Татьяна Анатольевна Томина
Из «Метаморфоз» Овидия
Но никто не пускает, так ни с чем бы ушли.
Приютила семья их, хоть и ветхий был дом,
Там старуха Бавкида и старик Филемон.
Дали им и умыться, дали им и кровать,
Приглашают гостей тех в доме их ночевать.
Им и стол накрывают, хоть и бедна еда,
Только вдруг замечают – нет убавки вина.
И хозяева мыслят: «То деянья богов»,
В жертву гусь им предложен, охраняет что кров.
От гуся отказались, пригласили наверх,
А село затопили, гнать гостей – это грех.
И лишь жалкий домишко превратили их в храм,
Пожеланье исполнят – «чтоб служить теперь там».
А другое желанье – «умереть в один день».
Так теперь стоят вместе дуб и липа, поверь.
Боги праведных вечно будут в Мире хранить,
Коли ты почитаешь – почитаемым быть».
хх
О других превращеньях у Тезея вопрос,
Ахелой отвечает: «Вечно кто-то их нёс.
Вот Проте'й – или бык он, или львом он рычит,
То вода он текуча, а то камнем стоит.
Эриси'хтона дочка тож меняла свой вид.
Об отце речь отдельна – что молва говорит.
Эриси'хтон когда-то дуб священный срубил,
Был он в роще Цере'ры, крупно ей навредил.
Отомстила Цере'ра – голод вечный дала,
Ореа'ду богиню за ним вышлет она.
В колеснице Цере'ры – в ледяной Скифский мрак
На Кавказские горы – ей добраться лишь так.
Проживает старуха – имя Голод у ней,
Только кожи и кости, «Сделать дело сумей».
Подчинилась старуха, в дом к злодею идёт
И в утробу вливает, что сама и несёт.
Не насытится ныне, что бы он не поел,
Разорился вчистую, дочь продать он посмел.
Дочь Непту'на молила – мол, насилье гнетёт,
С тех пор вид и меняет, но отец продаёт.
И дошёл Эриси'хтон до последней черты -
Своё тело сжирает, не прогнать маеты.
Да, и сам я нередко принимал другой вид» -
Ахелой речь закончил и в раздумье молчит.
***
Из книги 9
хх
Ахело'й-бог поведал, как он рог потерял:
«Я поспорил с Гераклом – Деяни'ру кто б взял.
Деянира – прекрасна, всем она хороша.
Спор мы силой решили, бой жестокий верша.
Когда понял, что силу эту мне не сломить,
В змея я превратился, а Геракл стал шутить.
Мол, Лерне'йску Ехидну он сумел победить,
А у той с каждой раны двум головушкам быть.
Я в быка превратился, но Геракл поверг
И мой рог оторвал он, я без рога навек.
Правда, нимфы почтили и наполнили рог -
В нём плоды поместили, чтоб утешиться смог.
Я признал пораженье, но в нём мало стыда,
Как в бою и почёта. Деянира ж ушла».
Пир идёт к завершенью, слуги рог принесли,
Изобильем зовётся – оценить то смогли.
хх
Геркулес с Деянирой поспешили домой,
У реки видят Несса – был кентавр такой.
В Деяниру влюбившись, Несс решил ту украсть:
«На меня посади ты, чтобы ей не пропасть».
Геркулес вплавь чрез реку, а кентавр скачет вдаль,
Поражён был стрелою, с ядом лернейским сталь.
Несс смочил покров кровью, Деянире отдал,
Месть он этим задумал, хотя сам там пропал.
хх
Много время проходит, у Геракла – почёт.
Раз жене Деянире кто-то сплетню пришлёт.
Мол, Ио'лу муж любит, скоро в гости придёт,
Деянира решила – наказать мой черёд.
Геркулесу покров шлёт – для Иолы был он,
Геркулес ж надевает – из груди его стон.
Яд Ехидны Лернейской во всё тело проник,
Плащ снимается с кожей, Геркулеса был крик.
Он к богам обратился: «Пощадите меня
Ради подвигов славных», слугам: «Надо огня».
Те костёр разложили – Геркулес сделал шаг,
Но отец, что Юпитер, говорит: «Всё не так».
Возрождает Юпитер, в боги сына берёт,
Остальные не против – пусть ему повезёт.
хх
Есть веленье Геракла – брату надо жену,
Быть Иоле за Ги'ллом, чтоб загладить вину.
Мать-Алкмена с Иолой жили в душу душа.
Как Геракла рожала – повесть не хороша.
«Мне мешала Юнона, крепко пальцы сцепив -
Пусть сопернице муки, мол, живи не грешив.
Я семь суток страдала, не могла породить,
Галактида служанка мне смогла удружить.
Подбежала к Юноне и кричит: «Родила!»,
Руки та и разжала, и душа в Мир пришла.
Ту служанку Юнона в зверя всё ж превратит,
Что устами рожает – с той поры не молчит».
Рассказала Иола про судьбу у сестры,
Что Дрио'пою звали, много с той маеты.
«Бог сначала невинность у сестрицы украл,
Андремон берёт в жёны и с ней счастье узнал.
Раз с младенцем Амфисом мы пошли погулять,
А Дриопа – за лотос, сына, мол, развлекать.
Но из лотоса каплет – кровь от девы была,
Деву Лотосом звали, стыд в нём скрыла она.
И от капель Дриопа стала вдруг зеленеть,
В древо уж превратилась, ей сказать бы успеть.
Сыну, мол, накажите – у озёр не гулять,
А с кустов и деревьев тело бога не рвать».
Разговоры текли их, видят чудо они -
На пороге Геракл, но убавлены дни.
Боги все взбунтовались: «Повернул годы вспять!
Мы хотим, чтобы тоже молодым нашим стать».
Пристыдил их Юпитер: «Сына просто я спас.
Не могу я от Рока уберечь и всех вас.
Всё спокойно приемли – начертала Судьба,
Не расправить Эа'ка – просто старость груба.
Ми'нос тоже уж дряхлый, мощь его не вернуть».
Успокоились боги – у Судьбы верный путь.
хх
Старый Ми'нос страшится – царство бы удержать,
Сына Феба Миле'та, как б подальше услать.
А Миле'т добровольно сам покинет свой дом,
На корабль – через море и уж в Азии он.
Киане'ю полюбит, то – Меа'ндрова дочь.
Есть семейное счастье – не уедет он прочь.
Сына Ка'вна роди'ла, дочь Библи'ду жена
О несчастье, что будет, не гадала она.
Быстро выросли дети, красота и ум есть,
А Библида влюбилась не в того. Где же честь?
Полюбила та брата, но не так, как сестра,
Понимает – преступно, чувств прогнать не могла.
И письмо пишет Кавну, где звучит одна страсть,
Шлёт слугу, а Кавн в гневе, там слуге б и пропа'сть.
У Библиды от горя стон: «Не надо б писать!
Надо было при встрече всё ему рассказать».
Не отступит Библида – Кавн устал от тревог,
Он покинет Отчизну – много разных дорог.
А Библида – за братом чрез поля и моря,
За лесами – на землю, но погоня та зря.
Обессилила дева, слёзы горькие льёт,
Нимфы все утешают, а она не встаёт.
И там Фебова внучка превратилась в ручей,
Воды вечные льются, чтоб достигнуть морей.
Города, что на Крите, сотня тех городов,
Чуду бы удивились, но другой сказ готов.
хх
Жил когда-то критянин по прозванию Лигд,
Прибавления ждали, к подчиненью привык.
Лигд жене Телетузе говорит: «Нужен сын.
Если дочка родится, я убью – знаешь пыл».
Телетуза в тревоге: «Боги, дайте совет».
И во сне увидала – от богов был ответ.
Видит Инаха дочку, Апис рядом стоит,
Он с собачьею мордой, дочка же говорит:
«Обмануть надо мужа, ни о чём не жалей».
Скоро роды настали – дочь пришла из дверей.
Телетуза сказала: «Сына я родила,
В воспитанье отдали, сил мне нет на дела».
Дал отец имя – Ифис, годно женщине тож.
Одевали как парня, деву и не найдёшь.
А в тринадцать годочков Лигд невесту привёл,
При общении деток цветок дружбы расцвёл.
И любовь возникает, только Ифис – как ночь,
То – преступное, знает, всё ж не парень, а дочь.
Нет такого в природе – чтоб корова коров
Иль кобыла кобылой возжелали покров.
Свадьбу уж назначают, Телетуза в мольбе:
«Боги, вы так сказали, помогите же мне».
Чудо это случилось, превращенье пришло:
Ифис – юноша статный, всем теперь хорошо.
Гименей прилетает – свадьбу будут играть,
Телетузе не надо мужу грех рассказать.
***
Из книги 10
хх
Гименей-бог в запале – нарасхват Гименей
И Орфей призывает: «Помоги мне скорей».
Эвридику-жену, мол, укусила змея,
В царство мёртвых забрали, хоть пора не была.
И Орфей идёт к Стиксу, от него идёт в Ад,
Там умершие души, тени мёртвых молчат.
Там царит Персефона, к ней певец: «Не уйду,
Мне жену возвратите, рано видеть беду».
И Орфей стонет-плачет, грустны песни ведёт,
Тени тоже в печали, Тантал воду не ждёт.
А Сизиф сел на камень, Прометей отдохнул -
Птицы уж не терзают, он немного вздохнул.
Боги сжалились всё же, но условие дать -
Пока будут в дороге, взгляд назад не бросать.
Эти путники были у земных уж ворот,
Но Орфей оглянулся – как жена там идёт.
Тает вдруг Эвридика, шепчет тихо: «Прости»,
А Орфею обратно нет, конечно, пути.
хх
И в печали три года жил Орфей на холме,
Проросли уж деревья, рощей встали вполне.
Средь зверей, среди птиц он песни долгие пел.
Рассказал, кипарис там как возникнуть успел.
«Был в прибрежном селенье чудо, а не олень,
Все рога – золотые, ожерелье камней.
Кипарис пас оленя и на нём он скакал,
Но однажды случайно дротик в спину послал.
Тот олень умирает, Кипарис – за кинжал,
Мол, и он жить не станет, выход Феб ему дал.
«Если лить слёзы хочешь, то и будешь их лить -
Кипарисом печальным тебе в вечности быть».
хх
Пел Орфей в назиданье о пороках людей,
Наказаниях божьих любострастных страстей.
Рассказал о событье – как возник гиацинт.
«Феб любовью преступной к Гиацинту проник.
В состязаньях однажды диском друга убил,
Сокрушался о смерти, Аполлон удружил.
Жизнь другую дал другу – в гиацинте цветке,
И весною на Спарте праздник празднуют все».
хх
Пел Орфей и о девах, что с Венерой в вражде:
«Был алтарь у киконок, гость любой гибнет где.
Зря гостей обижают, их Венера – в коров,
Девы те, что с рогами, наломали, мол, дров.
Прокричали ей девы: «Разве ты божество?»
И с тех пор на продажу всё у них естество.
Не краснеют де девы – в камни их обратит.
Когда спорите с Богом, то – несчастье сулит».
хх
Пел Орфей о творенье, что созда'л раз резец,
Руки Пигмалиона – скульптор был молодец.
«Он из кости слоновой деву ту изваял,
Дева вышла прекрасна, страстью сам воспылал.
Деву он одевает, с девой он говорит,
Ей подарки приносит, только та всё молчит.
В праздник Кипра Венерин, к алтарю он пошёл,
Отдал нужные жертвы: «Мне б жену – хорошо».
Мысли все угадает, скульптор что не сказал,
Мысли те исполняет, деве жизни дан дар.
Девять лун пролетело, сын был Паф нарождён,
А затем и Киниром брак их был награждён».
хх
Пел Орфей о Кинире – песнь печальной была.
«Мирра, дочка Кинира, ту печаль принесла.
Женихи не по нраву – полюбила отца,
Хоть любовь та преступна, ей не видно конца.
Мирра в петлю полезла, её нянька спасёт,
Мирра няньке расскажет, нянька в ужас придёт.
Но решилась помочь ей, тяжело ведь страдать.
Пока мама в отъезде – так к отцу путь держать.
Пьян Кинир, только утром дочку в деве узнал,
Под рукою кинжал был, но убийцей не стал.
Мирра в бегство пустилась, сына носит она,
И к богам обратилась: «Жизнь моя не нужна.
Не хочу я позорить ни живых, ни иных».
Боги крик услыхали, в древе крик тот затих.
Древо то мироточит, сын в том древе растёт.
Срок приходит – Адо'нис с красотою придёт.
Когда вырос – Венера не смогла устоять,
Покидается Па'фос, чтоб любовь с ним узнать.
На охоте Венера даёт парню совет -
Львов и вепрей бояться, избежать чтобы бед.
Сели в ласковой тени, что всем тополь даёт,
И целуя красавца, сказ Венера ведёт.
«Жила дева Атла'нта, была Богова дочь,
Высока и красива – каждый с нею не прочь.
Но отец говорил ей: «Быть женой – не твоё».
Женихам всем условье дева ставит своё.
Кто догонит, мол, деву, тот и замуж возьмёт,
Ну а всех проигравших смерть, конечно же, ждёт.
Гиппоме'н появился, правнук он Нептуна',
Деве он приглянулся и влюбилась она.
И решила Венера – надо парню помочь,
И три яблока златых отдала ему в ночь.
Утром то состязанье, дева споро бежит,
Гиппоме'н бросил плод тот, бег её тормозит.
Первый плод был отброшен, обогнула второй,
Третий плод был тяжёлый, но красивый какой!
Гипоммен пришёл первым и Атла'нта – жена.
Зря отца указанья позабыла она.
Раз гуляли у Храма, вход в пещеру нашли,
То не просто пещера – древних вера в тиши.
Занялись там любовью, рассердили богов,
Их Кибе'ла-богиня превратила в двух львов.
Им уздечки надела, львы всегда те при ней.
Избегай львов, Адо'нис, не прогневай зверей.
Если зверь тот бесстрашен, не покажет свой зад,
С ним не надо сражаться, будешь точно не рад».
Сказ Венера закончив, лебедей оседлав,
Полетела до Кипра от скитаний устав.
Сын Кинира Адонис, он же – внук был ему,
Развлекался охотой, всё забыл, – так пойму.
Вепря как-то погнали, бросил юноша дрот,
Вепрь тот разозлился и вперёд он идёт.
Был Адонис повержен, издаёт громкий стон,
И Венерой у Кипра был услышан всё ж он.
Возвратилась богиня, но Адонис умрёт,
Стал он цветом граната, что недолго живёт».
***
Из книги 11
хх
На Орфея за песни гнев киконок большой,
Напились и орали: «Впредь ты песен не пой!»
Стрелы девы бросают, камни в дело идут,
И убили Орфея, им теперь страшный суд.
Звери воют и птицы боль не могут унять,
А наядам, дриадам траур всем одевать.
Прах река несёт к морю, тень под землю ушла,
Там Орфей с Эвридикой – пара счастье нашла.
За Орфея менадам Лией-бог отомстил -
Рощей встали там девы и уйти нет им сил.
хх
Вакх покинул те земли, что прославил Орфей,
С ним ушли все сатиры, девы, что посмелей.
Лишь Силе'на нет с ними – был у Ми'даса он,
Поселяне-фракийцы привели его в дом.
Десять суток гуляли, как Орфей научил,
Ми'дас-царь возвращает, но награду просил.
Обещал Вакх в награду, что угодно тому.
«Пусть всё золотом будет, что я в руки возьму».
Ох, опасно желанье – что же есть, что же пить? -
Только золото льётся, жажду не утолить.
«Дар возьми ты обратно» – молит Вакха Мида'с.
– «В речке Сарда заветной всё ты смоешь за раз».
Ми'дас-царь стал бояться всех богатств на земле,
Поселился в пещере с Паном, счастлив вполне.
Но опять сделал глупость, то нельзя запретить.
Вздумал Пан Аполлона на игру пригласить.
Взял в судью го'ру Тмол он, мол, всё видно ему.
Аполлон – на кифаре, Пан же свищет в дуду.
«Аполлон будет лучше» – Тмол-судья говорит,
С этим были согласны, а Мида'с «Нет!» кричит.
Аполлон у Мида'са сделал уши осла,
Тот их скрыл под повязкой, но молва разнесла.
хх
Аполлон отомщенный полетел в Трою-град.
Лаоме'донт там правил, стены выправить рад.
Феб-бог помощь предложит, стены прочны теперь,
Плату Феб не увидит – прочь иди, мол, за дверь.
К брату Феб обратился и Нептун наказал -
Наводненье устроил, а жену привязал.
Алкид цепи разрубит на скале от жены,
Лаоме'донт обманет: «Нет коней, мне нужны».
Алкид Трою захватит, оценил он врагов -
Дал он в жёны богиню, кто был к славе готов.
хх
У Пеле'я супруга – тож богиня была,
То Протей постарался – как устроить дела.
Водной деве Фити'де раз Протей говорит:
«Ты родишь скоро сына, славу папы затмит».
Гемонийский залив есть, твёрдый берег его,
Там пещера богини, глушь, вокруг никого.
На дельфине Фети'да приплывала под сень,
И Пелею провидец подсказал эту дверь.
«Сеть накинь на Фети'ду, станет биться она,
Принимать сто обличий, сила будет нужна.
Ты дождись, чтоб Фети'да облик свой обрела».
Сделал всё как велел он и Фети'да – жена.
Сын Ахи'лл появился, вот бы счастливо жить,
Угораздит ж Пелея брата Фока убить.
хх
Убежал из Отчизны несчастливый Пелей,
Принял Ке'ак Трахинский, не имел тех вестей.
