Святослав Романович Шевченко
Вагон «milleНИАЛ»

Полная версия

2 + 2 = Хаос.

Хаос + Хаос = Система.

Система + Система = Новый мир.

«Закат будущего»

Я лужа.

Мои воды закрывают неровность дороги. Мои воды смывают грязь с ботинок прохожих. Во мне – переменчивое лицо небес. В первый день весны я испарюсь. Стану облаком. Придёт время, я прольюсь дождём, смывая грязь и пыль.

Буду вдохновением и буду грустью. Стеку по искренним улыбкам. Пролью слёзы на грязном лице. По сточным трубам выльюсь обратно на неровность дороги.

Я простая лужа. Что говоришь, дядя Макар? Повтори. Зимой? Во времена зимы я буду льдом. Ботинки прохожих разобьют лицо небес. И сам я буду словно тысяча осколков. Значит, будет и тысяча небес.

«Закат будущего»

* * *

Я родился.

Метр с кепкой. Может чуть выше. Трёхмерный Лунтик в четырёхмерном измерении. Мой дом был пробиркой, а хотелось Луну. На крайняк Марс, который батончик.

Приятно смотреть в одну точку. Думают, что ты задумался, а на самом деле постигаешь смысл мироздания.

Моя точка – дырка (из которой сочится) на стыке подоконника и окна с небрежно разбитым стеклом. За окном, как всегда, пролетает, что называется, «жизнь», не давая нашему вагону форы. Бурная и красивая, с моей точки зрения.

Угораздило же залипнуть в самый разгар вечеринки… Представляю своё лицо со стороны: примат с отвисшей челюстью и наполненными пустотой глазами, в которых блестят разноцветными красками огоньки неона.

Слышу шум.

Это музыка. Точнее то, что от неё осталось.

Вокруг эпицентр взрыва спрятанных чувств и невысказанных слов. Движения потных тел незнакомых друзей и друзей незнакомых друзей в slow-mo.

По ту сторону стекла короткое лето, баллада в три акта.

Смех сменяет слёзы, и наоборот.

Дни длиннее, сны короче.

Приходят и уходят сосны и лучи багрового заката.

– Лекарство от всех болезней – билет на поезд life, рейсом «Белый свет – Последний путь». – так говорил голос откуда-то сверху, когда я стоял возле кассы.

Наш вагон просторный и современный. Украшен переливающимися неоновыми лентами и какой-то странной бахромой, напоминающей новогодние украшения, которые обычно вешают на шторы и стены.

Как заявлено: «Первую половину занимают спальные купе, вторую —танцпол и бар. Туалета нет, воды нет, никто Вам не поможет. Удачно отдать концы!»

Снаружи вагон выглядел обычно, как и все. Маленький и поношенный, из тех, которые будет идти до последнего, пока не списали. Вид ужасный, но функции выполняет.

К слову, меня списали первым.

В прошлой жизни я был поэтом. Почему в прошлой? В поезде нет своей жизни. Есть только одна на всех, и все в одной.

Начиналась моя писанина как-то так:

Утро. День сурка, перемотанная пленка.

На рефлексе: завтрак, сбор,

Зубы, мусор, туалет,

Выход в семь, автобус, кондуктор, проездной билет,

Холодное сидение, грязное окно, шикарная погода.

В кармане – монета. Нечто больше, чем просто обрубок железа.

На ней есть номинал, скудная цена нашего миру ущерба,

Герб – клеймо, для касты паразитов.

Есть грани, всё как надо,