Татьяна Михайловна Василевская
Дом у скалы. Ангел, который меня оберегает
Сделав небольшой крюк, «путешественники» заехали в поселок к Диме Рогозину. Ольга попросила участкового присмотреть за Айком. Пес радостно напрыгнул, на коварно обманутого и брошенного, одной из его хозяек, полицейского и вполне довольная парочка помахала вслед отъезжающей машине, кто рукой, а кто хвостом.
Глава 13
С самого утра, Прохоров насел на начальство по поводу запроса в полицию Латвии. Он развел такую активность и так горячо убеждал начальника управления, что это имеет первостепеннейшее значение для продвижения в расследовании, что начальник решил, что ради пользы дела можно иногда пойти в обход правил, и позвонил знакомому из Министерства иностранных дел. Спустя два часа, вопрос был решен.
Призвав к себе Боброва, богатые родители которого, позаботились, что бы их отпрыск овладел двумя иностранными языками – английским и немецким, Прохоров поручил юному коллеге вести переговоры с латышами. Прохоров в английском был не силен, о чем бойко трещит Бобров, он не понимал, но по интонации и по тому, как время от времени, молодой следователь заливался задорным смехом, понял, что собеседник юного коллеги-полиглота – женщина.
– Ну, чего? Дельное-то, что-нибудь тебе, там сказали? Или ты так, чисто поржал? – поинтересовался Прохоров. Все еще широко улыбаясь, Боря сообщил:
– Обещали в течение пары часов отправить по почте, все, что есть.
* * *
Очевидно, таланты Боброва вновь, оказали на собеседника, а в данном случае собеседницу нужное действие. Уже через час перед Прохоровым лежали распечатки материалов, присланных латышами. Естественно, переведенные на русский.
Петер Данионитас, был вполне законопослушным гражданином. Буквально с рождения и до своего отъезда из Латвии никогда ни в чем таком не замечен. Даже штрафов за неправильную парковку или за превышение скорости у этого примерного господина не было. На родине он занимался тем же бизнесом, что и в России. Из родственников у него была только престарелая тетка, проживающая в Риге. За несколько лет до отъезда в Россию Данионитас получил совсем небольшое наследство от еще одной тетки. Все. Ничего интересного. Единственное упоминание в полицейской базе, связано не с правонарушением, а скорее с благородным поступком. Данионитас стал свидетелем дорожной аварии. Две машины столкнулись. Водитель одной погиб. А второй был еще жив, когда добропорядочный, весь из себя положительный латыш подъехал к месту и бросился на помощь. Он оставался на месте до приезда скорой и полиции. Водитель умер, можно сказать у него на руках. И ничего бы примечательного и необычного не было и в этом событии, если бы, во-первых, умерший водитель не был русским, имеющим двойное гражданство. А, во-вторых, сразу после этого события, а точнее на следующий день, Данионитас свернул свою лавочку в Риге, и уехал. Нет не в Россию, а сначала в Литву, в Каунас. А полгода спустя переехал уже в Россию.
– Так, узнайте все про этого погибшего российско-латышского подданного, – распорядился Прохоров. – Ты, Бобров, как главный покоритель женских сердец на международном уровне, позвони родственнице Данионитаса. Может божий одуванчик тоже не останется равнодушна к твоим чарам и поведает, что-нибудь интересное о племяннике.
* * *
Разговор с теткой убитого латыша, которая, кстати, прекрасно говорила по-русски, не дал никаких результатов, кроме того, что Бобров, едва не сорвал голос. Старуха была абсолютно глуха, и Боре приходилось орать на все управление. Сотрудники посмеивались, слыша, как надрывается их коллега, пытаясь добиться того, что бы девяностодвухлетняя дама поняла, что он ей говорит.
Она сообщила, что Петер всегда был очень хорошим мальчиком. Часто ее навещал. Очень жаль, что он уехал. И, что умер, конечно, тоже очень-очень жаль. Она ведь еще прекрасно помнит, как держала его на руках, совсем маленьким. Спустя двадцать минут бесполезного разговора, когда Боря уже мечтал только о том, как поскорее распрощаться со своей собеседницей, которая оказалась весьма разговорчивой и успела, заодно, сообщить обо всех своих родственниках, а не только о дорогом племяннике Петере, старушка вдруг спросила: «А, Вас не затруднит передать Петеру, что бы он как-нибудь навестил меня. Мы очень давно не виделись. Он, наверное, уже совсем большой». Боря, заверил, что непременно постарается выполнить ее просьбу и быстренько распрощался со старушкой.
В следующие двадцать минут, только ленивый не отпустил, какую-нибудь шуточку, по поводу удачных переговоров с выжившей из ума родственницей жертвы.
* * *
Погибший в аварии гражданин сразу двух государств, Артемов Вячеслв Игоревич до переезда в Латвию, ровно за полгода до своей гибели, проживал в одном дворе с Виктором Комаровским. С самого детства. Прохоров почувствовал, как в голове застучали молоточки, задвигались невидимые шестеренки. Мысли проносились с невероятной быстротой, и расплывчатая картина начала, наконец, складываться в нечто вполне конкретное. Не хватало всего нескольких отдельных кусочков.
Дав распоряжение выяснить информацию насчет одного из таких недостающих кусочков, Прохоров закурил, прокручивая в голове все еще раз.
– Иван Степаныч, – Валера Шерстюк заглянул в кабинет и улыбнулся. – Не знаю, как Вы догадались, но Комаровский в это время действительно был в Латвии. Приехал за три дня до аварии.
– Позови ко мне нашего великого переговорщика, срочно, – приказал Прохоров.
– Звони своей приятельнице из латвийской полиции. Нужно еще кое-что узнать, – сказал Прохоров, явившемуся через пару минут Боброву.
– Честно говоря, я подозреваю, что она прекрасно понимает русский, – ухмыльнулся Боря. – Просто из вредности делает вид…
– Да хоть на эфиопском, пусть разговаривает, лишь бы информацию сообщила, – буркнул Прохоров. Не время было обижаться за нежелание общаться на «великом и могучем». – Звони Казанова-международник.
«Почирикав», с явно обрадованной очередным звонком обаятельного русского, латышской полицейской, Бобров получил всю необходимую информацию.
Накануне того дня, когда произошла авария на дороге в пригороде Риги, в самой столице было совершено ограбление и убийство. В своем доме был убит ювелир, работавший над огранкой партии бриллиантов, принадлежавших какому-то богачу, имя которого латышка не пожелала открыть даже очаровавшему ее Боре. И не просто каких-нибудь там бриллиантов, а крупных и очень-очень дорогих. Преступников не нашли, камни, естественно, тоже. Латвийская коллега неприминула напомнить, что если у российской полиции появится какая-то информация по этому делу, то камушки латвийские и российские коллеги, сразу должны поставить, обо всем, что удастся узнать, латвийскую сторону в известность.
Еще Бобров, по указанию Прохорова, попросил прислать заключение о смерти российского гражданина и отчеты, составленные на месте аварии и полицией и медиками. Естественно заверив, что со своей стороны он и его коллеги приложат все силы и будут сообщать любую информацию, касающуюся бриллиантов, если таковая появится.
– Еще пару раз побеседуешь, и придется тебе на ней жениться, – ухмыльнулся Прохоров. – А баба не промах. То нам ничего говорить не хотели, а как у них свой интерес появился, так сразу вспомнили, что мы коллеги и, что обязаны их в курсе дела держать, капиталисты несчастные.
Спустя полчаса пришло свидетельство о смерти, полицейский протокол и отчет медиков со скорой. Когда с помощью очередной хитроумной программы полученные документы были переведены на русский, Прохоров отправился в лабораторию.
– Иван, сегодня не получилось закончить… – развел руками Таладзе. Но Прохоров, даже не обратив внимания на слова грузина, протянул ему принесенные бумажки.
– Вахтанг, это крайне важно. Посмотри. Что ты можешь сказать?
Таладзе пробежал документы.
– Человек умер. Что ты хочешь услышать? – немного удивленно спросил он.
– Получивший, такие травмы мог выжить? – Спросил Прохоров.
Таладзе пожал плечами.
– Теоретически мог. Но не выжил. Организм не выдержал. У него легкие перестали работать. Асфиксия.
– А такое может быть в результате аварии?
– Конечно. Получил серьезные травмы. Организм не справился с нагрузкой.
– А ему могли помочь умереть? К примеру, могли задушить, так, чтобы никто не догадался?
Завлабораторией внимательно посмотрел на следователя.
– Если он, был совсем слаб или без сознания, то да. Довольно легко можно было просто не давать доступа кислорода. Он бы даже не сопротивлялся. И все выглядело бы естественно. Но, точно также, смерть могла быть и в самом деле естественной. Не везде присутствует злой умысел, – улыбнулся грузин.
– Спасибо, Вахтанг! – поблагодарил Прохоров, уже направляясь к двери.
– Да не за, что, – крикнул Таладзе. – Рад, что ты сегодня с бумажками, без самого трупа.
* * *
Прохоров был уверен, что находится на верном пути. Он не знал всех подробностей, но картина, практически сложилась. Он достал мобильный и набрал номер.
– Ольга Сергеевна, здравствуйте.
– Здравствуйте, – довольно холодно поздоровалась она.
– Мне бы хотелось с Вами поговорить. Мы можем встретиться?
– Нет. Я сегодня уезжаю. Вернусь после праздников.
Прохоров помолчал.
– Надеюсь, я могу уехать? – как показалось следователю, насмешливо спросила собеседница.
– Разумеется. Отдыхать с детьми едете?
Она немного помолчала. Очевидно, справляясь с желанием ответить, что это не его дело. Ну, что ж. Прохоров ее не винил. Имеет право злиться. Она не обязана быть снисходительной из-за того, что это его работа, задавать неприятные вопросы и выводить людей из себя.
– Да, – наконец сказала она. – Отдыхать с детьми. Так, о чем Вы хотели поговорить? Можете спросить сейчас, мы же все равно разговариваем.
– Да, собственно ни о чем, – странно бодрым голосом сказал следователь. – Ничего важного. Извините, что побеспокоил. Хороших праздников, хорошо отдохнуть.
– Всего доброго! – чуть ли не возмущенно сказала она и отключилась.
Ну и ладно. Пусть считает его наглым, лезущим не в свое дело, да к тому же еще и идиотом. Главное, что она уезжает, а то он уже представлял бурную сцену. Он совсем не был уверен, что сможет ее уговорить уехать. А, то, что она в опасности, он теперь знал наверняка. Человек, совершивший два убийства и причастный к третьему, пойдет на все, что бы получить то, что ему нужно. Ему нечего терять. И он вот-вот сделает следующий шаг.
Глава 14
Женщина вышла из лифта и пошла к своей машине. Стук каблуков звонким эхом отдавался от стен подземной парковки. Ему уже не было жаль ее. Из-за этой суки он вчера напрасно испытал все муки ада. Он чуть не умер, пока добрался до места. Машину пришлось оставить далеко, чтобы никто не заметил, а потом тащиться пешком, испытывая боль и рискуя лишиться сознания из-за головокружения и слабости. А в результате ничего. У него даже не хватило сил привести все в порядок. Нужно разобраться с ней сейчас. Осталось всего два дня. А потом… Он даже не хотел думать, о том, что будет, если, что-то пойдет не так. Он должен это сделать. Все должно получиться.
Мужчина сделал шаг вперед. В слегка дрожащей, от волнения и слабости, руке он сжимал пистолет с навинченным на дуло глушителем.
– Оль! Подожди! – молодой парень выскочил из лифта и побежал по направлению к женщине. Мужчина замер. Можно конечно застрелить этого придурка, но она может кинуться бежать, а он не был уверен, что сможет поймать ее, в таком состоянии. Да еще начнет орать. Нужно подождать. Может быть он уйдет.
– Оль, ты забыла бумаги подписать, для бухгалтерии, – потрясая, какими-то бумажками, сообщил запыхавшийся парень. – Ты же знаешь, конец года. Обязательно прицепятся.
– Извини, голова не тем занята, – сказала она.
Парень улыбнулся. Положив бумаги на капот, женщина поставила несколько подписей и отдала их обратно.
– С наступающим! – сказал парень. – Жаль, что тебя не будет на корпоративе. Но, зато, съездишь в Питер, развеешься.
– Да, с моим зверинцем развеешься, – засмеялась она. – Тебе тоже хорошо отметить. Пока, у меня поезд скоро, нужно бежать.
Парень пошел к лифту. В это время на стоянку въехали одна за другой, две машины.
«Проклятье!» – мужчина с раздражением наблюдал, как женщина села в свой автомобиль. Все. Момент упущен. Надо было припереться не вовремя этому юнцу. Ну ладно, не все так страшно. Она уезжает. Может это и к лучшему. Лишнее убийство – лишний риск. Он отступил подальше в тень, провожая взглядом ее машину.
Спустя некоторое время владельцы машин потянулись на парковку один за другим. Рабочий день был окончен. Люди спешили домой. Выждав, из предосторожности, еще час, мужчина поднялся на лифте на этаж, где, как он уже выяснил, перед тем, как отправиться сюда, находилась фирма, в которой работала женщина.
На этаже было тихо. Все давно разошлись. Повозившись немного с замком, он прошел в темное помещение. Посветив маленьким фонариком, он нашел дверь, на которой была табличка с затейливыми буквами Андреева О. С.
В кабинете он опустил жалюзи, и включил свет. В темноте слишком долго возиться. Возле стен, стояли картины. На столе стопки журналов. Какие-то бумаги. Верхний ящик стола заперт. Не тратя времени, он выломал замок. В ящике лежала всякая дребедень.
Спустя час, он покинул здание. Того, что ему было нужно, он не нашел. Но он приказал себе успокоиться. Паника не поможет. Ничего. Просто придется снова съездить в то проклятое место. Возможно, он плохо искал. Времени было мало, и он вообще очень плохо соображал, мог просто не заметить, у него все плыло перед глазами. Сегодня ему намного лучше. Рука болит, но терпимо. И температура уже ниже.
Мужчина сел в машину. Сегодня все решится. Все будет нормально. А потом все закончится. И все будет хорошо. Всегда. Все это останется в прошлом. Забудется, как будто никогда и не случалось.
* * *
Поезд Москва – Санкт-Петербург медленно начал отъезжать от платформы. Человек, стоявший в сторонке, прислонившись массивным телом к фонарю, и внимательно наблюдавший за посадкой пассажиров девятого, купейного вагона, достал телефон.
– Да, все нормально, – сказал он. Смачно сплюнув на перрон, человек пошел по направлению к выходу из вокзала, расталкивая попадавшихся на пути людей, грубо окорачивая тех, кто начинал возмущаться. Нечего под ногами болтаться. Таскаются тут со своими чемоданами.
* * *
Неприметная «Нива» подъехала к заброшенной ферме. Автомобиль аккуратно протиснулся в дверной проем одного из сараев. Через минуту, водитель машины появился из царившей внутри темноты и пошел по направлению к «Дому у скалы».
Обойдя дом, мужчина подошел к небольшому подвальному окошечку и решительно ударил по нему локтем, обтянутым рукавом кожаной куртки. Стекло звякнуло и осыпалось внутрь мелкими осколками. Просунув руку в образовавшуюся дыру, мужчина убедился, что окошко заперто изнутри на маленький висячий замочек. Ухмыльнувшись, мужчина стукнул, по окошку, на этот раз, ногой. Еще пара ударов и деревянный «переплет» не выдержал и тоже провалился в темноту подвала. Мужчина, несмотря на достаточно высокий рост и крупное сложение, ловко протиснулся в образовавшееся отверстие и исчез в темноте.
* * *
Прохоров доехал до места, где от дороги, в сторону леса шла относительно широкая тропа, сейчас едва заметная, занесенная снегом. Он, съехал с дороги и начал осторожно продвигаться вперед. Машина, едва-едва проходила между деревьями и кустами, росшими вдоль тропинки. Далеко заезжать он не стал. В темноте с дороги машину никто не заметит, даже за редкими кустами. Заглушив двигатель, он вылез и пошел пешком в обратном направлении, в сторону дороги. «Надышусь свежим воздухом, на год вперед хватит, с этим делом», – чуть слышно проворчал он, шагая по снегу.
Подойдя к входной двери, Прохоров достал из кармана ключ, «одолженный» им еще в прошлый раз из шкафчика с запасными ключами, висевшего в прихожей. Хозяйка, злясь на его бестактные заявления и намеки, насчет нее и Северцева, не пошла, провожать его до двери, и он, воспользовавшись моментом, на всякий пожарный, свистнул ключ. Потом бы он его, естественно, вернул, нашел бы способ, может даже через Рогозина, но пока решил пусть будет. И не ошибся. Пригодился ключик. Дверь открылась с легким щелчком. В доме было тихо. Хозяйки с детьми не было. Дом был пуст, и находился в полном его распоряжении. Прохоров постоял в раздумье. Он был уверен, что тот, кто ему нужен, придет сегодня. Возможно, конечно, завтра. Но скорее всего, все же сегодня. Его, вероятно, поджимает время. Прохоров это чувствовал.
Следователь медленно поднялся по лестнице. Нужно осмотреть спальню хозяйки и кабинет. То, что нужно убийце, наверняка там. Он осторожно толкнул первую дверь. Посветил фонариком. Детская. Куча машин, роботов, компьютер. Вторая комната тоже явно принадлежала одному из сыновей хозяйки. Примерно тот же набор, жизненно-необходимых маленькому мальчишке для счастья вещей. Дальше, наконец, была спальня самой хозяйки. Прохоров зашел в комнату. Открыл по очереди дверцы шкафа. Нет. В шкафу только одежда. На тумбочке возле кровати будильник, больше ничего нет. Прятать эту вещь она бы не стала. Для нее она не представляет ценности, она вообще даже не догадывается, что, весь сыр-бор именно из-за нее. Прохоров вышел и прикрыл за собой дверь. Ручка издала еле слышный щелчок.
Прохоров пошел дальше. Следующая дверь была приоткрыта. Он осторожно толкнул ее и посветил внутрь. Он успел только рассмотреть письменный стол, за ним книжный шкаф, а между столом и шкафом силуэт человека. Прохоров открыл рот, что бы крикнуть: «Руки за голову», – но не успел. Раздался хлопок, и следователь почувствовал, как нестерпимой болью обожгло бок. «Вот, придурок», – чувствуя, как непослушное тело оседает на пол, обругал он сам себя.
– Шевельнешься, и ты покойник, – прозвучало где-то далеко-далеко, за тысячи, а может за миллионы километров. Прохоров попытался рассмотреть говорившего. Но было слишком темно. Мысли ворочались в голове медленно. Глаза закрывались сами собой. Послышался звук глухого удара, стон. Через несколько секунд зажегся свет. Прохоров зажмурился.
– А ты догадливый, мент, – насмешливо сказал мужской голос. Прохоров слегка приоткрыл глаза. Напротив него стоял высокий темноволосый мужчина, с грубым лицом. Прохоров узнал его.
– Господин Северцев. Вы-то, какими судьбами здесь? – делая над собой усилие, просипел следователь.
– Ну, не один ты такой умный. Хотя, не такой уж ты и умный, раз на пулю, как последний лох нарвался.
– Что Вы здесь делаете? – повторил Прохоров.
– Соскучился. Ностальгия. Бывший дом. Бывшая страна, – ухмыльнулся Северцев.
– Что с ним? – скосив глаза, на лежащего на полу человека, спросил Прохоров.
Северцев пожал плечами.
– Лежит. Отдыхает.
– Живой?
– А че ему сделается? Я его так, слегка приложил, чтобы не дергался, не мешался под ногами.
Северцев подошел к, начавшему приходить в себя, лежащему на полу мужчине. Выдернув из его брюк ремень, он ловко замотал ему руки за спиной. Мужчина взвыл и задергался.
– Захлопни пасть, гнида! – рявкнул Северцев.
– Умоляю, развяжите руки… Боль… Не могу терпеть… Прошу! – умоляюще, чуть не рыдая закричал тот.
Северцев туго затянул ремень и наклонился к корчащемуся от боли, подвывающему и скрипящему зубами пленнику.
– Скажи спасибо, что ты вообще еще жив. Не заткнешься, я это быстро исправлю, – угрожающе сказал он. Человек закусил губу и замолчал.
Северцев вернулся к Прохорову и встал напротив, насмешливо улыбаясь. Следователь чувствовал себя жалким и беспомощным, лежа в ногах у возвышающегося над ним, кажущегося из такого положения гигантом, Северцева. Он попытался подняться, но комната начала быстро вращаться и он едва не лишился сознания.
– Не дергайся мент. Лежи, – сказал Северцев. Он сунул руку за пазуху кожаной куртки. В этот миг Прохоров подумал, что сейчас этот, в сущности, тоже самый настоящий бандит достанет пистолет. Но нет, это было не оружие.
– Держи мент, дарю, – в темных глазах плясали озорные и в то же время пугающие огоньки.
На пол рядом со следователем упала книга. Небольшая, чуть больше обычного формата. В коричневом кожаном переплете, на обложке была наклеена цветная репродукция какой-то картины. Название, тесненное золотыми буквами, было, скорее всего, на немецком, а может на латышском.
Прохоров облизал пересохшие губы. Ему становилось все хуже. Нужен был врач. И полиция, забрать преступника. Пойманного, как ни прискорбно это признать, не им, а другим преступником, который, фактически, спас его жизнь. С огромным трудом Прохоров достал телефон, показавшийся ему страшно тяжелым. Пытаясь сосредоточиться, что нужно сделать, что бы позвонить, следователь уставился в экран мутным взглядом. Он заметил, что темная фигура, стоявшая рядом с ним, наклонилась.
– Придется тебе потерпеть, – почти весело сказал Северцев, вырвав из дрожащих пальцев раненого мобильный. – Авось не помрешь.
Сунув телефон в карман, он пошел к двери. Прохоров прикрыл глаза.
– Почему дом называется «У скалы»? – еле ворочая языком, спросил он.
Северцев остановился и повернулся к нему.
– В передаче, называлась, вроде, «Лучшие дома мира» случайно увидел дом, построенный прямо у скалы, – весело сказал он. Надо же мент помирает, а все вопросы задает. Какой эти следователи народ любопытный, просто ужас. – Он так и назывался «Дом у скалы». Мне понравился. Захотел такой же дом. Правда скалы не хватает, – засмеялся Северцев. А потом сказал уже без тени веселости, твердо и холодно: – Я привык, что если мне, что-то нравится, то я это получаю.
– Ну, наверное, не всегда. Правда? Невозможно получить все, что хочешь, – чуть слышно сказал Прохоров.
Северцев пристально посмотрел на него и ухмыльнулся.
– Верно, – сказал он и вышел из кабинета.
Спустившись на первый этаж, он заглянул в гостиную. Возле стены, рядом с камином стояла елка. Шары поблескивали и таинственно мерцали в тусклом свете луны, падающем из огромных окон. Подойдя к елке, Северцев провел рукой по колючим иглам. В воздухе пахло хвоей. Северцев не любил Новый год. Никогда не наряжал елку. А сейчас даже немного пожалел об этом. Красиво. Он улыбнулся. Достав из кармана небольшую коробочку, он поставил ее под елкой. «С Новым годом…»
Дойдя до фермы, он позвонил в службу спасения. Закончив разговор, он бросил телефон в снег и пошел к машине, укрытой от посторонних глаз в полуразвалившемся сарае.
