Таисия Ганина
Атланты небо уронят
Друзья твердят: все будет "ок"
Друзья твердят: все будет "ок".
Играя смех, я лицемерю,
Что мне за дело до их слов?
Раз я сама в себя не верю.
Если с обрыва – камнем вниз,
Лежу без сна посреди ночи.
Стучит гроза мне об карниз,
Как будто внутрь дома хочет.
Мне говорят: все хорошо,
И я гоню дурные мысли,
Так часто мню себя большой,
Теряя тридесятый смысл.
Теряя путь, иду в тупик,
Кирпич уперся под лопатки,
Забыла в ливень дождевик…
Здесь упаду – и взятки гладки.
Не надо ничего решать,
Лишь вид на небо звездопада.
Проблемы можно избежать:
Есть лишь тупик, гроза, прохлада
Мезальянс
Отец – министр, а парень – солдат.
Мезальянс, с какой стороны не посмотришь!
Подобной судьбе для дочки не рад,
Ей родитель кричал: "Ты семью опозоришь!
У него – ничего, погоны да честь…
Совесть и пусто совсем в кармане,
Посмотри на других, своя фирма и сеть,
Не обо мне подумай, о маме!"
Только мама давно у неё умерла,
Нечестный был ход, он давил на больное.
Дочь тихо сказала: мама бы поняла…
Отец закурил, нахмуривши брови.
У других машины, дела не плохи,
Положение, выгода, дом и дача,
Но только тот парень читал стихи,
Её защищая мог дать другим сдачи.
Он дарил ей не розы, другие цветы,
Которые пахли зноем и летом.
С ним отступала боязнь темноты,
А еще он оказался добрым поэтом.
Семейный обед, отец парня позвал,
Тот пришел в форме, высок и серьёзен,
А когда прошёл первой встречи накал,
Отец позвал покурить и был очень грозен.
Отец её неразговорчив и хмур,
Надел-снял очки, откашлялся, начал:
"Послушай меня, ты же умный, Тимур,
Так не делай из дочки моей неудачу,
Ведь у нее вся жизнь впереди…"
У нее впереди, у него будто сзади.
Горели огнем его сапоги,
Топча крыльцо, нагретое за день.
Что ему рассказать? Что въелась под кожу?
Что без неё он будто не жив?
И что отец зря настолько тревожен,
Что любит её без жажды нажив?
Ничего не успел, дверь скрипнула тихо,
Его счастье вышло вдруг на крыльцо:
"Не будил бы ты, папа, семейное лихо,
Ты тоже женился после ссоры с отцом…"
Отец поразился: откуда узнала?
Когда-то он сам полюбил её мать.
Родня вся неделю ещё причитала…
Одна фраза повернула прошедшее вспять.
"Если ты против, благословит нас дедуля!
Он мне всё про тебя рассказал!"
Опустила глаза и негромко вздохнула,
Какое-то время отец молча стоял.
Дочка ушла, а парень остался:
– Я люблю её сильно, больше жизни люблю!
– А может, и к лучшему, что ты ей достался…
Смотри, береги теперь дочку мою!
Нелепая Элли
Я врываюсь в отточеный кадр:
Моя улыбка нелепа, а жесты смешны.
Я будто неловкий кентавр,
Я гигантская Элли в мире, где Жевуны.
И я чувствую себя героем
Из рекламки, брошенной на серый асфальт:
По мне люди обезумевшим роем,
Но моя улыбка как прочный базальт.
Возможно, дожди не помеха:
Прочная бумага, восхитительный глянец,
Но, знаете, уже не до смеха,
Когда тебя в пучину затянет.
Недоверчиво и осторожно,
Не похоже на девушек в великом кино,
Кому скажешь, что так тоже можно?
Голоса осуждения сольются в одно.
Ведь ты, увы, не героиня,
Которой сойдут все земные грехи.
Ты одна на тонущей льдине,
И вся твоя жизнь в двух строчках сухих.
Потерянные
Мы встретились под игом неоновой лампы,
В полумраке огней ярко-голубых.
Мы те, кому пришел отказ эскулапа,
Особый вид новых душевнобольных.
Ты не веришь себе, не веришь в Бога и Чёрта,
Я готова верить сразу да всем богам,
Стукнув по плахам столов потёртых,
Мы решили, что рано пока по домам.
Твоя супруга к моему мужу:
Такой сумасшедший и пьяный сюр,
В голове гул басов, мой голос простужен,
Люди не люди, а куча скульптур.
Мы решили, не будем ждать до рассвета
И вышли вместе в безлунную ночь.
Шум машин, огни, свист ветра и лето,
Я знаю, у нас родится сын или дочь.
Мы потеряны вместе, уже четверть века,
Как мы ищем лекарство от боли в душе.
Я чувствую рядом плечо человека,
Наша жизнь это ролик на монтаже:
Разрезы, эффекты, переходы, потери
И склейка неловких шагов новичка,
Яркий свет от неона, открытые двери,
Соединившая судьбы рука.
А вы мне про добродетели…
А вы мне про добродетели,
Кого отправили, кого встретили,
Я киваю глазами полными,
Что плещутся ниже волнами.
Я накручена, напружинена,
Жизнь счастливо мы прожили бы,
Если бы не это, главное,
Чтобы молчание было – явное.
А я закричу в три голоса,
На голове встали дыбом волосы!
Это я молчала как рыба?
Что вы, забудем все эти всхлипы!
Я уже новая, лучше чем ранее,
Я из железа, жизни стараниями,
Я из металла – наковальня сломится,
Крепче молота, в огонь бы, в полымя!
Разошлись дороги длинные:
Вы – налево, я – где поле минное,
Раз захотите, солжете, слукавите,
Но меня молчать не заставите.
Что ты мне говоришь про знаки…
Что ты мне говоришь про знаки?
Ты не умеешь их читать.
Что ты расскажешь мне про драки?
Ты не умеешь защищать.
Из нас двоих я щит и пламень,
И я опять держу удар,
Я поднимаю белый знамень,
Чтоб избежать полсотни свар.
Я лезу без ножа в бутылку,
Сместились стрелки на часах,
Ты лжешь, я чувствую затылком
Яд горький на моих губах.
Тебя, заплакав, поцелую,
Ты не вернешься – это ложь,
Узнав нашу судьбу – ликую,
Ты с губ моих свой яд возьмешь.
Новое поколение
Заплутав в серых буднях, стынем мы,
В старых записях голоса-роя.
Я поэма без точного имени,
Подвиг новый, но без героя.
Человек новейшего времени:
Маски, платья, на нитках бусины.
Я несу тяжесть общего бремени,
Эпохи техники и безвкусицы.
Заплутали в трех соснах шарики,
Три воздушных, опять на ниточке,
И над нами гаснут фонарики,
Темнотой вдруг испачкав кисточку.
Мы застыли, ходить не научены,
Что мы можем без ингалятора?
Каждый вдох – это проблеск излучины,
Нас выкидывали из изолятора.
Из понятного, идеального
Сразу в мир, черно-грязный и белый.
Научившись тому, нереальному,
Мы кричим: "Подходи, если смелый".
Поднимаем шерсть над загривками,
Будто больше – это значительней,
Только страх оказаться фальшивками
Шепчет на ухо "Будешь бдителен!"
Мы пожертвуем эфемерностью
Ради прочного, что под ступнями,
И, конечно, закономерностью
Будет крепость вокруг неприступная.
Мы – религия нового времени,
Таймер, скорость, высотками важными.
Мы – под тяжестью нашего бремени
Как бы не оказаться… бумажными.
И я осталась, ты ушел…
И я осталась, ты ушел,
Как будто свет к нам снизошел,
Тот свет дороги нам развел -
Как будто в море корабли…
Ты стер меня с лица земли.
И в храме, что мы возвели,
Всю ночь служения идут,
Возможно, обо мне поют,
Возможно, счастье принесут
Наши идеи в мир людей.
Покинь, прошу, наш храм скорей!
Ты божество лихих морей,
А я обычный человек,
Я вытираю слезы с век,
И время ускоряет бег:
Я поднимаюсь к алтарю,
Себя как свет всем раздарю,
Тебя запомню, не корю.
Мы просто разные огни:
Ты так глубок, что хоть тони,
Попробуй и приди, рискни,
Пусть звезды мне тебя вернут.
Мы защитили наш редут,
А службы в храме все идут
Во имя неземной любви.
О, Боже, нас благослови,
Ведь мы поклялись на крови…
Земные трудности нас ждут.
И было б лучше, чтобы ты меня оставил
Я исключение из всех возможных правил,
И было б лучше, чтобы ты меня оставил,
Но ты такой же, как и я, упрямый.
Не дашь мне потеряться за дешевой драмой.
Я уже сама не знаю, что мне делать,
Я стала взрослой, я так этого хотела,
Но мир сложнее, чем могу представить,
И есть желание всё так оставить.
Забиться в угол, сюжет ладони-уши,
За стенкой гром гремит, и снова только хуже,
Ты включишь свет и музыку Нирваны,
А я себя узнаю в зеркале над ванной.
Бутон
У меня в животе был бутон,
Говорила я всем лишь о нем,
Он хотел быть живым и расти,
А его не успели спасти.
Развели рукавом стоя в ряд,
Я готова проклинать всех подряд,
Тех, кто может спасать матерей,
Но не в силах лечить их детей.
Я давно уж его прокляла,
Он сказал им, чтоб я дальше жила,
А его было им не спасти,
Хоть живой был и жаждал расти…
И я снова его прокляну,
И я снова готовлюсь ко сну,
А мне снится опять голосок,
Мой несбывшийся милый росток.
Девочка, шепчи докторам:
"Я его ни за что не отдам".
Не знает твой муж ничего.
"Вы спасайте уж лучше его"…
Пусть живет твой милый росток,
Ты услышишь его голосок,
Ты погладишь по волосам,
А ребенок улыбнется небесам.
Снежное вино
Я и просила, и проклинала:
Все на одно,
Ведь это жизнь для нас настояла
Из снега вино.
Мы словно вечность ковали из стали
Наши штыки.
Знали бы в штабе, как мы устали
Рвать на клочки.
Вскинули головы, подняли флаги:
И до конца.
Хмельное вино утекает из фляги,
Не видно гонца.
Видно мы навсегда здесь застряли.
Снег – вот и все.
Мы тогда еще просто не знали,
Где вороньё.
Противник нашел нас по первому снегу,
Помощи нет.
Наша присяга – отказ от побега,
Конечный билет.
Мы одни в окружении леса,
Никто не придет,
Значит, будет кровавая месса -
Бери пулемет.
Свисты снарядов и близкие взрывы,
Мы же – вдвоем.
Если всё будет и вправду паршиво,
То мы умрем.
Пушки затихли, небо искрится,
Нам повезет?
Снег тихо-мирно на землю ложится.
Прямо на гроб.
