Quarta Filia
112
– Еёё…! – только и смогла протянуть взбешенная Инна, изо всех сил пытаясь сдержать текст. Борис вскинул брови:
– Так-так, что ты хотела сказать? Должно быть, «я испытываю удивление»?..
Мальчишки и Боря давно спали. И только Инна «зависала» на бабском форуме.
«Только проверю, как там поиски у Майи, – и спать», – зевнула она. Увидев, что некто с ником «Курильские бобслеисты» разместил тему о поиске Андрея Блохина, Инна улыбнулась. «Курильские бобслеисты….»
Уже собираясь выключать компьютер, она обратила внимание на соседнюю темку. Одна девочка на форуме спрашивала совета у «бывалых» – стоит ли пускать мужа работать в спасательной службе. Обычно Инна ничего не писала на форумах, но эта тема была слишком близка Инне, чтобы пройти мимо. По доброте душевной Инна в подробностях описала все минусы и плюсы. Её поддержали другие форумчанки, чем сильно подняли Иннин авторитет в собственных глазах. Да, хотелось бы зарплату побольше, да, часто не бывает дома, приходит уставшим, постоянно отсыпается и вся его жизнь сводится к двум состояниям: «на работе» и «спит». Но при этом он выполняет важную и благородную миссию – он спасает людей!
Но на форум вдруг пришла девушка с ником «Говорю правду» и фыркнула:
– Да где он устает? Реальный вызов раз в неделю. С мужиками бухает или на бабе. Пришел домой, сказал «устал» – и к телевизору. Красивая жизнь!
И тут же вновь набежала армия поддакивальщиц:
– Еще бы! Она же «говорит правду»!
– Спасателю дать – святое дело сделать!
– У меня знакомая специально устроилась в спасательную службу – конечно, сразу столько широкоплечих парней! Проводит время с одним, надоел – другого берет.
– Не забывайте, сколько у них поклонниц среди спасенных.
Инна читала и глазам своим не верила. За столько лет она никогда не допускала мысли, что такое вообще может быть! А для людей это реальная жизнь, совсем иная точка зрения!
«Да нет же! Гадость какая!» – упорно подумала она и написав: «Надо доверять своим мужьям, девочки!» – вышла из инета.
Но сон уже не шел. Прочитанное не давало ей покоя. «Это ж надо, какой бред… Как только людям не совестно такое писать! Видимо, в «Говорю правду» говорит как раз не правда, а личная обида – не повезло с человеком, вот она и обобщила всех под одну гребенку. Хорошо, что мой Боренька никогда не дает мне поводов для обид. Мой Боря лучший! Мой Боренька… – она вдруг задумалась. – Он тоже редко приезжает с работы вовремя… И эти ночные вызовы… И еще эта Рита постоянно в разговорах фигурирует…» – Инне вдруг стало неприятно. Она поняла, что как только отправила пост «надо доверять своим мужьям» – она перестала доверять своему собственному.
Выхваченная из контекста фраза въелась в мозг, разлилась по венам медленным ядом, стала навязчивой, заставляя просиживать ночами в инете в поисках новых порций отравляющих жизнь веществ. Ревность. Она грызла изнутри, она блокировала здравый смысл и пожирала все то, чем привыкла жить Инна. «Это все неправда. Это глупости, – убеждала себя ночами Инна, пытаясь очистить от заразы голову. – Этого не может быть. Я доверяю своему мужу больше, чем неизвестным мне барышням». Но яд не уходил, а разрастался.
Еще через какое-то время Инна поймала себя на том, что уже непроизвольно контролирует время отсутствия мужа, осматривает и, как собака, обнюхивает его одежду… Зачем я вообще залезла на этот форум? – по привычке ругала себя Инна. Я хочу, чтобы все было как раньше». Но как раньше быть уже не могло.
Уходя на следующий день, Макс запер дверь и не оставил Алене ключ. Он решил самостоятельно походить по инстанциям, чтобы разузнать, положена ли Алене какая-либо помощь по получению новой квартиры или хотя бы по ремонту старой. Что-то ей явно полагалось, но что именно – зависело от целого ряда организаций. Все перекладывали ответственность на следующую в этом ряду, будто то ли сотрудникам было лень браться, то ли покупка квартиры должна была оплачиваться из их личного кармана, то ли дальнейшей продвижение Алениного дела тормозила какая-то гигантская машина, запущенная над городом, имя которой начиналось на «Б», а заканчивалось на «Юрократия». Все ждали, признают ли дом аварийным и каков будет результат экспертизы – не было ли поджигание намеренным. Макса поражало, какие еще могут быть сомнения по поводу непригодности для жилья этого и без пожара ветхого строения, а сотрудниц аппарата, которые видели Макса с документами глухонемой, больше интересовал другой вопрос, который они задавали, кокетливо подергивая плечиками: «А кем вы ей приходитесь?» Этот вопрос уже начал порядком раздражать Макса. Наученный неудачным опытом вранья с той бабкой, у которой жила Алена, Макс говорил правду: «Неужели, чтобы к человеку относиться по-человечески, нужно обязательно быть его родственником?».
– Похоже, эпопея с твоей квартирой затянется еще на «энное» количество времени, – отчитывался вечером Макс перед Аленой. Убедившись, что она понимает его, он еще вчера оставил свою глупую жестикуляцию. Сегодня он перестал подбирать слова, и сам не заметил этого. – Ладно, давай о более приятном: садись ужинать. Я, конечно, не шеф-повар, но покупные котлеты пожарить все же способен, – он поставил на стол сковородку.
Алена, внимательно «слушавшая» до этого про квартиру, руками изобразила что-то такое, по чему Макс сразу понял: «Спасибо, я не голодна».
Макс нахмурился:
– Теперь ты решила бороться со мной другим способом – голодовкой?
Алена поспешно покачала головой и отступила на шаг назад… Но Макс уже начал «закипать»:
– Ты че, постишься? Ешь, сказал!
Алена в нерешительности не шевелилась.
– Знаешь что… – сделал шаг к ней Макс. – Давай-ка ты лучше сама ешь… Иначе я тебя силой накормлю!
Алена испуганно схватила кусок хлеба и запихнула его в рот.
– Моя школа… – вздохнул Макс и сел за стол.
Ужинали в полном молчании. Алена наклонила голову к тарелке и, казалось, стыдилась посмотреть на Макса. Съев необходимый минимум, она сложила руки на коленях и ждала разрешения уйти. Макс гонял по тарелке последний кусочек. В конце концов, он бросил вилку и испытующе посмотрел на нее:
– Ну вот ты вся такая правильная… Ну почему тогда так тяжело с тобой?
Алена молчала, и только опустила голову еще ниже.
На следующий день история повторилась. Алена вышла из комнаты только чтобы узнать, когда ее отпустят из плена. Сегодня Макс кормил ее пельменями.
– … в общем, ничего нового, – закончил свой отчет Макс, когда ужин был окончен. – Соседи твои говорят, что результат экспертизы всё равно ни на что не повлияет. Они, кстати, уже переехали. Совсем. – Он помолчал, глядя на то, как Алена не знает, куда деть руки под столом. Что у нее в голове? Способна ли она вообще улыбаться? Испытывать какие-то эмоции, кроме страха и неловкости?
– Может, сегодня хоть на полчаса покинешь свою крепость и посидишь со мной в комнате? – рискнул, наконец, спросить он. Но Алена отвернулась и больше не смотрела на него. Макс помолчал, потом взял ее за подбородок и повернул лицо к себе.
– Почему у меня стойкое ощущение, что мы играем в одни ворота?
Алена вскочила, чтобы уйти. Он удержал ее за руку:
– Постой, я… – он не успел договорить, как Алена рефлекторно отдернула руку и шарахнулась в сторону.
Макс встал и молча смотрел на нее. В ее глазах не было ничего, кроме страха.
Да к чему всё это это? Зачем это ему? Надоело!
– Знаешь… – тихо сказал он. – Я устал быть гитлером для тебя. Я больше не заставляю тебя быть здесь. Поступай как знаешь.
Он вышел из кухни, отпер входную дверь и ушел в комнату. Сев на диван, он зачем-то включил телевизор, который пылился вот уже несколько месяцев. Ему больше не интересна эта тема.
Шел третий день соревнований по биатлону и комментатор, перекрикивая шум болельщиков, анонсировал победу нашего спортсмена. Макс любил биатлон и старался переключиться на соревнования, но вместо этого невольно вслушивался, что происходит в коридоре. Он ждал, когда хлопнет входная дверь. Хлопнет – и вся эта сомнительная история будет окончена.
Но она всё не хлопала. Макс выкинул всё из головы, втянулся в соревнования и стал болеть за нашего. Неожиданно он почувствовал, что в комнату как всегда бесшумно, как призрак, вошла Алена и встала у него за спиной. Он не обернулся. Она понимала, что он все равно ее заметил, и беззвучно села на другом конце дивана.
– Да! – закричал комментатор. – Точное попадание! Еще раз!
– Мо-ло-дец! – заливалась публика.
Максу вдруг стало гадко и стыдно, что он слышит это, а она нет. Будто что-то неуважительное и даже оскорбительное было в этом для нее. Он взял пульт и выключил звук. В комнате сразу стало тихо. Спортсмены молча бежали, болельщики что-то беззвучно кричали, комментатор молчал. Вряд ли Алена поняла это, но совесть Макса успокоилась. С этого дня Макс всегда смотрел видео без звука.
Поздним вечером сонная Инна открыла дверь и подпрыгнула от неожиданности. На пороге стояла Майя, на голове которой была маска спецназовца из магазина розыгрышей – точь-в точь как настоящая, только со смешной кисточкой на затылке. Она была одета в черные куртку и штаны, а завершали образ два банки краски в руках и раскладная лестница подмышкой.
– Знаю, – заговорщическим тоном сказала она, снимая маску, – ты же всегда мечтала быть моим пособником и отсидеть на одной скамье со мной 15 суток.
– Да ты просто мысли мои читаешь! – зевнула Инна.
– Тогда одевайся. Выбери что-нибудь поскромнее, понезаметнее, там, колготки на голову или можешь прям в халате идти.
15 минут спустя они быстро шли по ночной улице Шукова. Город спал, и встречных людей почти не было.
– Ну? – ждала объяснений Инна. – На какое преступление ты меня склонила? Убивать кого-нибудь будем?
– В другой раз. Он сказал, что работает на улице Шукова… – Майе уже не нужно было пояснять, кто именно «он». Инна знала, что в последнее время она говорит только об одном человеке. – Я тут присмотрела одно такое занятное здание… – она остановилась напротив старого двухэтажного дома, который хорошо освещали уличные фонари. – Он непременно должен его увидеть, если каждый день проезжает мимо. – Она задумчиво посмотрела на пустую стену без окон и решительно прислонила к ней лестницу. – Работаем! Тебе первый этаж, значит, тебе достаются слова «Позвони Майе» и номер телефона. А мне – второй этаж и «Андрей Блохин». Старайся там посимпатичнее писать…И главное без ошибок, чтоб не позориться! – она надела маску и уже забиралась по лестнице. – И побыстрее! Пока никто нам по шапке не дал…
Инна нерешительно взяла кисть.
– Ну чего ты там мнешься? Вперед! Цигель, цигель, ай-лю-лю!
– Кошмар!.. – Инна шлепнула тяжелой, обмакнутой в густую зеленую краску кистью об стену. – Мы портим чье-то имущество и внешний вид города. Тут столько людей каждый день проходит…
– Чего ты там бубнишь? – прошипела сверху Майя.
– Я бубню: позор какой! Чем мы занимаемся! Ну ладно твои подростковые гормоны, но что здесь делаю я, солидная мать солидного семейства! И, главное, цвет мне еще такой гаденький подсунула…
– Какой был! Могу поменять на розовенький.
– Еще лучше… – несколько минут они сосредоточенно красили под тихое бубнение Инны.
– Подержи мне лестницу, пож! – попросила Майя. Она выделывала акробатические номера, упираясь одной ногой в стену дома и пытаясь дотянуться до дальнего угла. – Мне осталась только буква «Н». А тебе?
– Пара цифр. – Инна вовремя схватила поехавшую под подругой лестницу. Майя даже внимания не обратила.
Мимо прошла, удивленно оглядываясь, какая-то женщина.
– Вот, решили отделкой заняться… – виновато оправдалась перед ней Инна. – Днем работа, дети… Всё времени не хватает… Майка! – она хлопнула подругу по ноге. – Пойдем отсюда! Хватит с меня! Там еще мужик какой-то идет. Я не переживу еще одного такого позора!
По другой стороне улицы шел и осторожно присматривался к ним бородатый мужик.
– Вы чего творите, шалопаи! – внезапно крикнул он. – Гаденыши малолетние!
Инна от страха выпустила лестницу, которая незамедлительно рухнула вместе с Майей. Сверху, пролетев рядом с Майиным ухом, шлепнулась перевернутая банка краски. Не слушая ненормативную брань, которой разражался спешивший к ним мужик, Майя, не слышно шевеля губами, прочитала получившуюся на стене надпись, нащупала на снегу упавшую Иннину кисть и быстро дописала оставшиеся две цифры своего номера. Потом, бросив всё на месте «преступления», она побежала догонять удирающую Инну.
На следующий день, вернувшись с дежурства, Макс обнаружил, что дома пахнет так вкусно, как никогда еще не пахло в его холостяцкой квартире. Он не разуваясь прошел на запах и стал хлопать крышками сковородок. Мммм, сколько вкусненькой еды… Нормальной человеческой, домашней еды. Алена стояла рядом с плитой и, глядя на Макса, помешивала что-то в кастрюльке.
– Ты умеешь готовить? – обрадовался Макс. – Ну наконец-то, хоть поедим нормально! А то надоели эти пельмени…
Тут он вспомнил, что с утра холодильник был пуст.
– Погоди, а из чего ты готовила? – насторожился он.
Алена достала из кармана и показала незнакомую банковскую карточку.
– Ты что, ездила к себе? За вещами?
Алена кивнула.
Она вырвалась из крепости, ездила к себе… и вернулась? Поистине, чтобы птица жила в клетке, не нужно запирать в ней дверцу…
Макс опустился на стул. Она не перестает удивлять его. Это какая-то головоломка…
– Мир? – он протянул руку ради эксперимента, и сегодня она почему-то пожала ее.
Он посмотрел в ее глаза, и не увидел в них привычного страха. Макс вздохнул:
– Ты меня понимаешь, я рад. Но как мне понять тебя?
Она взяла карандаш и какую-то бумажку и просто написала: «Спроси».
Макс опять удивился.
– Так ты умеешь писать? А как… – он сбился и, отведя глаза, решил не заканчивать свой бестактный вопрос. Обычно люди соотносят буквы с определенными звуками: «а» – с А, «б» – с Б… Но с чем соотносят их глухонемые? Удивительно… Но фуф, как всё оказалось просто: не знаешь – спроси… Она найдет способ объяснить тебе, что ей нужно. Почему это раньше не приходило ему в голову? По-честному, он ведь и не пытался поговорить с ней. Может, это не она странная, а он дурак?
Он поднял глаза и впервые увидел, как она улыбается.
– Почему ты вернулась?
Она пожала плечами. Странно, но карандаш не понадобился – Макс и без него понял, что скромные люди стесняются громких слов.
– Но ведь ты боишься меня?
Алена честно кивнула.
И опять карандаш не понадобился.
Что же еще можно спросить?
Пусть теперь она спрашивает.
– Твоя очередь.
Она взяла карандаш и что-то написала. Он ожидал вопросов об их совместном проживании, о разрешении ее квартирного вопроса, о документах и прочей волоките – ведь именно это должно волновать ее сейчас больше всего, – а вместо этого прочел:
«Как тебя зовут?»
Как зовут? Макс даже не сразу вспомнил. Какая дурацкая ситуация. Он и правда ни разу не упоминал, как его зовут! Она живет у человека, о котором знает только то, что он работает пожарным, а в холодильнике у него мышь повесилась.
– Максим. – Он неловко помолчал. Надо бы ей что-нибудь рассказать о себе. Ну, в другой раз. Сегодня вопросы.
– Зачем ты подарила мне крестик? Чтобы… ну… на работе спасать мою голову?
«Нет. Чтобы спасать твою душу.»
Следующие несколько дней пролетели гораздо легче. Когда нет недомолвок, ничто больше не тяготит. Тем более, Алена оказалась расторопной хозяйкой, и их конгломерат стал удобен обоим. Общение больше не вызывало трудностей – для этого и существуют письменность и Вайбер. На всякий случай на холодильнике всегда был примагничен листочек с болтающимся на ниточке карандашиком, а по квартире разложены блокноты. Но всё чаще он замечал, что не успевает взять в руки «средство связи» – Алена работала на опережение, всегда каким-то непостижимым образом понимая, что ему нужно, будто в качестве компенсации за глухоту у нее было развито шестое чувство. Постепенно он стал забывать, что с ней «что-то не так».
Она такая же, как все люди.
А чтобы понимать друг друга, людям вовсе не нужны слова.
– Ну что, каковы итоги наших ночных приключений? Да и всех твоих поисков в целом? Есть результаты? – поинтересовалась Инна через неделю.
– Результатов полно! – энергично отозвалась Майя. – Вот Вам второй развернутый отчет, коллега.
Итог нашего ночного творчества: мы ознакомились с несколькими новыми речевыми оборотами могучей русской лексики и подарили лестницу и две банки краски прекрасному мужчине.
На нескольких форумах, где я размещала поисковые темы, откликнулись добрые десятки людей. Большая часть из них оказалась милыми гоблинами, которые объяснили мне мою несостоятельность как личности и помогли мне закрепить выученные ранее речевые обороты. Но трое из откликнувшихся сообщили, что лично знакомы с Андреями Блохиными, которым в итоге оказалось 9 и 68 лет, а у третьего – хронический алкоголизм всего последнего десятилетия.
По моим многочисленным объявлениям мне позвонили несколько Андреев Блохиных (точное число позвонивших, к сожалению, зафиксировать не удалось), которые пытались познакомиться со мной в целях совместного времяпровождения, причем двое из них даже оказались честными людьми и не скрывали, что один из них – Карен Аганесян, а второй – Иван Николаич Коростылев. Еще из интересного был звонок от разъяренной супруги одного их Блохиных Андреев, которая клялась разделаться со мной психо-контактным способом за то, что я давно клеюсь к её мужу, как она могла судить по моим многочисленным объявлениям. Этот звонок обнадежил и порадовал меня тем, что кто-то замечает систематичность моего подхода к поискам, а значит, я действую правильно!
– Да… – впечатлилась Инна. – Обширные итоги обширной работы. Ты б еще на сайт «жди меня» написала…
– Там пока тоже тухляк… – виновато улыбнулась Майя. – Ну, это ничего. Будем искать!
Макс закрыл окно. Похвальная привычка – проветривать квартиру каждый вечер, но Алена зябко накинула на плечи кофту.
Он почувствовал, что эта вечная кофта его просто бесит. Она вызывает плохие ассоциации.
– Поедем купим тебе новую кофту? – спросил он ее.
– Нет-нет! – разумеется, отказалась она. – Мне не нужно. У меня уже есть.
– Ну пусть будет две.
– Зачем?
Макс не придумал, что ответить.
– То есть ты купишь новую только тогда, когда этой не будет? – уточнил он.
– Да, – подтвердила она.
Макс аккуратно снял кофту с ее плеч. Затем, вновь открыв окно, он вышвырнул ее на улицу.
– Поехали?
В большом магазине она растерялась. Прошла по рядам и не решалась снять с вешалки ни один наряд. Он сам выбрал ей новую кофту – главное, чтобы она была полной противоположностью той. По пути схватил еще пару приглянувшихся шмоток и закинул все это в примерочную вместе с Аленой, а сам развалился на уютном диванчике. Пусть не угадал с размером или стиль не её – сейчас выйдет – разберемся. Ей же не на подиум, ей просто подобрать то, что будет поменьше бесить его.
Алена отодвинула штору и сделала шаг к нему.
Удивительно, как одежда меняет людей – и внешность, и настроение.
Из примерочной она вышла совсем другой. Какой-то воздушной, будто вместе со старой кофтой скинула семь килограмм бед и горестных мыслей. Эти светлые растрепавшиеся пряди волос на черном кружеве болерошки. Это легкое платье до колен ее стройных ножек и миниатюрные туфельки. И этот поясок на талии… Боже, какая же она тоненькая! И как только он не сломал ее тогда, силой вынося из дома… Она же совсем еще девочка…
По ее тихой и какой-то загадочной улыбке он понял, что этот образ ей тоже нравится. Макс непроизвольно встал с диванчика.
– Да ты, оказывается… – он уже понял, что говорит ерунду, но все же закончил, – симпатичная! – Алена опустила глаза.
Нет, она не было «его типажом», ему всегда нравились совсем другие девушки… Тогда почему он получает такое эстетическое удовольствие просто от того, что видит ее?
– Слушай, мне тут одна женщина на форуме написала, что у неё сосед Андрей Блохин, – Майя шла по улице и болтала по телефону. – И ты знаешь, по описанию пока всё сходится! Высокий, светленький, лет тридцати и красивый! Поехала я засвидетельствую свое почтение этому Блохину.
Инна вздохнула.
– Я понимаю, я уже надоела тебе бухтеть, но … Слушай, не пора ли тебе завязывать с этими поисками?
– А? Что? Не слышу, связь плохая! – Майя сбросила вызов. Инна живет головой, ей не понять Майю, живущую эмоциями… Но в чем-то она права: поиски постепенно заходят в тупик. Если сейчас перед ней окажется не Андрей, то всё, искать она больше не будет! Сам виноват!
Майя подходила к указанному адресу и страшно волновалась.
«Это не может быть не он! Я столько времени искала! Мои поиски просто обязаны быть вознаграждены!
А вдруг он будет не рад мне? – вдруг промелькнуло у нее в голове. – Ведь почему-то он сам не откликнулся до сих пор? Может быть, он отлично знает, что я его ищу, но не хочет общаться со мной по какой-то пока неведомой мне причине? Ну что ж, мы хотя бы расставим все точки над i…» Она долго стояла у железной двери указанной квартиры и не могла решиться. Наконец, выдохнула и позвонила. Вот за дверью раздались шаги… Майя сжала кулаки – лишь бы это был он! Ну пожалуйста!»
Дверь распахнулась. На пороге стоял неизвестный Майе светленький молодой человек.
«Может, это его брат?» – еще не угасла надежда.
– Здравствуйте, извините… Вы Андрей Блохин?
Молодой человек кинул на Майю оценивающий взгляд.
– Ну для Вас я готов быть кем угодно…
– Мне нужен Андрей! – настойчиво прервала его Майя.
– Да щас позову я этого Андрея… – молодой человек шагнул назад в квартиру. Через несколько секунд вышел другой мужчина. Не он!..
Майя растерялась.
– Здравствуйте, я могу увидеть Андрея Блохина? – робко спросила она.
– Ну посмотрите… Я Андрей Блохин.
– Вы?..
– Да, а что Вы хотели?
– Извините. Я ошиблась. – Майя развернулась и побрела на выход.
Как могла та женщина с форума принять этого Андрея Блохина за ЕЁ Андрея Блохина?.. Ничего общего… Да, высокий и светленький, да, лет тридцати, да, симпатичный. Ну и что? Этот Андрей Блохин – самый обычный, а ЕЁ Андрей Блохин – родной, красивый и самый лучший из всех Андреев Блохиных на Земле…
Она вышла на большую улицу и смешалась с толпой. Тысячи людей вокруг, тысячи… А ей нужен один-единственный, всего лишь один из тысяч. Неужели она так много просит? Майя взглянула на небо: тяжелые, еще совсем зимние облака бежали по небу, как и тогда, на лётном поле, когда они сидели спиной к спине. Может быть, Андрей сейчас тоже смотрит на эти тяжелые тучи… Тысячи туч плывут бок о бок, но каждая из них по-своему одинока. Миллионы людей бегут по земле, и каждый из них несёт свое одиночество, своё вечное одиночество…
«Пора заканчивать поиски. Наверное, я сделала всё, что могла.
К чему была наша встреча?..
Теперь я по крайне мере знаю, что человек, созданный специально для меня, моя абсолютная половина, мой идеальный человек – всё же существует. Просто мне не судьба… Одно только обидно: в его глазах я так и останусь той, которая его кинула. Наверное, он даже не знает, что я искала его…»
– Ой, у меня тут такая история произошла, ты не представляешь! – Инна развесила на сушилку белые полотенчики, поставила пирог в печку и показала на посеревший угол потолка. – Ну, ты заметила, наверное.
Нет, Майя ничего не заметила. Она сидела, уткнувшись носом в свой чай и ничего не хотела видеть. Инна постаралась проигнорировать гнетущую печаль подруги: ничего, пройдёт пара дней – и развеется, как туман. Нужно просто отвлечь её.
– Захожу я на кухню и вижу: с потолка капает мне прямо на плиту! А у меня там суп стоит, свежесваренный! А по стене прямо ручьём течёт! Соседи пролили! Опять! Я, конечно, психанула: да они сговорились все, что ли! То эти обормоты – она кивнула на Пашку- ремонт в зале обеспечили, то теперь соседи постарались… А мы, главное, только полгода назад обои переклеивали! Я думаю: ну всё, сейчас придушу всех соседей своими руками! Заставлю новый ремонт оплачивать! Сколько можно им прощать! – Она взяла кастрюльку и энергично начала взбивать в ней крем. – А сверху пожилая пара живёт, а с ними сын- алкаш, вот он нас обычно и проливает. Ну так вот, поднимаюсь, звонок нажала и не отпускаю, стою жду. Ещё не открывают так долго, будто я не знаю, что они дома! Слышу – шаркает ногами, открывает божий одуванчик. А сама за стул держится. Переставляет его и ноги за ним переставляет. Я ей ору: «Вы нас опять пролили!!!» А она спокойно так: «Я знаю, этот алкаш спать лёг, а воду в ванной не выключил». Я ей ору: «У меня ваша вода в суп капает! У меня просто потоп!» А она: «Дочка, да я б рада помочь, но мне б сначала со своим потопом справиться…» Я смотрю, батюшки! А у них вода через порог ванны в коридор перетекает, и на кухню, и всё плавает в воде – и ботинки, и тряпки, и тазики, и мебель мокнет. А этот одуванчик там один, со своим стулом в обнимку пытается, видать, шваброй воду собрать, да куда там! Мне так стыдно стало, ты не представляешь! Я швабру её взяла и давай воду убирать. С час ползала у неё, пока всё не вытерла. А потом домой вернулась, а у меня у самой за это время воды на полу накопилось, а Пашка с Матвеем и рады: запускают по морю квитанции за квартиру, – Инна хохотнула. – А там ещё, у соседей, полотенца мимо меня проплывали, беленькие такие, – она кивнула в сторону сушилки. – Бабка говорит, я потом руками постираю, машинка-то не работает. Я у неё забрала эти полотенца, сама настирала вот… Боря говорит, какие еще деньги с них за ремонт брать! Сами сделаем. И я тоже так думаю. – Инна посмотрела на Майю. Та сидела с отрешенным видом.
– А ты как думаешь?
Майя кисло размешивала ложечкой пустой чай.
– Я не знаю, – ответила она. Слышала ли она вообще, что вокруг происходит? – Как ты думаешь, я сделала всё, что могла, чтобы найти его? Может ли моя совесть быть спокойна перед самой собой? Может быть, есть еще какие-то возможности, которые я сама же упускаю?
– Ну всё! – Инна вынула у неё из руки ложечку и со звоном бросила её на стол. – Хватит! Прекращай убиваться по своему Блохину! Свет клином сошелся! Смотреть на тебя тошно! Столько недель прошло! Давно пора переключиться! Пока ты носишься со своим Блохиным, всех остальных мужиков расхватают! Женщина не вино, с годами лучше не становится!
– Ты не понимаешь, у меня нет ни сил, ни желания с кем-то знакомиться. Я не в состоянии. Я не хочу.
– Давай я тебя познакомлю! У Бори есть друг, кстати, тоже светленький. И авантюрист еще тот, как и ты – Боря говорил, что он даже недавно чуть на первой встречной не женился. В общем, твоего формата, тебе понравится.
– Нет. Спасибо, что так переживаешь за меня, но я не вижу смысла. Вряд ли кто-то способен заменить мне Его…
– Не говори ерунды! У тебя всё еще будет. Ты молодая, умная и очень красивая!
Майя грустно улыбнулась.
– А толку? Ты же сама знаешь, что красота и ум – это еще не гарантия твоего счастья. Это всё блеф… Самый прекрасный и даже самый совершенный человек – не то что я – может всю жизнь прожить один и умереть в одиночестве. Так же, как и, напротив, человек недалекий и не блещущий внешностью может удачно найти свою пару, и каждый день его будет напоен счастьем. Хватать первого попавшегося мужика «для галочки», просто «чтобы было», чтоб «как у всех» – не хочу больше… Лучше уж одной всю жизнь…
Инна не знала, чем еще утешить Майю.
– Да почему одной? Если уж на то пошло – родишь себе ребенка.
– «Себе»? Как щеночка завести или вещь купить? Нет уж, у ребенка должен быть отец. Сильный, смелый, надежный – с хорошими генами, чтобы глядя на него каждый день, радоваться, а не огорчаться, что сын так похож на отца… Вряд ли я способна родить «для себя».
– Разумеется, сейчас пока и не нужно. У тебя еще нормальная семья будет. Еще лет десять на разгон точно есть. Это много! Но если уж ты решила вот так схоронить себя в одиночестве – ты бы лучше присмотрелась к окружающим мужикам на всякий случай… Когда есть подходящая кандидатура – сразу как-то спокойней…
– Спасибо за совет. Ладно, я пойду. У вас семья, что я вам постоянно мешаюсь… И так редко вдвоем с Борей время проводите. Надо ценить такие минуты…
Она попрощалась с Борей и мальчиками и вышла в коридор.
– По моим личным наблюдениям, если людям повезло и они дожили до глубокой старости вместе – они гораздо реже страдают старческим безумием. Люди сходят с ума не от старости, а от одиночества…
Инна провожала её:
– Давай не кисни. Выкини всё из головы, дай ей покою. И самое главное – выкини, наконец, из головы этого Блохина!
Майя кивнула сквозь слезы.
– Я тебе обещаю, что больше ты про него не услышишь.
Инна закрыла дверь и посмотрела на стоящего рядом Бориса.
– И чего она так переживает из-за какого-то мужика? – удивился Борис. – Совсем на себя не похожа.
– Ты не понимаешь… – Инна могла позволить себе больше не улыбаться. Она понимала Майю как никто другой, потому что не мыслила своей жизни в одиночестве. – Это то, о чем люди жалеют всю жизнь…
Кто сказал, что в мужских коллективах не бывает сплетен? Ерунда… Слух о том, что «Макс взял себе глухонемую» разнесся со скоростью пожарной сирены и почти так же быстро, как и слух о повышении зарплаты.
– Ты чё, Максон? Правда, что ли, с глухонемой «живешь»? – уже спрашивали Макса, когда тот появился на смене. После утренних трудов праведных коллеги наливали чай в уютном «кормовом» уголке базы. На стенах над столом висели детские рисунки, фотографии, расписание занятий, дипломы и благодарственные листы.
– Я с ней не «живу», – уверенно ответил Макс.
– Ну в квартиру же к себе привел. Зачем тебе это надо? К тебе девчонки и поинтереснее в очереди стоят. Ты вроде особой сердобольностью никогда не отличался, а выбрал калеку?
– Еще раз так назовешь – получишь.
Макс терпеть не мог, когда сторонние люди лезли в дела других. Тем более с немытыми ногами. Он не принимал осуждения категорически, и простить подобные термины он мог, пожалуй, только тем, кто был его семьей – то бишь бойцам его бригады. Он подсел к ним за стол и придвинул чью-то стоящую посередине полную кружку чаю.
– С чего ты взял, что она калека?
– Э! Опять мою кружку взял, зараза! – завозникал «новенький», но, достав с полки другую кружку, налил себе новый чай.
– Ну она же… не такая, как все… ну… глухонемая?
– И что? А ты лысый. А у Михеича печень от «капельниц» увеличена. А Лёха вон вообще урод лопоухий – и ничего, не комплексует.
Лёха подошел и дал Максу лёгкую затрещину.
– Я красавчик!
Макс увернулся и продолжил:
– И что, если ты, например, петь не умеешь или, скажем, очки носишь – значит, ты «не такой как все»? Да брось. У каждого есть отличия, нет двух одинаковых людей. По-твоему, это не нормально, что ли?
