Светлана Николаевна Куксина
Радуга над головой
– Ничего интересного, – опять рассмеялась я. – Всё на самом деле совершенно случайно. К тому же мы быстро разбежались. Они по своим делам, а мы по своим. А откуда твой Лёха об этом знает?
– Лёха вас на берегу видел. Они, оказывается, жили раньше рядом и даже дружили. Лёха у твоего Платонова…
– Он не мой, – упрямо влезла я.
– Лёха у Платонова (не твоего), – ядовито произнёс Славка, – уже в то время целый иконостас с твоими фотками видел и о его воздыханиях знал. Даже иногда жилеткой служил. В смысле, приходилось ему о тебе целые речи выслушивать. Хвалебные, разумеется.
– А я – то тут при чём? – не на шутку разозлилась я. – У меня Андрюхиных фоток нет. И не было никогда. И вспоминать я о нём не вспоминала. Ну-у-у, учились когда-то вместе… и всё.
– А чего он приехал? – бушевал Славка.
Мне опять стало весело.
– Слав, сволочь он, твой Лёха. Он тебя нарочно дразнит. Иначе бы сказал, что мы встрече удивились, немного поболтали (всё-таки одноклассники и не виделись целую вечность), но очень быстро разошлись. Странно, что он при нас не подошёл… – я задумалась на мгновение, потом погладила мужа по плечу и прильнула к нему.
Славка замер. Я посмотрела на него:
– Хватит дурью мучиться. Вырастут у тебя рога, так я об этом всё равно первая узнаю. Честное слово даю, что ты узнаешь об этом вторым.
– Тогда уж третьим, – хмыкнул муж, заметно оттаивая. – Тот, с кем ты мне рога будешь навешивать, и будет вторым.
– Математик ты мой, – ласково пропела я и чмокнула мужа куда-то в подбородок. – Я проголодалась. Пошли на кухню.
– Я тоже проголодался, – ухмыльнулся Славка, подхватывая меня на руки, – только на кухню мы пойдём потом.
Вечером мы со Славкой приволокли незамысловатый ужин прямо в комнату, чтобы и новости послушать, и от голода не скончаться.
Я ещё дожёвывала огурец, когда позвонила Танька.
Муж хмыкнул, а я успела показать ему язык до того, как он снова вытаращился в телевизор.
– Привет, – начала я, но подруга не дала мне продолжить.
– Маш, я вот что подумала, – неуверенно начала она и приумолкла, а я невольно насторожилась, – что-то как-то у нас всё пошло не так, – наконец закончила мысль подруга.
– В смысле, – осторожно поинтересовалась я.
– Ну, жили мы раньше как-то спокойнее.., – Танька споткнулась на фразе и опять приумолкла.
Я тоже промолчала. А что тут скажешь, если я тоже над этим голову ломаю. И не только я, но и Люська.
– Обыденно как-то жили, размеренно, – продолжила подруга, видя, что я не бросаюсь в дискуссию. – Нет, ну лаялись, конечно, временами. И со своими (особенно, ты со Славкой), и друг с другом, но всё как-то не всерьёз. А сейчас даже отдохнуть вместе не получается. Как будто кто извне всё время пакостит и настроение сбивает. Как-то бестолково всё.
Я вздохнула:
– Есть такое.
– Ты тоже заметила? – обрадовалась Танька.
Ещё бы не заметить, – мрачно подумала я, вспоминая сегодняшнюю беседу с мужем. – И нечему тут радоваться.
– Заметила, – коротко ответила я подруге. – И что?
– Да вот думаю, что впереди у нас ещё прогулка по городу согласно нашему плану, так может, ну её к лешему?! – спросила у меня Танька, и я словно воочию увидела лицо подруги, на котором застыл вопрос.
– Обойдёмся и без прогулки, – неуверенно продолжила подружка.
– Как скажешь, – удивилась я. – Твой выбор.
– Подождём, пока всё утрясётся, тогда и нагуляемся, – опять как-то неуверенно предложила Танька.
Я даже растерялась немного. Ни за что бы не поверила, что говорю с Татьяной. Неуверенность – это не та черта характера, которой она может похвастаться.
– Что у тебя стряслось? – прямо спросила я, не выдержав больше эту незнакомую Татьяну.
А что прикажете делать, политесы разводить, если и так понятно, что подруга не в себе. Только голос её и остался.
Танька тяжело вздохнула:
– Точно не скажу, но, по-моему, у Сергея какие-то неприятности на работе. И очень серьёзные. Мне так кажется…
– Только этого не хватало! – в запале вырвалось у меня. – Сглазили нас, что ли?! Жизнь накрыла медным тазом?! Или это судьба в отместку за всё хорошее свинью подкладывает?! Не зря же умники всё время про полосочки, то чёрные, то белые, вспоминают. Мы, видать, слишком долго по одним белым по жизни шпарили. Кто-то на небесах, а, может, и гораздо ниже решил ситуацию подкорректировать, чтобы жизнь мёдом не казалась. Ну уж, дудки! Не получится. Мы так просто не сдадимся. Если сильно припрёт, найдём бабку какую-нибудь. Не все ж ещё перевелись…
– Опять же гадалки, ворожеи всякие… – несло меня дальше. Я даже дух перевести не успевала.
Танька фыркнула, но смолчала, а до меня вдруг дошло, что несу я уже что-то не то. Я проглотила чушь, что сама просилась на язык и…
– А может, ты не так поняла? – окончательно придя в себя, с надеждой спросила я подругу. – Ты ж мужа не спрашивала?
– Не спрашивала, – подтвердила Танька. – Только он сегодня дома обедал и был сам на себя не похож. Да и вчера был очень уж задумчив и хмур.
– А почему ты решила, что дело в его работе?
– А в чём?
Действительно, подумала я, в чём ещё может быть дело, если Сергей абсолютно здоров (недавно все работники банка проходили обследование по инициативе работодателя), примерный семьянин (обожает жену и детей и на сторону сроду не ходил, и в семье всё нормально), с его родителями, насколько я в курсе, тоже всё в порядке. Может, на их банк марсиане сели?! Только это вряд ли. Иначе бы об этом весь город знал, и я в том числе.
– Не знаю, – честно ответила я подружке, – ты бы лучше у мужа спросила. Он явно в курсе.
– Страшно, – призналась Танька. – И терпеть невмоготу. Придётся, видимо, спрашивать, хоть я и не уверена, что он всё вот так сразу и выложит. Он меня всегда от плохого оберегал.
– А он дома? – поинтересовалась я, поглядев на часы. – Время-то уже позднее.
– Позвонил, что задержится, – вздохнула Танька. – Ты знаешь, я поймала себя на мысли, что ненавижу его работу. Она из него все соки вытягивает. А сегодня так и вообще…
– Не трясись заранее, – сочла я нужным дать совет. – Может, ещё и ничего нет страшного, а ты себя уже накрутила.
– Ладно, переживём, – с наигранной бодростью произнесла подруга, и мне стало слегка не по себе. Не люблю ничего наигранного, напоказ. Если искренность в отношениях пропала, то и на фиг такие отношения?! Впервые Танька спряталась за фальшивой бодростью, а это значит, что ничего ей не показалось и всё на самом деле ещё хуже, чем нам кажется.
Танька отключилась, а я плюхнулась обратно в кресло и задумалась.
Что день грядущий нам готовит?!
Судя по последним событиям, явно какую-нибудь гадость. Изотерическую литературу, что ли, почитать?! Так, наверное, не пойму ничего. Без специальной подготовки в таких вопросах поди и не разберёшься. И начинать с чего такое чтиво? Книг небось полно (некстати я вспомнила стопы книг о домовых и прочем), как в них разобраться?
Автора ни одного не знаю, тему определить не могу. Разве что прийти в библиотеку и попросить: «Дайте мне, пожалуйста, книжки, в которых написано, как сделать так, чтобы всё в жизни было хорошо». Интересно, как при этом на меня посмотрят работники библиотеки?
Нет, ну правда, что происходит с нами в последнее время?! То тени из прошлого (то бишь, Игорь и Платонов, будь он неладен), то вообще не поймёшь из какого мира (Люськин домовой), то раз в пять лет встречаемые дальние родственники (читай, Маринка со товарищи) со своими странными находками, то сломанные карусели, которые сто лет до этого крутились и ломаться не собирались, по крайней мере до тех пор, пока мы на них ни сели. А Иринкино неудавшееся похищение?! Это ж вообще ни в какие ворота…
Всё в одну кучу.
Всё одно за одним.
Дожили. Танька боится по городу ходить. Как бы чего не вышло. Скажи кому, смеяться будут. А мне как-то не до смеха.
Сколько Сергей пахал: сначала учился, потом работал и снова учился и только потом стал деньги зарабатывать и карьеру делать. И нате вам… Каков будет результат ещё неизвестно.
Танька не мнительная дурочка. И не истеричка. На пустом месте фантазировать не станет. Раз что-то почувствовала, значит, это что-то существует и скоро окончательно материализуется. Только вот что именно и к добру ли? Что-то мне подсказывает, что добра ждать не стоит.
Хотя… как посмотреть. Последние наши приключения показали, что нервы у неё отнюдь не железные, а вполне даже расшатанные. Я вспомнила последние проделки Олежки и не стала удивляться Танькиной издёрганности. Какие бы у меня нервы были, преподноси мне сыночек подобные сюрпризы практически ежедневно?!
Я стала вспоминать дальше и пришла к выводу, что Танька права. Раньше наша жизнь была более предсказуемой. Может быть, более пресной, но уж точно менее опасной и нервотрёпной. И болтали мы обо всякой ерунде и хохотали без продыху, просто так, от избытка веселья. Дохохотались…
Услужливое воображение тут же нарисовало страшную картину удушения меня домовым в тот момент, когда я дома ночью одна (такое бывает не так уж и редко).
Я вздрогнула, трижды сплюнула через плечо и вслух сказала:
– Не дай Бог!
– Чего тебе Бог не дал? – поинтересовался Славка, отрываясь от новостей.
– Всё он мне дал, – отмахнулась я. – Иногда даже лишнего, так что кое от чего я бы, пожалуй, и отказалась.
– Уж не от меня ли? – поднял бровь муж.
– Я же не сказала – от кого, – поправила я супруга и фыркнула, как всегда при взгляде на Славку приходя в хорошее настроение:
– Ты, может, и сгодишься ещё на что.
– Вставать лень, – вздохнул Славка, – а то бы тебе такие шуточки даром не прошли.
Я посмотрела на мужа, намертво влипшего в любимое кресло, и снова радостно фыркнула:
– Мужчина и телевизор в одном флаконе! Кому недорого?!
Я не выдержала и расхохоталась. Гнетущее настроение тут же испарилось, а муж выбрался с кряхтением из кресла, перехватил меня на бегу и шлёпнул пониже спины.
Я вырывалась, безуспешно пытаясь освободиться от его стального захвата, а он только посмеивался:
– И кто тут рыпается? – довольно урчал он. – Что за малявка?
Хорошо, что сына нет дома. В такие минуты он обожает присоединяться к папочке, и даже если мне удаётся наконец выскочить из кучи малы, их успокоить не получается ещё очень долго.
– Славка, отстань! – не выдержала я.
Муж, на удивление, послушался. Он запихнул меня обратно в кресло и спросил нормальным голосом:
– А что там у твоих подружек опять стряслось? Чего звонили? Опять черти в вашем омуте что-то набаламутили?
– Да ерунда, – отмахнулась я. – Черти пока дремлют. Ничего ещё нет. Одни только домыслы. А я суеверная. Нечего себе заранее гадостей наговаривать.
– Правильно, – одобрил меня муж. – От гадостей надо открещиваться даже тогда, когда они уже произошли.
Я довольно усмехнулась. С мужем мне повезло. Он никогда не паникует и мою панику развеивает легко и просто. Кажется, его ничем нельзя испугать. В минуту опасности он надёжен, как скала. От любой бури укроет и глазом не моргнёт. И всегда станет на мою сторону, что бы ни произошло. А это, согласитесь, дорогого стоит.
Я с любовью посмотрела на мужа.
Он улыбнулся.
– Чай будем пить? – спросила я.
– Отдыхай. Я сам заварю, – ответил Славка и скрылся на кухне.
А я опять подумала, как мне повезло с мужем.
Учебный год приближался, и я решила с утра пробежаться по книжным магазинам, посмотреть, не поступило ли в продажу какое-нибудь новенькое пособие по английскому языку.
С беглой разговорной речью дела у меня были не ахти. Особой разговорной практики не было, с учениками сильно не поговоришь, а вот тексты читать на английском я любила. Читала быстро и понимала их хорошо.
Славке на работу надо было в ночь, так что он с Петькой, которому тоже надо было заступать в ночную смену, с утра пораньше отправился на рыбалку. Сын ещё в деревне. «Что-то застряли они там. Надо же, как понравилось», – мелькнула мысль в голове и тут же пропала. Беспокоиться за сынулю не стоило. Он в надёжных руках. Я могла бродить по магазинам сколько угодно. Мешать мне было некому.
Это тряпочные магазины я терпеть не могу, а вот из книжных меня калачом не выманишь. Четыре часа пролетели как пять минут. Я стала богаче на целых две книжки, а в глазах зарябило от пролистанных за это время страниц. Но я была неимоверно довольна прожитыми часами.
Придя домой, первым делом позвонила Люське.
– Нормально всё, – сказала подруга. – Иришка сейчас дома. Игорь выставку готовит. Занят до чёртиков. Иринка с ним была да устала, вот и смылась от папочки на время.
– На открытие пригласил? – поинтересовалась я.
– Пригласил, – ответила Люська. – Только я не пойду. Иришка, конечно, собирается и, по-моему, не одна, а с подружками. И хватит с него. А я только на предварительный просмотр согласилась. До открытия выставки всё посмотрю. Интересно всё-таки.
– Сашка как? – спросила я.
– Звонил, – коротко ответила подруга. – Сказал – скоро буду. Жди. Всё хорошо. И больше ни слова. Словно телеграмму отбарабанил с обязательным «люблю» в конце текста. И голос у него уставший. Ну, да ладно. Сказал – скоро, значит – скоро. Буду ждать. А ты как?
– Нормально.
– А у Таньки всё в порядке?
– Угу, – буркнула я.
– Слава Богу! – обрадовалась Люська. – А то я уж подумала, что мы в какую-то чёрную дыру с неприятностями попали. И не выбраться из неё никак. Провалились до самого дна, и нет оттуда никакого выхода. Вот ведь незадача.
«Господи, – подумала я, – и эта о том же. Что ж они всё каркают и каркают. Так ведь и правда чёрная дыра заглотит. Пикнуть не успеешь. Удивляйся потом, кто накаркал. Сами же и постарались».
– Не городи чухню всякую, – оборвала я Люську. – Хорошо всё, спокойно, и радуйся.
– Да я радуюсь, – сказала Люська без особой радости. По крайней мере, в её голосе я этой самой радости ни капельки не услышала.
Но огорчаться не стала. Ещё не хватало в депрессию впасть. Попробуй потом выбраться?!
Ну что ж, бывают в жизни и чёрные полосочки, не всё по белым прогуливаться. Авось, не пропадём и на чёрненьких. Лишь бы слишком широкими не оказались и не превратились в полосу препятствий. А так, ничего – прорвёмся.
На такой оптимистической ноте мы и расстались.
Я отправилась в кухню готовить ужин, но дойти не успела. Телефон затрезвонил, и мне пришлось вернуться в комнату, так как взять его с собой я не догадалась.
На этот раз звонил сын.
– Мамуль, я вчера в хлев ходил! Не бойся! Не один! С бабулей, конечно! – радостно закричал он, едва успев поздороваться. – У этой бабушки есть козы, они в этом хлеву живут! И они так громко блюют!
– Что они делают? – переспросила я с недоумением. Не успела после Люськиного звонка перестроиться и сбиться с серьёзного лада на сюсюканье.
– Блюют, – с радостью повторил ребёнок. – А бабушка Маня их всё поганцами ругает. А они не поганцы, они смешные!
– Может, они блеют или мекают, – поправила я сына, не выходя из роли взрослой тётеньки, на что он так же радостно заметил:
– Ну, а я что говорю?! Блюют и блюют. Ну, можно и мекают, – согласился со мной ребёнок, не выходя их эйфории. – Плохо, что мы на втором этаже живём, а то я бы тоже козочек завёл. А лучше их малышей. Козляток. Тебе бы, мам, маленькие козлятки тоже понравились. Они такие весёлые.
Я вздрогнула. Воображение тут же нарисовало весёленькую картинку: резвящихся козлят в нашей отнюдь не шикарной квартире.
– Я думаю, Костик, им бы и на первом этаже не понравилось, – постаралась я остудить горячее желание сына. – Козочки травку любят. Им по полю нравится бегать, а не по асфальту.
– Ой, мам! Они где только не бегают, – продолжал просвещать меня ребёнок, видимо, насквозь пропитавшись козьим вопросом. – По забору носятся, по брёвнам скачут, по лавкам прыгают. А бабушка Маня говорит, что они куда хошь залезут, даже к чёрту на лысину. Такая пронырливая скотина.
Да-а-а, лексикон моего сына явно изменился. Не скажу, что в лучшую сторону, но стал явно богаче. Как и интонации.
– А чем ты там ещё занимаешься? – постаралась я увести ребёнка в сторону от коз и их пронырливости.
– Козочек пасу! – выпалило чадо, а я вздохнула – впечатления от пронырливых коз оказались слишком сильными для моего спокойного домашнего ребёнка, и сбить его с полюбившейся темы оказалось очень нелегко. – Я одну маленькую козочку из бутылочки молочком поил. Она так пьёт смешно. Чмокает и хвостиком всё время от радости вертит.
– А ещё чем ты занимаешься? – сделала я вторую попытку. Не сдаваться же сразу. Ну, есть же в этой деревне что-нибудь ещё, кроме коз и их пронырливых, резвых деток?!
– А ещё мы козла в тележку запрягали и сено на нём привозили! – всё с тем же непонятным мне восторгом сообщил сын. – Он такой огромный! И здоровый, что твой бугай!
Да-а-а, стихи, которые ему задают в школе, мой сын с такой скоростью не запоминает. И интонация, с которой он произнёс последнюю фразу, раньше в его речи не наблюдалась. Очень восприимчивый ребёнок.
– А когда вы домой соберётесь? – перевела я разговор на другое, вздыхая и боясь окончательно увязнуть в козлах и бугаях.
– Ой, мам, – заканючил ребёнок. – Мы ещё немножко побудем. Тут так здорово! И баб Маня говорит – не надоели.
В разговор вмешалась свекровь:
– Пусть парень по улице побегает, свежим воздухом подышит, молочка парного попьёт. Чего ему в городе делать? Тут хоть на озеро сходим да за ягодами. И поплавает, и позагорает, и земляничкой отъестся.
– Я так поняла, что ему некогда по озёрам шастать. Он всё больше по хозяйству, – уколола я свекровь.
– Ребёнку всё полезно, – отбилась она от моих завуалированных упрёков. – Лишь бы на воздухе.
Ужин я всё-таки приготовила. Правда, позже выяснилось, что старалась я зря, потому что рыбалка у мужиков оказалась удачной, так что они и ухи наварили, и домой рыбы притащили.
Весь вечер я слушала, сколько было удачных поклёвок, а сколько рыбы сорвалось, и, конечно, сорвалась самая крупная, а мелюзга (молодая и глупая) попалась, и мне пришлось её чистить под аккомпанемент супруга, который с азартом пересказывал свою рыбацкую вылазку буквально по минутам. Но я выдержала. Славка умел рассказывать, и временами я даже смеялась, а когда он спохватился (жаль, что поздно, но лучше поздно, чем никогда) и, взяв второй нож, стал чистить свою добычу вместе со мной, стало и вообще весело.
Приготовленный к его приезду ужин, Славка тоже умял, только гораздо позднее, перед самым отъездом на работу.
Муж уехал. Я перемыла посуду после ужина, немного посидела перед теликом. Но телевизионная лабуда никогда меня не привлекала, поэтому я взяла книжку.
Мне казалось, что я читаю совсем не долго, но глаза уже начали сдавать. Я посмотрела на часы. Ничего себе, присела с книжкой! Уже двенадцатый час! Всё тело затекло.
Я отложила книгу, потянулась, посетовала про себя на свою чрезмерную увлечённость печатной продукцией, ненадолго юркнула в ванную, глотнула на кухне воды и пошла спать. Уставшие глаза не хотели закрываться, я повертелась, покрутилась, немного попялилась в потолок и внезапно вспомнила Люськиного домового.
Нет! Ну надо же?! Ничего другого на ночь глядя я вспомнить не могла?! Закон подлости трудится вовсю. И причём тут Люськин домовой?! Он в её квартире живёт, не в моей. Однако…
Мандраж прошёлся по мне, словно огонь по сухим сучьям: быстро, весело, с азартом. Меня ощутимо тряхнуло, и выражение « мороз по коже» оказалось внезапно близким и до боли понятным. Я не выдержала и включила настольную лампу. Посмотрела по сторонам. Интересно, что я хотела увидеть?! Или (тьфу! тьфу!) кого? И снова взяла книжку в руки. Отвлекусь немного.
Это мне удалось. Я зачиталась до полного изнеможения и уснула, по-моему, в тот самый момент, когда рука только ещё дотянулась до настольной лампы. Щёлкнуть выключателем я всё же успела, хотя и не помню как.
Домовой меня не побеспокоил и даже не приснился. А вот глаза и с утра продолжали болеть.
Славка приехал с ночи уставший и сразу рухнул спать. У меня было несколько часов свободного времени, а так как несмотря на боль в глазах ложиться спать я больше не собиралась, то решила позвонить Татьяне.
Закрылась на всякий случай на кухне. Хоть и спит Славка крепко, но кто его знает. Ещё разбужу. А мешать мужу спокойно отдыхать после тяжёлой ночной смены мне не хотелось.
– Что новенького? – поинтересовалась я, услышав ответный голос подруги. – С мужем поговорила?
– Поговорила, – уныло произнесла Танька. – Говорит, что устал, а сам спрашивает, если он банковское дело разлюбит, разлюблю ли я его. Или, говорит, ты исключительно банкиров предпочитаешь? Вот такой у него чёрный юмор появился. Забыл, что замуж я выходила не за банкира, а за вчерашнего студента.
– А ты что?
– А что я? Я сказала, что он дурак, что банк его я терпеть не могу. Провалился бы он в тартарары. А Серёжка улыбнулся грустно и сказал, что моё пожелание вполне может исполниться.
Я отъехала.
– Что бы это могло значить? – озадаченно спросила я подругу. – Не может их банк рухнуть. Не первый день стоит.
– Не знаю я ничего, – с горечью произнесла Танька, – но чувствую, что перемены грядут. Если не с банком эти перемены произойдут, то с моим мужем они уже точно происходят. И, по-моему, он ясно понимает, что скоро останется без работы. Я это чувствую.
– Настройся-ка ты, подружка дорогая, на всякий случай на позитивные перемены, – посоветовала я. – Не вздумай каркать себе никакой гадости. Вспомни, что вы оба молодые, здоровые, образованные люди, что ты, ко всему прочему, в цветах – академик. А люди не только в банках работают и, тем не менее, живут не тужат. Ещё и жизни радоваться успевают.
– А цветы-то тут при чём? – удивилась Танька.
– Мало ли, – туманно выдала я, но неясная до конца минуту назад мысль тут же оформилась. – Хватит дома сидеть. Детям и няньки достаточно. Магазин цветочный открой. Да не простой, а с изюминкой. Ты ж на что угодно способна.
– Какой магазин? – упорствовала Танька. – Ты вообще – о чём?
– Я не настаиваю на магазине, – развеселилась я вдруг. – Пусть будет салон какой-нибудь. Ты ж цветы до одури любишь, и из магазинов тебя калачом не выманить, вот и соедини две свои любви вместе и займись полезным делом. А что, Тань, отличная же идея. И мужу работа найдётся. Получится у вас совместный бизнес. А то ведь ты скоро совсем дома прокиснешь.
– Какой бизнес? – сопротивлялась Танька без всякого азарта, и я прямо видела, как бешено закрутились извилины в её мозгу, а в глазах защёлкал калькулятор, обдумывая и обсчитывая новую идею.
– Кажется, я и в самом деле дома засиделась… – медленно произнесла Танька, после непродолжительного молчания. – Зациклилась на кастрюлях и детях, а они уже не маленькие. Какое-то время и без меня обойдутся, тем более что вопрос с садиком решён положительно, а старшие в школе по полдня проводят.
– Ещё как засиделась, – обрадовалась я. – Думай давай. Потом звякнешь, если чего надумаешь.
Я распрощалась с подругой и довольно потёрла руки. Мы все эти чёрненькие полосочки – ластиком… ластиком…
Муж спал, сидеть одной мне надоело, потому что читать я не могла, глаза ещё болели, а заниматься каким-нибудь другим делом бесшумно у меня никогда не получалось. Обязательно что-нибудь уроню и не дам Славке выспаться, а ему опять в ночь на работу, бедолаге. Никогда не понимала, как можно работать по ночам. Я бы не смогла. Уснула бы прямо на рабочем месте. А он – ничего, терпит. И всё с шуточками, прибауточками.
Я ещё немного подумала о любимом и…
«А поеду-ка я к Люське в парикмахерскую», – неожиданно для себя решила я. Авось и выберет подружка время поболтать со мной немного. А может, постричься?
А что, это идея! Все вокруг давно и безнадёжно пострижены, одна я косой сверкаю, ослепляю прохожих. Даже самые неугомонные ученики умолкают, заглядевшись на моё достояние. Я с этой косой похожа на случайно выжившее доисторическое ископаемое.
– Ни за что! – сразу отрезала Люська, услышав моё робкое сомнение-пожелание.– Сама не буду твои косы кромсать и другим не позволю. Славка потом нас всех поубивает. И тебе достанется.
Решимость расстаться со своим сокровищем и так была сомнительной, а при упоминании мужа и вовсе меня покинула. Я окончательно одумалась. Не мешает ведь коса. Чего от неё избавляться? Срослись и сроднились. Пусть так и будет. Во веки веков. Аминь.
– Да пошутила я, – успокоила я подружку. – Сама к ним привыкла, к волосам своим длиннющим, и пока ещё расставаться не приспичило. Погожу.
– Слава Богу! – метнула на меня гневный взгляд Люська. – Придёт же дурацкая идея в голову.
У подруги был десятиминутный перерыв между клиентками, поэтому мы сидели с ней в креслах в небольшой комнатушке и потягивали очень недурной кофеёк.
– Как твоя дочка? – сменила я тему.
– Ждёт, когда в новую квартиру перебираться будем, – вздохнула Люська. – А я сказала, что пока Сашок не приедет, даже разговаривать на эту тему не собираюсь, не то что переезжать.
– А что она?
– Подулась немного, но уже успокоилась. Я ей доступным языком всё объяснила. Вроде, поняла.
Люська поставила на столик пустую чашку, посмотрела на меня невидящим взглядом.
– Что-то я не уверена, что Сашок захочет в эту квартиру ехать, – тяжело вздохнула она. – Характер ещё тот.
– Цены на квартиры всё время вверх лезут, – тоже вздохнула я. – Не угнаться за ними.
– А кредитов я боюсь, – сказала Люська. – Вообще никакой зависимости не терплю. Уж лучше подождать. Абы что тоже покупать не хочется.
– Ладно, – махнула я рукой, – если и не пойдёт твой Сашка в эту квартиру, так хоть Иринка с жилплощадью будет. Одной проблемой меньше. Дети быстро растут. Оглянуться не успеешь – уже бабушка.
– Это точно, – произнесла Люська и встала. Пришла очередная клиентка. Перерыв закончился.
Подруга проводила меня до двери, но у входа не остановилась, а вышла на улицу.
Какой-то наглый молодец защёлкал фотоаппаратом прямо ей в лицо и, сунув к носу микрофон, зачастил:
– Что вы чувствуете накануне открытия выставки вашего бывшего мужа? Не собираетесь ли снова соединить свои судьбы, ведь у вас растёт дочь? Не планируете ли перебраться в Америку вместе с ним? И как отреагировал ваш нынешний спутник жизни на приезд вашего бывшего супруга?
Люська резко захлопнула дверь, я осталась снаружи и ласково предупредила настырного парня:
– Шёл бы ты, милок, куда подальше. А то охранник выйдет, так мало тебе не покажется. Отбивную сделает. Здесь посторонних не любят.
Я пошла дальше, но сделала лишь несколько шагов, и тут же до меня донёсся звук мобильника.
Это Татьяна, убедилась я, прежде чем ответить.
– Ты где? – сходу спросила Танька, как только я отозвалась.
– У Люськи на работе была, только вышла, – отчиталась я по всей форме. – А что надо-то?
– Свободна?
– Свободна.
Ну и Танька! Ей бы парадом командовать, а не дома сидеть. Энергии вечно через край. И тон самый что ни на есть командирский.
– Жди. Подъеду сейчас, – скомандовала подруга и отключилась.
Приехала она ровно через двенадцать минут.
– Не иначе на аэроплане добиралась, – съязвила я, хотя и видела, что Танька прикатила на собственной любимой машине.
– Садись, – мотнула головой подружка, никак не реагируя на мой сарказм.
– Умыкнуть решила? – не смолчала я, забираясь в авто.
– Угу, – буркнула Танька и рванула с места, подрезав при этом какого-то бедолагу на «Жигулях», который сначала испуганно шарахнулся в сторону, а потом гневно посмотрел вслед Танькиной машине. Правда, она этого не заметила.
– Эй-эй, полегче, – испуганно вякнула я. – Мне ещё пожить хочется. Какие мои годы?!
– Будешь жить, – на полном серьёзе пообещала подружка и прибавила газу.
– Тань, а мы куда летим-то? – жалобно мяукнула я и вжалась в сиденье.
– Сама же идею подала. Вот и помогай реализовывать.
– Какую идею?
– Магазины едем цветочные инспектировать, – рявкнула Танька. – Должна же я знать будущих конкурентов.
– Ну, ты даёшь, – подивилась я Танькиной оперативности.
– А чего тянуть?! – пожала плечами Танька. – Сил моих больше нет, ничего хорошего – одним домом заниматься. Да ещё кислая физиономия мужа к этому добавилась. Вообще крыша едет.
– А дети с кем? – не унималась я.
Танька хихикнула:
– К нам свекровь неосторожно на часок завернула…
– На часок?!
– Ну, где час, там и два. А где два, там и три, – снова хихикнула подружка. – Не с чужим человеком оставила.
Я представила холёную Танькину свекровь в плену у вечно чумазого Олежки и тоже хихикнула, правда, немного нервно и с изрядной долей сочувствия к несчастной женщине.
Подруга добросовестно излазила вместе со мной все мало-мальски приличные цветочные точки (точнее, это я с ней рядом крутилась, не знаю зачем), что-то занесла в новую записную книжку и осталась весьма довольна нашей вылазкой.
Честно говоря, я никакую инспекторскую проверку не проводила, а просто таращилась по сторонам и старалась не мешать Таньке, которая увлечённо занималась делом.
Изредка она обращалась ко мне:
– Нет, ты погляди, какой убогий дизайн!
Или:
– Интересное решение. Ассортимент богатейший. Но я бы вот здесь и здесь по- другому сделала.
Три часа пролетели как одно мгновение, потом подруга подбросила меня к дому и умчалась спасать свекровь, сказав мне на прощание, что когда всё увиденное сегодня обдумает и как следует переварит, то позвонит.
Я помахала ей рукой, Танька ударила по газам и умчалась, а я направилась к своему подъезду.
– Маш, – услышала я за спиной и обернулась.
Возле дерева, в десяти шагах от меня, стоял Андрей, мой бывший одноклассник, который вскоре после приезда в родной город так некстати встретился со мной на море. Пока я пялилась на него разинув рот, он быстро преодолел разделявшее нас расстояние.
– Ты даже косы не остригла, – сказал он и легко дотронулся до моих волос. – И не изменилась совсем за эти годы.
Я решительно отстранилась от его рук и невольно усмехнулась. Вот уж на кого я нисколько сейчас не похожу, так это на выпускницу школы.
– Все мы изменились, и я в том числе, – пожала я плечами. – Время бежит, и никуда от этого не деться.
– Может, мы сходим куда-нибудь? – спросил Андрей. – Что посреди двора стоять? Ведь даже не поговорили.
– Извини, – решительно сказала я. – Мне домой пора. Мужа обедом кормить.
– Извини, – ещё раз повторила я и попыталась его обойти. Но он не дал. Схватил меня за руку:
– Маш! Мы ж одноклассники! Можем просто посидеть, вспомнить школу, ребят, учителей…
– Не можем, – сделала я строгое лицо. – У меня муж ревнивый.
Я машинально подняла глаза вверх, так же машинально глянула на окна нашей квартиры и к своему ужасу увидела в кухонном окне Славку, который стоял в нелепой позе с поднятой вверх и согнутой в локте правой рукой и смотрел на нас.
– Уходи! – резко сказала я и бросилась к подъезду.
– Он тебя что, бьёт? – услышала я возмущённый голос Андрея, обернулась, покрутила пальцем у виска и выразительно сказала:
