Татьяна Андриевских
В тыквах под снегом
– Вы пока останетесь здесь, – сказал судья. – А вы, – он кивнул сыщикам – отправляйтесь к нему домой с обыском.
Через час сыщики вернулись. Они принесли документы, которые выкопали из цветочных горшков. В этих документах говорилось, какое имущество, в какую страну и за какую сумму продавал Эрнест Матвеевич. На него надели наручники и увели.
Когда ребята прибежали в суд, Тома, как часовой, стояла на прежнем месте, только поднос опустила. Ребята взяли её под руки и оттащили под лестницу. Там они положили её отдыхать, а сами прокрались в зал заседаний и притаились за креслами. Но когда Эрнеста Матвеевича увели, мальчишки перестали прятаться и выглянули из укрытия.
– Дети! Что вы делаете в зале заседаний? – изумился судья.
– Мы услышали, что разговор ведётся про нашего дедушку.
– Ну что ж, ваш дедушка оказался невиновен, вы можете ехать забирать его. Я прямо сейчас позвоню в тюрьму.
Малыши поехали в тюрьму. Их встретил охранник, так удачно укрепивший здоровье, и провёл в камеру. Малыши увидели своего дедушку, которого не видели почти полгода. Он спал на койке, съёжившись, такой маленький и худой. И он был такой старый! Дети его с трудом узнали. Они подошли к деду, из-за пазухи у него юркнула мышь, в миске с супом, что стояла на полу у изголовья кровати, выросла шапка серого нежного пуха. Дедушка проснулся, и хотя он был очень-очень слаб, сразу узнал и Колю, и Тому, прижал детские головушки к своей груди и заплакал. Потом он заметил Валентина.
– Дедушка, познакомься, – сказал Коля, – это наш друг.
– Валентин, травник, – представился мальчонка.
Анатолий Васильевич не мог идти сам, ребята увезли его на санках. Через два дня были уже на месте. Дедушку определили в ствол дерева. Пред отъездом в тюрьму дети повалили дерево, и выдолбили в нём глубокую просторную нишу. На заработанные в колхозе деньги ребята накупили тёплых одеял и укутали в них деда. Всю ночь дети жгли костры, Валентин кипятил отвары. Дедушка на глазах стал возрождаться. Он плакал, когда узнал, что при таких суровых условиях, таких трудностях и испытаниях, малыши сберегли для него чемодан с адресами однополчан и портрет бабушки.
На железнодорожной станции избрали нового начальника. На этот раз это был честный, добрый человек, он давно знал Анатолия Васильевича и уважал его. Он распорядился выделить для Анатолия Васильевича квартиру, и вскоре дедушка с внуками стали жить в настоящем доме. В квартире было две комнаты. Одну без обсуждений отдали Валентину – его увлечение требовало уединения и сосредоточенности. Коля с Томой, по привычке, выбрали кухню и развесили там свои гамаки. Ну а дедушка и Шиша заняли большую комнату. К лету дедушка так окреп, что вышел на работу. Начальник станции предложил ему на выбор несколько мест: в билетной кассе, продавцом в газетный киоск и дежурным на телефоне, но дедушка предпочёл вернуться на прежнее место – ремонтником. Дедушка загорелся идеей построить дом. Он работал в несколько смен, сверхурочно. Даже более молодые рабочие удивлялись такой работоспособности и советовали поберечь себя. На что дедушка, радостно улыбаясь, неизменно отвечал:
– Теперь у меня трое внуков, нам нужен свой дом.
Жили очень экономно, почти всё жалованье откладывали. Тома рыбачила, крупную рыбу продавала на рынке, а остальную ели сами. К осени начали строительство. Место для дома выбрали на большой солнечной поляне, на краю берёзовой рощи, неподалёку от станции. В конце августа заложили первый камень, а осенью уже вовсю шла стройка. Дети помогали деду, стучали молотки. Пахло смолой, свежим деревом и подмёрзшей листвой. Каждый думал о чём-то своём. Валентин мечтал о большой веранде, где он мог бы сушить травы. Дедушка тревожился о Коле – из-за строительства в школу его в этом году не отдали, а к следующей осени ему будет уже восемь. Коля вспоминал, как они с Томой вырубали в тыквах люки, как проскальзывала сквозь пальцы мягкая волокнистая середина, когда они вычёрпывали её руками. И этот запах из глубины тыквы, такой холодный, свежий и немного печальный, как сама осень. Тома ни о чём не думала, она напевала, заколачивая гвоздики, и ей было хорошо.
