Светлана Медофф
Ивасик-Телесик. Неизвестные подробности знакомой истории
Колючка им пропитана.
Тереться стала мордочкой,
Шип выпал и прямёхонько
Скатился в щель широкую
Меж досками в полу,
Ударив мышку спящую
Тупым концом по темечку.
Ивасик встал и – к выходу:
«Домой я побегу».
Алёнка брови вскинула
И говорит: «Ну здравствуйте,
Тебе же лучше жариться,
Пока ты спишь, дурак!»
Взяла лопату хлебную:
«Садись давай-ка живенько».
Он сел, как на скамеечку.
«Ну нет, совсем не так!»
(А мышь колючку нюхает).
Он сел верхом. «Неправильно!
Так тоже не получится,
Тут две ноги болтаются.
Ты ноги подними!»
Он лег, вверх ноги вытянул.
«Не так, ты не поместишься!»
«Меня ещё не жарили…
А ты мне покажи!»
Змеючка лоб наморщила:
«Держи лопату, бестолочь».
Уселась, ноги согнуты
Руками обхватив.
Тут мышка очумелая
Как из подполья выскочит!
За нею кошка молнией,
Горшок с печи свалив –
Прям под ноги Ивасику.
Он прыгнул, как ошпаренный,
Перецепившись, шлёпнулся,
Не выпустив из рук
Лопату злополучную.
Алёнка в печку въехала
И там, как спичка, вспыхнула!
А глупый её дух
Из тела тут же вылетел,
Чтоб девочка не мучилась,
И в мышку эту серую
Вселился в тот же миг.
В ползке Ивасик ринулся
К огню, но что поделаешь…
Глаза закрыл он ручками
И головой поник,
Сидел, молился Боженьке.
Прошло немало времени.
Вдруг слышит шум за окнами —
Змея и гости с гоготом
К калитке подошли.
Змея кричит: «Алёнушка,
Открой, бо руки заняты!» —
Боровичков десяточек
Они в лесу нашли.
«Копуша, что ты возишься?» —
Змея уже ругается.
В окно Ивасик выскочил,
К туалету побежал,
Оттуда крикнул: «Мамочка,
В уборной я, я скоренько».
Закрылся крепко-накрепко
И там сидел, дрожа.
Грибы на землю высыпав,
Гадюка, щёлкнув пальцами,
Открыла дверь и в горницу
Компанию завела.
Расселись все. Из погреба
Достала ведьма вкусности,
Грибочки и наливочки,
Соленья подала.
«Давайте ж есть Ивасика! —
Она вскричала весело, —
А то уже от запаха
Сосем с ума сойдёшь».
Ивасик же мучительно
Соображал, как выбраться —
Всё было заколдовано,
Куда ты ни пойдёшь.
Калитка крепко держится,
Забор высок: подпрыгивай —
До верха не дотянешься.
«Я вырою подкоп!» —
Подумал он, под деревом
Совок увидев маленький,
И стал копать под досками
Быстрей, насколько мог.
Итак, жаркое съедено.
Змея хватилась дочери.
«Алёнка, где ты, доченька? —
Кричит она в окно.
– Не бойся этих дяденек,
Они совсем не страшные,
А главное, что сытые,
Шучу, шучу». «Смешно», —
Ивасик грустно думает.
«Алёнка, хватит прятаться,
Иду тебя разыскивать».
Ивасик влез на дерево.
«Ма, у меня понос!» —
Оттуда крикнул жалобно.
Все ржут, а ведьма ласково:
«Опять наелась, гадина,
Зелёных абрикос.
Выходим все, продышимся,
На травке поваляемся,
Ивасик переварится —
И полечу её.
Она ж дитя недужное
И разумом убогое,
И потому счастливое.
Что ржёте, дурачьё?»
Все плюхнулись под явором,
Где наш Ивасик прятался.
«Эх, здорово, ребятушки, —
Им ведьма говорит. —
Сбылась мечта заветная —
Сожрали мы подкидыша,
А главное – сумела я
Петровне отомстить».
И в лицах всю историю
С ругательствами страшными,
Которые я, солнышко,
Не в силах повторить,
Змея гостям поведала.
Ивасик слышал летопись
Впервые, разумеется,
И начинал, как минимум,
Три раза слезы лить.
А ведьма всё куражится:
«Петровна убивается,
А я лежу счастливая
И ковыряю палочкой
Застрявшего в зубах
Сынка ее любимого».
Ивасик тут не выдержал:
«Ага, но только доченьку,
Застрявшую в зубах».
Змея привстала: «Слышали?
Неужто мне почудилось?
Там кто-то есть!» – и голову,
Прищурясь, подняла.
Увидела Ивасика,
Вскочила, руки вскинула,
Но замерла и рухнула —
Она всё поняла.
А нечисть аж подбросило:
Кто к ведьме сразу ринулся,
Стал ей давать пощёчины,
Чтоб в чувство привести.
Кто стал её обрызгивать,
Кто воду лил на голову,
Кто стал ругать Ивасика
И дерево трясти.
Вдруг небо, словно сеткою,
Накрыл рыбак невидимый:
От горизонта к озеру
Летит гусей косяк.
И «кыга, кыга» горестно
Кричат они, прощаются.
У рта ладошки рупором
Соединив вот так.
Ивасик крикнул жалобно:
«Ах, если б я, как гусюшки,
Имел бы быстры крылышки!
Рукой подать – виднеется
Родная сторона.
Эй, гуси, гуси, гусюшки,
Возьмите меня, милые,
Домой снесите, к матушке,
Она вам даст пшена!»
Они ему ответили:
«Ты, мальчик, средних спрашивай,
Мы вожаки, мы первые,
Прокладываем путь».
Он снова ручки рупором:
«Эй, гуси, гуси, гусюшки,
Снесите меня к матушке,
Она так убивается,
Что сердце рвётся – жуть.
Накормит всех вас досыта —
Зерно у нас отборное,
Вода в колодце сладкая!
Спасите, гуси милые,
Не оставляйте тут
На гибель неминучую».
Они: «Строй не положено
Ломать! Мы тут центральные.
Пусть задние возьмут».
Ивасик: «Гуси-гусюшки,
Подайте ваши крылышки,
А нет – возьмите палочку
Вы в клювики свои.
Схвачусь я крепко-накрепко,
И вы меня подхватите,
Я лёгонький, как пёрышко,
Под силу я двоим.
Во двор меня вы спустите,
Там травушка-муравушка,
Гусыни ходят белые,
В корыте – пуд зерна».
А тут Змея очухалась,
Всех растолкала яростно,
Метнулась пулей к явору,
Куда там лезть – нога!
Впилась зубами бешено
И стала грызть, как косточку,
Скрести ногтями дерево,
Рычала, словно волк.
