Святослав Романович Шевченко
То, что не могло случиться
– З-задумался.
– О чём же? – задала вопрос Ольга.
Несколько секунд неловкого молчания. Пот на лбу играл против Гарика, выдавая слабость напоказ. Глаза Ольги сверкали, заставляли покорно говорить. Будто в бреду, не контролируя себя, Гарик быстро прошептал:
– Я хочу погулять с тобою под лунным светом…
Поставьте ему памятник!
– Что-что? – переспросила Ольга.
– Ничего. – ещё сильнее заволновался Гарик.
– Я не расслышала. Повтори, пожалуйста. – настойчиво давила Ольга.
Соберись! Смелее!
– Я сказал, может…
Неожиданно невдалеке послышался знакомый бас пивной бочки:
– Тьфу ты, вашу мать! Чаи гоняют! А ну быстро работать, трутни! Бегом! – бранился Пётр Андреевич.
Вся компания возле стола дёрнулась от испуга.
«Опять… Вечно будешь меня преследовать?» – подумал про себя Гарик.
Секретарши, в том числе и Ольга, мигом разбежались по рабочим местам. Гарик с досадой проводил Ольгу глазами.
Момент упущен.
– Стеклов, тебе особое приглашение нужно? – кривлялся жирный павлин.
– Нет. – отрезал Гарик и направился на рабочее место.
– Уволю! Всех уволю! – уходя, продолжал кричать Пётр Андреевич.
* * *
Рабочий день сегодня, как и вчера, как и позавчера, как и всегда, закончился быстро, так что Гарик и глазом не успел моргнуть. Он дописал последнюю формальную бумажку и положил её в папку. Приведя в порядок стол, поднял руки вверх и потянулся. Глубокий вдох и выдох. Быстро собравшись, Гарик поспешил поскорее выйти на улицу и набрать воздуха в полную грудь.
Затем по плану повторить каждодневный шаблон и пойти в бар, отметить свою большую победу над собой и, в некотором роде, над Ольгой, и разделить всё ту же боль с девушкой у барной стойки, если повезёт…
Уметь радоваться мелочам огромная сила. Гарик светился от головы до пят, а глаза сверкали. Он не ходил, а летел, но с виду оставался спокойным и прежним. Прохожие оглядывались и смотрели вслед Гарику, чувствуя, будто мимо них пролетела раскалённая комета.
Хотелось говорить, петь, бежать без оглядки, дарить прохожим улыбки и восторг…
И солнце в этот вечер было особенным, не как в предыдущие дни. Сейчас оно грело как плед в дождливую погоду. Его свет – как от маяка в штормовую погоду, дающий надежду всякому пребывающему в беде судну. Воздух чистый, приятный, и запах у него другой, особый. Машины казались мягкими игрушками. Городской шум казался оркестром, балуя уши механической мелодией…
II
Ничем не примечательный бар «Уголок» на краю города ближе к ночи медленно просыпался, превращаясь из тихого местечка, где можно мирно отдохнуть, в место скопление раненых и разбитых душ, жаждущих потеряться, забыться, разделить свою печаль с другими через танцы и выпивку.
Бар изнутри выглядел приятно и по оформлению отличался от других баров, где преобладали хаос и сумасшествие. Интерьер в «Уголке» создавал царствующую атмосферу спокойствия и тёплого уюта: от входной двери слева и справа без определённого порядка стояли столы, по обе стороны – кожаные диваны в коричневых чехлах; над столами висели небольшие круглые лампы, которые издавали тусклый свет, подчёркивающий глубину тонких тёмных тонов; длинная барная стойка сияла разными цветами от светильников, которые аккуратно разложены на стеклянных полочках, создавая тем самым цветные отблески от бутылок, бокалов и рюмок.
У стойки близко друг к другу стояло восемь стульев на высоких ножках. Чуть дальше, в углу зала, располагалась главная изюминка «Уголка» – полукруглая мини-сцена, где играла живая музыка в исполнение группы из трёх парней и двух девушек, которые с душой подходили к своей работе, понимающе создавая посетителям эмоции и атмосферу. В основном звучали энергичный и ритмичный джаз, а после захода солнца ленивый и мелодичный блюз.
Гарик зачастил приходить в бар после рабочего дня и изрядно напиваться. Выпивка для него была как обезболивающее от его болезни, которое на время убрала мучительные переживание в его душе. Безусловно это является чистой неправдой, и он сам это понимал. Но всё равно приходил и напивался. Главное, наверное, вера в то, что оно поможет. Если есть вера, то это сразу начинает существовать и работать. Разве нет?
Гарик заказал бутылку коньяка и сал за первый столик, недалеко от барной стойки. Он смотрел на высокие стулья, ожидая повторения вчерашней зрительной беседы с той незнакомой девушкой.
Он запомнил её лицо. В особенности блестящие, наполненные страданием, глаза, которые манили, притягивали к себе страшнее любого магнита. Глаза, которые молили о таблетке от одиночества.
Сейчас стул на длинных ножках пустел, оставив её призрачный силуэт: красное свободное платье подчёркивало красоту её длинных ног, которые грациозно прислонялись к ножкам стула; одетая поверх плеч постоянно спадающая джинсовая курточка; прямые и блестящие тёмные волосы, чей цвет подчёркивал бледность её лица…
Вчера, смотря на Гарика, она ждала и верила, что вот сейчас, или через минуту, час, сгоревший до пепла, он подойдёт к ней, возьмёт за руку и выведет её из дьявольского притона тлеющих душ. Уведёт подальше, не важно куда. Главное, чтобы под руку и ближе к Млечному пути…
Стакан быстро наполнялся и пустел. Силуэт становился яснее. На фоне музыканты заиграли спокойный блюз, заставляя успокоится от энергичных танцев посетителей и немного передохнуть, обратить внимание друг на друга и разделить боль в медленном танце, совершенно с случайными и солидарными, в этом плане, людьми. Мужчины без слов вежливо приглашали с вытянутой рукой и прямым взглядом женщин на интимный разговор. Без лишней суеты, отдавая руку в знак согласия, женщины медленно вставали и начинали неспешно «общаться» в ленивых движениях…
Гарик смотрел на силуэт. Сердце забилось чаще. Осушив стакан до дна, он всё-таки решился подойти к ней и пригласить на долгожданный разговор…
Его правая рука охватила её талию, левая слегка лежала на плече. Она прислонилась к груди Гарика. Закрыв глаза, она слушала, как волнительно и слабо билось его сердце, посылая сигнал помощи.
Со стороны это выглядит странно… Одинокий мужчина танцует сам с собою, держа руки в воздухе. Многие видели это мимолётно и понимали Гарика. Не заостряя внимание, продолжали разговаривать в наполненных теплотой объятиях.
Мелодия медленно подходила к концу. Сбавляя ритм, заглушая инструменты, оставляя одну лишь шепчущую электрогитару. Пары начинали двигаться ещё ленивее, крепче обнимая друг друга. Счастливые до безумия мужчины и женщины слышали грустный эпилог и не хотели отпускать друг друга, желая навечно остаться в этом моменте и танцевать, не произнося ни единого слова…
Гитара проиграла последний, резавший душу, протяжный аккорд…
Силуэт медленно растворялся из рук Гарика. Он остановился, закрыл глаза и прошептал:
– Прощай…
Гитара стихла.
Тишина заполнила бар «Уголок». Мелодия счастья погибла. Пары остановились и ещё долго стояли неподвижно, благодаря друг друга за разговор…
* * *
Гарик спешно вышел на улицу, глубоко вдохнул воздух в полные лёгкие, задрав голову к небу. Резкий, в одну секунду, выдох успокоил и немного отрезвил Гарика.
