Тесс Хаген
Другие. Экзистенциалист
Встреча
Просыпался я отвратительно и уже после обеда, всем своим дрожащим унылым существом пытаясь собрать кусочки памяти воедино. Телефон трещал новыми сообщениями, но я нарочно его игнорировал, дабы подольше остаться в блаженном неведении о том, что происходит в мире.
Я даже не принял душ, когда вернулся, и на мне всё ещё запах Майи. Не хочу его. Он мне не нужен. Сегодня я снова увижу Аду, и не просто увижу, а смогу поговорить. От этих мыслей показался себе похожим на подростка, помешавшегося на какой-нибудь звезде.
Тошно.
От самого себя, от того, что перестал что-либо понимать, от этой дурацкой ночи и количества выпитого накануне.
Почему нельзя просто взять и выключить этот мир на пару дней, нажать кнопку стоп, переставить застывшие фигуры по своему собственному разумению, полюбоваться новой расстановкой и запустить плёнку, на которой записана жизнь, снова. Я бы перенёс Аду подальше от Денеба, а сам вместе с ним переместился бы в какой-нибудь самый отдаленный буфер, куда добираться нужно долго и упорно, да и никому не нужно.
Я всё же потянулся к телефону: Ден писал, что наша договоренность в силе, и они с Адой вечером будут у меня; пара слов от осведомителей – для сущности есть работа, отлично; короткое сообщение от Майи. Его я не мог решиться открыть дольше других. Но она только лишь спрашивала о моём самочувствии. Странно, может чувствует себя виноватой? В этом вся она: никогда не признает, что вокруг так себе людишки крутятся. Жалит и жалит саму себя, бедняжка. Но я как-то не сильно сочувствовал. Каждый сам выбирает свою судьбу. Тем более мои искажения должны помочь ей немного измениться.
Чуть приободрившись приходящими новостями, я тщательно вымылся, заказал еды на дом и долго, вкусно ел, параллельно выкуривая сигарету за сигаретой. Перед глазами маячила куча изорванных холстов, брошенных мною накануне посреди комнаты.
– До завтра потерпите, – строго сказал я им, – отвезу вас на наше любимое место.
Холсты, как и всегда, ничего не ответили. А я вдруг понял, что больше не хочу рисовать красками. Не хочу плетеную структуру, не хочу цвет. Только простой карандаш, скромный блокнот и ничего более. Аскетизм. Пустота. Внутри и снаружи. Да. Только так могу справиться. Я всё верно понял ночью.
Ещё издалека почувствовал её приближение. Ада. И, буквально пару минут спустя, тёмно-коричневые бархатные шторы, скрывающие двери, отодвинулись, в зал вошли сущность и Феникс. Я не позволил себе напрямую рассматривать эту великолепную пару, лишь краем глаза отметил невероятной красоты наряд – бордовое платье в пайетках, с неприличным вырезом, и огненными всполохами по подолу. Денеб чуть ли не светился гордостью, крепко обнимая её за талию и бросал такие взгляды, что мне стало не по себе. Ада была напряжена, но даже сквозь тревожные взгляды проглядывала гордость Феникса и дикая страсть, направленная на мою сущность.
Они подошли ко мне, Ден протянул руку для приветствия. Я, следуя правилам приличия, чуть привстал и улыбнулся, сдержанно, не так, как обычно.
– Привет-привет, Ден. Наконец-то ты вывел свою даму в свет, – несколько небрежно бросил я, чтобы не сильно смущать Аду и не выдавать своё собственное волнение. Внутри всё горело. Нет! Полыхало. Хорошо, что часть сознания была занята тем, что поддерживала блоки.
– Не всё же нам дома сидеть, даже если Ада в отпуске, – Денеб легко подтолкнул Феникса ко мне, заставляя поздороваться.
– Добрый вечер, – протянула она свою небольшую, мягкую ладошку.
– Действительно, добрый, – улыбнулся я в ответ и не удержался от поцелуя в руку. Сказочно нежная кожа, с едва ощутимым запахом пожарища. Огненная Ада.
Мы сделали заказ: Ден, как всегда был голоден, а вот Феникс скромничала, ей явно было не по себе. Она всё ещё боялась меня, да и я сам с трудом держал блоки, всё время забываясь, путаясь в мыслях и образах. Иногда Ада легко поводила округлыми женственными плечами, достаточно худыми, чтобы быть изящными, но оставаться удивительно притягательными. В прошлый раз я не обратил внимание на потрясающую шею, теперь же видел её как на ладони – длинную и тонкую, всё равно что лебединую.
Аду нужно писать, ей нужно любоваться, эта женщина создана для любви, а не для силы.
Тут я вспомнил Сёртуна, его издевательства над любимой ученицей, и чуть не потерял над собой контроль. Ада зябко поежилась, незаметно оглядываясь и блуждая взглядом по залу. На моё счастье и спасение, я заметил в дверях Майю.
– О! Минуту, прошу прощения, – я поднялся и поспешил к ней. Неизвестно, зачем она пришла, но очень вовремя.
Быстрым шагом, заглушающим дикий стук сердца, я подошёл к Майе, кажется, даже позабыв о том, как мы некрасиво расстались с ней накануне.
– Привет, – слишком весело проговорил я, тем не менее напрягаясь всем телом.
– Добрый вечер, – сухо ответила она.
– Ты по делу или?
– И то, и другое.
– Говори тогда, – поторопил я.
– Я писала тебе на почту, но ты не ответил…
– Был занят немного, у меня гости, – так же сухо, вторя Майе, ответил я. Она заметно нервничала, но старалась держаться, иногда поднимая на меня тоскливый взгляд. Не было в нём никакой уверенности, и я успокоился. Эта добрая душа до сих пор ни с чем не определилась.
– Льё, мы ведь утвердили список гостей…
– Да.
– Могу ли я позвать…
– Глеба своего? – мне вдруг стало смешно и чуточку неприятно. Вот же въелся он ей в голову, ничем не вытащить.
– Ну да…
– Зови кого хочешь.
– И ты не обидишься?
– С чего бы? Он – твой парень. Вот если бы я был твоим мужчиной, а ты приглашала на благотворительный ужин кого-то другого, тогда другое дело. А так… – я улыбнулся и едва удержался, чтобы не потрепать её по голове, как глупенькую девочку. – Зови. Пусть посмотрит, как делаются великие дела.
Я всё же немного рассмеялся, отчего Майя смутилась ещё больше, благодарно кивнула и поспешила к выходу, даже забыв попрощаться. И чего, спрашивается, приходила? Наивная дурочка. Было что-то в её поведении унизительное для неё же, и чем больше это проявлялось, тем меньше она становилась для меня привлекательной. Доброта – не всегда благо, может иногда это порок?
Смаковав эту мысль, я задумчиво теребил портьеру, но быстро очнулся. Два моих огненных голубка мило ворковали за столом, Ден явно намеревался раздеть Аду прямо здесь, и мне стало не по себе – от небольшого укола зависти и ревности, да и в целом я не любил прилюдных сцен нежности, не говоря уже о том, что происходило за столиком.
– Денеб! – сурово окликнул я свою сущность, подобравшись сзади. Ада вздрогнула и резко облокотилась на стол, опустив лицо. Немного стыда, дорогие мои. – У тебя совесть есть? Вы же тут не одни.
– Ой, да ладно… – отмахнулся Ден, хотя руку с бедра Ады убрал, но не отодвинулся.
– Ты же знаешь… – хотел было я объяснить ему, снова.
– Чего? Что ты не любишь проявлений чувств? – хохотнул Денеб.
– Пошлости не люблю, – отчеканил я.
– Кто бы говорил.
Принесли заказ, обстановка сразу стала чуть легче и спокойнее. Вечно голодная сущность: Ден уплетал ужин с видимым удовольствием, Адочка же сделала один глоток вина и сидела, как не родная. Кажется, своим поведением я несколько испугал её, а может и смутил. Вино прекрасно ложилось на моё чуть меланхоличное и философское настроение, помогая настроиться на нужный лад. Стоило использовать каждое мгновение в свою пользу.
– Ада, что же вы молчите? Могли бы сказать пару слов в своё оправдание, – решил я продолжить эту странную игру в воспитателя и провинившихся детсадовцев.
– Мне нечего сказать. Просто Ден… Это Ден, – она медленно подняла на меня взгляд. Какие же у неё глаза! И сколько в них всего – капля стыда, но гораздо больше удовольствия и страсти.
– А вы, значит, такая же? – усмехнулся я, продолжая подначивать её и Дена заодно.
– Абсолютно, – хохотнул он, и любовно погладил татуировку Ады в виде шиповника, метку. – Поэтому вот так всё… Красиво.
– Nolite dicere, si nescitis1(Не говори, если не знаешь (лат.)), – с умным видом вставила Адочка.
– А-ха-ха-ха! – я смеялся так, что на нас стали оборачиваться. Чудесный Феникс, с характером, горячим, обжигающим. – Она тебя сделала, Ден! Адочка, вы великолепны! Пожалуй, я понимаю, почему Ден готов наброситься на вас прямо тут.
– Не, ты совсем? – Денеб даже вилку отложил в сторону. – Она моя!
– А кто-то ещё претендует? – мне всё никак не удавалось успокоиться, нервы были на пределе. Как же трудно держать себя в руках, не выдавать даже взглядом.
– Дайте поесть вообще, – буркнул обиженно Ден.
– Эй, ты не забывай, что тебя ждут, – я вдруг вспомнил, что для Дена есть работа, и как раз сейчас должен подойти осведомитель. Я кивнул ему в сторону запасных дверей.
Денеб тут же всё понял, бросил взгляд через моё плечо, отложил приборы и со словами извинений покинул нас с Адой. Как всё чудесно складывалось. Теперь я мог спокойно поговорить с ней, выложить карты на стол и посмотреть, что она станет делать. Заодно можно попробовать понять, насколько у них с Деном всё серьёзно. И больше всего мне хотелось получить подтверждение тому, что их отношения – не более чем мимолетная интрижка, и что моя сущность просто старается для общего дела. Но внутренний голос твердил, что я хватаюсь за невидимую ниточку надежды и знаю, что всё не так.
– Не переживай, Ада, – я внимательно посмотрел на неё, не пытаясь читать и искажать, просто позволил себе неприкрыто рассматривать, как художник натурщицу. – Это обычная рабочая встреча.
– Да я и не…
– Я всё вижу, – торопливо перебил её, боясь не успеть сказать то, что планировал. – Хочешь, сниму метку?
– Ты можешь? – удивилась она.
– Могу, конечно. Если ты попросишь, ну или согласишься на моё предложение. А так, я бы Дена обижать не стал, – ох, как она смотрела на меня, с такой надеждой и – неожиданно – страхом. – Сущности просто так особыми метками не разбрасываются. Покажи.
Она положила руку на стол и я смог рассмотреть татуировку. Невероятно тонкая работа, Ден постарался на славу. Цветы шиповника выглядели живыми: тонкие изящные шипастые веточки, аккуратные листья. Он даже умудрился вставить все надписи, которые положено. И самую важную – suum cuique – каждому своё. Да… Не похоже, что Денеб шутил. С его стороны всё очень и очень серьёзно.
Я рискнул осторожно прикоснуться к метке. Ада тут же отреагировала, покрывшись мурашками. Вон оно что… Чувствует, что во мне есть часть Дена.
– Omnia vincit amor et nos cedamus amori2(Всё побеждает любовь, и мы покоряемся любви (лат.)), – прошептала она. Ну зачем же ты так, Ада? Что она имела ввиду? Свои чувства к Дену или…
– Хотел бы я, чтобы эта метка принадлежала мне, – вырвалось у меня. Блоки ослабли и я, убрав руку от Ады, вернул их в нормальное состояние. Льётольв – экзистенциалист, и не имеет права на слабость.
– Что?
– Обладать Фениксом, обмениваться с ним силой…
– У нас всё не так с Денебом, – словно оправдывалась она.
– Мне можно не врать, Адочка. Я и так знаю больше, чем ты можешь себе представить. И вот что хочу сказать: если ты думаешь, что ни я, ни Ден не понимаем, какое задание ты получила от Сёртуна, то ошибаешься. И эта ошибка может стоить тебе жизни, – я подставил вино чуть ближе, чтобы она немного пришла в себя, выпив.
– Я с Денебом не потому, что учитель так сказал. Вернее, изначально всё было не так. Он заставил меня, я не имела права отказаться. Но мне хорошо с Деном. Спокойно. И эта метка… Она нужна мне!
– Ох ты, какая… Феникс одним словом. Настоящий, – слабость. Да, рядом с ней я превращался в совершенно другого Льётольва. Какая же она страстная, настоящая и живая. У меня даже пересохли губы и я тревожно облизал их. – Ценный кадр.
– Я пойду, мне нехорошо.
Она попыталась встать, явно намереваясь избавиться от моего общества, которое пугало и тревожило её ровно так, как и задумано природой. Но я не готов был сдаться. Только не сейчас. Другой такой возможности не будет. Пока Денеба нет рядом, ситуация полностью в моей власти. Личность Ады сейчас такова, что без страха, без внушения ужаса, она никогда не решится ни на что серьёзное. Сёртун настолько повредил её, что теперь только манипулятивными способами – запугиванием и унижением можно получить нужную реакцию. Боже… Как же это… Играй, Льётольв!
– Пока Денеб не вернётся, ты никуда не уйдёшь, – тихим, грозным шёпотом озвучил я то, что нужно было. Правду.
– Тебе нужна моя сила? – пролепетала она, вся как-то резко сжавшись.
– Нет, конечно. Я же видел, что с тобой стало тогда… Потеря крыла – тяжёлая травма. Если не пожизненная. Всё гораздо проще – мне не хватает грубой силы Феникса для одной затеи, – теперь можно чуть отпустить вожжи и посмотреть, что будет.
– Какой?
– Этого не скажу. Понаблюдаю за тобой ещё. Может, ты не настолько труслива, чтобы говорить правду. Ладно, – мне срочно понадобилось закурить, тело превратилось в кусок камня от напряжения. Терпкий аромат ветивера от сигарет расслаблял. – Ты не бойся. Я тебя не трону. Но за Денеба если что – на куски твоё сознание разнесу. Никогда потом не соберёшь, ясно?
– Ясно…
– Мои слова похуже метки, Адочка… Кстати, ты же знаешь, наверное, почему вы с Денебом так искрите, почему между вами вообще возможен обмен?
– Могу только догадываться.
– Не буду тебя мучить, скажу. Просто так, к сведению. Ты – Феникс, твоя ипостась – огонь. А Денеб сущность, и его истинная природа – тоже огненная. Вы притягиваетесь вовсе не потому, что находитесь на разных полюсах, а потому, что можете подпитывать друг друга, поддерживать тот самый внутренний огонь, усиливая его и преобразуя. Вы, кажется, называете это искажением. Но в вашем с Деном случае, это искажение исключительно положительное. Вернее, оно может таким быть, – я развел руки, будто бы пытаясь сказать, что ничего с этими фактами поделать не могу. На самом деле так оно и было. Никто ничего с этим сделать не может. Идеальное совпадение по природе. Самое больное для меня. Грустно всё это, очень грустно. Если бы только Ада могла понять… Неожиданно я улыбнулся, самой простой человеческой улыбкой.
– Это правда, что у сущностей нет чувств?
– Опять эти ваши глупости…
– Я, кажется, прямо спросила.
– А я прямо и ответил! Есть аспекты природные, на которые мы не в силах повлиять, а есть другие, обусловленные наличием мозга, – я приложил палец к виску для видимости, а потом к груди, – наличием сердца, ну и души, конечно.
– М-да…
– Неужели ты думала, что я отвечу тебе за Денеба? Ада, в тебе сейчас больше женского начала, чем сущности Феникса!
– Я вообще-то не на работе…
– А я что? На работе? Но всё равно остаюсь экзистенциалистом.
– Ненормальный потому что.
– Буквально пару дней назад ты боялась меня до ужаса! Того самого, экзистенциального, – меня снова бросало в бурю нервных реакций, я не мог справиться с её силой, со своей силой и со своими же собственными чувствами. Рассмеялся и закурил. Буду курить, пока плохо не станет. – А теперь болтаешь как со старым другом, позволяя вольности.
– Кто бы говорил.
– Что Ден сделал с тобой?
– Говорила…
– Защитил?
– Хотя бы это. Да. Не знаю, какие вы преследуете цели, но пока мне спокойно рядом с ним, я буду с ним.
– Отчаянно, Феникс… Похоже, в вашей структуре не всё так гладко, как хотелось бы, да? Можешь не отвечать. У тебя же отпуск, отдыхай… Ладно.
– Тоже мне, сжалился. Разрешил, – буркнула она, забавно надув губки, чем-то похожая на обиженного подростка. И внезапно напомнила мне Дена, вот буквально на днях он точно так же бурчал и наигранно обижался на меня.
– Вы с Денебом стоите друг друга, это точно.
– Где он? Почему его так долго нет? – забеспокоилась Ада.
– Адочка, отпуск тут только у тебя, а мой дорогой друг работает в поте лица.
Больше говорить было не о чем и я даже обрадовался этому – появилась возможность немного передохнуть. Ада тоскливо ковыряла вилкой в тарелке, по-моему так ничего и не съев. Я выкурил ещё одну сигарету и допил вино, ожидая Дена, который почти тут же и появился, совершенно довольный и радостный. Ещё бы! Работы привалило.
Весь вечер я внимательно наблюдал за ними, ловил каждый взгляд и движение. Тело не обманешь, его язык самый правдивый на свете. Эти двое неожиданно близки друг другу, сущность заботится о Фениксе даже больше, чем обо мне, с особым трепетом. Я не только видел это, я ощущал – у Дена нет сердца, он чувствует совершенно иначе, чем мы, и мне вдруг то, что он испытывает, показалось таким прекрасным, таким трогательным… И все мои притязания на Аду поблекли, стали мелочными и неважными, я просто любовался ею, плавными и нежными движениями в танце, жестами во время разговора. Что же в ней такого, что она очаровала нас двоих? Не оставила никаких шансов на спасение, даже крошечной лазейки, ведущей к другим женщинам.
И я продолжал курить, вытягивая из сигарет жизнь одну за одной, методично, как маньяк уничтожает своих жертв. С голодным удовольствием затуманивая разум, концентрируя все свои бушующие эмоции в этом маленьком, коричневом свёрточке, наполненном табаком. Пожалуй только это и спасало меня от необдуманных поступков и помогало держаться, не ослаблять блоки, насколько это возможно. В любом случае и мне, и Адочке будет плохо, пока не привыкнем друг к другу, пока я не найду способ, как сделать всё идеально. А я найду.
Они уехали на такси – и я был уверен на две сотни процентов, что ночевать Ада снова будет у Денеба.
“Потерпи, немного потерпи”, – утешал я сам себя, надевая пальто и осматривая полупустой зал. Если бы передо мной встал выбор: Ден или Ада, кого бы я выбрал? Кого бы выбрал истинный экзистенциалист Льётольв?
Выбор
Выбор
Я неспешно отправился домой, на задание Ден пойдет один – влияния мелкие, справится. Да и незачем мне светиться лишний раз, особенно перед тем, что я задумал. На почте маячило письмо с информацией от Денеба, которую он собрал по моей просьбе, да анонимное отправление, видимо, от Саши.
Заварив ароматный травяной чай, я не переодеваясь, устроился около окна, чтобы спокойно прочесть письма.
Приглашения на благотворительный вечер уже отправлены и наше подопытное влияние в лице Клима – прекрасного, богатого, чуть беспринципного мужчины – подтвердило присутствие. Действовать будем по самой логически-обоснованной схеме: Феникс на передовой подготовит почву, уведет Клима подальше от людей. Знаю, обязательно поведётся на женскую красоту, тем более я его уже чуточку искажал, когда заподозрил подселение влияния. Ада справится. После подключимся мы с Денебом, доведем дело до конца – после работы Феникса экзистенциальные искажения ложатся быстро и хорошо.
А вот данные о мелких влияниях на Северо-Востоке от Москвы у Саши и Дена почти совпадали, только мой товарищ-экзистенциалист переживал вовсе не о количестве, а о условном “качестве”. Они казались ему слишком подозрительными, вели себя нехарактерно и больше были похожи на ширму. Дымовую завесу.
Я отложил письма и крепко призадумался. Всё происходящее мне не нравилось, слишком не нравилось! И как же складывалась ситуация красиво и почти идеально: Ада в буфере и в наших с Деном руках, влияния в Москве, скопление в области… Мысль додумать не получилось, руку скрутило, боль пронзила её насквозь от кисти до локтя, и я невольно вскрикнул. Ден!
Превозмогая боль, схватил телефон и уже выбегая из квартиры набрал номер друга. Он не отвечал. Хорошо, что я знал, куда отправился Денеб на задание. Поймал такси и бережно придерживая руку, продиктовал адрес. Что могло случиться? Простые мелкие влияния-пакостники никакого вреда нанести сущности не в состоянии. Они как муравьи для слона. Ничто. Но чем ближе мы подъезжали к месту назначения, тем хуже мне становилось. Нет. Там были не влияния. Вернее не только они.
Феникс. Я чувствовал следы его присутствия. А ещё другие экзистенциалисты и Фениксы. Не глядя выскочил из машины и ворвался в неприметное серое здание с простой железной дверью, пронесся по тёмной лестнице на второй этаж, влекомый звуками голосов. Воздух искрил, на ступенях я заметил следы грязи и тёмной жижи. Ден!
Здесь пахло сражением, суровым и слишком серьёзным для буфера. Здесь пахло Сёртуном. Только он после выхода из тени оставляет после себя едва ощутимую примесь серы в воздухе. Сердце опасливо сжалось, слишком сентиментально и по-человечески. Я остановился в раскрытых дверях первой от лестницы квартиры.
Помещение разворотили в клочья, выжгли, повырывали с корнем люстры, двери и даже стены. Грязь, прелая земля, болотная жижа, пепел, угли. И группа быстрого реагирования на месте. Приводят в порядок.
– Что здесь случилось? – строго спросил я.
– А вы… – повернулся ко мне молодой парень с огненно-рыжими волосами. Новенький, похоже. – Кто?
– Магнус Льётольв, – протянул я ему руку, больную при этом спрятал в карман. Ни к чему показывать всем подряд своё состояние.
– Вас тут быть не должно, – подошёл к нам крупный, приземистый экзистенциалист. Вот с ним-то я хорошо знаком.
– Почему же? Здесь была моя сущность, Милош, – я улыбнулся ему приветливо, но с намёком. Не дурак, должен понять.
– Нужно ещё разобраться, что Денеб тут делал, – проворчал он недовольно и отодвинул рыжего в сторону. – Льётольв, что ты затеял?
– Ничего! Приехал сюда сразу же, как только понял, что с Деном плохо. Где он? Кто напал?
– С чего ты взял, что на него кто-то напал? – сделал пустое лицо Милош, отчего стал похожим на горного тролля, на которого упал солнечный луч, превращая в камень.
– Я не слепой вообще-то! Истинный экзистенциалист видит поболее твоего! – чуть повысил я голос, и рыжий паренёк опасливо сжался, отходя в сторону. То-то же. Надо знать в лицо тех, с кого стоит брать пример.
– Не шуми, а? – Милош подхватил меня под руку и отвел к окну. – Когда мы пришли, тут уже не было никого. Трупов тоже не увидели. Но бились сильно, сам видишь. У нас тут слухи ходили… Что Сёртун в Москву собирался. Может он и был…
– Ден где? – только и спросил я.
– Не могу знать. Не было его тут, говорю.
– Улики собирайте. Если Фениксы позволили себе напасть на сущность…
– Это дело подсудное, да, – он чуть пожевал губы, посмотрел куда-то мимо меня на грязные стены и ещё тише добавил, – Льётольв, не лез бы ты в это… Влияния в Москве, теперь вот это вот…
– Ты кто такой, Милош, а? Чтобы мне указывать? – горечь, обида и злость давили на грудь, рука досадливо ныла и я начинал терять терпение.
– Ну уж точно не враг.
Удержавшись от ответа, я хлопнул его по плечу и побежал на улицу. Кроме как домой, Дену идти некуда. Ко мне он пойдет только в том случае, если будет ранен слабо. Но судя по месту битвы, ему досталось очень серьёзно, значит он попытается добраться до своей квартиры, искаженной под него же. Там Дену хватит сил, чтобы восстановиться, чтобы дожить до того момента, когда появлюсь я. Черт! Ада!
Я перебежал через дорогу, рискуя попасть под колёса, остановил первую попавшуюся попутку, кинул все деньги, что были в карманах, на сиденье и почти мгновенно попал к дому Денеба.
Ближе к двери заметил грязные следы, да и сама дверь была закрыта не плотно. Я осторожно пробрался внутрь и прикрыл её. Квартиру узнать оказалось трудно. Потолок превратился в самое настоящее болотистое илистое дно, с которого лилась жижа, вонючая и гадкая. Стены почернели, покрывшись плесенью, изо всех щелей вылезали противные насекомые и вылетали ночные бабочки, шурша своими пыльными крылышками над ухом. Собственно, пол тоже пропал. Я ступал по мягкой земле, кое-где выжженой, кое-где покрытой замшелой травой.
Денебу было плохо. Похоже, он все ещё частично находится вне тени и не мог вернуться. Искажения множатся и затянут его, если всё это не прекратить.
Из комнаты доносилась тихая возня и голос Ады, она причитала над Деном, и я неожиданно почувствовал горячую злобу и ненависть к Фениксам. Который раз уже в моей жизни сталкиваюсь с ними, и как итог получаю только разрушительные последствия. Извести их всех! Никого не оставить в живых. Я сжал кулаки, разжал их, и шагнул в комнату, отвечая на вопрос Ады о том, кто сделал это с Деном.
– Учитель его так твой, Сёртун, тварь такая, – вышло зло и как-то слишком сурово. Но я того и хотел.
– Учитель? – обернулась она на меня и застыла, глядя в глаза.
Лучше б ей этого не делать. Я захлебнулся ненавистью к этим наглым, ничего не понимающим в жизни Фениксам. Они только и делают, что раскидываются своей силой бездумно направо и налево, пришёл – сжёг кусочек и ушёл. Тупые! Беспросветно тупые. Они ничего и никого не ценят, думая, что все умеют как и они – возрождаться из пепла. Но ни один Феникс ещё не выжил, если его убивали. Я опустился на колени рядом с Денебом. С моей сущностью. Больше, чем брат. Почти я.
– Ден, мы всё зафиксировали и передадим куда надо. Слышишь? Его накажут. Но это фактически война. Сёртуна против меня, против нас, – я медленно возвращал его в тень, осторожно снимая искажения.
– Забей, это рано или поздно случилось бы.
– Я на всё могу закрыть глаза, но за друга… – я еле держался. Вид растерзанного, полуживого Дена вызывал во мне самую настоящую бурю. Ураган. – Сейчас, потерпи чуток.
– Льё, оставь меня. Я сам.
– Да какой сам! Ты видишь, что происходит? Частичный выход из тени, тебя же разорвет на части, если не вернёшься. А искажение далеко пошло!
– Я могу чем-то помочь? -шепнула Ада, и я не выдержал. Женщина! Феникс!
Неожиданно для себя, я резко ударил её в грудь с такой силой, что успел и испугаться и поймал укол гордости. Ада отлетела от Денеба к постели, с глухим стуком ударившись о край.
– Не лезь! Вы, Фениксы… Вы! – я хотел добавить ещё что-нибудь обидное, злобное. Но ведь это она… Женщина, которая так важна для меня и Денеба.
– Сдурел? – Ден бессильно ухватился за мою руку. – Не трогай её. Она не виновата ни в чём.
– Как же! – чтобы потушить этот пожар злобы, я сосредоточился на сущности. Рисовал на сырой земле обратное искажение, стягивал к нам, к Дену, возвращая его в тень. Только сейчас я понял очень ясно, что безумно боюсь потерять друга. Настолько, что готов сделать больно Адочке. Ден для меня слишком много значит. Но сказать всё же хотелось. Давняя ненависть к Сёртуну лезла наружу. – Если бы ты её не подцепил… Если бы не поставил метку… Любимая ученица, Ден! О чём ты думал…
– А я не думал, Льё… Вон, он даже написал…
– Вижу. Навсегда останется же. Чувства, – на груди Денеба красовалась новая надпись, выведенная запрещенными техниками Сёртуна. “Qui nisi sunt veri, ratio quoque falsa sit omnis”(если чувства не будут истинны, то и весь наш разум окажется ложным (лат.)). Подставил Дена и Аду использовал. Я всадил кулаком в землю. – Тварь он! Тварь! Повод искал…
– Он и без птички бы его нашёл. Может, чуть позже только… – слабо проговорил Денеб. Ему было трудно, я видел, как нелегко даются слова и вдохи. Иногда он надолго закрывал глаза и лежал почти без движения, пока я упорно работал. Комната становилась всё чище, но этого было мало.
– Это же и правда война… Сёртуна против Льётольва, – со странной хрипотцой в голосе прошептала Ада. На лице её я без труда прочёл невероятное удивление. Ну надо же…
– Дошло, наконец-то! – отозвался я.
– Давайте я просто уйду обратно. Вернусь. Сделаем вид, что ничего не было! – явно в панике выдала Адочка.
Испугалась. Да и я ещё со своей ненавистью. Ударил её, совершенно без вины. Мне вдруг захотелось обнять Аду крепко-крепко, утешить, извиниться, но я не мог оставить Дена. А потому спокойно принялся объяснять ей, что Сёртун в любом случае нашел бы повод, чтобы добраться до меня и спровоцировать. У нас с ним давняя неприязнь, а я вообще – отступник вне закона, так что не удивительно, что он решил надавить на важное для меня, на моего друга, через того, кто важен для него – Аду.
Она вроде бы и слушала меня, но взгляд туманился всё больше. Наш милый, уставший Феникс терял сознание. Я и забыл, что чуть отпустил блоки, чтобы как можно больше сил потратить на лечение Дена. Ада спокойно прилегла, свернулась калачиком и медленно моргала, глядя на нас. Ей сложно, очень сложно рядом со мной. Она слишком сильна! Мы резонируем в колоссальных масштабах, и мои блоки нужно срочно усовершенствовать. Иначе мы можем просто потерять Адочку.
– Рискуем, Ден… – кивнул я в сторону Феникса.
– А что делать?… Привыкнет, надо только чаще и больше находиться рядом, – парировал Ден.
– Что-нибудь придумаю… Дай пару дней… – я заканчивал искажения и параллельно, почти лихорадочно, думал, как помочь нам всем сосуществовать мирно и спокойно. Думай, Льё, соображай!
