Светлана Медофф
Ивасик-Телесик. Неизвестные подробности знакомой истории
И жжёт, черт подери!»
Всё, что Алёнке сказано,
Не повторю я, солнышко,
А вот Ивасик сделался
Врагом номер один.
Змея грозилась: «Маленьким
Сварить тебя не сладилось.
Но это даже к лучшему:
Большим тебя съедим».
Часть шестая
Шумели ливни летние,
А ведьма планы строила,
Покуда ногу вылечить
Ей всё же удалось.
Уж чем она не мазала!
Но черви проклятущие
С ноги всё мясо выели,
Осталась только кость.
Змея совсем скукожилась
И шкандыбала медленно —
Моторности уж не было
С ногою костяной.
С клюкой ходила, сгорбившись,
И только злее сделалась.
Её дразнили сказочно!
Как? Бабою Ягой!
Выслеживать Ивасика
Змея ходила к озеру,
Поближе к лесу тёмному
И к дому своему.
Неделю ведьма пряталась
Среди ветвей ракитника,
Чтоб тайно сцапать мальчика,
Без шума, по уму.
Неделю ведьма слушала,
Как мать зовёт Ивасика,
Слова её запомнила
И повторяла вслух.
Заметив солнце на небе,
Когда она является,
Язвила: «Ух, ты точная,
Ну прямо как петух».
Во вторник день был пасмурный,
И солнца видно не было.
«Пора, – Змея подумала, —
До полдня полчаса».
И стала звать: «Ивасику,
Ивасику-Телесику!
Плыви скорее к бережку!
Обедать принесла!»
Ивасик было лодочку
Направил сразу к берегу,
Потом подумал: «Голос-то
Какой-то не такой!
Какой-то толстый, сдавленный,
Не то что голос матушки.
Петровна, хоть и бабушка,
А голос молодой!»
«Нет-нет, давай-ка, лодочка,
Плыви назад, касаточка», —
Сказал Ивась, уверенно
На весла приналёг.
Змея от злости плюнула,
Ногой, забывшись, топнула
И, взвыв от боли, шлёпнулась
Спиною на песок.
Пришла Петровна вскорости
И крикнула: «Ивасику,
Ивасику-Телесику,
Плыви скорее к бережку,
Обедать принесла!»
Он услыхал и радостный
Поплыл и приговаривал:
«Теперь уж точно матушка,
Матусечка пришла».
О странном происшествии
Решил он не рассказывать,
Хотя вообще обманывать
Ивасик не привык,
Молчал и так отчаянно
Уписывал он булочки,
Что раза два закашлялся
И прикусил язык.
Он знал: Петровна сразу же
Смотать прикажет удочки,
Вообще не пустит к озеру
И даже погулять.
Сказал себе решительно:
«Я не боюсь опасностей!
При встрече с ними батюшка
Учил не отступать!»
И в среду не сработали
Все хитрости змеиные.
Она, проснувшись, выпила
Штук сто сырых яиц,
Но голос не прорезался.
Напрасно ведьма мучилась
И полоскала горлышко
Отваром из остриц.
Пришла: «Агов, Ивасику!
Ивасику-Телесику,
Плыви скорее к бережку,
Обедать принесла».
А он сидел, подшучивал:
«Сегодня лучше крикнула.
Хоть голос и не матушкин,
Но громкость подросла!»
«Ну что ж, – Змея подумала, —
Пойдём другой дорогою.
Хоть не мытьём, так катаньем
Тебя я обману».
Надела лапти мягкие
И в долгий путь отправилась,
А дочку полоумную
Оставила одну.
Три дня она потратила
На путь по лесу частому —
На остров среди озера,
Где жил её отец.
Уже лет сто, наверное,
Как он от мира спрятался,
А раньше был искуснейший
Во всей стране кузнец.
Змея с поклоном молвила:
«Пришла просить о помощи,
Хоть поклялась я в юности
К тебе не приходить.
Мне нужен голос тоненький.
Смотри, что люди сделали.
Но ногу мне не надобно.
Хочу я только мстить».
Ответил он: «Ты сызмальства
Была самостоятельной,
Вменив себе, как именно
На белом свете жить.
Дурное ты задумала.
Я не хочу участвовать».
«Ни разу я не кланялась, —
Колдунья говорит.
– Ни разу, даже при смерти,
Хоть знала, где скрываешься.
Раз гордость я оставила,
Так значит, припекло».
«Ну как же мне не прятаться?
Ты стала ведьмой чёрною!
Всё, что в тебя я вкладывал,
Ты обратила в зло.
Но так и быть, – он сказывал, —
Твою я просьбу выполню,
Хоть вижу: это в будущем
К страданьям приведёт.
Решила окончательно?»
Кивнула. Из шкатулочки
Он вынул совки куколку
И положил ей в рот.
Губами он дрожащими
Сказал: «Учти, несчастная,
Личинка дело сделает
Один лишь только раз.
Немой должна ты сделаться.
Откроешь рот – и вылетит
Твой голос в виде бабочки.
Прощай. Иди же с глаз».
Змея для пущей скорости
В ворону перекинулась.
Чтоб сделать это, надобен
Особенный кураж:
Опасность, риск, волнение.
Всё это было, солнышко.
Прощальный круг над островом,
На юг крутой вираж.
Змея спустилась к озеру
И превратилась в женщину.
Дождавшись полдня, крикнула
Звенящим голоском:
«Ау-ау, Ивасику,
Ивасику-Телесику! —
Из рта её мохнатая
В червлёных крыльях бабочка
Взметнулась огоньком.
– Плыви скорее к бережку».
Он и приплыл, конечно же.
Змея – как снег на голову,
Он и не пикнул – шок!
Шепнула слово сонное
И понесла сердечного,
Взвалив на спину будто бы
Картофельный мешок.
Придя домой усталая —
Ивасик был упитанный —
Змея его покудова
Решила усыпить:
Колючку ядовитую
Ему вколола в голову.
Дрожа от нетерпения,
Печь принялась топить,
Съев мухомор для бодрости.
Потом решила из лесу
Покликать нечисть разную —
Хотелось ей похвастаться.
Алёнке говорит:
«Печь раскалится докрасна —
Засунь туда Ивасика,
Поглубже, чтоб прожарился.
Лопата вон стоит».
Ушла, вспушивши волосы.
Ивасик спит на лавочке,
А кошка Соня чёрная,
Любимица Алёнкина,
С опаской подошла
И начала обнюхивать:
Он рыбой пах заманчиво
И зельем валериановым,
Которое для сна —
