Тимофей Буткевич
Русские секты и их толки

Полная версия

Нравственное учение хлыстов

В учении хлыстов о нравственности лежит грубый, чисто манихейский дуализм, по которому дух есть источник добра, а материя – источник зла; весь смысл жизни заключается в борьбе между духом и материею. Поэтому хлысты учат, что и тело человека («плоть»), как материя, как произведение дьявола, есть источник всех зол и бедствий человеческих, корень всех греховных страстей и похотей, причина разврата и нравственного падения, – и поэтому душа, как творение Божие, должна вести с ним борьбу в течение всей земной жизни. Когда душа побеждается телом, то есть подавляется чувственными страстями и похотями, она становится добычей дьявола и погибает; но когда она одерживает победу над телом, подавляет в нем похотливые желания и чувственные порывы, то уже здесь, на земле, она достигает того блаженного состояния, которое выражается в непосредственном общении с Богом: она воспринимает в себя духа Божия. На дальнейшей ступени своего нравственного совершенства человек, которому принадлежит такая душа, становится уже «пророком», ибо он не только воспринимает в себя Духа Божия, как все рядовые хлысты, но и получает дар пророческого ведения, прозорливости, так что от него не могут быть сокрыты даже затаенные человеческие помышления. Высшая же степень нравственного совершенства состоит не в достоинстве пророка, а в достоинстве «Христа» и «богородицы». Впрочем, для хлыстов нет преграды и к достижению этого достоинства. Ибо как «старый», евангельский Христос был сначала только простым человеком и лишь впоследствии, «ради беспорочности своей жизни, чистоты сердца и святости дел», удостоился быть носителем духа Сына Божия, так может достигнуть этого и всякий хлыст. В «христах» Бог уничтожает естественную человеческую душу и на ее место вселяет свой собственный дух, вследствие чего хлыстовские лжехристы сами уже становятся «живыми богами», которым приличествует и божеское поклонение. Но самое высшее и нравственное состояние, труднодостижимое даже и для хлыстов, есть то, которое дает человеку право на достоинство «саваофа». Евангельский Христос, по кощунственному учению хлыстовских лжепророков, был равен только Суслову, Копылову, Радаеву, Андреену Петрову и всем другим хлыстовским лжехристам, но Он ниже стоял Данилы Филипповича, ибо не достиг достоинства «саваофа». Впрочем, хлысты иногда впадают и в самопротиворечие: веруя в слепой рок или предопределение, они в некоторых песнях своих высказывают мысль, что если кто предопределен быть «Христом», то он будет им, какую бы жизнь он ни вел, и что достоинство «Христа» можно принять независимо от своего поведения и нравственной жизни:

 
Бесконечный и грешными не гнушается,
В сердцах воплощается.
 

Одержать победу над греховною плотию и достигнуть высшего нравственного совершенства или – что то же – «духовно умереть» и «нравственно воскреснуть» («переродиться») хлысты надеются посредством воздержания от чувственных удовольствий, сурового поста, соблюдения заповедей Данилы Филипповича и «радений».

Основатель хлыстовства Данила Филиппович, как мы, видели, запретил своим последователям не только блуд, но даже супружеское сожительство, освященное законным браком. «Неженатые не женитесь, а женатые разженитесь; кто женат, живи с женою, как с сестрою» (заповедь 6-я). Нужно сказать, что и в настоящее время хлысты строго соблюдают эту заповедь своего «сударя-батюшки саваофа». Брак они признают открытым блудом и называют его тяжким грехом, за который Адам был изгнан из рая и который не может быть прощен ни в сей век, ни в будущий. Но природа предъявила свои требования, и хлысты должны были сделать ей большую уступку. С конца XVIII столетия их «христы» и «пророки» стали проповедовать о дозволительности «христовой любви», а в XIX веке уже вменили в обязанность каждому хлысту, бросив свою законную жену, иметь свою «духовницу» или «просфорку», а каждая хлыстовка – будь то женщина замужняя или девица – обязана иметь своего «духовника». При этом вовсе не считается грехом, когда эти «духовные» брат и сестра превращают свое «духовное» сожительство в плотское, разрушая свои семьи и делая несчастными своих детей, прижитых в законном браке. «То не есть блуд, – говорят хлысты, – когда брат с сестрой, по взаимной склонности, имеют плотскую любовь, а блуд и скверна есть брак законный, противный господу (то есть Даниле Филипповичу). Если их (хлыста и хлыстовку) Дух Святый чрез пророков не обличает, то как смеем мы обличать и осуждать их во грехах? Стало быть, они во грехах своих приносят Богу тайное покаяние. Сам Дух Святый указывает соединить и составить одно»^[15]. Мало того. Хлысты не считают грехом одновременное сожительство даже со многими «духовицами». У «саваофа» и лжехристов живут по 3–4 девицы, как бы посвященные родителями на служение Богу; они называются именами разных святых жен, а очень молодые и красивые – даже ангелами^[16]. Арзамасский лжепророк Радаев, живший в 40-х годах прошлого века, имел целых 13 «духовниц», когда ему было 35 лет от роду, – и он говорил им: «Вы не думайте, что я блуд творю; я только вид делаю; а я плоть свою умерщвляю; гордость укрощаю. Не хочу, чтоб меня святым считали». Он же учил, что целомудрие девицы есть тяжкий грех, так как оно заставляет ее гордиться и превозноситься перед другими де вицами. Удивительно, что этот бесшабашный разгул по ловых страстей в хлыстовстве имеет какую-то демонически-притягательную силу, подавляющую все доводы разума. Один бывший хлыст, обратившийся потом в Православие, вот что сообщил православному миссионеру: «У меня была жена красивая, а когда я поступил в хлысты, мне дали некрасивую; свою я отпустил, позволил ей жить с другим, – и поверьте, г. миссионер, нечистая сила меня сильно тянула к незаконной, хотя и некрасивой, жене… к родственницам то же… Я полагаю, что здесь не иначе как бесовская сила действует. Теперь, слава Богу, все прошло»^[17]. Отвергнув законный брак, хлысты допустили даже на своих «радениях» такие противонравственные и отвратительные действия, как «свальный грех», без разбора возраста и родства.

Основатель хлыстовства запретил своим последователям употребление спиртных напитков. «Ничего хмельного не пейте» (заповедь 5-я). И справедливость требует сказать, что хлысты вообще ведут жизнь трезвую и постоянно ставят в укор православным их пьянство и разгул. Позднейшие лжехристы и лжепророки пошли дальше своего первоучителя и запретили хлыстам даже пить чай и кофе, есть картофель и лук, курить и нюхать табак. Старики исполняют и это требование; о молодежи, впрочем, того же сказать нельзя. Молодые хлысты открыто в трактирах пьют чай, не отказываются от сахара, а иногда и от вина. «Без этого ныньче нельзя, – говорят они, – особенно когда дела с людьми делаешь, никак не обойдешься». Впрочем, в последнее время, по некоторым местностям, и старики-хлысты не всегда строго соблюдают заповедь Данилы Филипповича о неупотреблении хмельного. О саратовских хлыстах, например, пишут^[18], что они очень много пьянствуют, приносят водку даже на свои «раденья» и там напиваются до потери сознания. Но пусть будет это исключением!

Данила Филиппович не дал хлыстам заповеди о неедении мясной нищи. Это заповедали позднейшие лжехристы и лжепророки, измыслившие учение о перевоплощении душ. Но старые хлысты все-таки мяса не едят. В некоторых толках запрещается есть только свинину.

Заповеди о посте также не были даны основателем хлыстовства. Но в последующее время в глазах хлыстов пост получил весьма важное значение: он признается не только подвигом вообще, но и одним из главных средств достижения высшего нравственного совершенства. Так о нем впервые стал учить тамбовский лжехристос Копылов, причем он советовал постящимся носить на себе и вериги. Тем не менее у хлыстов нет ни правил, ни определенных дней для поста. Ревностные хлысты сами добровольно назначают себе пост, когда пожелают и какой срок определят. И тогда они уже все время поста ничего не едят и ничего не пьют. Самый больший срок хлыстовского поста – неделя. Если до окончания этого срока хлыст осла беет, то он ложится в постель и лежит по целым суткам, но никакой пищи и питья не принимает, пока не окончится назначенный им срок. Иногда доходит до того, что постник не в силах бывает раскрыть рта и приходится с трудом протискивать ему чрез зубы чайную ложку теплой воды с медом, пока он получит способность правильного употребления пищи по окончании срока его поста. Ослабевающему постнику иногда за два-три дня до срока приходят на помощь «братья» (хлысты). Помощь эта довольно оригинальна и своеобразна. Она состоит в том, что несколько хлыстов решаются «потрудиться за него». Они думают, что обессиленному постнику будет легче до кончить свой обет, если и они на два-три дня откажутся «для него» от пищи и питья. Недельный пост у хлыстов считается не только великим подвигом, но и признаком редкого благочестия. В честь такого подвижника община обыкновенно устраивает даже особое богослужебное собрание, на котором он является настоящим героем дня: ему воздаются почти божеские почести^[19].

Религиозный культ хлыстов

У хлыстов бывают по ночам свои богослужебные или молитвенные собрания, которые они называют чаще всего «радениями», «духовною беседою», «святою беседою», «христофщиною», а иногда и «тайною вечерею». Собрания эти обыкновенно устраиваются в доме «саваофа», «христа» или «кормщика», непосредственно управляющего всеми делами хлыстовского «корабля» или общины. В некоторых местностях, где проживает много хлыстов, можно встретить и особые «молитвенные дома», специально предназначенные для этих собраний. В них непременно находится большая, поместительная комната, называемая «собором», «сионскою горницею», «домом Давидовым», «Иерусалимом», «скиниею», «храмом Божиим» и т. п. В переднем углу этой комнаты или посредине ее стоит стол, покрытый белою скатертью; на нем лежат Евангелие и крест. Стены «моленной» украшаются различными символическими картинами, вроде «Излияния благодати» (на мальчика нисходит голубь с облаков), «Всевидящего ока» (внизу Адам и Ева, а вверху в трех кругах – ангелы, посредине глаз), «Истинного покаяния» (Пастырь с овцою на руках, вокруг Него ангелы, скачущие, пляшущие, плещущие руками, играющие на гуслях, скрипке, свирелях; внизу танцующий Давид с арфою, рукоплещущие апостолы, пророки, мученики, женщины и т. п.). В «красном» углу стоят иконы почти все обыкновенного церковного письма; перед ними висят лампадки. Мебели в комнате, кроме двух-трех стульев, – никакой.

Молитвенные собрания хлыстов происходят обыкновенно под воскресные дни и праздники Православной церкви. Своих праздников хлысты имеют немного: можно указать только на их «годовое» радение, совершаемое большею частью под Духов день и продолжающееся непременно 12 часов (6 часов до полуночи и 6 часов после полуночи) и на 26 июня, когда они празднуют память какой-то «св. мироносицы Анны», – должно быть, одной из «богородиц». Кроме этих двух дней у них бывают богомоления по частным случаям: например, по случаю избрания Христа, богородицы, пророков, освящения моленного дома и воды, погребения умерших, приема новых членов секты, приезда важных «братьев» и т. п.

Точно определенного богослужебного ритуала у хлыстов нет, да и не может быть, как не может быть у них и общепринятого катехизиса или даже Символа веры; а потому и все попытки исследователей (Барсова, Добротворского, Кутепова и др.) классифицировать хлыстовские молитвенные собрания и точно охарактеризовать виды хлыстовских богослужений должны быть признаны неудачными. Как верования хлыстов зависят от непосредственных откровений их лжехристов и лжепророков, так и их религиозные «радения» всегда носят случайный характер, так как все относящееся к ним – место, время, продолжительность, выбор кантов, их напевы, чтение книг Св. Писания, речи и виды «кружений» или «радений» в собственном смысле – зависит каждый раз от усмотрения лжехристов или лжепророков (общее название их в «корабле» – «старцы»). Основатель хлыстовщины дал своим последователям заповедь (12-ю): «верьте духу». В религиозной жизни хлыстов эта заповедь имеет чрезвычайно важное значение. От произвола этого-то «духа» каждый раз зависят как «чин», так и порядок радений. Кроме того, хлысты по-своему понимают слова Давида: «пойте Господу новую песнь». Однообразные радения им надоедают. По их мнению, тот пророк мало облагодатствован, который не способен разнообразить их. Даже одних и тех же песен хлысты не терпят на своих радениях; «петь одно и то же, – говорят они, – дело мертвое, Богу не угодное». В крайнем случае должны быть вводимы новые напевы кантов. Вот почему об определенном «чине» хлыстовских радений не может быть и речи. Но есть и другие причины, препятствующие точно изучить их и установить их виды. О своих радениях хлысты, в силу данной клятвы, никогда ничего не говорят посторонним лицам и даже своим «оглашаемым», еще формально не принятым в их общину: о них знают только хлыстовские «губы да зубы».

Проникнуть на их радения весьма трудно: они происходят, как сказано, по ночам и часто не в одних и тех же помещениях, которые всегда, однако же, тщательно охраняются надежными стражниками – «архангелами»^[20] и злыми собаками. При появлении посторонних хлысты тотчас же прекращают свои радения и скрывают все следы их. Поэтому о хлыстовских радениях известно лишь то, что добыто различными судебными и полицейскими расследованиями. Даже лица, оставившие хлыстовство, крайне неохотно говорят о том, что происходит у хлыстов на их радениях^[21], и часто уносят с собою в могилу сокровенные тайны этой секты.

Несомненно только то, что составными частями хлыстовского богослужения являются: 1. некоторые церковные молитвословия (молитвы, акафисты, а иногда даже панихиды и молебствия), 2. чтение книг Св. Писания с толкованием, 3. пение специально хлыстовских кантов, 4. речи или проповеди, 5. пророчества и 6. радения; но радения бывают не всегда, а лишь в особых случаях. Случайно входят в состав хлыстовских богослужений: 1. ритуальный прием новых членов секты, 2. исповедь и причащение, 3. посвящение «пророков» и «коронование богородиц», 4. «духовное венчание» и 5. отпевание «живых мертвецов».

Насколько можно судить по полицейским дознаниям и некоторым рассказам очевидцев и покаявшихся хлыстов, наиболее общий порядок в хлыстовских молитвенных собраниях состоит в следующем. Часов около 5–7 вечера помещение, в котором предположено устроить «раденье» или «апостольское собрание», освещается особою люстрою в роде паникадила (в домах богачей) и множеством свеч или ламп (у крестьян), – и в него собираются «радельщики», или хлыстовские богомольцы. «Старец» (лжехристос или лжепророк) и «богородица» садятся на свои места, у красного угла, под иконами, за столом на котором лежат крест и Евангелие и стоят два подсвечника с зажженными восковыми свечами. По правую сторону от них становятся мужчины, по левую – женщины. При входе в моленную каждый хлыст осеняет себя крестным знамением, кланяется на три стороны и говорит: «Мир вашему дому и живущим в нем!» – на что ему отвечают: «С миром к нам». Потом он подходит к «старцу», кланяется ему трижды в ноги и целует его сначала в губы, а потом в правую руку; затем он здоровается со всеми присутствующими – мужчинами и женщинами – «по-христиански», то есть «братским целованием», а в некоторых кораблях вошедший кланяется в ноги и всем присутствующим, которые отвечают ему тем же. Когда все хлысты соберутся, «старец» уходит в другую комнату и облачается в радельную рубаху – белую, сшитую из холста или коленкора, с широкими рукавами, спущающуюся до самых ног, подпоясывается «золотым поясом», а на плечи кладет длинное, белое, по концам вышитое красными нитками полотенце, делая из него нечто в роде архиерейского омофора. Когда в таком костюме «старец» возвращается в моленную, ему подают кадило с ладаном или смирною, и он кадит присутствующих. Отдав прислужнику кадило, он преподает всем общее благословение. Так начинается хлыстовское богомоление. После этого все присутствующие поют: «Царю Небесный», а затем уже специальные хлыстовские песни: 1. «Свят, свят, свят, Творец наш! Свят, свят, свят, Искупитель наш! Свят Дух, отец наш, вся святая Троица, Тебе честь во веки, аминь»; 2. «Дай нам, Господи, Иису са Христа! Дай нам, сударь, Сына Божия»; 3. «Царство, ты царство, духовное царство»; 4. «Все упование»… Не всегда поются все эти песни; иногда ограничиваются только двумя или даже какою-либо одною. Во время пения этих кантов «старец» стоит за столом, держа в правой руке крест, а в левой – зажженную свечу, а по окончании пения осеняет присутствующих. За сим особый чтец, по указанию старца, читает отрывок из какой-либо книги Св. Писания – чаще всего из Евангелий или апостольских посланий, а «пророк» присовокупляет истолкование прочитанного, по обычаю иносказательное, согласное с хлыстовским вероучением. Выслушав чтение и толкование, хлысты, по указанию «старца», снова поют свои канты, число и напев которых опять-таки зависят от усмотрения «старца». По окончании пения «старец» поднимается с места и произносит «проповедь». Если присутствуют «оглашаемые», которых обыкновенно ставят на отдельном месте, то ради них эта «проповедь» всегда имеет «призывной» (апологетический или полемический) характер. «Вот, может быть, новичкам из братьев, не утвержденным еще в истине, покажется, – говорил один хлыстовский лжепророк^[22], – что здесь беснуются; но это не должно отвращать их от истины: это есть наитие Духа Святого; то же самое было с апостолами, как свидетельствует о том Книга деяний апостольских… Было время, когда вы поклонялись этим деревянным богам, которые ничего вам не дали и не дадут, которым, напротив, надо нанимать сторожей и охранять их; теперь настало другое время: вы познали истину и должны покланяться живому и истинному богу. Не должны вы, братие. в церковь ходить, а должна в вас церковь войти; не должны зажигать лампад перед иконами, а должны зажечь их в сердце своем. То не церковь, что построена, а каждый из Вас составляет особую церковь, а собравшись вместе, мы составляем соборную апостольскую церковь^[23]. Есть, братие, истинные учители и пастыри у нас, в обществе духовных христиан; есть лжеучители, в овечьей шерсти волки хищные, книжники и фарисеи, это – лжеучители – попы. Не должно слушать этих лицемеров и брать у них благословение. То не благословение, что рукой машет, благословение должно быть духовным» и т. д. После произнесения «проповеди» присутствующие, по указанию «старца», поют опять кант, чаще других – начинающийся словами: «Заблудшую овцу». А так как перед радениями почти всегда бывают лица, желающие у «старца» исповедоваться, то обыкновенно хлысты в это время поют и передисповедальный кант:

 
Плачь, душе моя,
Протекает жизнь твоя;
Ангел твой тебя хранит,
Плакать о грехах велит…
 

В отдельной комнате «старец» исповедует мужчин, а потом «богородица» исповедует женщин. Если исповедь затягивается, то оставшиеся в моленной поют и другой «исповедальный» кант:

 
Господь гласом говорил,
Он темницу отворил, –
Душу грешну пробудил.
Встань, проснись! Он говорил…
 

По окончании пения этих кантов «старец» возвращается в собрание; перед ним зажигают две больших свечи, – и он произносит молитву о прощении грехов исповедавшимся и об обращении в хлыстовство всех неверующих, то есть всех православных христиан. Присутствующие слушают эту молитву стоя на коленях, со вздохами и слезами. Женщины даже искусственно вызывают у себя слезы, натирая глаза чесноком, луком или горчицею. В это время происходят явления чисто истерического характера: или лжехристы распинают себя на стенах^[24] при общем крике, воплях и шуме, или лжепророк, спрыгнув с своего места, начинает бегать по комнате, производя те или другие странные действия и произнося бессвязные фразы, которые прыгающими и неистовствующими присутствующими принимаются за пророчество, или какая-нибудь женщина, вся в слезах и с растрепанными волосами, бросается перед «старцем» на пол, громко исповедуя грехи свои, другие начинают кликушествовать, появляются бесноватые с пеной у рта и нечеловеческими криками… Но необычайный шум, крики, прыганье и скаканья поднимаются тогда, когда оказывается, что все бесноватые и кликуши чудесно исцелены (до следующего, впрочем, радения) «старцем»… Успокоившись от этого неистовства, хлысты, по указанию «старца», снова начинают петь свои монотонные канты и затем совершается «причащение»…

Есть несомненные доказательства того, что в прежнее время хлысты причащались грудью живой девицы и телом заколотого младенца. Это подтверждается и судебными следствиями начиная с 1733 года (показание Алексея Трофимова и др.), и беспристрастными учеными: Кельсиевым^[25], Гакстгаузеном^[26], Мель никовым^[27], Кутеповым^[28], Пеликаном^[29]. Но допустим, что в настоящее время у хлыстов этого бесчеловечного обычая не существует. Теперь они причащаются большею частью только белым хлебом и водою, особенно годовою, взятою из колодца, находящегося на родине Данилы Филипповича, сухариками с изображенным на них крестом, изюмом и квасом, дымом и пламенем трех или семи зажженных восковых свеч, растертыми шишечками радельной годовой вербы, московскими пряниками, а чаще всего обряд этот ограничивается целованием колена или другой какой-либо части «пречистого и животворящего тела» сидящей в углу «богородицы», которой «причастники» поют предварительно гимн, оканчивающийся стихами:

 
Матушка, Пресвятая Богородица,
От тебя Христос народится;
Дай нам пречистым телом твоим причаститься…
 

Впрочем, есть много фактов, свидетельствующих о том, что «старцы» причащают своих «детушек» какими-то не совсем безвредными веществами. Так, свидетель – очевидец, заслуживающий полного доверия, рассказывает, что один хлыст, приняв причащение в виде конфекты, двенадцать дней болел, лишился даже сознания, не мог двигаться и получил отвращение к пище. Другой после причащения начал ломать у себя печь, а затем с криком «Всего мира князь, всего мира князь» прибежал к одной женщине и просил ее запереть дом, приговаривая: «Идут, идут». Третий – в состоянии исступления вспорол свою лошадь и вообразил, что на двор к нему забрались волки. Все эти лица были подвергнуты судебно-медицинскому осмотру и возбудили сильное подозрение в возможности отравы. Не нужно забывать, что, понося Православную церковь, хлыстовские «пророки» внушают мысль «радельщикам» об ощутительном действии благодати в их причащении. Вообще же, говорит очевидец^[30], после причастия у хлыстов бывает нечто вроде белой горячки.

Если вместо умершего «пророка» или «богородицы» община избрала новых лиц, то на радениях после «причащения» совершается их посвящение, для чего иногда из очень отдаленных мест приезжает сам «саваоф» или за отсутствием его какой-либо, пользующийся известностию, лжехристос. Посвящение «богородицы» называется ее «коронованием», а посвящение лжепророка – его «венчанием». Коронование богородицы состоит в том, что лжехристос свивает белый платок, связывает его концы и держит его в виде венка, подняв вверх, а «богородица» подходит под него. В это время хлысты поют:

 
Склонили веса
Душу в небеса,
Принимал отец,
Наклонял венец…
 

В этот момент «Христос» надевает «венец» на «богородицу». Посвящение «пророка» совершается подобным же образом. «Духовное венчание» состоит в том, что «брата» и «сестру», пожелавших жить в «христовой любви», ставят перед «старцем». «Старец» покрывает их большим белым платком и читает соответствующую случаю молитву, затем, при пении «частых» (то есть скорых и веселых) песен, обводит их трижды вокруг чана с водою, держа в руках крест и зажженную восковую свечу. Свечи в руках все время держат и венчающиеся. Обряд заканчивается окроплением водою из радельного чана повенчанных.

Так происходит первая часть хлыстовского «богослужения». В полночь начинаются уже радения в собственном смысле слова. Но если до полуночи еще не скоро, то в этот промежуток времени хлысты отправляют вечерню, панихиду, молебен или читают какой-либо акафист почти без изменения по чину Православной церкви. Около полуночи «старец» обращается к хозяину дома приблизительно с такими словами: «Ну-кась, сударь – хозяин, позволь нам порадеть для господа, с сударем – батюшкою повеселиться, небесною пищею его насладиться, богом – светом завладать и на святом кругу его похватать» (по другим: «покатать»)^[31]. После этого все присутствующие снимают свою обувь, оставаясь в одних нитяных чулках или даже босыми, и входят в особую более или менее просторную комнату, без всякой мебели, с закрытыми окнами, освещенную только немногими восковыми свечами, поставленными в переднем углу перед иконами. Здесь, по приглашению своего пророка, хлысты снимают с себя обычное платье и белье и надевают радельное: почти такую же рубаху, как и «старец», только несколько короче, подпоясываются белыми поясочками, а в левые руки берут белые платки и полотенца; последние они кладут на левые плечи на подобие диаконского ораря, платки же, обозначающие крылья ангелов и архангелов, они держат во время радений за углышек, а во время перерывов обыкновенно раскладывают их на своих коленах; ими же пользуются хлысты для отирания пота во время своих кружений и беганья. Женщины одеваются в такие же белые холщевые рубахи, как и мужчины, а сверх рубах они надевают еще белый сарафан или белую юбку; головы свои покрывают белыми платочками, завязанными на затылке; шеи завязывают белыми косыночками. Белый цвет есть вообще любимый цвет хлыстов; они избрали его по трем побуждениям: 1) они уподобляют себя тому «великому множеству людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен и народов и языков», и которое, по свидетельству Иоанна Богослова (Апок. 7. 9), «стояло перед престолом Бога и перед Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих». 2) По их преданию, как мы уже упоминали, белыми рубахами хлыстовок было обвито тело Суслова. 3) Белый цвет знаменует их душевную чистоту. Свои радельные рубахи хлысты обыкновенно называют «белыми ризами», «мантиями» и «парусами».

Среди радельной комнаты во многих (но не всех) хлыстовских «караблях» ставится большая кадка с водою. Этой водою во время радений хлысты часто примачивают свои головы или прихлебывают ее из рук.

Одевшись в радельный костюм, хлысты приступают к самым радениям. Нет никакой возможности в последовательном порядке изложить все то, что происходит на хлыстовских раденьях: прыганья, беганья, верчения, рукоплескания, пение песен, крик, вопли и т. п. Впрочем, исследователи хлыстовства нашли возможным все способы хлыстовского радения свести к следующим восьми видам:

1. Радение одиночное. Оно состоит в том, что каждый хлыст вертится, стоя только на пятке правой ноги, по солнцу, то есть слева направо; верчение это, вначале медленное, постепенно ускоряется, однако же, до такой степени, что нельзя даже ясно увидеть лица вертящегося хлыста, который превращается как бы в белую колонну. И когда таких вертящихся хлыстов набирается в одной, сравнительно небольшой, комнате от 100 до 300 человек, то получается зрелище, которым нельзя не поражаться. Вся комната наполняется вихрем и шумом; свечи тухнут. Тем не менее это радение имеет значение только подготовительного действия и потому бывает непродолжительно.

2. Раденье схваткою или в схватку. Это нечто вроде светского танца, называемого «галопом»: хлысты с хлыстовками, обнявшись, попарно вертятся по всей комнате.

3. Раденье стенкою или в стеночку. Хлысты становятся тесно друг с другом, образуя круг; они быстро скачут в такт одновременно обеими ногами и в то же время машут руками.

4. Раденье круговое или хороводное. Хлысты составляют круг; за их кругом образуется другой круг из хлыстовок. С пением песни «Богу порадейте, плотей не жалейте, Марфу (то есть плоть) не щадите, богу дослужите» и ударяя в такт ногами, хлысты начинают кружиться с неимоверною быстротою, мужчины – по солнцу, женщины – против солнца и, бросив песню, начинают уже в такт кричать: «Ой дух! ой дух! ой дух! ой бог! ой бог! ой бог! царь бог! царь бог! царь бог! царь дух! царь дух! царь дух! о Ега! о Ега! о Ега!» и т. д. Радение это хлысты называют еще Иезекиилевым «коло в колеси» и потому вспоминают «Егу» (то есть Иегову). Утомившись, «радельцы», ради отдыха, делают перерыв и выходят из круга; более ревностные, впрочем, продолжают вертеться сами по себе, в одиночку, мужчины – в правую сторону, женщины – в левую. После отдыха хлысты снова становятся в круг и начинают кружиться еще с большею ревностию, как бы желая показать свое особое послушание «старцу», который в это время вертится в центре круга и поет:

 
Уж вы, детушки мои,
Порадейте для меня.
Бога ради порадейте!
Не жалейте вы плотей –
Тех нечистых свиней!
Ради Бога порадейте,
Своим потом облейте
Матушку сыру землю!..
Вы Марию позовите,
Грешну Марфу прогоните…
 

А «богородица» в это время кричит одно: «Бейте Марфу, не желейте плоти». Хлысты схватывают свои полотенца, делают из них жгуты и начинают ими бить друг друга и себя самих, вполне веря, что этим они изгоняют из себя бесов. Рубахи на них становятся такими мокрыми, что их выжимают несколько раз; пол смачивается потом, как бы разлитою водою. По этой причине «круговое» радение хлысты называют иногда «банею возрождения». Радение продолжается до тех нор, пока участники его уже не смогут двигаться. Очевидец, наблюдавший лично круговое радение, замечает: «Если б можно было посторонним людям видеть сие религиозное богослужение сектантов, то каждый с удивлением и некоторым страхом сказал бы, что происходит какая-то странная и нелепая комедия диких народов, похожая более на бешенство, противное благочинию религии какой бы то ни было веры»^[32].

5. Радение карательное или Давидово. Оно состоит в том, что хлысты, глядя друг другу в затылок, составляют продолговатый круг и начинают чрезвычайно быстро бегать друг за другом по солнцу с пением песен и сильным топаньем ногами в такт песен, стараются, как можно сильнее, дышать, произнося громко: «О дух! о дух!», затем прыгают на пальцах «ударяя в ладошки», а в заключение жестоко избивают сами себя кулаками, пушечными ядрами, завернутыми в платки, приговаривая: «Сокрушайся, моя плоть!» а некоторые даже рубят себя ножами^[33].

6. Радение крестное или В расходку. Это радение называется еще Петровым крестом (?). Хлысты и хлыстовки становятся у четырех стен и перебегают одни на место других.