Татьяна Хорунжая
112
«Неужели я тону? – ужаснулась Майя. – Неужели тонут…вот так? Так просто? Но ведь меня сейчас кто-нибудь непременно заметит и спасет!» – судорожно соображала она. Но когда пышка на секунду ослабила свою железную хватку и Майя, всплыв, схватила глоток воздуха, она успела заметить, что жизнь в бассейне течет как обычно – среди десятков людей, барахтающихся в воде, ее не замечали ни отдыхающие, ни местные работники.
«Что делать? Кричать «на помощь»? Стыдоба-то…Может, я еще не тону вовсе? Чего позориться раньше времени? Людей беспокоить напрасно…»– соображала Майя.
Ей бы отцепиться от этого злополучного троса и пытаться плыть к берегу, но почему-то самое простое решение в такие моменты редко приходит в голову.
«Ну, всё? Капец мне? – мелькнуло в голове во время очередного погружения. – Как это глупо: утонуть в метре от берега из-за какой-то толстухи! Болтаюсь тут…». Майя хохотнула, и на нее вдруг напал приступ нервного смеха. Всплыв в очередной раз вслед за тросом, она набрала воздуха и от души захохотала. Проходящие мимо девочки заулыбались и дружелюбно помахали ей руками. «Ну, теперь-то меня точно никто не спасет, – понимала она. – Никто даже не поймет, что я тону, пока я ржу, как лошадь…» Но захлебываясь от воды и смеха, она была уже не в силах остановиться, так и болтаясь то вверх, то вниз вслед за тросом. За несколько минут этой ужасной комедии у нее не осталось ни сил, ни воздуха в лёгких и ни одной хоть сколько-нибудь трезвой мысли, которая могла бы принести спасение.
Проплывающий по соседней дорожке Андрей мельком взглянул назад и заметил, что какая-то девушка захлебывается в истерическом припадке. Он поднырнул под тросами и, вынырнув на дорожке Майи, взял ее за предплечье и подтянул к лесенке. Убедившись, что она крепко держится за спасительную лестницу и не слишком нахлебалась воды, он поплыл дальше.
Майя не сразу почувствовала, что что-то держит ее за руку, а лесенка – такая близкая и такая недоступная – вдруг стала приближаться. На автопилоте вытянула руки и судорожно вцепилась в неё. Повиснув на лесенке, она некоторое время хватала воздух и приходила в себя, всё еще по-дурацки похихикивая. Потом, отфыркиваясь и трясясь то ли от холода, то ли от нервозного озноба, она прибитой мокрой болонкой пошлепала к выходу, ни разу не вспомнив о своем обещании придушить толстуху.
А люди вокруг даже не знают, что она только что пережила… Триумф обернулся такой глупой ситуацией. Какой позор – захлебнуться в паре шагов от бортика!.. Мокрая глупая мышка…
– Ну спасибо тебе, подруга, за совет! – прямым ходом Майя проехала сразу жаловаться Инне и с порога начала кричать. – Ни мужа не нашла, ни плавать не научилась! Только водицы описанной нахлебалась! Чтоб я еще раз поперлась куда-либо плавать! Вода и я – вещи абсолютно несовместимые! Ненавижу воду! – проругавшись всласть, она в красках принялась описывать свои водные приключения. – Я не знаю, каким вообще чудом добралась до лестницы! Если бы не тот молодой человек, мой прохладный трупак заметили бы только когда водицу сливать стали, и то только потому что он застрял бы в водосточной трубе и мешал сливать воду!
– Молодой человек? – перебила Инна.
– Ну какой еще молодой человек?! – Майя никак не могла остановиться и досадовала, что ее перебивают.
– Ну ты сама только что сказала: «если бы не тот молодой человек»… Что за человек-то?
Майя смутилась. О молодом человеке ей как-то пока не довелось подумать.
– Понятия не имею! – Майя вспомнила это прикосновение, от которого сразу стало спокойнее, а берег ближе, и мысленно стала воспроизводить произошедшее. Ну кто-то же взял ее за руку! И каким-то образом она все же добралась до бортика! И глаза мелькнули… Серые такие… Или это из-за воды показалось, что серые? Такие спокойные и будто чуть насмешливые. А может, это вовсе и не его глаза, может, это кто-то просто мимо проплывал и мысленно поприкалывался над незадачливой пловчихой? Сейчас уже трудно вспомнить.
– То есть кто-то тебе помог?
– Ну, выходит…
– И что, ты даже «спасибо» ему не сказала?
– Да мне вообще не до этого было! – растерялась Майя. – Я в тот момент даже не проверила, не развязался ли у меня купальник! Какие там «спасибы»!
– Да-а… Неблагодарная ты, конечно, подруга… – ехидничала Инна. – Раньше за спасение утопающих сразу велосипед дарили! А ты скорее проверять, не потерялся ли новенький купальник…
– Ну и что теперь? Предлагаешь мне ему велосипед, что ли, подарить, за то что он меня спас? – Майя стряхнула с себя воспоминания.
– Ну хоть спасибо сказать…
– Да что ты заладила со своим «спасибо»! Теперь уже в любом случае поздно! Как я его найду? Что я ему скажу? Как ты себе это вообще представляешь- подплывать к каждому сероглазому мужику в бассейне…
– Ага, он уже сероглазый…
– …и спрашивать: это вы меня спасли от собственной дурости на прошлой неделе? Спасибо, с меня велосипед! А, не вы, да? Ну тогда велосипед себе оставляю. Чушь какая-то…
– Ладно, пойдем чай пить. Мы с мальчишками блины печем…
– Мам! – перебил ее выскочивший с кухни Матвей. – Готово! Иди смотреть скорей!
– Что еще у вас там «готово»? – насторожилась Инна.
– Дорога для МАЗа готова! Правда, здорово? – Матвей прыгал вокруг, не удерживая свой восторг.
Инна с Майей поспешили на кухню. Из свежевыпеченных блинов на полу была выложена «дорога», по которой Павел с громким «дрын-дрын-дрын» катал игрушечные грузовики.
– Ну? Правда здорово? – Матвей явно ожидал одобрения и похвалы.
Инна проглотила грозящие выскочить из утробы слова.
– Правда, – вздохнула она. – Здорово, что у нас еще печенюшки остались…
Этой ночью Майя никак не могла заснуть от пережитых эмоций. Она закрывала глаза, и воображение тут же рисовало толщи воды, панику, и вдруг – насмешливо-спокойные, нет, приветливо-улыбающиеся серые глаза… Она пыталась вспомнить хоть что-нибудь, кроме них – и не могла. Тогда она открывала свои глаза и ругала себя: «Ну почему я такой тормоз? Почему я не задержала его? А вдруг это была судьба?..»
Всю неделю этот самый «он» просто не выходил из головы Майи. Она ходила и улыбалась своим мыслям, придумывая всякие романтические истории. К четвергу она уже была в твердой уверенности, что в воскресенье в то же время она опять будет в бассейне. Хотя бы попытается найти его. Она тысячу раз продумала, с чего начнет поиски и что будет говорить. Она извинится за навязчивость, она объяснит ситуацию. Она сделает всё, чтобы найти его. А потом… да помнит она свое обещание – ноги ее больше там не будет! Только один разочек…
В воскресенье, едва дождавшись нужного времени, Майя действительно была в бассейне. Опять эта вода, мерзкая вода. Что ж, она потерпит. Игра стоит свеч.
В лучших традициях кокер-спаниеля она «взяла след» и огляделась. «Начну с тех, кто без баб! – подумала она и отыскала взглядом самого видного из всех блондина. – И с тех, кто поинтереснее…» Он стоял на самой верхней вышке и собирался прыгать. «Ну вот с него и начну опрос. Объект № 1», – определилась Майя с целью. Она дождалась, когда он совершит свой красивый прыжок и подплывёт к бортику, и подобралась к «объекту» поближе.
– Извините! – бойко начала она. Блондин обернулся. Майя увидела его чудесные серые глаза, и все заготовленные слова вылетели из её головы. Он вопросительно ждал.
Понимая, что нужно уже что-то говорить, Майя промямлила:
– Это Вы меня спасли… на прошлой неделе… от со… – она чуть не закончила фразу словами «от собственной дурости» и окончательно сконфузилась.
Он понял ее вопрос и невозмутимо ответил:
– Я.
Он?? – меньше всего Майя была готова вот так, с первого раза, «попасть пальцем в небо». И ужасно обрадовалась, что больше не придётся ничего объяснять.
– Спасибо Вам! Я могу как-то отблагодарить Вас? – спросила Майя и опять сконфузилась от случайно вышедшей двусмысленности фразы.
Его глаза заблестели какой-то непонятной ей иронией, а выражение лица стало серьезным.
– Да. Можете. Прыгните со мной с парашютом. Завтра, – без тени улыбки сказал он. – Очень нужно.
– Хорошо, – кивнула Майя, от радости забыв удивиться его предложению. – А с каким? С «дубом» или с «крылом»?
Ирония в его глазах сменилась интересом.
– А Вы с каким предпочитаете прыгать по понедельникам?
– Я предпочитаю с «дубом».
– Ну, значит, с ним и прыгнем.
– Ну и отлично! Тогда завтра в 10 у авиаклуба! – и Майя отчалила к лесенке. На полпути она развернулась и побарахталась обратно. Он всё ещё смотрел на неё с нескрываемым удивлением.
– А можно узнать Ваше имя? – спросила, подплыв, она.
– Андрей.
– Очень приятно, – кивнула она и, шлепая руками по воде, направилась к лесенке. Снова развернулась и подплыла к Андрею.
– А меня Майей зовут! – хихикнула она и вновь уплыла, на этот раз насовсем.
Майя была страшно рада, что всё так легко вышло! Хотя как-то немного странно. Она попыталась понять, что именно ей показалось странным – ну не предложение же прыгнуть с парашютом… «Странно, что он так быстро меня узнал! Хотя чего же тут странного – не каждый же день людей спасаешь…»
– Я нашла его! – кричала Майя в трубку. – Я его нашла! Он был в бассейне сегодня!
– Да ладно! – изумилась Инна. – И какой он – молодой, старый?..
– Он такой… – Майя мечтательно задумалась. – Он такой… аристократичный.
Инна фыркнула:
– Это лучший термин, который ты могла подобрать к незнакомому мужику в одних трусельбантах.
– Он такой… – не обращая внимания, продолжала вспоминать Майя, – совершенный… Его зовут Андрей! Интересно, какая у него фамилия? Думаю, как минимум Болконский…
– Ага, он наверняка еще и князь! – прыснула со смеху Инна. – Ну всё понятно с тобой, подруга…
Нет, Майя не была спортсменом-парашютистом. Просто она работала администратором в магазине снаряжения для экстремальных видов спорта. Она знала о парашютном спорте почти всё – но лишь в теории. Слушая рассказы о прыжках своих постоянных покупателей, она от души восхищалась ими и по-белому завидовала. И часто в её голове возникал «достоевский» вопрос: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Смогла бы я сама вот так просто взять и шагнуть в пропасть? Где границы моих возможностей?»
Она десяток раз собиралась прыгнуть и выучила наизусть телефон и расписание работы спортивного клуба, но всегда почему-то находились более важные дела, и всё упиралось в извечное русское «давай лучше завтра».
Но она не привыкла отказываться от тех возможностей, что судьба сама посылала ей в руки. Это лучшее, что он мог попросить у неё в качестве благодарности.
После краткого больничного Макс вновь вышел на смену.
– Ну ты легко отделался, конечно! – приветствовали его сослуживцы. – В рубашке родился! И как только тебе удалось вывалиться из того злополучного автобуса…
– Да сам не знаю, – пожал плечами Макс. – Повезло… Если б руку об оконное стекло не разрезал – так вообще ничего, кроме ушибов, не было б.
– Макс, а ты ведь еще не получал новую форму? – заметил его проходящий мимо «завхоз».
– Я завтра после смены зайду.
– Ну уж нет. Мне ведомость закрывать нужно. Ждать тут каждого… – «завхоз» сунул ему в руки новенькую боевку.
– Ну спасибо тебе, Михалыч! Это в начале дежурства-то! – Макс сунул боевку подмышку и вышел в ангар. Здесь с отполированным до блеска КАМАЗом возился их водитель.
– Тьфу ты! – увидев Макса с новенькой боевкой, плюнул тот. Макс понял, что сегодня он уже не первый. – Чего творят… – он бросил инструмент и, сев за руль, завел машину. – А меня вчера после первого вызова мыть заставляли! – он кивнул в сторону руля. – Начальству ведь не докажешь! И что? Потом весь день гоняли и синий жмур ночью!
Макс сочувственно кивнул. Приметы пожарных – дело серьезное. Он оторвал ярлычок и кинул боевку под колеса КАМАЗа. Водитель проехал по ней вперед-назад и вернулся в исходное положение. Макс поднял, встряхнул обновленную и несколько погрязневшую боевку и, пожав водителю руку, вернулся на базу.
Смена для бригады Макса выдалась спокойной – всего пара котят на деревьях, да один несостоявшийся самоубийца – поэтому участковой кукле Васе достался массаж сердца в 6 рук до полного исцеления, полигону – следы от сапог по всему периметру, а чайнику и вовсе пришлось всех туже. Часов в 11 вечера, когда все уже клевали носами, наконец, поступило сразу несколько сигналов об одном и том же возгорании. Запрыгивая в комбинезон, Макс слушал оперативного дежурного: горел трехэтажный деревянный дом. Раньше Максу нравилось это милое наследие начала 20 века. Пока он не стал работать пожарным…
Через несколько минут ревущая машина уже въехала на искомую улицу. Адрес был не нужен – пылающий дом было видно издалека. Дом трещал и горел как сухая щепка, освещая весь конец улицы. Проводка в этой части улицы сгорела, и во всех черных зияющих окнах ближайших домов отражались всепожирающие языки пламени, казалось, плюющиеся до небес. Несмотря на позднее время, темноту и дым, на безопасном расстоянии от дома стояла толпа зевак, которые как завороженные, с ужасом в глазах любовались эпичностью зрелища, словно боясь отвести взгляд.
Рядом с домом в дыму метались и что-то кричали невнятные фигуры, видимо, жильцов злополучного дома. Завидев пожарный КАМАЗ, они бросились к нему издалека. Макс едва успел открыть дверь машины.
– Господи, там люди! – схватила его за штанину женщина. – Помогите им ради всего святого! Все спали, может, кто-то еще не успел проснуться…
Выскочив на ходу, двое пожарных уже бежали к задымленному подъезду на второй этаж. Макс, заметив в открытом окне мечущуюся фигуру, полетел по выдвижной лестнице на третий. Это была пожилая женщина, которая после отчаянных колебаний – что лучше? сгореть или выпрыгнуть? – решилась на второе. Она уже взбиралась на подоконник, когда к ней подбежал по лестнице Макс.
– Успокойтесь, я помогу Вам! – протянул он ей руку.
– Не мешай мне, сынок! Я все равно не смогу спуститься…
У Макса не было времени на уговоры – в доме могли быть люди и кроме неё. Подхватив женщину на руки, он быстро съехал по лестнице вниз. Бабка не успела толком начать охать, как уже стояла на земле, а Макс с напарником забирался в соседнюю квартиру. Окно здесь было закрыто. Макс выбил стекло, и из окна дохнул жар и повалил густой дым. Забравшись в квартиру, Макс ничего не мог разглядеть. В доме стоял ужасный гул, будто старый дом стонал, как старик, раздавался треск, хлопки, что-то падало. Надев маску и пройдя по стенам в соседнюю комнату, Макс нащупал на кровати ногу человека. Тот преспокойно спал. Алкоголь хорошо убаюкивает. Макс взвалил на себя тяжеленного алконавта, и еще не поджившая рука сразу дала о себе знать. Спящий неожиданно стал сопротивляться и, размахивая руками, кричать что-то невнятное. Макс с трудом дотащил его до спасительной лестницы и спустил вниз. Здесь уже стояла семья, которую вывели сослуживцы Макса. Испуганные и растерянные дети в накинутых поверх пижам куртках снимали с лиц мокрые тряпки, бережно держа в руках какие-то коробки. Из дома выводили всё новых людей, и хаос усиливался. «Пустите! – истошно билась в истерике какая-то женщина, которую сжимал в железной охапке товарищ Макса. – У меня там дети! Я вышла только посмотреть, что случилось, а вы меня сгребли!» – она отчаянно пиналась, но никак не могла вырваться из крепких объятий назад, в огонь.
Едва Макс коснулся земли, как на его спасенного алконавта с кулаками набросились соседи:
– Скотина! Спалил-таки дом! Сколько раз тебе говорили: не кури, скотина, в кровати!
Женщины били его тем, что попалось по руку, задевая заодно и ни в чем не повинного Макса. Спасать ничего не соображающего поджигателя от неминуемой расправы прибежал водитель бригады и, переложив на него эту непростую обязанность, Макс вновь взялся за лестницу.
– В какой квартире дети? – спросил Макс у стоящих рядом.
– В двенадцатой… – растерянно ответили ему, будто он всю жизнь жил в этом доме и знал расположение квартир.
«Это тоже третий этаж», – прикинул Максим и хотел подняться, но какая-то женщина повисла у него на руке:
– Спасите моего Эдика! Обязательно спасите! Это пёсик.
Аккуратно стряхнув женщину с руки, Максим уже вновь летел вверх по лестнице в очередное окно. Зайдя в третью квартиру, он услышал ожесточенный лай. «Это Эдик», – машинально подумал он. Казалось, воздуха здесь не было совсем и, надев противогаз, он вошел в глубь квартиры. Из темноты и дыма на него выскочила злобная маленькая собачонка. Макс попытался схватить ее, но та уворачивалась и норовила цапнуть его за руку. Наконец, Макс схватил ее за шкирку и понес к выходу. Мерзкая шавка грызла руки и исходилась лаем. Поборов желание швырнуть ее обратно в огонь, Макс благополучно доставил животное в руки хозяйке. Та схватила его и направилась к своей машине.
– Хоть бы спасибо сказала! – не удержались наблюдавшие всю картину соседи. – Человек ради твоей собаки жизнью рисковал!
Женщина фыркнула в ответ:
– За что ему спасибо говорить? Это его работа! Ему деньги за что платят? Никто же не говорит спасибо дворнику за подметенный двор!
– Да ты бы тогда так и сказала сразу: иди и сдохни за мою шавку – тебе же деньги платят, чтоб ты сдох!
Макс уже не слышал начавшейся перепалки. Все на нервах, и эта женщина – не первая и не последняя в его практике, кто не чувствует благодарности. Его больше занимало другое.
Поплутав по этажу и отыскав, наконец, квартиру номер 12, он с облегчением увидел, что металлическая дверь открыта, зашел и позвал детей. Никто не откликался. Макс обошел всю квартиру, но никого не нашел. Нужно было уходить. «Но они должны быть здесь!» – упрямо подумал он и стал заново, более тщательно обыскивать квартиру, открывая шкафы и светя фонариком под кровати. Детей нигде не было. Макс зашёл на кухню, проверил под раковиной, посветил под стол и, наконец, заметил две пары глаз. Это были совсем еще малыши, лет, может, двух и четырех – Макс плохо разбирался в детских возрастах, – которые, перепугавшись дыма и отсутствия матери, забились в уголок под кухонный стол и притаились, услышав голос незнакомого дядьки. Увидев возникшего из дыма Макса в противогазе, они завизжали и попытались забиться еще дальше, но Макс поймал их. Сняв такую страшную маску, он на ходу дал им подышать по очереди и вернулся к своей спасительной лестнице. Когда мать получила своих живых детей, она сразу обмякла и, усевшись с ними в снег, взялась плакать.
Никто больше не хватал Макса за одежду и не просил кого-то спасать, но он всё же должен был проверить, не остался ли в доме кто-то еще. Если бы это было так, то времени на спасение у него осталось совсем мало – деревянные дома сгорают быстро, как спички. Покинуть эту догорающую рухлядь нужно до того момента, как прогоревший пол верхних этажей рухнет на нижние.
Обойдя злополучный третий этаж, Макс обнаружил еще одну квартиру, на этот раз с запертой дверью. К счастью, дверь была старая, и он легко вышиб ее плечом. В квартире было тихо. Никто не звал на помощь. Макс достал фонарик. Плутая в дыму, обошел кухню, зашел в комнату. Никого. Он уже развернулся, чтобы выйти из квартиры, как вдруг луч фонарика скользнул по человеческому лицу. Макс вздрогнул от неожиданности и посмотрел внимательнее: в углу, накинув на плечи кофточку, сидела на диванчике худенькая девушка, спокойно и молча глядя на Макса. Было в этом что-то странное и нетипичное, и Максу стало не по себе. Сначала он решил, что она может быть без сознания от удушья, но подойдя, убедился, что она следит за ним взглядом.
– Что с тобой? – спросил Макс, сняв маску. Девушка молчала. Тогда, надев на нее свою маску, Макс подхватил ее на руки и поспешил к выходу. Увидев, что он несет ее к разбитому окну, она содрогнулась болезненным выражением лица и инстинктивно уткнулась в его плечо. Миг – и они на земле. «Что с ней? Просто шок или какая-то травма?» – никак не мог понять Макс. Он осмотрелся: скорой не было – то ли не вызвали, то ли еще не успела приехать.
– Как тебя зовут? – спросил он и посадил девушку на скамейку. Она молчала.
– Тебе страшно? – молчание.
– Где тебе больно? – молчание.
– Да скажи хоть что-нибудь! – не вытерпел Макс и затряс ее за плечи. – Хоть слово скажи!
– Оставьте её! – заметил, наконец, кто-то из жильцов. – Вы скорее душу из нее вытряхнете, чем слово… Она ничего вам не скажет. Она глухонемая.
Макс выпустил её. Девушка болезненно поправила наброшенную кофту и съежившись на морозе, отвернулась. Макс оставил ее в покое и ушел помогать сослуживцам. Настроение почему-то испортилось.
Пожар довольно быстро залили. Зеваки покидали трибуны, постепенно становилось тихо, как и должно быть порядочной ночью.
– Что у тебя в коробке? – не удержался водитель пожарной машины, пока бригада убирала оборудование, от вопроса к детям-погорельцам.
Те молча приподняли крышки своих горячо обнимаемых коробок. Оттуда выглядывали морская свинка и кроличьи уши.
– Самое ценное вынесли! – крякнул водитель. – Молодцы, что не забыли!
Давно приехала и уехала ненужная скорая, забравшая разве что для просветления одного алконавта, которому женщины всё же смогли разбить лицо; погорельцы постепенно расходились ночевать кто к родным, кто в соседние дома к добрым людям. А тщедушная фигурка так и осталась сидеть одна на морозе. Макс смотрел на нее сквозь стекло отъезжающей машины, и что-то сжалось внутри. «Ей некуда идти…» – понял он, непроизвольно нащупывая в кармане ключ от своей пустой квартиры.
«Да что я ищу? Я же в форме, – вспомнил он. – И это вообще не должно быть моей заботой. Я пожарный, а не нянька и не мать Тереза. Я свою работу сделал.».
Вернувшись на базу и устало бросая боёвки, пожарные сразу разошлись спать – не факт, что остаток ночи окажется спокойным, и драгоценное время на сон нужно экономить. Только Макс так и не смог заснуть до следующего вызова. Перед глазами стояла маленькая тщедушная фигурка.
Андрей пришел на 10 минут раньше и ждал ее на крылечке авиационного клуба. «Одно из двух: либо я нарвался на профессиональную спортсменку, либо она не придёт, – думал он. – Да она и не собиралась приходить, поэтому так легко согласилась». Но сам не прийти на встречу, о которой договаривался, он не мог: мужик сказал – мужик сделал.
Он не сразу узнал ее в одежде. Но красная куртка ее горнолыжного костюма и большие белые наушники привлекали внимание издалека. Сияя ослепительной улыбкой, она вскочила на крыльцо. Интересно, с чего она начнет? «Я передумала»?
– Здравствуйте! – она сняла наушники, из которых на секунду стало слышно громкий дабстеп. – А Вы носите ту же финскую мембрану, что и я!
Видимо, она всегда начинает с самого главного.
Майя взглянула на его сине-голубой костюм и мысленно поставила галочку: совпадение выбора как-то объединяет, говорит, что у людей есть что-то общее, а ей так хотелось это общее найти.
– Ну, пойдемте? – и пролетев мимо него, она скользнула за дверь клуба.
Подписав документы о том, что они не страдают сердечными и прочими заболеваниями, и что их родственники не будут иметь претензий к спортивному клубу в результате их неудачного прыжка, они прошли на теоретический инструктаж в маленький кабинет и сели за одну парту. Андрей всё ждал, что Майя спросит его, зачем же им нужно прыгать, но она ни о чем не спрашивала, будто так и должно было быть.
В группу любопытствующих прыгнуть с парашютом набралось 10 человек, и из них три девушки. В полной тишине немолодой инструктор монотонно начал:
– Десантно-учебный парашют (ДУП) представляет собой…
Первые 15 минут Майя усердно боролась с накатывающим сном, изображая примерную студентку. «Как в институте на четвертой паре подряд, – разочарованно думала она. – А я-то думала, что прыгать с парашютом – это адреналин…» Потом стала украдкой любоваться Андреем. «Жаль, что мы не учились вместе. Так приятно сидеть с ним рядом. Боже, какой же он красивый…
– …вы должны сосчитать: 533, 534, 535, – флегматично бубнил инструктор, – и посмотреть наверх. Если купол есть – всё отлично, наслаждайтесь видами и материтесь от счастья. Если купола нет – дергайте за кольцо запасного парашюта. Оно находится…
– А если и запасной не открылся? – перебил кто-то из группы.
– Значит, наслаждайтесь свободным полетом. Секунд 20.
Группа нервно хохотнула, а инструктор продолжил.
Поняв, что Андрей давно заметил ее блаженно-мечтательное выражение лица, Майя поспешила реабилитироваться. Достав из паспорта какую-то рекламную листовку, она написала на обратной стороне: «Ну и нудятина» – и подвинула листочек к нему. Он прочитал и достал ручку.
– Майя, – написал он мучавший его вопрос, – Сколько раз Вы прыгали с парашютом?
– Нисколько.
– Зачем же тогда Вы согласились? – удивился он.
– Я доверяю Вам. – Посмотрела она ему в глаза и подумала: «Я готова прыгнуть и без парашюта, лишь бы твои ясные глаза смотрели на меня…»
Андрей ощутил легкий укол совести, будто бы кто-то тихо спросил: «Зачем ты издеваешься над ней? Зачем заставляешь её прыгать? Ей будет страшно! Еще не поздно всё отменить». Но разум упрямо ответил: «Всё или ничего!»
– …учебно-десантным парашютом можно и нужно управлять при помощи стропил. Куда тянете – туда и летит…
«Но она совсем не слушает инструктора!» – забеспокоился он.
– Майя, можно я буду называть Вас «на ты»? – вернул он ей листочек. Майя засияла.
– Конечно!
– Тогда быстро начинай слушать, что он говорит! Это важно!
Майя кивнула и усердно принялась слушать.
– …во время полета нужно грамотно выбрать место для приземления…
«У него даже почерк идеален… Как необычно он пишет «р»… Сохраню этот листочек.»
– … сгруппироваться и, обняв колени, стараться лечь набок…
«Его руки… Они божественны…Он не носит кольца…»
– …смотать стропила и отправиться пешком на базу.
Внезапно для Майи нудная теория закончилась, и все перешли в просторный светлый спортзал. Аудитория несколько оживилась, начала обсуждать услышанное и параллельно знакомиться. Каждый по очереди забирался в «учебный тренажер», как называли стропила с креплениями, прицепленные к потолку высоко от пола. Майю впихнули, пристегнули. Глядя на то, как беспомощно она болтается на веревках, инструктор даже не стал говорить ей, как всем: «Ну, подтягивайся, натягивай стропила!» – и лишь сердито отвернулся. Майя, которая действительно не могла подтянуться ни разу, поняла, что, не слушая про управление парашютом, она ровно ничего не потеряла и провела время на лекции с большей пользой, потому что всё равно ни за что не сможет хоть разок развернуть парашют в нужную сторону.
Ну вот и поехали на лётное поле. Въехав на военном автобусе на закрытую территорию, Майя впервые почувствовала смутное волнение, которое нарастало по мере приближения к базе.
– Смотрите, это спортсмены! – заметили будущие парашютисты, высаживаясь из автобуса. Люди, как горошины, падали с неба и приземлялись на ноги чуть не у самых дверей базы. Пробежав пару шагов, они на ходу сматывали парашюты и как ни в чем не бывало шли отдыхать. А их парашюты брали какие-то дети лет 10–12 и раскладывая их на земле, как скатерти, сворачивали и запихивали всю эту махину в толстые рюкзачки. Майя мысленно отметила, что всё это совсем не было похоже на тот инструктаж, что давали новичкам.
– Ну что, разбираем парашюты, господа экстремалы! – пробегая мимо, весело сказал уже другой, «полевой» инструктор с румяными щеками. Майя занервничала.
– Мы что, будем прыгать с парашютами, которые собирали дети??
– Да, – спокойно ответил Андрей. – А что тебя смущает?
– А вдруг они неправильно сложили какой-нибудь парашют? Может, я попрошу, чтобы наши парашюты проверил хоть один взрослый?
– Успокойся, – ответил Андрей. – Они сделали всё правильно. Они сами и их родители прыгают с этими парашютами. Надо же и им на чем-то тренироваться складывать…
В это время двое детей заспорили от том, как правильно должно быть что-то завернуто в этих стропилах. Майе кровь в голову ударила…
«О Боже… Предаюсь на волю твою», – подумала она и взяла первый попавшийся парашют. Пока она бухтела, вспоминая то бабушкины слова, то ёшкина кота, то ноги чьей-то матери, остальные «спортсмены» уже разобрали все каски. На снегу валялись только две, которые никто не захотел брать: одна без пенопластовой защиты внутри – только кусок тонкой пластмаски, – а вторая мокрая и грязная, будто всю ночь провалялась в луже. Майя стояла в раздумье.
– Бери грязную! – сунул каску ей в руки Андрей.
– Ага, хитренький какой! Я только утром голову помыла!
Но Андрей остался непреклонен и зажал у себя под мышкой вторую каску, защитным свойствам которой была грош цена.
– Погодные условия пока не позволяют начать прыжки, – вновь подошел в группе инструктор. – Будем ждать. Идите пока чайку попейте.
На легком морозце горячий чай в пластмассовых стаканчиках оказался весьма кстати. У всех девочек нашлись печеньки, конфеты и бутерброды, которыми они с радостью поделились с мальчиками. Ничто не сближает людей теснее, чем небо, опасность и общие печенюшки. Ждать пришлось долго. Постепенно все разбрелись по площадке. Спортсмены больше не прыгали, дети не шумели, и воцарились спокойствие и сонливость, будто все разом забыли, зачем собрались на этом лётном поле.
Майя с Андреем сидели на парашютах, брошенных в снег, прислонившись спиной к спине, и пили горячий чай.
– Хорошо!.. – улыбалась Майя. За прошедшую в ожидании половину дня она уже порядком устала. – Вроде, ветер не сильный. Почему спортсменам прыгать разрешили, а нам нет?
– Ты сама ответила на свой вопрос: они профессиональные спортсмены, а мы – всего лишь группа любителей.
Майя смотрела в иссиня-серое небо, где параллельно вечности плыли тяжелые зимние облака.
– Смотри, какое небо красивое. Я люблю небо.
– Да. А в горах оно краше. В горах его больше. Я иногда бываю в горах, и каждый раз, вернувшись домой, в городе мне не хватает неба. – Майя слушала с интересом. – Небо… Оно притягивает. Мне кажется, что я его часть. Смотри, вон видишь облака, похожие на птиц? Они тянутся стаями, караванами… Видишь вон то свободное местечко между «птицами»? Мне кажется, что когда-нибудь это место займу я.
– Андрей… А ты не боишься? Не боишься разбиться?
Андрей засмеялся:
– Чего ж там бояться? Шмяк – и всё. Разбиться не страшно. Утонуть тоже – это дело нескольких минут. Страшнее сгореть. Или медленно умирать в чем-то зажатым, – он вдруг спохватился и прикусил язык: ей и так страшно. Он тоже когда-то боялся. Да и вообще – странные темы для беседы на первом свидании. Но Майю было уже не остановить.
Она содрогнулась:
– Какие страшные вещи ты говоришь! – она секунду подумала. – О чем бы ты думал, зная, что умрешь?
– Я хотел бы думать, что сделал в жизни все правильно. Или хотя бы почти все… Но уж точно хотел бы знать, что не зря жил. А чего боялась бы на смертном одре ты?
