Теннесси Уильямс
Орфей спускается в ад
Действие второе
Картина первая
В магазине днем несколько недель спустя. Стол и стул отнесены в кондитерскую. Лейди вешает телефонную трубку. Вэл стоит за входной дверью. Поворачивается и входит. На улице упряжка мулов пытается вытащить на обледеневшую дорогу большой грузовик. Голос темнокожего: «Взя-а-а-ли!»
Вэл (подходя справа к окну). Вчера ночью грузовик с прицепом сполз в кювет. Шесть мулов пытаются вытянуть его обратно… (Смотрит в окно.)
Лейди (выходит справа из-за прилавка). Мне только что на вас пожаловались, мистер, и серьезно пожаловались. Женщина говорит, что, не будь она вдовой, ее муж пришел бы и выбил из вас душу.
Вэл (шагнув к ней). Да? Невысокая такая, с розовыми волосами?
Лейди. С розовой заколкой в волосах?
Вэл. Да нет, с розовыми волосами. Невысокая, в клетчатом пальто с вот такенными пуговицами.
Лейди. Я говорила с ней по телефону. Насчет своей внешности она не распространялась, но сказала, что вы вели себя фамильярно. Я спросила: «В чем? В разговоре или в поведении?» А она отвечает: «И в том, и в другом!» Вот этого-то я и боялась, когда на прошлой неделе вас предупредила, чтобы тут никаких выкрутасов.
Вэл. Эта невысокая женщина с розовыми волосами купила у меня открытку-валентинку, а я всего-то и сказал, что меня зовут Валентин. А через несколько минут пришел темнокожий мальчишка и вручил мне валентинку с какой-то припиской. Похоже, я ее еще не выбросил… (Находит открытку и протягивает подошедшей Лейди. Та читает и яростно рвет открытку в клочья. Вэл закуривает сигарету.)
Лейди. Вместо подписи – поцелуй накрашенных губ! Вы не ходили на свидание?
Вэл. Нет, мэм. Потому-то она и пожаловалась. (Бросает на пол спичку.)
Лейди. Поднимите спичку.
Вэл. В сержанты хотите податься?
Нарочито аккуратно поднимает спичку и выбрасывает за дверь. Лейди следит за его движениями. Вэл возвращается к ней ленивой походкой.
Лейди. Вы и перед ней так расхаживали?
Вэл (у прилавка). Это как?
Лейди. Вот так – с оттяжкой, с оттяжечкой!
Вэл внимательно смотрит на нее добродушно-растерянным взглядом.
И стояли рядом с ней вот так же? Так же близко? В такой же, такой же… позе?
Вэл. В какой?
Лейди. Да в как бы намекающей!
Вэл. На что?
Лейди. На то, с чем вы, по вашим словам, завязали… На… Черт, да вы сами знаете, о чем я… Зачем, вы думаете, я дала вам для работы темный костюм?
Вэл (грустно). Угу… (Вздыхает и снимает синюю куртку.)
Лейди. Зачем это вы ее снимаете?
Вэл. Возвращаю вам костюм. Пойду в кладовку брюки переодену. (Протягивает ей куртку и шагает к нише.)
Лейди. Эй! Простите меня! Слышите? Я ночью плохо спала. Эй, я же извинилась! Слышите? (Она заходит в нишу, тотчас же возвращается с гитарой Вэла. Тот за ней.)
Вэл. Отдайте гитару, Лейди. Вы все время ко мне придираетесь, а я так стараюсь!
Лейди. Я ведь извинилась. Хотите, чтобы я встала на колени и башмаки вам лизала?
Вэл. Просто гитару отдайте.
Лейди. Я не придираюсь. Я вами довольна, честно!
Вэл. Что-то не заметно.
Лейди. У меня нервы на пределе. (Протягивает руку.) Ну мир?
Вэл. То есть я не уволен и можно остаться?
Они по-мужски жмут друг другу руки. Она протягивает ему гитару. Наступает молчание.
Лейди. Понимаете, мы друг друга не знаем, мы… мы… только… знакомимся…
Вэл. Это точно, как пара животных, которые обнюхиваются…
Воображаемая картина смущает ее. Он подходит к прилавку, облокачивается на него и ставит гитару на пол.
Лейди. Ну не то чтобы так, но…
Вэл. Мы не знаем друг друга. А как люди друг друга узнаю́т? Раньше я думал, что по прикосновению.
Лейди. Как это?
Вэл. Ну касаясь друг друга.
Лейди (отходя и садясь на стул для примерки обуви справа от окна). Ой, в смысле – прижимаясь?
Вэл. Но потом мне стало казаться, что это делает людей совсем уж чужими, да-да, совсем чужими…
Лейди. Тогда как, по-вашему, люди узнаю́т друг друга?
Вэл (садясь на прилавок). Ну отвечая на ваш вопрос, я бы сказал: никто никогда никого не узнаёт! Все мы приговорены к пожизненному одиночному заключению в собственной шкуре! Понимаете, Лейди? Говорю вам, это правда, и нам нужно глядеть ей в глаза. Мы приговорены отбывать пожизненное в собственной шкуре, в одиночке, пока не умрем!
Лейди (встает и подходит к нему). Нет, я не то чтобы оптимистка, но с такими печальными словами не соглашусь!
Они по-детски грустны и печальны. В магазине становится темно. Лейди садится на стул справа от прилавка.
Вэл. Вот послушайте! Ребенком я жил у Ведьминой заводи. Родню мою разметало по свету, как перья на ветру, и я был там один, круглый год охотился, ставил капканы и скрывался от властей. И все это время, находясь в одиночестве, я чувствовал, что чего-то жду.
Лейди. Чего?
Вэл. А чего ждем мы все? Что произойдет хоть что-нибудь, и жизнь обретет смысл… Сейчас уже и не вспомнить того ощущения, много времени прошло, но ждал я будто бы ответа на вопрос. Словно задашь его и ждешь ответа, но то ли вопрос не тот, то ли задан не тому человеку – ответа нет. Разве все останавливается, когда не получаешь ответа? Нет, жизнь продолжается, как будто ответ уже дан. Проходят дни и ночи, а ты все ждешь от кого-то ответа и живешь, словно его получил. А потом… ну… потом…
Лейди. И что потом?
Вэл. Получаешь в ответ вранье, отговорку.
Лейди. И что это за отговорка?
Вэл. Не притворяйтесь, что не знаете – знаете ведь!
Лейди. Любовь?
Вэл (кладя руку ей на плечо). Вот это и есть вранье. Оно многих одурачило, кроме нас с вами, это истинная правда, Лейди, уж поверьте.
Лейди задумчиво смотрит на Вэла, а тот продолжает говорить, сев на табурет у прилавка.
Когда мне было четырнадцать, я у заводи встретил девушку. И в тот день меня не покидало чувство, что если я еще немного потолкаю лодку багром по заводи, то наткнусь на то, чего так долго ждал!
Лейди. И девушка, встреченная вами на заводи, и была тем самым ответом?
Вэл. Она заставила меня так подумать.
Лейди. И как ей это удалось?
Вэл. Выбежав голышом из своей хижины. Я в своей плоскодонке тоже сидел в чем мать родила. Она немного постояла на ярком солнце, и тело ее лучилось светом, как небеса. Вы видели, какие раковины изнутри перламутрово-белые? Вот и кожа у нее была такой же. Господи, помню, как с плауна вспорхнула птица, отбросила крыльями тень на тело девушки, а потом пропела одну-единственную высокую чистую ноту. Девушка будто бы ждала этого сигнала, она повернулась ко мне, улыбаясь, а потом вернулась в хижину…
Лейди. А вы за ней?
Вэл. Да, за ней, за ней, как хвост за птицей! Думал, она даст мне ответ на мой вопрос, я все ждал, но потом уже не знал, тот ли это ответ, да и вопрос уже не казался проще, чем ответ, и…
Лейди. И что?
Вэл. В пятнадцать лет я уехал из Ведьминой заводи. Когда издох мой пес, я продал лодку и ружье… Подался в Новый Орлеан в этой самой куртке из змеиной кожи… И очень скоро узнал, что почем.
Лейди. И что же вы узнали?
Вэл. Что надо продавать что-то еще, кроме змеиной кожи и других шкурок, которые я добывал на заводи. И покатился под горку! Вот он ответ…
Лейди. Нет, это не ответ!
Вэл. Ладно, тогда вы ответьте!
Лейди. Ответа я не знаю, знаю лишь, что скатывание по наклонной – не ответ, только и всего. Если бы думала, что это и есть ответ, то взяла бы пистолет Джейба или морфий, и тогда…
В магазин влетает женщина.
Женщина. Мне срочно надо позвонить!
Лейди. Давайте звоните.
Женщина подходит к телефону и опускает монетку. Лейди идет в кондитерскую. Вэлу:
Принесите мне из холодильника бутылочку кока-колы.
Вэл идет направо. Во время громких и частых криков женщин Лейди и Вэл выглядят задумчивыми, словно под впечатлением от недавнего разговора. Одну-две минуты невдалеке раздаются настойчивые гудки автомобильного клаксона.
Женщина (в трубку). Усадьбу Катриров, дайте усадьбу Катриров, пожалуйста! Дэвида Катрира или его жену, все равно, кого!
С улицы вбегает Бьюла.
Бьюла. Лейди, Лейди, где Лейди? Там Кэрол Катрир…
Женщина. Тише, прошу вас! Я как раз звоню ее брату насчет нее!
Лейди садится за столик в кондитерской.
(В трубку.) С кем я говорю? Хорошо! Звоню насчет вашей сестры, Кэрол Катрир. Она сигналит у автозаправки «Красная корона», гудит и гудит там без умолку, потому что мой муж велел заправщикам не обслуживать ее машину, а она все гудит и гудит. Там уже огромная толпа. Мистер Катрир, я думала, что вы с вашим отцом порешили навсегда выставить эту девицу из Двуречного графства, мы все это так понимаем.
Звук клаксона.
Бьюла (возбужденно и одобрительно). Хорошо! Хорошо! Скажите ему, если…
Входит Долли.
Долли. Она вышла из машины и…
Бьюла. Т-с-с!
Женщина. Ну, я просто хотела вам сообщить, что она снова в городе, снова шумит и буянит, а мой муж, владелец заправки «Красная корона», уже звонит…
Долли выходит на улицу и смотрит по сторонам.
…шерифу, так что если Кэрол сегодня арестуют, то не говорите, что я не предупредила вас, мистер Катрир.
Звук клаксона.
Долли (вернувшись). Да, хорошо! Вот так!
Бьюла. Где она, куда она направилась?
Женщина. И лучше побыстрее. Да. Сочувствую вам, вашему отцу и миссис Катрир, но Кэрол у нас ничего не получит, мы просто отказываемся ее обслуживать, она не… Алло? Алло? (С грохотом вешает трубку.)
Бьюла. И что он? Приедет за ней?
Долли. Звоните шерифу!
Бьюла снова выходит на улицу. Вэл возвращается с бутылкой кока-колы, протягивает ее Лейди и облокачивается на музыкальный автомат.
Долли выходит к Бьюле.
Что вообще происходит?
Бьюла (с улицы). Гляди-ка, гляди-ка, ее с заправки выталкивают.
Увлеченные происходящим, они забывают о Лейди. Невнятные выкрики продолжаются. Невысокая женщина с автозаправки выбегает на улицу.
Долли. А где Кэрол?
Бьюла. Заходит в аптеку «Белая звезда»!
Долли снова вбегает в магазин и бросается к телефону.
Бьюла (обращаясь к Лейди). Лейди, дайте мне слово, что, если эта девка Катрир явится сюда, вы ее не обслужите! Слышите?
Лейди. Нет.
Бьюла. Это как? Вы откажетесь ее обслуживать?
Лейди. Я не могу никому отказать в обслуживании.
Бьюла. Очень хотелось бы знать почему?
Долли. Т-с-с! Я звоню.
Бьюла. Кому звонишь, Долли?
Долли. В аптеку «Белая звезда»! Хочу убедиться, что мистер Дубинский откажется обслуживать эту девку! (Найдя монетку и опустив ее.) Дайте звезду «Белая аптека». То есть… (Топает ногой.) …аптеку «Белая звезда»! От волнения ум за разум заходит!
Лейди протягивает кока-колу Вэлу. Бьюла стоит у окна.
Занято там. Она еще не вышла?
Бьюла. Нет, пока что в «Белой звезде»!
Долли. Может, там ее не обслужат.
Бьюла. Дубинский павиана краснозадого обслужит, если тот положит на прилавок гривенник и во что-нибудь лапой ткнет!
Долли. Я точно знаю, что, когда она в прошлый раз полчаса просидела в кафе «Синяя птица», официантки так к ней и не подошли!
Бьюла. Тут другое дело. Они же местные!
Долли подходит к прилавку.
Отсюда никого не выдавишь бойкотом, пока все не станут заодно. Мне Лейди только что сказала, что обслужит ее, если та зайдет.
Долли. Не сделает она этого.
Бьюла. Да ты сама спроси! Лейди сказала, что обслужит!
Лейди (встает, поворачивается к женщинам и кричит). Нет, черт подери, нет! Не стану я ей отказывать в обслуживании, из-за того что она вам не нравится! К тому же меня очень радует, что эта оторва дает своему братцу прикурить! (После этой вспышки возвращается к прилавку.)
Долли. Тише! (В трубку.) Мистер Дубинский! Это Долли Хэмма, жена мистера Пёсика Хэмма!
В дверь тихо входит Кэрол.
Хочу спросить, Кэрол Катрир у вас в аптеке?
Бьюла (предостерегающе). Долли!
Кэрол. Нет, не в аптеке.
Долли. Что?
Кэрол. Она здесь.
Бьюла идет в кондитерскую.
Долли. Ой!.. Ничего-ничего, мистер Дубинский, я… (Неистово бросает трубку и идет к двери.)
Молчание, во время которого все смотрят на девушку со своих мест в магазине. Она всю ночь ехала в открытой машине: волосы в беспорядке, лицо раскраснелось, глаза лихорадочно сверкают. Она ведет себя, как загнанный зверь, отчаянно, но бесстрашно.
Лейди (мрачно и негромко). Здравствуйте, Кэрол.
Кэрол. Здравствуйте, Лейди.
Лейди (язвительно-сердечно). А я-то думала, что вы в Новом Орлеане, Кэрол.
Кэрол. Да, была. Вчера вечером.
Лейди. Быстро же вы вернулись.
Кэрол. Всю ночь гнала.
Лейди. В такую грозу?
Кэрол. У меня ветром крышу с машины сорвало, но я не остановилась.
Она пристально смотрит на Вэла, тот нарочито не обращает на нее внимания, ставит бутылку из-под кока-колы на стол.
Лейди (с нарастающим нетерпением). Что-нибудь дома случилось, кто-нибудь заболел?
Кэрол (рассеянно). Нет. Насколько мне известно, нет, да я бы и не узнала, если бы что-то стряслось, они… Можно присесть?
Лейди. Ну конечно.
Кэрол (подходит к стулу у прилавка и садится). Они мне платят, чтобы я держалась отсюда подальше, так что и не узнала бы…
Молчание. Вэл нарочито медленно проходит мимо нее и скрывается в нише.
Похоже, у меня температура, наверное, пневмония начинается, все вокруг плывет…
Снова молчание, слышно лишь шипящее перешептывание Бьюлы и Долли у двери магазина.
Лейди (немного раздраженно). Вам что-нибудь нужно?
Кэрол. Все как в тумане…
Лейди. Кэрол, я спросила: не нужно ли вам чего?
Кэрол. Извините!.. Да…
Лейди. И что именно?
Кэрол. Не беспокойтесь, я подожду.
Из ниши выходит Вэл в синей куртке.
Лейди. Чего подождете, чего вы подождете? Не надо вам ничего ждать, просто скажите, что нужно, и если у меня есть, я подам!
Звонит телефон.
Кэрол (рассеянно). Спасибо… нет…
Лейди (Вэлу). Возьмите трубку.
Долли что-то неразборчиво шипит на ухо Бьюле.
Бьюла (вставая). Просто хочу подождать и увидеть, обслужат ее или нет.
Долли. Она только что сказала, что да!
Бьюла. Все равно подожду!
Вэл (в трубку). Да, сэр, здесь. Передам. (Вешает трубку, затем говорит Лейди.) Ее брат узнал, что она здесь, и едет за ней.
Лейди. Ноги Дэвида Катрира не будет в этом магазине!
Долли. Ой-ой!
Бьюла. В свое время Дэвид Катрир был ее возлюбленным.
Долли. Помню, ты говорила.
Лейди (внезапно оборачиваясь к женщинам). Бьюла! Долли! Что вы там шипите, как гусыни? (Выходит из-за прилавка.) Отчего бы вам не пойти в… «Синюю птицу»… Кофейку горячего выпьете и поболтаете!
Бьюла. Похоже, нам тут дают от ворот поворот.
Долли. Никогда не задерживаюсь там, где меня не привечают, а если меня где-то не привечают, то в жизни туда не вернусь!
Выходят, хлопнув дверью.
Лейди (после паузы). Зачем вы сюда пришли?
Кэрол. Кое-что передать.
Лейди. Мне?
Кэрол. Нет.
Лейди. Тогда кому?
Кэрол пару секунд мрачно смотрит на Лейди, затем переводит взгляд на Вэла.
Ему? Ему?
Кэрол чуть кивает.
Ладно, передавайте что нужно.
Кэрол. Это… очень личное. Можно мне поговорить с ним наедине?
Лейди снимает с крючка шаль.
Лейди. Ой, да ради бога! От плантации вашего братца десять минут езды на небесно-голубом «кадиллаке», подаренном ему богатенькой женой. Так вот, он едет сюда, но в магазин я его не впущу. Я не хочу, чтобы он даже ручки дверной коснулся. Я знаю, что вы хотите передать, и парень этот знает, так что ничего личного в том нет. Только скажу, что парень этот не продается! Так, пойду на шоссе поджидать небесно-голубой «кадиллак». Как замечу его, распахну дверь и заору, и когда заору – чтобы вы пулей отсюда вылетели! Ясно вам?
ПРИМЕЧАНИЕ: Вышеозначенная сцена немного затянута, это можно исправить, играя ее живо и быстро. Также неплохо обозначить переход между сценой Лейди и Вэла и последующей групповой сценой.
Лейди хлопает за собой дверью. Грохот закрываемой двери усиливает наступающее молчание. Вэл ведет себя не то чтобы враждебно, но нарочито равнодушно. Это говорит о некоей отстраненности, а также о нежелании ввязываться в чужие проблемы. Он держит гитару с благоговейной сосредоточенностью и тихонько берет на ней аккорд. Девушка пристально смотрит на Вэла, тот высвистывает ноту и подтягивает струну, не глядя на девушку. Поскольку за этой сценой следует эмоциональная сцена между Лейди и Дэвидом, ее нужно играть в более низкой тональности. Важно, чтобы Вэл не казался грубым по отношению к Кэрол, их диалог должен походить на разговор двух одиноких детей.
Вэл (негромко, занятый своим делом). Вы сказали моей нанимательнице, что хотите мне что-то передать, верно, мисс? И что же сказать хотите?
Кэрол (встает и нерешительно подходит к Вэлу. Он свистит и подтягивает струну). Вы просыпали пепел на новый синий костюм.
Вэл. Вы это хотели мне сказать?
Кэрол (отступая на шаг). Нет. Нет, это просто повод к вам прикоснуться. А передать хочу…
Вэл. Что?
Начинается гитарная музыка.
Кэрол. Что очень хотелось бы держать что-то в руках так же бережно, как вы держите гитару. Хотелось бы так же нежно и трепетно обнять вас! (Роняет руку ему на колено, которым он опирается на табурет у стойки.) Потому что вы – вы моя мечта!
Вэл. (Отставляет гитару и делает шаг в ее сторону. Говорит с ней не грубо, а скорее недоверчиво оттого, что прошел долгий путь от романтического восторга от подобных признаний до постепенно развившегося неверия в них.) Кого вы пытаетесь обдурить, кроме себя? К вам мужчина прижмется, так вы и рассыплетесь. (Берет ее за руку и опускает рукав.) Это что? Запястье с суставом? Больше похоже на веточку, которую я двумя пальцами сломаю… (Небрежным, но аккуратным движением берет ее за воротник пальто и открывает шею. Проводит пальцем по вене.) Девочка, да вы же вся прозрачная, я все жилки вижу. Придавит вас мужчина, так вы сломаетесь, как щепка…
Музыка медленно умолкает.
Кэрол (пристально смотрит на него, пораженная таким отношением). Забавно… И прямо в точку. Акт любви – это такая боль! И все же, я терплю и боль, и опасность, лишь бы уйти от одиночества хоть на несколько минут. А опасность в том, что родов я не вынесу.
Вэл. Ну тогда улетай, птичка, улетай, пока крылья не обломались. (Снова занимается гитарой.)
Кэрол. Почему я вам не по нутру?
Вэл (оборачиваясь). Мне все по нутру, пока не начнут лезть в душу.
Кэрол. А чем я вам дорожку перешла? Разве я стукнула кому, увидев на вас часы своего двоюродного брата?
Вэл (начинает снимать часы). Вы ни единому моему слову не поверите, но я вам всю правду сказал. Мне тридцать лет, и я завязал и с вашей компанией, и с заведениями, куда вы хаживаете. С клубом «Место встреч», баром «Свет звезд», «Музыкальной шкатулкой» и прочими ночными кабаками. Вот (протягивает ей часы), возьмите этот швейцарский хронометр, показывающий время, день недели, месяц и бредовые лунные фазы. До них я ничего не крал, а когда их украл, то понял, что мне пора завязывать, так что теперь верните их Берти… (Берет ее за руку и пытается вложить часы ей в ладонь, стараясь разжать пальцы. Она плачет, но с яростью смотрит ему в глаза. Он шумно вдыхает и с силой пускает часы по полу.) Вот мой ответ вам и всем, с кем вы там шуры-муры крутите!
Кэрол (сбрасывая пальто). Ни с кем я не кручу! Думала, с вами смогу закрутить… (Музыка обрывается.) Вы здесь в опасности, Змеиная Кожа. Вы сняли куртку, кричавшую: «Я вольный и одинокий!», и надели красивенькую синюю робу заключенного!.. Прошлой ночью я снова проснулась с мыслью о вас. Всю ночь гнала, чтобы предупредить вас об опасности… (Прижимает к губам дрожащую руку.) Хотела передать вам предупреждение! И надеялась, что вы меня услышите и дадите увезти себя отсюда, пока… пока еще не поздно.
Распахивается дверь. С криками вбегает Лейди.
Лейди. Там ваш брат идет, выметайтесь! Сюда я его не пущу!
Кэрол, всхлипывая, подбирает пальто и идет в кондитерскую. Вэл шагает к двери.
Заприте дверь! Не пускайте его в магазин!
Кэрол, всхлипывая, опускается на стул у столика. Лейди взбегает по лестнице на площадку, одновременно в магазин входит Дэвид Катрир. Это высокий мужчина в охотничьем костюме. Он почти так же красив, как и в молодости, но что-то исчезло. В его облике – сила пленника, командующего другими пленниками. В лице и во взгляде – та же отчаянная и неестественная жестокость, с которой Лейди воспринимает мир.
Дэвид. Кэрол?
Вэл. Она там. (Кивает в сторону полутемной кондитерской, куда ушла девушка.)
Дэвид (идя в кондитерскую). Кэрол!
Та поднимается и выходит на освещенную часть сцены.
Ты нарушила договор.
Кэрол чуть кивает, пристально глядя на Вэла.
(Резко.) Ладно, я отвезу тебя домой. Где твое пальто?
Кэрол бормочет что-то нечленораздельное, пристально глядя на Вэла.
Где ее пальто, где пальто моей сестры?
Вэл нагибается, поднимает уроненное Кэрол пальто и протягивает Дэвиду. Тот набрасывает его на плечи Кэрол и с силой толкает ее к входной двери. Вэл отходит в сторону.
Лейди (внезапно и резко). Подождите, пожалуйста!
Дэвид смотрит на площадку и замирает, когда Лейди сбегает вниз.
Дэвид (тихо и хрипло). Как… дела, Лейди?
Лейди (поворачиваясь к Вэлу). Вэл, выйдите.
Дэвид (обращаясь к Кэрол). Кэрол, подожди меня в машине.
Открывает дверь сестре, та оглядывается на Вэла с отчаянием во взгляде. Вэл быстро проходит через кондитерскую. Звук закрываемой двери. Кэрол легонько кивает, словно в ответ на мучительный вопрос, и выходит из магазина. Пауза.
Лейди. Я тебе однажды сказала, чтобы ты никогда здесь не появлялся.
Дэвид. Я за сестрой приехал… (Поворачивается, словно собираясь уйти.)
Лейди. Нет, обожди!
Дэвид. Боюсь сестру одну оставлять на дороге.
Лейди. Я должна тебе сказать то, чего раньше никогда не говорила. (Подходит к нему. Дэвид поворачивается к ней, затем отступает в сторону.) Тем летом, когда ты меня бросил, я носила под сердцем твоего ребенка.
Молчание.
Дэвид. Я… не знал.
Лейди. Нет-нет, я тебе не писала ни записки, ни письма – гордячка была, гордость имела. Но носила под сердцем твое дитя в то лето, когда ты меня бросил, когда вместе с виноградником сожгли отца, а ты, ты умыл руки и открестился от дочки итальяшки-бутлегера… (Она задыхается и умолкает, яростно взмахивает рукой, стараясь продолжить.) А потом… женился на… светской девице, которая отстроила твою родовую усадьбу и нарожала тебе… (Переводит дух.) …здоровеньких детишек…
Дэвид. Я… не знал.
Лейди. Ну а вот теперь знаешь, теперь знаешь. Тем летом, когда ты меня бросил, я носила под сердцем твоего ребенка, но лишилась его, и вместе с ним из меня ушло сердце!
Дэвид. Я… не знал.
Лейди. Потом я хотела умереть, но смерть не приходит, когда ее зовешь! Тогда мне хотелось умереть, но я выбрала нечто вроде смерти. Ты себя продал. А я продала себя. Тебя купили, и меня купили. Ты нас обоих сделал продажными шлюхами!
Дэвид. Я… не знал.
Мандолина еле слышно наигрывает «Скажите, девушки, подружке вашей».
Лейди. Но все это было давно. Я отчего-то поехала туда вечером несколько дней назад – на берег озера, где был отцовский виноградник. Помнишь, помнишь виноградник моего отца?
Дэвид пристально смотрит на нее. Она отворачивается.
Не помнишь? Даже этого не помнишь?
Дэвид. Лейди, я… другого ничего и не помню…
Лейди. Как отец играл на мандолине, как мы с ним пели в винограднике?
Дэвид. Да, другого ничего и не помню…
Лейди. «Неблагодарное сердце»! «Словно роза»! Мы прятались, а отец все звал: «Лейди! Лейди!» (Поворачивается.) А как я могла ответить, когда мы целовались! (Резко и шумно вдыхает, глаза широко раскрыты, ладонь прижата ко рту, словно она сказала нечто невыносимое. Дэвид резко отворачивается.)
Музыка обрывается. Джейб начинает звать ее стуком в пол второго этажа. Она проходит к лестнице, останавливается и оборачивается.
Я злопамятная! Больше никогда здесь не появляйся. А если тут объявится твоя оторва-сестра, пришли за ней кого-нибудь, только чтобы тебя здесь не было. Потому как я надеюсь, что меня больше никогда не пырнут ножом. (Прижимает руку к груди, с трудом дыша.)
Дэвид отворачивается, идет к двери. Она делает шаг в его сторону.
И не надо меня жалеть. Руки я не опустила. Магазином вот занимаюсь, там кондитерская, которая откроется весной, там все заново обустраивается, чтобы туда приходила молодежь, она будет напоминать…
Дэвид берется за ручку двери и замирает спиной к ней.
…отцовский виноградник и те вечера, когда попивали вино, когда у тебя было кое-что получше, чем вся остальная жизнь!
Дэвид. Лейди… это…
Лейди. Что?
Дэвид. …это правда! (Открывает дверь.)
Лейди. А теперь уходи. Я просто хотела сказать, что жизнь моя еще не кончена.
Дэвид выходит, Джейб продолжает стучать. Лейди оцепенело стоит, пока в магазин тихонько не входит Вэл. Она не сразу замечает его возвращение и бормочет:
Какого же я дурака сваляла…
Вэл. Что?
Она подходит к лестнице.
Лейди. Я сваляла дурака!
Она натужно поднимается по ступенькам. Освещение медленно меняется, обозначая смену картин.
