Зрелище захватывало дух – сама редко сражалась на тренировках. Моё любимое занятие – стрельба из лука. В ближнем бою я была менее эффективна. Завороженно наблюдая за поединком, Трэвис, казалось, позабыл обо всём на свете. Он стоял, заложив руки за спину и анализировал действия дерущихся. Я невольно повторила его стойку, наблюдая за друзьями. Существовало много причин для гордости – они были отличными бойцами.
«Пусть уже и не моя команда». Волна грусти накатила так внезапно, что я не успела избавиться от неё раньше, чем появилась Хелена.
– Я бы так не рисковала, разгуливая с нашим гостем в месте, где в любую минуту может появиться начальство.
Вздрогнув, Трэвис полуобернулся в ту сторону, откуда раздавался голос. Не сказала бы, что удивилась появлению подруги, но действительно не ожидала столкновения с ней на первом уроке. «Или не хотела». Трэвис внимательно разглядывал Хелену, и от этого зрелища уголок моих губ дёрнулся в усмешке. «Очень незаметно». Или он это делал специально – сказать не могла. Трэвис уже видел её вчера, но вряд ли они смогли нормально познакомиться во время побега из темницы.
– Не преувеличивай роль Колмана, – беспечно произнесла я, чтобы нарушить затянувшееся молчание и странный взгляд Трэвиса, которым он изучал Хелену. Уже через секунду он обратил этот взгляд на меня. Два карих глаза, сверкающих в полутьме, создаваемой затянутым тучами небом.
– Действительно, я прям представила, как ты будешь прятать молодого ко… гостя, – осеклась Хелена, – от глаз капитана.
В следующую секунду произошло что-то неожиданное – я услышала собственный смех. Но не громкий и даже немного холодный. От такого смеха спина покрывалась холодным потом, и волосы вставали дыбом на голове. Наверное, со стороны это выглядело чертовски странно.
«Короля». Она хотела сказать про короля. И именно сейчас вспомнилась фраза Трэвиса о том, что он принц. «Не принц. И не король». Чтобы быть принцем или королём недостаточно родиться в королевской семье, им ещё нужно стать.
Трэвис поморщился: то ли от моего пугающего смеха, то ли от недосказанных слов Хелены.
– Мне понравилась твоя оговорка, – наконец, произнесла я, переставая смеяться. Не стоило пугать учеников академии. – Да будет так. Ты знаешь, о чём я.
«Оговорка». Какие бы планы не затевали гвардейцы или Беатриса с Фергусом, какие бы мысли о далёком идеальном прошлом не посещали меня саму, сомневалась я, что что-то изменилось бы. Обучение Трэвиса могло затянуться на долгие месяцы, если не годы. А когда Вивьен уже исполнится восемнадцать, и она станет полноправной королевой, свергать собственную подругу с трона я не намеревалась даже ради мнимого светлого будущего. Ещё неизвестно будет ли оно таким чудесным, каким мы его представляли.
– Я хотела извиниться. – Хелена опустила руки вдоль тела, наклонив голову. Трэвис искоса наблюдал за нами, стараясь не привлекать внимание. Своим излюбленным прищуренным взглядом.
– Не утруждайся. – Я махнула рукой. Взгляд вновь скользнул по тренирующимся друзьям. – Я забрала то, что тебе не нужно.
– Ты рылась в моих вещах? – виноватый вид Хелены как рукой сняло. В зелёных глазах полыхнул огонь. – Так это из-за тебя мне пришлось искать ому в… другом месте.
«В комнате Рика».
– Делить постель с кем-то можно и без усилителей чувств и запрещённых веществ.
Столь откровенные разговоры не предназначались для посторонних ушей, но слова будто сами вырвались наружу вопреки моему желанию. Краем глаза заметила, как Трэвис вскинул брови. Его иронично-удивлённый взгляд перебегал с меня на Хелену и обратно.
– Да что ты об этом знаешь? – в порыве злости бросила подруга.
Я поперхнулась воздухом и закашляла, чтобы скрыть замешательство.
Осознав, что только что произнесла, Хелена залилась румянцем и смиренно опустила голову, иногда поглядывая в сторону нашего гостя. Я небрежно фыркнула и поправила мундир, заставив подругу повторить жест. Она часто это делала. Хелена пригладила складки тёмно-зелёной кофты, предназначенной для тренировки. Вместе с ней на Бонет были надеты чёрные узкие штаны.
– Пойду выбивать воздух из лёгких Сэма и Рика, – процедила Хелена и направилась в сторону парней, которые продолжали сражаться уже во втором или даже в третьем поединке.
– А мы продолжим. – Вернулась я к разговору с Трэвисом, как только подруга отошла на приличное расстояние. Словно и не было этого странного разговора между нами.
Она могла сколько угодно обижаться на меня, и я понимала, почему она это делала, почему принимала это вещество. Ночью и у меня рука чуть не дрогнула. Но я дорожила Хеленой – её жизнью, здоровьем, службой в Орионе – и не могла позволить, чтобы всё разрушилось.
Я сжала кулаки. Необходимо было продолжить рассказ, но на голодный желудок тяжело воспринималась и тем более передавалась информация – тут я была согласна с Трэвисом. Завтрак нам обоим не помешал бы.
Мы сейчас словно танцевали на тонком льду, играя в неведомую словесную игру. Я знала правду, он – тоже. Но делали вид, будто это что-то очень тайное. Будто я с утра не слышала слова «я же принц» и не говорила в ответ ничего. А он словно принимал как данное, что его перемещали с места на место как фарфоровую статуэтку.
Всё это – фальшивая игра. Мы на время забрали «игрушку» из одного дома и привезли в свой. После игры в академии, рассказа об истории и непонятного обучения вернём «игрушку» на место, потому что наверняка Колман уже сдал нас с потрохами.
– Знала, что застану вас здесь.
Я чертыхнулась, закатив глаза. Что за привычка подходить со спины?..
На этот раз голос был мягче и мелодичней, чем у Хелены. Я обернулась и встретилась с чайно-карими глазами и бледно пепельными волосами с вкраплениями фиолетовой краски. Оригинально. Девушка обладала мягкими чертами – округлые брови, миндалевидные глаза и закруглённый подбородок придавали нежность и лёгкость её лицу. А тонкий нос свидетельствовал об аристократизме. Она напоминала лёгкую дымку, в то время как я казалась густым туманом, который бывал летним утром. Опасный, загадочный, но освежающий.
– Катрин! – на моём лице впервые расцвело подобие улыбки.
Уголки губ приподнялись, а в углах век проскользнули морщинки. Я чувствовала каждую клеточку своего тела. Каждый изъян, каждая неровность свидетельствовали о бессонных ночах и пролитых слезах.
– Как семья? – поинтересовалась я у Катрин, своей второй соседки, подруги и просто невероятно талантливой целительнице.
– Обсуждает самую горячую новость Вадрахана, да и всего Тардрагона, как мне кажется, – усмехнулась девушка.
– Гибель короля? – предположила я.
Правда, не знала, что такое обсуждали всем континентом столь рьяно.
– Свадьбу советника, – фыркнула Катрин, словно была одной из приглашённых и совсем не желала идти на праздник.
– О боги. – Я цокнула, закатив глаза. Свадьба Перси теперь станет проклятьем на несколько дней. – Этот засранец не умеет держать язык за зубами. Наверняка он сам подговорил придворных посплетничать. – Но всё же уголок губ дёрнулся в усмешке. Советник раздражал, но ненависти к нему я не испытывала.
Подобные события всегда обсуждали. Свадьбы королевских особ и приближённых ко двору лиц всегда праздновались с размахом. Народ любил смотреть на эти торжества, сетуя на бедность, из-за которой многие и не могли себе позволить посещение даже простых государственных праздников.
– У нас будет свадьба? – вмешался Трэвис в разговор, чуть наклоняясь.
«У нас?».
– У нас? Нет. – Покачала я головой. – А вот у королевского советника – да.
– Ты ведь знаешь, с какой семьёй он роднится? – уточнила Катрин, глядя исключительно на меня.
«Не может быть».
Неожиданно привычная маска равнодушия спала: я широко распахнула глаза и приоткрыла рот в немом изумлении. По спине пробежал холодок, заставив поёжиться, но не от прохладного ветра, а от осознания происходящего. Даже не знала, кого теперь больше жалко. Раньше жалела невесту Перси, потому что знала его несносный характер, а теперь задумалась о советнике, понимая, с какими трудностями ему придётся столкнуться в семейной жизни. У него больше не будет своей личной жизни, всё заберёт эта семья. Переборов себя, я натянула маску безразличия. Все мимические мышцы расслабились.
– Поздравляю его, – прозвучало не особо радостно, – он нажил себе ещё больше проблем. Трэвис! – я так резко перевела тему, что парень неожиданно вздрогнул. – Познакомься, это Катрин. – Подруга словно только что заметила присутствие гостя и стала с любопытством разглядывать его. – Она моя соседка по комнате.
– И ученица пятого уровня, как и Пенелопа, – добавила Катрин.
– Уровня?
– Наша академия предполагает пять уровней обучения с шестнадцати до двадцати одного года. – Катрин улыбнулась. – Даже не представляю, на какой уровень Фергус захочет отправить тебя.
– Не подчиняйся он приказам Беатрисы, Трэвис бы до сих пор сидел в темнице.
В любую бочку с вареньем стоило добавить немного яда. И любые приятные новости воспринимались лучше с толикой негатива.
– Не буду вам мешать исследовать нашу скромную учебную территорию, – заулыбалась Катрин. А после почему-то закусила нижнюю губу. – Скажи, что в этом сезоне Хелене удалось уговорить тебя пойти на венчальную ночь, – обращалась она исключительно ко мне, игнорируя взглядом Трэвиса.
«Венчальная ночь». Сколько раз подруги уговаривали меня пойти с ними на праздник, но в моём расписании обычно появлялись другие важные дела, такие проверка нового заклинания, чистка Мрака, полёты над академией, однажды – даже не совсем приятное общение с Аластером. Но всё ради того, чтобы не идти ночью туда, где собиралась толпа народа. А она собиралась практически везде, это ведь праздник, который так любили жители всего континента. Где бы сейчас были многие дети, не приди их родители однажды на венчальную ночь?
Я фыркнула. «Много чести этому празднику».
– Она бросила все попытки ещё в первый весенний месяц, – отметила я, кинув выразительный взгляд на подругу. – Но я подумаю.
– Это уже маленькая победа. – Катрин снова улыбнулась, помахав нам с Трэвисом рукой.
Девушка направилась не на тренировочное поле – там Сэм и Рик активно нападали на Хелену, сбивающую их потоками воздуха. Девушка свернула в противоположную сторону.
«Какие же мы втроём разные». Если поставить рядом меня, Хелену и Катрин можно будет заметить не только внешние различия, но и поведенческие привычки. В глубине каждой из нас скрывалось что-то своё, но то, что мы показывали – лишь малое по сравнению с тем, что чувствовали.
– На чём мы остановили рассказ? – спросила я у Трэвиса, молчавшего всё это время.
– Про урожай и торговлю, – скучающим голосом отозвался парень. Это он ещё не начал изучать политику.
– Ах да, точно, – кивнула я, махнув рукой. Он поспешил за мной, и мы направились в сторону учебного здания академии. – Про разделение государства на королевства. В настоящее время есть приверженцы двух замыслов: объединить три королевства в одно, либо оставить всё как есть.
– А ты на чьей стороне?
Не стоило начинать этот разговор.
Я поморщилась в надежде, что Трэвис не заметит этого.
– Разделение королевств стало необходимым в то время. – Лучше продолжить, просто проигнорировав вопрос. – Разделились и люди. – Тяжёлый вздох. – По внешности, характеру, одежде и укладу жизни. Ретриханцы холодны, резки и грубы, но при этом достаточно красивы, – рассуждала я, вспоминая всех ретриханцев или полукровок, которых знала. – У них почти всегда чёрные или тёмно-каштановые волосы. Ярко-синие, голубые или серо-голубые глаза.
Трэвис побледнел, остановившись. На миг он словно забыл, что нужно дышать, смотря в одну точку. Я приблизилась, но он выставил руку вперёд, требуя не вмешиваться. Что-то в рассказе о ретриханцах его смутило. И я даже догадывалась – что именно.
«Чёрные волосы». Его мать была ретриханкой, точнее магом со смешением кровей – всё-таки Фергус, её отец, вадраханец. В Трэвисе тоже была эта смесь. Ещё один пункт, по которому его вряд ли когда-то допустили бы к трону – полукровки не правили государствами.
– Шактаханцы отличаются своей вспыльчивостью. – Я продолжила рассказ, сделав вид, что упустила замешательство Трэвиса. И подняла руку, намереваясь раскрыть дверь магией, но меня опередили.
Вытянув руку вперёд, он распахнул её, но не физической, а магической силой. Да так, что дверь чуть не слетела с петель, ударившись о стену. «Эта дверь точно когда-нибудь развалится».
Я удивлённо вскинула брови – какая мощная магическая энергия струилась по венам Трэвиса. Вероятно, Лилиан не только рассказывала ему о том, кем он являлся на самом деле, но и тренировала его. И теперь сложно было представить, сколько загадок таилось в этом человеке.
– Не обижусь, если юноша пройдёт первым, – саркастическим тоном предложила я, полуоборачиваясь к нему.
– Предоставлю эту возможность леди. – Трэвис манерно улыбнулся и жестом пригласил войти в академию.
Я замерла, наклонив голову набок, закусила нижнюю губу и неподдельно тяжело вздохнула.
Брови Трэвиса сдвинулись к переносице.
– Тебе никогда не открывали дверь? – он усмехнулся.
– Только младшие по званию, – пробормотала я больше для себя, чтобы напомнить, кем являлась.
«Младшие по званию». Это всегда было связано с военной службой. Всё, что в последнее время меня окружало, было связано со службой в гвардии.
Мы вошли в здание, проходя через первое помещение с тремя дверями.
– Как я уже сказала ранее, шактаханцы отличаются своей вспыльчивостью.
Проходя дальше, я повела Трэвиса мимо охранного поста, мимо раскрашенных дверей, вдоль длинного коридора академии. Пока мы шли, рассказ о народах продолжался.
Шактаханцы, живущие на юге, обладали золотистым, тёплым каштановым и медно-рыжим цветом волос. Глаза у них могли быть зелёными, голубыми, иногда серыми, но реже – карими. И, наконец, дошла очередь до вадраханцев. Обладателей светлых, пепельных, светло-русых волос и всех оттенков карих глаз. Реже – серых.
«Как у меня». Но у меня это скорей семейное.
Остановилась я только у дверей, открывающих путь в другой длинный коридор. Светло-деревянные двери со стеклянными вставками позволили увидеть столпотворение молодых ребят и снующих между ними взрослых разных возрастов и внешности.
«Приём магов на первый уровень».
Над столом, за которым сидела женщина-вадраханка с пепельными волосами, затянутыми в пучок на голове, склонилась девушка с тёмными волосами и кристально-голубыми, словно горный хрусталь, глазами. Ретриханка держала в руках книги и исписанные листы. Вдалеке я заметила шактаханку с рыжими волосами и зелёными глазами. Такими же яркими, как у Хелены. В подруге текла шактаханская кровь. И половина ретриханской.
Во мне же – только вадраханская. Нас называли «чистокровными» семьями. Раньше разделение было куда жёстче: отсутствие возможности заключать браки между жителями разных государств, служить в королевской гвардии другого королевства. А сейчас – сплошь и рядом жили полукровки, к которым спокойно относились и на государственной службе (я вспомнила про Перси), и в гвардии (теперь про Колмана), и в академии.
Заметив взгляд Трэвиса на себе, я криво усмехнулась. Наверняка анализировал внешность, пытаясь понять, к какому народу я принадлежала. Но не успел он хоть что-то сказать, как вдруг моё внимание привлекла одна особа из толпы новичков. Девочка небольшого роста, с пепельными волосами, заплетёнными в косы, собранные на затылке. Несмотря на миловидную причёску, она внушала ужас и страх. Острые черты лица – даже подбородок и скулы были отточены, как у фарфоровой куклы. Хищным взглядом убивала каждого, кто попадался на её пути.
«Не может быть», – второй раз за день подобные мысли посещали меня. И второй раз были связаны с одной и той же семьёй.
Сердце учащённо забилось, дыхание перехватило, и я, не осознавая, что делала, резко дёрнула Трэвиса за рукав рубашки, уводя прочь от коридора с толпой. Быстрым шагом, сталкиваясь с другими учениками академии, мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж. И только тогда получилось замедлить темп, прижимаясь к стене. Тяжело дыша, я прикрыла глаза, чтобы хоть немного успокоиться.
– Чёрт, чёрт, чёрт! – Я била кулаками ближайшую стену с портретами. Маска равнодушия спала.
Словив на себе мой уничтожающий взгляд, Трэвис отвернулся и принялся разглядывать портреты. Чтобы успокоиться, я тоже обернулась к ним. С одного из портретов на нас смотрела женщина с короткими пепельными волосами и карими глазам, золотая табличка под рамой гласила: «директор академии Беатриса Бёрнхард». Со следующего портрета на меня глядел Фергус – моложе, с искрой во взгляде, одетый в праздничный кафтан. Табличка вещала: «главный профессор академии Фергус Берг». Дальше по коридору стена заполнялась портретами преподавателей академии. Учили нас самым разным дисциплинам: от верховой езды до защитной магии и некромантии.
Кинув взгляд на спокойно стоящего Трэвиса с невозмутимым выражением лица, я медленно выдохнула, но вдруг почувствовала, как накатывают волны жара. Учащённое сердцебиение с болью отдавалось в груди. «Ещё несколько дней назад, до смерти короля, всё было по-другому».
– Так и будем молчать или ты всё-таки расскажешь, что происходит? – прозвучало довольно властно. – Стоит прекратить играть в «знаю-не знаю». Я полдня хожу за тобой и до сих пор не могу понять, зачем меня притащили сюда. Вчера твои реакция и поведение нравились мне больше, – признался он. Я хмыкнула. Мы вчера даже толком не поговорили. – Ты так уверенно и ловко сняла кандалы, поставив точку в этом вопросе. Никто – ни Фергус, ни Рик с Сэмом – не рискнули испытывать твоё терпение.
Мои слова здесь что-то значили. Для Рика с Сэмом я всё ещё оставалась капитаном и, надеялась, что просто верной подругой. А Фергус знал о своей провинности. И стоило же нацепить кандалы на собственного внука, да ещё привести меня к нему. Это издевательство высшей степени.
Выпустив пар, прислонилась лбом к стене, прикрывая глаза. Я молчала – вряд ли сегодня Трэвису удастся вытянуть из меня хоть какую-то полезную информацию. Пряди пепельных волос упали на лицо, расслабившееся после волн эмоций. Так сразу и не скажешь, что ещё минуту назад я колотила стену кулаками.
– Что произошло? Кого ты увидела? – Трэвис не бросил попытки узнать правду.
Он имел на это полное право – его привезли в этот мир насильно. Заперли в темнице, потом переместили в академию. Никто не говорил ему, зачем его здесь держали. Вероятно, потому что и сами не знали. Я с трудом представляла, что мы будем делать дальше. Гвардейцы считали, его можно посадить на трон. Беатриса сказала – им нужен Трэвис. А Фергус поручил его обучать. И я лишь следовала их просьбам и приказам. Как и всегда я исполняла чьи-то приказы. И больше не могла отдавать их сама.
В груди клокотало от накатывающего и пропадающего раздражения – оно ударяло словно волна, приходящая к берегу и мерно отступающая от него. Я сильнее сжала руки в кулаки.
– Это связано с моей семьёй, – хриплым голосом произнесла я.
Лёд тронулся. Я сделала маленький шаг по направлению к нормальным отношениям с человеком. Вряд ли Трэвис захочет обучаться и занимать трон, если не сможет доверять хоть кому-то из академии. Пусть этим человеком стану я.
Вскинув голову, я выпрямилась и глубоко вздохнула, пряча страх с гневом в недрах души. Проследив за реакцией Трэвиса, во взгляде которого исчезла злость, сменившись хитрым блеском, я поняла, что моё лицо вернулось в привычное состояние. Холод и уверенность во взгляде – как и учили.
– А я их ненавижу.
Трэвис опешил – смешинки исчезли из его взгляда. Видимо, это было слишком даже для него. Парень так и прирос к месту, где стоял, пока я, медленно обходя его, скрывалась в глубине тёмных коридоров академии.
Эти два предложения стали моим максимумом в нормальном общении. Я усмехнулась собственным мыслям.
«Какого чёрта?».
Я глубже погрузилась в горячую воду в деревянной ванне. Стены купальни тоже покрывало дерево. В ней не было окон, только двери, ведущие в холл, где девушки обычно оставляли одежду. Это женская купальня. В конце коридора, в левом крыле, находилась мужская. Они располагались на каждом этаже. Все купальни делали одинаковыми – исключительно из дерева, лишь с одним небольшим трёхрожковым канделябром, ведь дерево не терпело огонь.
Как я его понимала. Вынырнув из воды, я усмехнулась и, прислонившись к деревянной стенке ванны, прикрыла глаза. Встреча с семьёй в ближайшее время не входила в мои планы, но вчерашний день перевернул всё с ног на голову.
Лотти. Я вздохнула, вспоминая хищный оскал младшей сестры. Она так изменилась с последней нашей встречи. Когда я убегала из дома, ей было всего лишь девять. Она постоянно капризничала, манипулируя отцом, растившим нас в одиночку. С трёх лет Лотти не знала материнской заботы, не видела, как её сумасшедшая мамочка издевалась над старшими детьми своего мужа. Но казалось, в Лотти осталось что-то от матери. Отношение к старшим братьям и сёстрам, ход мыслей, способы, которыми она добивалась желаемого. Это всё словно перешло от пропавшей без вести Миры Сильвермун по наследству.
И стоило же пересечься с ней именно во время урока с Трэвисом. С трудом забывалось, как глупо я сорвалась и как жалко выглядела перед ним.
«Нельзя показывать свои слабости каждом встречному, душа моя».
Нельзя.
Я закрыла лицо руками, нажимая ладонями на глаза, словно пыталась выдавить их из глазниц. Или подавить боль, которая со вчерашнего дня не давала покоя. После странного разговора с Трэвисом, когда он пытался добиться правды, я оказалась в комнате и до самого вечера просидела над книгой заклинаний, тренируясь в ритуалах.
В разговоре с наследным принцем мы ходили по тонкой грани, и я не могла сказать прямо, что нам он нужен на троне в качестве короля, который всё изменит.
Казалось, я вновь пыталась убежать от отвественности, но в этот раз не так далеко. На сегодня планировалось очередное занятие. Вчера я попросила дедушку Купера отнести Трэвису книги по истории Тардрагона, по рунописи и латинскому языку. И, конечно, еду из столовой, а то по его вчерашним разговорам можно было подумать, что его морили голодом. И попросила Купера предупредить Трэвиса о том, что сегодня с утра мы начнём заниматься на тренировочном поле.
Через пару дней наступит девятый месяц года, а вместе с ним придёт не только праздник венчальной ночи, но и начало занятий в академии. Если до меня правильно дошла информация от Фергуса – Беатриса зачислила Трэвиса на пятый уровень. Человека, который магией может только дверь открыть. На пятый уровень? Я не стала утверждать, что это самоубийство чистой воды. Хотя существовала вероятность, что он умел намного больше, чем показывал.
Но было и другое условие от директрисы – Трэвис должен как можно меньше появляться на уроках, среди ребят. И это могло означать только одно – мне придётся давать ему частные уроки. Человеку, который вчера вряд ли хоть что-то усвоил, потому что был занят собственными мыслями о том, зачем он нужен магической академии.
Я выбралась из ванны. Как бы хорошо мне не было в тёплой воде, я не могла провести здесь всё утро. Скоро сюда придут другие ученицы, а щеголять перед ними в одном ночном халате я не собиралась. Поскольку рано утром в купальнях и коридорах никого не было, я специально не приходила сюда в привычной одежде. Лишь меняла ночное платье на халат бежевого цвета – гипюровый, расшитый красивым узором из листьев, с широкими рукавами и шёлковым поясом. Кайма халата, как и пояс, была сделана из нежного шёлка.
Дорогой и несомненно ценный во всех смыслах атрибут из всей моей одежды. Это подарок Вивьен на мой восемнадцатый день рождения. И откуда только четырнадцатилетняя девочка тогда знала, какой подарок будет самым нужным?..
Я усмехнулась, закрыв за собой дверь комнаты. По коридору удалось прокрасться без приключений – никто не встретился по пути. Моих соседок в комнате уже не было. Хелена отправилась на утреннюю пробежку с Риком. Они почти каждое утро начинали с неё, а после купались в озере, предпочитая прохладную бодрящую воду тёплым купальням. Катрин скорее всего отправилась в лес вместе с нашей целительницей. Подруга часто помогала ей собирать травы для мазей и отваров.
В нашей комнате было три деревянных кровати, каждую из которых дополняла тумбочка с масляными лампами. Над кроватями висели зеркала, и лишь над моей ещё находилось небольшое круглое окно. Письменные столы и шкафы академия тоже выделила для каждой из нас лично.
Уголок Катрин был уютным: над кроватью висела картина со всей семьёй девушки, на тумбочке лежали пучки душицы и шалфея, но на столе творился хаос. Ступы, весы, склянки, пергаменты – всё находилось в полном беспорядке. На кровати, заправленной красным покрывалом, спала, свернувшись клубком, чёрно-рыжая пятнистая кошка. Амулия – талисман Катрин, её верная подруга. У Амулии была удивительная мордочка – наполовину рыжая, с золотым правым глазом, а наполовину чёрная с небесно-голубым левым глазом. В академии практически каждый ученик держал животное в комнате, это никогда не являлось запретом, наоборот доброта к питомцам и ответственность за их воспитание и содержание поощрялись. Но коты и кошки всегда ценились на континенте. По легенде, сама богиня Видая жила бок о бок с любимой чёрной кошкой.
Уголок Хелены тоже нельзя было назвать идеально чистым. Повсюду лежали раскрытые книги – и на кровати, и на тумбочке, в которой я недавно так нагло рылась. Не составило труда догадаться, что это трактаты с легендами, которые девушка обожала до глубины души. Письменный стол покрывали документы и чертежи зданий. Хелена часто в свободное время увлекалась расчётами и чертила красивые уютные домики. С детства она мечтала заниматься застройкой Вадрахана, но её семья посчитала это занятие слишком непрестижным и непозволительным для юной девушки, настояв на том, чтобы Хелена больше времени отдала физической нагрузке и военной службе.
Моя часть комнаты выделялась не только окном над кроватью, но и летучей мышью, зацепившейся за потолочную балку. Тень. Это имя мне казалось подходящим на момент появления зверька в моей комнате. Вот же досталась хозяйка моим питомцам – один Мрак, вторая Тень.
«У кого-то большие проблемы». Только с головой или воображением?..
На тумбочке стояли свечи для ритуалов, которые я частенько проводила, тренируясь с заклинаниями. В ящике – толстая книга с красной кожаной обложкой. А ведь когда-то она была пустой, но буквально за семь лет приобрела вес и исписанные чернилами страницы. Личные наработки заклинаний. Стол завалили книги – учебники и тома с легендами (я, как и Хелена, увлекалась ими). Среди этого хаоса даже где-то лежала книга с молитвами, обращёнными к богам. Фергус старался воспитывать во мне не только магию и искусство боя, но и духовную сторону жизни, хоть я и противилась этому.
Я приблизилась к шкафу, распахивая дверцы. Не такой уж и большой выбор одежды – в основном военная форма и немного учебной. Ученицы академии носили длинные юбки двух цветов – чёрную и тёмно-синюю – и рубашки белого и серого цвета. Сегодня я снова отдала предпочтение брюкам и белой рубашке, но обошлась без мундира. Потянув за шёлковый пояс халата, я скинула одежду на пол, и только потом услышала скрип двери, даже не придав ему значение.
Вероятно, кто-то из соседок вернулся в комнату.
– Я… – этот голос ввёл в замешательство.
Так быстро я не одевалась даже на учебных тренировках в гвардейском корпусе. Халат вмиг оказался на теле, туго затянутый поясом. Я почувствовала, как лицо запылало. Тело среагировало быстрее головы. Когда я обернулась, скрестив руки на груди, постаралась плотнее запахнуть халат и спешно поправила ткань в области декольте, уставившись на незваного гостя. Трэвис стоял передо мной всего в нескольких шагах, держась за ручку двери, которую распахнул минуту назад.
– Что ты здесь забыл? – раздражённо спросила я, продолжая теребить ткань халата на груди. И тут же словила взгляд парня, направленный на мою нервно дёргающуюся ладонь. Догадавшись, что я заметила, он резко отвёл взгляд, смотря куда угодно, но не на меня.
– Эм-м… прости, – протянул он, опустив подбородок. Щёки Трэвиса залились краской. Однако мои пылали ещё сильней. – Не стоило мне приходить, – признался он, потирая правой рукой заднюю часть шеи. Но искоса продолжал поглядывать на меня, и я словила хитрый блеск в его взгляде. Словно это всё искусная игра, о которой он нисколько не жалел.
– Действительно, – цокнула я. – Тебе передали, что ты должен ждать меня на тренировочном поле?
Трэвис кивнул, поднимая голову. «А зачем же ты тогда пришёл?» – так и хотелось воскликнуть мне. Но я сдержалась. Больше интересовало, как он смог найти место, куда следовало приходить.
– Как ты вообще нашёл мою комнату?
Я знала, где он живёт, но вот ему не сообщали о моём месте проживания. Могла дать сто против одного – Сэм с Риком проболтались.
– Это было нетрудно, – вдруг улыбнулся Трэвис. Я закатила глаза. «А ещё друзьями зовутся». – Но я не хотел ничего такого…
– Какого «такого»? – мой голос сквозил раздражением.
Ситуация немного напрягала: я стояла посреди комнаты в одном ночном халате, накинутом на обнажённое тело, а Трэвис, стоя напротив меня, хоть и пытался делать вид, что разглядывает осыпавшуюся со стен краску, но всё равно украдкой бросал заинтересованные взгляды в мою сторону.
– О, неужели, ты даже не предположил, что я в своей комнате могу переодеваться? – моё раздражение переросло в сарказм. – Или молиться обнажённой?
Вырвалось.
Я так не делала.
– Ты молишься обнажённой? – лицо Трэвиса сильнее покраснело. Краска достигла ушей.
– Да.
«Что ты говоришь, дура?». Да ещё так уверенно и чётко. Прилив жара не заставил себя ждать – теперь у меня горели не только щёки, но и всё лицо вместе с шеей и ушами. Так нагло врать, а потом смущаться собственных слов. Похоже, так умела только я.
Трэвис продолжал стоять у двери, видимо, даже не догадываясь, что мне бы хотелось переодеться без его присутствия в комнате. Краска с его лица постепенно уходила, оставляя лёгкий румянец, словно он только что вошёл в тёплое помещение с мороза. Так явно представился он в меховом пальто, заходящий в академию. На волосах лежал снег, на щеках алел румянец. «Ему бы подошло».
Я сама не заметила, как губы растянулись в лёгкой улыбке. Но, наткнувшись на изумлённый взгляд Трэвиса, вернула сдержанное выражение лица, продолжая держать руки скрещёнными на груди.
– Я могу переодеться без чьей-либо помощи, – между делом произнесла я.