Эмми гдѣ бы и какъ бы то ни было – вотъ что становилось теперь единственной отрадой его жизни, и онъ думалъ въ глубинѣ своей души, какъ онъ будетъ покровительствовать и защищать ее отъ всѣхъ напастей.

«Я бы ни за что не согласился подвергнутъ ее всѣмъ этимъ опасностямъ, еслибы самъ былъ женатъ на ней, думалъ мистеръ Доббинъ, но Джорджъ тутъ воленъ дѣлать, что ему угодно, и я не въ правѣ вмѣшиваться въ его дѣла.»

Обхвативъ рукою станъ своей подруги, Ребекка, наконецъ, вывела Амелію изъ-за стола, тдѣ рѣшены были такіе важные вопросы, и оставила джентльменовъ въ самомъ веселомъ расположеніи духа за бутылкою вина,

Вечеромъ въ тотъ же день, когда двѣ юныя четы опять соединились вмѣстѣ, Родонъ получилъ секретную записочку отъ своей супруги, и хотя онъ тутъ же скомкалъ ее и сжегъ на свѣчѣ, однакожь мы ухитрились, черезъ плечо Ребекки, прочесть слѣдующія строки:

«Важная новость», писала она. «Мистриссъ Бьютъ уѣхала. Постарайся выманить сегодня свои деньги у Купидона, такъ-какъ они завтра, вѣроятно, уѣдутъ. Не забудь. – Р.»

На этомъ основаніи, спустя нѣсколько минутъ, Родонъ Кролй прикоснулся къ плечу мистера Осборна, отвелъ его въ сторонку, и сказалъ съ граціозной улыбкой:

– Послушай, другъ, я хочу тебя побезпокоить наечетъ этой бездѣльной суммы, если только тебѣ удобно.

Было вовсе неудобно; однакожь мистеръ Джорджъ вынулъ бумажникъ изъ своего кармана, и вручилъ любезному другу нѣсколько банковыхъ билетовъ съ векселемъ на своего городскаго повѣреннаго, отъ котораго Родонъ могъ получить остальную сумму въ концѣ недѣли.

Покончивъ это дѣло, Джорджъ, Джозъ и Доббинъ держали за своими сигарами военный совѣтъ, и рѣшили, наконецъ, общимъ голосомъ, что завтра должно быть сдѣлано наступательное движеніе на Лондонъ въ открытой колесницѣ мистера Джоза. Такое рѣшеніе послѣдовало не вдругъ: Джозъ долго оставался при томъ мнѣніи, что изъ Брайтона выѣзжать не слѣдуетъ прежде Родона Кроли; но Доббинъ и Джорджъ уговоряли его мало-по-малу, представивъ неотразимыя доказательства въ пользу противоположнаго мнѣнія. Джорджъ согласился везти ихъ въ городъ, и для этой цѣли, чтобъ поддержать свое достоинство, заказалъ четверку лошадей, на которыхъ они и отправшись послѣ завтрака на другой день. Утромъ въ этотъ день Амелія встала очень рано, и принялась, съ величайшимъ проворствомъ, укладывать свои маленькіе ящики и картонки, между-тѣмъ какъ Осборнъ лежалъ въ постели, горько жалуясь на судьбу, не позволявшую ему нанять горничную для своей жены. Но Амелія была очень рада; что можетъ сама исполнять эту хозяйственную должность. Безпокойное чувство относительно Ребекки уже наполняло ея душу, и хотя обѣ леди, на разставаньи, поцаловались очень нѣжно, однакожь мы очень хорошо знаемъ, что такое ревность, и понимаемъ, что мистриссъ Эмми владѣла этою добродѣтелью наравнѣ съ другими совершенствами, украшающими женскій полъ.

* * *

Необходимо теперь припомнить, что, кромѣ всѣхъ этихъ особъ, есть у насъ въ Брайтонѣ еще добрые друзья въ особѣ миссъ Матильды Кроли и блестящей ея свиты. Но хотя Ребекка и ея супругъ находились только въ нѣсколькихъ шагахъ отъ жилища больной тетки, дверь старой леди была заперта для нихъ точно такъ же, какъ въ Лондонѣ на Парк-Ленѣ. Бодрствуя денно и нощно подлѣ своей золовки, мистриссъ Бьютъ Kpоли, въ продолженіе всего своего пребыванія въ Брайтонѣ, принимала всѣ возможныя мѣры, чтобы встрѣча съ безсовѣстнымъ племянникомъ не потревожила ея возлюбленную Матильду. Всякій разъ какъ старушка выѣзжала на гулянье, мистриссъ Бьютъ сидѣла въ каретѣ подлѣ нея. Когда ее выносили на морской берегъ въ паланкинѣ, мистриссъ Бьютъ маршировала по одну сторону носилокъ, тогда-какъ честная миссъ Бриггсъ защищала другое крыло. При всемъ томъ; имъ нерѣдко, на этихъ прогулкахъ, приходилось встрѣчаться съ Родономъ и его женой; но хоть Родонъ постоянно снималъ шляпу и раскланивался, свита его тетки проходила мимо съ такимъ холоднымъ и убійственнымъ равнодушіемъ, что несчастный племянникъ приходилъ въ отчаяніе.

– Что тутъ станешь дѣлать? Вѣдь этакъ все-равно мы могли бы жить и въ Лондонѣ, говорилъ Родонъ Кроли съ отчаяннымъ видомъ.

– Нѣтъ, мой милый, лучше наслаждаться жизнью въ брайтонской гостинницѣ, чѣмъ прозябать въ долговой тюрьмѣ на Чансери-Ленѣ, отвѣчала его жсна шутливымъ и беззаботнымъ тономъ. Подумай объ этихъ двухъ адъютантахъ мистера Мозеса, полицейскаго коммиссара, которые сторожили нашу квартиру, на прошлой недѣлѣ. Здѣшніе друзья наши изъ рукъ вонъ глупы, это правда, но все же, мистеръ Джозъ и кептенъ Купидонъ – лучшіе собесѣдники, чѣмъ пріятели мистера Мозеса.