Таша Ле
Марта. В ритме лунного света
Глеб увидел меня, улыбнулся, и подойдя, тут же крепко обнял за талию. Заглянул в глаза.
– Устала?
– Устала, объелась черешни, валюсь с ног, и кажется, засыпаю на ходу, – вяло отрапортовала я.
– Вижу. Но где вы черешню отыскали?
– О, Хелли мастерица на сюрпризы.
Уснула я, едва коснувшись подушки. Мне снилась черешня. Огромные, кроваво-коричневые ягоды медленно катились на меня, пачкая своим липким, густым и приторно сладким соком. Когда одна из ягод всё-таки подкатилась слишком близко, я протянула к ней руку, чтобы оттолкнуть, но ягода внезапно взорвалась, окатив меня с головы до ног ярко-бордовой жидкостью.
– Ну и бред, – пробормотала я, проснувшись.
За окном начинался рассвет, ранний и яркий, как это всегда бывает в начале лета. Однако плотные тяжелые шторы не давали свету проникнуть в комнату, оставляя в ней приятный полумрак.
– Снова кошмары? – хриплым голосом спросил Глеб, притягивая меня к себе одной рукой.
– Нет, просто надо меньше есть перед сном, – ответила я, тут же прижимаясь к нему всем телом.
– Тогда спи дальше, тебе ещё рано вставать.
– Как я могу спать дальше, если ты уже почти снял с меня ночнушку…
– А зачем ты вообще надела этот несчастный кусочек кружева, не понимаю…
– Хорошо, я буду ложиться спать голой.
Глеб на секунду замер, хмыкнул, и плотоядно улыбнувшись, заметил:
– Прекрасная идея.
А я снова тонула в этих чёрных глазах. Вот удивительно, его сила внушения – смертельно опасная и невозможно притягательная одновременно, давно уже не действует на меня, но стоит ему лишь заглянуть в мои глаза… Что со мной творится, а? И почему? И только бы это волшебство никогда не прекращалась, никогда, пожалуйста…
Прохлада мятного аромата мгновенно окружила нас со всех сторон, моё сердце стучало где-то снаружи меня, и больше всего я боялась, что руки Глеба, сильные и нежные, вдруг разомкнут неимоверно крепкое кольцо своих объятий. Слишком для меня крепкое, но как выяснилось, жизненно необходимое.
– Марта, любимая, – шептал он, убирая с моего лица спутавшиеся за ночь пряди волос. И я тонула, снова тонула безвозвратно…
Проснувшись второй раз за сегодняшний день, я обнаружила, что солнце светит вовсю, Глеба рядом нет, и вообще, судя по звукам с улицы вся компания уже давно бодрствует и весело проводит время. Взглянув на часы, я быстренько поднялась с кровати и побежала принимать душ. Чёрт бы побрал эти дурацкие особенности инсайдеров – спать не больше трёх часов в сутки. Ну, нормальных инсайдеров, а не таких как я. Ладно, когда-нибудь и эта способность станет мне доступной. Всему своё время. И маленькими шагами. Я улыбнулась своему зеркальному отражению в ванной комнате, но тут же вспомнила вчерашнюю выходку Романа. Ох…
Я сидела у туалетного столика, замотанная в мягкое и пушистое банное полотенце, и наносила крем на своё слегка помятое после сна лицо, когда дверь открылась и вошёл Глеб.
– Подожди минуту, я сейчас закончу, – торопливо проговорила я, не глядя в его сторону. – Не думала, что уже столько времени. Почему ты не разбудил меня раньше? Вы все уже раза три наверное позавтракали, да?
Опустив голову вниз и подсушивая влажные волосы феном, я вдруг сообразила, что Глеб даже не пожелал мне доброго утра и вообще не произнёс ни слова. Резко подняв голову, я взглянула в сторону кровати, на край которой он присел.
– Доброе утро, Марта, – взгляд холодный, на губах кривая ухмылка. Господи, ну что ещё стряслось? Что успело произойти за эти несколько часов?
– Доброе…
– Почему ты мне не сказала, что за тобой следят?
Я застыла. Так, Хелли не могла проболтаться, потому как я ей даже не успела ничего рассказать о своих подозрениях. Значит, Роман донёс на меня. Вот зачем он это сделал?! Выходит, не зря я опасалась этих выходных, ох, не зря.
– Марта? Давно ты заметила слежку?
– Послушай, – я подошла ближе и нежно провела своей рукой по колючей, не бритой щеке Глеба. Но он тут же отстранился.
– Ты испугалась моей реакции? Поэтому молчала? Или не можешь доверять мне как прежде? Я угадал?
Злой огонёк обиды в его прищуренных глазах и никогда не потухающее пламя сомнений и тревоги. Пепелище бывших трагедий, разгорающееся снова и снова от этой его вечной готовности к опасностям.
Я глубоко и тяжело вздохнула. От этого движения полотенце на моём теле развязалось и медленно поползло вниз. Дав ему упасть, я осторожно покосилась на Глеба. Никакой реакции. Мда, плохо дело.
– А как, позволь узнать, ты сам выяснил об этой слежке? – язвительно поинтересовалась я, быстро поднимая полотенце с пола.
– Мне Роман сказал.
– Да ну? Прелестно. А как же он узнал?
– Марта, он хочет попросить у тебя прощения за вчерашнее. Я сам был в шоке, когда утром услышал его рассказ. Чуть в челюсть не врезал. Ромка не имеет никакого права доставать тебя подобными угрозами. И вообще никто не имеет. Но пойми, он не мог не сообщить мне о надвигающейся опасности, ведь ты сама так несерьёзно ко всему относишься! Правда, он просил меня не выдавать его. Но когда я узнал про слежку…
– Вы два старых, чокнутых параноика.
– Прости, – Глеб протянул руку к моему обнажённому плечу, но я резко отвернулась и села обратно к туалетному столику.
– Марта?
– Иди в сад.
– Куда? – почти испуганно переспросил он.
Я кинула на него как можно более презрительный взгляд, и махнув рукой в сторону открытой балконной двери, откуда явственно доносилось благоухание цветущих деревьев, чётко произнесла:
– В сад.
Глеб недовольно фыркнул, однако послушно поднялся с кровати и вышел из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Ну и как? Как мне со всем этим рок-н-роллом относится к происходящему серьёзно? Да я с ума сойду!
Компанию за завтраком составила мне Хелли. Мы расположились с ней в гостиной – я ела, сидя за столом, а она, забравшись в кресло с ноутбуком на коленках, рассказывала про подготовку к своей выставке. Ну, не совсем рассказывала, скорее жаловалась на недостаточно шустрых рабочих, возмущалась недальновидностью организаторов и глупостью собственных ассистентов.
– Не понимаю, – я пожала плечами, – если это доставляет тебе столько переживаний, почему бы не воспользоваться своими способностями и «уговорить» нужных людей совершать чуть-чуть более разумные действия? – с недоумением спросила я.
– Эх, дорогая, вот сразу чувствуется, что ты ещё новичок в нашем деле, – ответила она с грустью. – Жить обычной жизнью, с обычными для неё проблемами и трудностями – это не более, чем способ жить вообще. Иначе, затянет, не остановишься потом, выдохнешься, всё станет безразлично… Понимаешь, о чём я?
Я кивнула в знак согласия.
– Слово у вас есть подходящее, как же оно? – Хелли нахмурила лоб, почесала в задумчивости кончик носа, после чего радостно воскликнула:
– Вспомнила! Прикушивается. Иначе, всё прикушивается! Вот.
– Приедается, – давясь смехом, поправила я.
После завтрака я помогла Хелли убрать посуду и мы вышли с ней во двор. Она, извинившись, тут же уселась за уличный столик и открыв ноутбук, погрузилась в дебри скучной деловой переписки. Ну, а я с истинным блаженством растянулась на большом удобном шезлонге, подставив пока ещё робкому июньскому солнышку пока ещё бледные руки и ноги. Боже мой, ну почему я такая не аппетитно бледная? Всецело поглощённая разглядыванием проступающих сквозь кожу синеватых вен на своих конечностях, я и не заметила как ко мне подошёл Роман. За его спиной маячил Глеб.
– Доброе утро, Роман, – с олимпийским спокойствием произнесла я. – Хелли сказала, что вы с Глебом пошли что-то обсуждать в твой кабинет. Ну и как, обсудили?
Роман смущённо закряхтел, покосился на сидящую рядом Хелли, и наконец ответил:
– Я – дурак. Извини, Марта.
Хелли бросила свою важную переписку и с удивлением посмотрела на мужа. Глеб – само воплощение смирения и покорности, не говоря ни слова, сел в соседний от меня шезлонг. Не забыв, впрочем, бросить устрашающий многозначительный взгляд на Романа.
– Я вовсе не хотел тебя расстраивать и тем более пугать, Марта, – продолжал тот. – Но, заметив патологически влюблённые взгляды этого ненормального, я просто решил тебя предупредить. На всякий случай. Разумеется, меня не должна касаться ваша личная жизнь, но Глеб мой друг, и я не могу оставаться равнодушным наблюдателем. Понимаешь?
Я заметила, как Глеб нетерпеливо заёрзал в своём шезлонге, и повернувшись к Роману сказала:
– Понимаю, извинение принято. Но прошу тебя, не делай так больше. К тому же, угрозы на меня не действуют.
– Какие угрозы? Ты что, спятил? – с возмущением спросила Хелли. В считанные доли секунды она подлетела к своему мужу, и схватив его за футболку – прямо как в хорошем боевике, с силой притянула к себе. Далее от неё последовало несколько коротких вопросов на французском языке. Роман на том же языке ей ответил. Ответ этот Хелли совсем не понравился и она выдала весьма длинную и надо полагать красноречивую тираду, потому что по её окончанию, побледневший Роман резко развернулся и ушёл в дом, громко хлопнув дверью. Дверь подозрительно хрустнула и как-то особенно жалобно заскрипела.
– О нет, – почти простонала я. – Из-за меня у всех одни проблемы.
– Проблемы сейчас у кого-то будут самые настоящие, – буркнула Хелли и тоже направилась в сторону дома.
– Она пошла его убивать, – констатировала я, с ужасом взирая на ещё раз хрустнувшую дверь.
Глеб снисходительно хмыкнул, и не обращая никакого внимания на моё сопротивление, вытащил меня из шезлонга и пересадил к себе на колени. Потом поднёс мою ладонь к губам, и нежно поцеловав её с тыльной стороны, сказал:
– Вот из-за них точно не стоит переживать, Марта. Они помирятся. Увидишь.
И действительно они помирились. Да ещё как! К счастью, увидеть этого мы не смогли, но зато очень хорошо услышали. Не прошло и получаса, как через открытое в хозяйской спальне окно до нас донеслись весьма недвусмысленные звуки их страстного примирения. Я покраснела с головы до ног пока это слушала, а вот сами примирившиеся спустя некоторое время вышли во двор как ни в чём не бывало. Глеб, заметно повеселевший от того, что с него самого все обвинения сняты и он прощён, тихонько, но с явным удовольствием посмеивался над моим сконфуженным видом.
На обед мы единогласно решили заказать еду из ближайшего ресторана. Ехать куда-либо совершенно не хотелось. Пока мы разглядывали стремительно надвигающиеся с запада тяжёлые свинцовые тучи и решали где нам сесть обедать – на улице или в доме, тучи прохудились и начался самый настоящий тропический ливень. Обедать сели в доме.
– Ну что же, дамы и господа, хотим мы того или нет, а проблема имеет место быть, – объявил Роман, когда мы справились с закусками. – За Мартой активно следят. Но кто именно и с какой целью неизвестно.
– Как давно ты это заметила? – спросил у меня Глеб с плохо скрываемой тревогой в голосе. Актёр из него никакой, если честно.
– Да я вообще не уверена, что следят. Что вы все панику разводите?
На мой эмоциональный возглас никто не отреагировал. Даже обычно смешливая Хелли смотрела на меня сейчас серьёзно и сосредоточенно.
– О Боже мой, ладно, – сдалась я. – Примерно месяц назад это началось. Сначала в метро я стала ощущать мятные запахи и холодные сквозняки. Думала, совпадение. Но это повторялось почти каждый день. Не каждый, но часто. Спустя неделю я обратила внимание, что и на улице меня тоже преследуют эти ароматы. А я, могу вас заверить, уже очень хорошо научилась отличать запах обычной мятой жвачки от характерного запаха инсайдера. Ну, и где-то за неделю до свадьбы Лео за мной начали следить в магазинах, кафе и других общественных местах.
– Ты пробовала рассмотреть и заметить кого-нибудь подозрительного? – спросил Роман.
– Конечно! Но как только я начинала лихорадочно оглядываться, все эти признаки – запах и холодный ветер, моментально исчезали.
Хелли чуть слышно барабанила тонкими пальцами по столу, застыв взглядом на своей пустой тарелке. Роман задумчиво покусывал нижнюю губу, очевидно прикидывая в уме возможные объяснения. Взгляд Глеба, сидящего от меня по правую руку, прожигал насквозь.
– Но это ещё не всё, – сказала я, физически ощущая нарастающее вокруг себя напряжение. – В последние дни я научилась не выдавать свою реакцию и не крутить головой по сторонам, как полоумная. Собственно, мне удалось это сделать всего пару раз. Но в обоих случаях я заметила двух мужчин. Я заглянула им в глаза, и да, это точно были инсайдеры.
– Вот дьявол. Этого я и боялся… Как они выглядели? Опиши их, – потребовал враз побледневший Глеб.
Роман кинул на него предостерегающийся и очень красноречивый взгляд, не заметить который было крайне сложно. Что за тайны у них? И почему они вдруг так помрачнели?
– Ты молодец, Марта, – похвалил меня Роман. – А раньше ты их встречала?
– Не встречала.
Глеб едва заметно качнулся в мою сторону. Роман же с абсолютно бесстрастным видом продолжил задавать мне вопросы.
– Они были вместе или ты их видела по отдельности?
– Нет, по одному.
– Сможешь хотя бы примерно описать их внешность?
– Да. В первый раз это был совсем молодой темноволосый юноша, высокий, худощавый. А во второй – немного постарше мужчина, тоже темноволосый, но ростом едва выше меня.
Кажется все за столом услышали с каким явным облегчением выдохнул Глеб. Он что, боялся услышать описание внешности кого-то другого? А кого?
– Я поняла, – вдруг заявила Хелли. – Это Агата за ней следит.
Агата. А я и забыла про неё. Собственно, мы с ней и встречались-то всего однажды. Зимой. Она подкараулила меня тогда в кафе и подсев за мой столик, сначала попросила продемонстрировать ей суперспособности, ну а потом, убедившись в том, что я действительно ими обладаю, предложила сотрудничество. Позволив себе при этом довольно оскорбительные намёки на мою запутанную личную жизнь. Вообще Агата вела себя крайне высокомерно и у меня создалось впечатление, что она сама толком не знает чего больше хочет: чтобы я согласилась с ней сотрудничать, или же, наоборот, чтобы я отказалась и больше вообще никогда не попадалась ей на глаза. Очень странная и неприятная особа. Брр…
Машинально я передернула плечами. Роман смотрел на меня изучающим, и я бы даже сказала, оценивающим взглядом. Как на подопытного кролика. Типа: выживет – не выживет? Мне абсолютно не понравился такой экспериментально-научный подход, но поворачивать голову в сторону притихшего Глеба хотелось ещё меньше. В конце концов, не выдержав всеобщего молчания, я растянула губы в естественную, по моему субъективному мнению, улыбку и спросила:
– Почему же именно Агата? Ведь я вполне доходчиво всё ей объяснила в нашу прошлую встречу. Неужели, она так сильно хочет во второй раз выслушивать мой отказ? Я в любом случае не приму её предложение.
– Не припомню, чтобы кому-либо удавалось не принять предложение Агаты и остаться при этом живым, – угрюмо заметил Роман.
Я почувствовала предательскую дрожь в своих пальцах, сердце мощно бухнуло в районе ушей и сразу сорвалось куда-то вниз. Так, надо успокоиться. Всё хорошо. Или не совсем хорошо?
– Встречалась я с ней как-то раз, – задумчиво произнесла Хелли, – давно ещё, я училась тогда. До сих пор жутко от воспоминаний. Её манера говорить, поведение, да и этот ледяной взгляд…
Дрожь в моих пальцах не унималась, и кажется, перешла на всё тело. И что мне делать? Что??
– Ну, дорогая, правильный взгляд это всего лишь психология, – мягко возразил Роман. – Я с Агатой общался неоднократно, она просто очень сильный инсайдер. К счастью, не суприм, как наша Марта. Холодная, расчётливая женщина, жёсткая, умная и лишённая какой-либо рефлексии. С прекрасным образованием. Она, безусловно, не привыкла к отказам. Хотя, я не точно выразился. Пожалуй, вернее будет так: Агата не знает, что такое отказы. И да, очень похоже на то, что инсайдерская слежка организована её усилиями. Выяснить бы ещё какие конкретные цели преследует Агата? Но, судя по динамично развивающимся событиям, это не долго останется тайной. Так что, Марта, постарайся пока быть предельно внимательной. И осторожной.
Не поворачиваясь, краем глаза я заметила, как Глеб поднялся со своего стула.
– Глеб! – я судорожно вцепилась в него обеими руками, – Глеб, ты куда? Не уходи, мне страшно. Она убьёт меня.
Он снова сел рядом, ласково пригладил мои волосы и уверенным твёрдым голосом произнёс:
– Во-первых, тебя никто и пальцем не тронет. Такого не может быть по определению. Во-вторых, я встал, чтобы принести тебе бокал вина, потому что ты трясёшься как осиновый лист на ветру. А в третьих, Марта, что я слышу? Ты боишься? Ты – и вдруг боишься?
Я смотрела на его печальную улыбку и никак не могла взять в толк, о чём он говорит. И почему он вдруг стал так подозрительно спокоен?
– Это даже забавно, Марта, – продолжал Глеб, – выходит, что все мои смертоносные способности и почти удавшаяся попытка ими воспользоваться тебя не испугали, да? А вот существующая где-то отдалённо Агата тебя, значит, перепугала до смерти, как я погляжу?
– Да.
– Но это ведь совсем не логично!
– Не логично. Но чертовски страшно.
– А со мной тебе, значит, не было страшно?
– Было.
– И?
– И я всё равно тебя не боюсь.
– Марта, ты сведёшь меня с ума…
– Но в мои планы не входит сводить тебя с ума, Глеб. Я всего лишь люблю тебя, вот и всё.
Хелли едва слышно охнула.
– Ребята, вы такие классные, – улыбаясь, сказала она.
– Больные на голову они оба, а не классные, – проворчал Роман, но тоже улыбнулся.
Бросок кобры.
Следующая рабочая неделя у меня началась с традиционной летней битвы за офисный кондиционер. Да, есть такая древняя народная забава в московских офисах. Для начала необходимо разделиться на две команды – первая будет изнывать от наступившей по сезону жары и активно пользоваться кондиционером, а вторая станет страдать от искусственно вызванного холода и демонстративно открывать окна нараспашку при работающем кондиционере. Есть ещё дополнительные опции в этой увлекательной игре – исподтишка жаловаться начальству на плохое самочувствие из-за духоты, принести из дома затрапезного вида бумажный веер и обмахиваться им за рабочим столом, либо же громко сморкаться в носовой платок несуществующими соплями и надевать на себя самые тёплые шерстяные шапки и носки. Высший класс – спрятать пульт от кондиционера. Ну или хотя бы выковырить из него батарейки.
Игра начинается с приходом первой летней жары и заканчивается с уходом последней. В течении пары недель после окончания игры взбудораженный офисный люд ещё немного дуется друг на друга, некоторые даже мелко мстят, но по прошествии этого времени противоборствующие стороны постепенно добреют и забывают нанесённые им обиды. Вплоть до наступления следующего уровня игры, то бишь следующего лета.
Нет, сама я в этой народной забаве уже не участвовала. По причине простой и банальной: ни холод, ни жара мне вот уже как полгода не страшны. Инсайдеры не ощущают дискомфорта от критических температур. Но ведь мои коллеги понятия не имели с кем они работают, и уж точно не в моих интересах было просвещать их на сей счёт. Так что, пришлось мне имитировать живой интерес в непростом деле борьбы за комфортную офисную температуру, в результате чего я всё равно оказалась поневоле втянутой во все эти бесконечные споры и распри.
После разговора с Ильёй Петровичем – моим начальником и директором школы иностранных языков, мы договорились, что рабочие дни у меня теперь будут только вторник, среда и четверг. Ну да, согласна, слово «договорились» не совсем подходило для нашей милой беседы. Поняв, что обычным человеческим путём прийти к компромиссу не получится, я на удивление быстро убедила себя в целесообразности небольшого лёгкого внушения.
Зрачок, пустота, и такой манящий простор для творчества…
– Взгляните на меня, Илья Петрович. Отлично. Значит так, вы почти месяц обдумывали план оптимизации рабочего времени своего персонала и наконец решили, что ваш ассистент, то есть я, будет работать всего три дня в неделю. Со вторника по четверг. С сохранением, разумеется, своей заработной платы. И премии. Премии обязательно. И нашего с вами разговора сейчас не было. Спасибо.
Весь следующий день мой замечательный Илья Петрович немного удивлялся «своему» внезапному решению, но в целом был очень польщён фактом того, насколько безропотно я это решение приняла. Стыдно мне было часа полтора, ну может два. В конце концов, производственный процесс не пострадал, а я, как и прежде, успевала сделать всё вовремя и надлежащим образом.
Зато теперь каждое пятничное утро я садилась в такси и уезжала в загородный дом Глеба. Там я не спеша занималась разными домашними делами и готовила ужин. С Ириной – помощницей Глеба, мы сразу договорились, что пятница – мой день. Не уверена, что ей пришлось по душе это однодневное вторжение в её идеальное царство порядка, но приняла она его без возражений и с обычной своей холодной сдержанностью.
К приходу Глеба я заканчивала с готовкой и просто ждала его возвращения, сидя в гостиной или на открытой веранде. Я даже не пыталась нарядиться в какое-нибудь соблазнительное платье и уложить свои непослушные волосы в изящно-небрежную причёску. Наоборот, я встречала Глеба в простой домашней одежде, забавных тапочках и с не очень аккуратно собранным конским хвостом на затылке. Он всегда молча меня целовал, долго и нежно, а я в ответ также молча покрывалась мурашками, с головы до ног. И невозможно было не заметить, насколько сильно ему нравится этот незамысловатый семейный ритуал – мужчина возвращается с работы домой, а любимая женщина встречает его и кормит ужином.
В выходные мы выезжали в город на какую-либо интересную выставку, в кино или театр, иногда без особой цели бродили по старому тихому центру, и в понедельник вечером Глеб отвозил меня в Москву. Однозначно, скучно нам не было, но именно домашние пятничные вечера мы оба ждали с большим нетерпением. Они стали этакой репетицией нашего возможного счастья. Скрытым, не показным – чтобы не сглазить, дебютом нашей будущей семейной жизни. Мы с Глебом настолько сильно обожглись на прошлой неудавшиеся попытке обмануть судьбу и стать счастливыми, что теперь даже говорить боялись на эту тему. Действовали по наитию. Одним махом распоров шитую белыми нитками былую наивную надежду, мы заново ткали свою эфемерную мечту крошечными стежками из прозрачной и невесомой пряжи.
Жара в этом году нагрянула в столицу без предупреждения. Меньше, чем за сутки температура из прохладной среднестатистической превратилась в знойную африканскую. Прошедший накануне дождик только усугубил ситуацию. И если в понедельник утром сотрудники офисов спешили на работу в накинутых на плечи жакетах и пиджаках, то к утру вторника в душном московском транспорте можно было наблюдать массовый показ фривольных пляжных новинок.
Таким образом, подходя к нашей школе, я уже отлично догадывалась, что вторник выдастся у меня жарким. Как и у всего школьного персонала. С тем лишь различием, что они действительно изнывали от наступившего первого июньского зноя, а я всего-то играла свою роль. Сколько у меня ещё будет этих ролей? Даже представлять не хочется…
Зайдя в кабинет и включив компьютер, я села за стол, чтобы быстренько сделать пару звонков в издательства насчёт новых учебников по итальянскому языку, но тут в открытую дверь влетели Оля и Тамара Степановна.
– Нет, вы только послушайте, Марта, голубушка, – пробасила раскрасневшаяся Тамара Степановна, – что они учудили! А я ведь им сразу сказала, что успела таки заметить их хитрую проделку. А они!
Оля – худенькая девушка-студентка, работающая у нас на полставки помощником бухгалтера, согласна кивала головой, но делала это скорее по привычке. Грузная и властная Тамара Степановна числилась её начальницей, а с руководством ведь проще всегда соглашаться, ну или хотя бы делать вид.
– И тут я поворачиваю голову, а пульт исчез! Марта, вы можете себе представить подлую двуличность этих людишек?
Ну, понятно. Стащили пульт. Сколько у меня было разных мест работы, а всё одно и тоже в результате. Где фантазия у людей? Как говорится, пропал у нас дух авантюризма.
Тамара Степановна плюхнулась на небольшой кожаный диванчик, заняв сразу всё его пространство. Оля скромно присела на подлокотник. Я с трудом сдерживала улыбку, и уже хотела сказать им обеим что-нибудь ободряющее, как довольно сильный аромат мяты добрался до моего носа. Что за ерунда? Машинально подобравшись, я встала со своего стула, чтобы заглянуть через открытую дверь в школьный коридор. И услышала явный чавкающий звук. Блин, это Оля жвачку жуёт. Нет, разумеется, я давно научилась отличать эти запахи. Но не с первой секунды. Ну да, это обычная мятная жвачка. Итак нервы ни к чёрту…
Я подошла к двери и аккуратно прикрыв её, медленно обернулась к Оле.
– Оля, с сегодняшнего дня ты терпеть не можешь жвачки. Все, а особенно с ментолом. И я тебе ничего не говорила. Иди в свой кабинет.
– Марта, что это вы такое.., – начала удивлённо басить Тамара Степановна.
– Так, а вы забудьте уже про этот несчастный пульт. У вас же окна в кабинете выходят на теневую сторону. Солнце туда вообще никогда не светит. Поставьте рядом с собой вентилятор. У вас их два, я сама видела. Поставьте их с двух сторон от себя, в конце концов. И тоже идите работать, уверена, что дел у вас полно. А разговора нашего не было. Спасибо.
Секунд двадцать ещё Тамара Степановна смотрела на меня в тихой задумчивости, потом вздрогнула и поднявшись с диванчика, растерянно оглянулась.
– А что-то я Олю потеряла, – произнесла она, вопросительно глядя в мою сторону.
– Так она ушла уже в ваш кабинет.
– Да, точно, извините, Марта. Жара эта… Действует на меня. Пойду вентилятор включу.
Проводив её взглядом, я вяло подумала, что надо было бы внушить Оле принести мне стаканчик капучино из нашей школьной кафешки. И слойку с лимоном. Очень вкусные у нас пекут слойки. Свежие. Сейчас как раз должны испечь… Так, стоп! Стоп. Что это я? Пугающая лёгкость, с которой я пользовалась своими способностями, меня уже начинала тревожить. Получается, Хелли была права: затягивает и приедается. Как она сказала тогда? «Прикушивается». Вот именно.
Неприятно озадаченная своим поведением, я тяжело вздохнула и принялась за обычную офисную рутину. Однако, спустя полчаса мне позвонил запаздывающий Илья Петрович и скорбным голосом сообщил, что у него с утра сильно поднялось давление и дочь не пускает его на работу. Но пообещал мне, что как только она уйдёт из дома, он обязательно выпьет двойную дозу своих таблеток и примчится в школу. Тут уже я засопротивлялась.
– Э, нет, Илья Петрович, так не пойдёт, – твёрдо сказала я. – У вас ещё и дорога дальняя, мало ли что может случится, зачем такой риск? Оставайтесь дома, ваша дочь совершенно права.
– Но, Марта, мне надо столько всего сделать. Вчера ведь документы новые пришли на аттестацию преподавателей… Эх, зачем я оставил всё на сегодня! Правда, толку от меня сейчас мало… Шумит в голове, ничего не соображаю.
– Тем более. Давайте так, я сейчас посмотрю что у вас там в документах творится и будем сегодня просто на связи. Что окажется в моей компетенции, я обязательно сделаю, а остальное вы сами завтра закончите. Как вам такая идея?
Илья Петрович немного помялся, но видимо, действительно чувствовал себя не очень хорошо, и поэтому в результате согласился с моим предложением.
Закончив разговор, я положила трубку, и с тоской подумала о том, что хоть моя рабочая неделя теперь и начинается во вторник, а не в понедельник, но всё равно день получается тяжёлым. И раньше семи часов сбежать отсюда мне точно не удастся. Ну и ладно, Глеб в любом случае вечером уедет к себе за город, да и работать ему сегодня придётся допоздна – об этом он меня ещё накануне предупреждал. Так что, вернусь домой, как получится, суетиться и спешить особого смысла нет.
В мои рабочие дни мы с Глебом жили отдельно, как и раньше – я в своей московской квартире, а он у себя за городом. Это ни в коем случае не отменяло наших дневных встреч. Например, он иногда приезжал ко мне в обеденный перерыв и мы шли обедать в ближайшее кафе. Если он был свободен по вечерам, то забирал меня с работы, чтобы заехать куда-либо вместе поужинать или же просто погулять, после чего непременно отвозил меня домой и мы с ним прощались до следующего дня. Я не просила Глеба оставаться со мной на ночь, а он тактично не настаивал на этом. Потому как бесконечных разговоров и мучительных пререканий на тему моего скорейшего переезда в его загородный дом нам хватило ещё с прошлого раза. Теперь мы бережно охраняли окутывающее нас тихое счастье, и не раздумывая отметали всё, что может ему помешать. Мы оба искренне верили, что получили самый удачный лотерейный билет. И получили незаслуженно.
В половине восьмого я наконец выключила свой компьютер и окинув критическим взглядом не очень ровную стопку распечатанных аттестационных документов, встала из-за стола и с наслаждением потянулась. Ну вот, теперь с чистой совестью можно ехать домой. Покидав в сумку свои личные вещи, я погасила в кабинете свет, и закрыв дверь на ключ, быстрым шагом направилась к выходу. На свободе, то есть на улице, меня встретил немного душноватый, но совершенно чудесный летний вечер. Я замедлила шаг и специально пошла до метро дальней дорогой, через небольшой ухоженный сквер. Лавочки в нём были оккупированы влюблёнными парочками самых разных возрастов, ещё отцветала кое-где пышная сирень, благоухали какие-то невысокие, идеально подстриженные кустарники, а на аккуратных круглых клумбочках царствовали розовощёкие пионы. Хорошо-то как… Усталость незаметно ушла, уводя за собой и непрекращающуюся карусель моих тревожных размышлений.
Глеб позвонил, когда я уже спустилась в метро.
– Ты что так поздно? – с беспокойством спросил он. – Я позвонил тебе домой, а там никто не отвечает. Уже почти восемь.
– Ой, Глеб, у меня сегодня был такой суматошный день. Илья Петрович слёг с давлением, вот я за двоих и работала.
– Устала, наверное?
– Немного. А ты как?
– Не устал.
– Очень смешно, – проворчала я.
Глеб в ответ довольно хихикнул.
– На самом деле, Марта, я тоже сегодня замотался. Но кажется всё идёт как надо и проект галереи будет моим.
– Ты молодец! Я же говорила, что дизайном это галереи будешь заниматься именно ты.
– Да, ты почему-то всегда в меня веришь. Но я звоню не похвастаться. Кое-что случилось.
– Что? – упавшим голосом спросила я.
– Кое-что важное. Я жутко по тебе соскучился, Марта. Просто невыносимо. Вот это и случилось.
– Ты издеваешься? Я и итак вся на нервах, а ты..! – возмутилась я.
– А я просто умру, если не увижу тебя сегодня. Вот прямо сейчас пойду и скажу моим будущим заказчикам, что картины, которые они собираются выставлять в своей галерее – полное… Клянусь, они меня тут же размажут по стенке. Накинутся всей своей злобной, истеричной толпой и забьют кисточками до смерти. А потом ещё и модную инсталляцию соорудят на месте казни. Ну, так что, мне идти помирать или может я заеду? Хотя бы на часик?
