Светлана Николаевна Куксина
Радуга над головой
– Ничего, покрасишься, – я как всегда добавила оптимизма.
– Иди к чёрту, – ответила Люська, и дискуссия на этом закончилась.
Утром мы встретились на вокзале.
– Ну что? – сунулась я к Люське.
– Тишина, – ответила она.
– Вы о чём? – поинтересовалась Танька.
– Да так, ерунда, – отмахнулась Люська.
Весь вечер мы вчера лаялись с Танькой, отговаривая ту от поездки на море на её машине. Мы же юность хотим вспомнить, а не просто на море съездить. Так что только дизель и больше ничего.
Уговорили.
И вот сегодня у Таньки самая большая сумка. Просто огромная.
– Ты чего туда напихала? – поинтересовалась я. – Весь гардероб, что ли, с собой вывезла?
Танька хмыкнула:
– За билетами пошли. Времени в обрез.
Дизель уже стоял у платформы. Мы быстренько загрузились в средний вагон и заняли удобные места. Танька расстегнула свою необъятную сумку и достала три эскимо.
– Держите, – протянула она нам пару. – Не знаю, как вы, а для меня в детстве не было большей радости, чем лопать вкуснятину по дороге на море.
Мы взяли мороженое, и Люська сказала:
– Да-а, вкус эскимо из поезда не сравним ни с чем. Мне тоже в детстве казалось, что здесь всё намного вкуснее, чем дома. Даже блинчики с творогом, которые терпеть не могла, лопала за милую душу.
– А я яблоки не любила, просто терпеть не могла, но на море ела вместе со всеми, – вспомнила я. – Мама специально брала их побольше, чтобы я хоть там яблоки жевала. Она была уверена в их пользе, но дома убедить меня в этом не могла. Вот и хитрила.
Утро было раннее, поезд не был забит до отказа, каким он станет позднее, так что ехали мы вполне комфортно.
За окном мелькали поля, перелески, деревушки, а мы вспоминали, как счастливы были в детстве, когда вот так же на дизеле ездили к морю.
Море у нас и всегда холодное, но с утра особенно, так что в воду мы не спешили. Удобно расположились на берегу, схарчили изрядную долю привезённой с собой провизии, попринимали солнечные ванны под робкими утренними лучами и только тогда решили искупаться.
Людей на берегу было мало. Обычно в выходной смотришь под ноги, чтобы ни на кого не наступить, но сегодня на берегу свободно. День, судя по всему, обещает быть прохладным, да и рань несусветная. Разве будет среднестатистический нормальный человек в восемь утра ошиваться на берегу в свой законный выходной? Сначала выспится. А уж потом…
Мы никогда на свой счёт не обольщались ( в смысле, никогда не стремились причислять себя к абсолютно нормальным), поэтому не только ошивались, но и в воду полезли.
Танька залезла до колена, слегка посинела, зашлась крупной дрожью, после чего фыркнула:
– А ну её на фиг эту воду. Мне не горит, – и снова уволоклась на покрывало.
Люська забрела чуть дальше и в задумчивости остановилась.
Я поглядела на подруг и решила не мучиться. Мне никогда не удаётся сделать правильный выбор, так что я сразу махнула на всё рукой (неудачную погоду, холодную воду и подружек, которые не стремились составить мне компанию) и с разбегу нырнула.
– Зараза, как холодно!
Это было первое, что я автоматически выкрикнула, когда вынырнула.
Мужчина, сидевший на берегу с двумя друзьями, метрах в тридцати от нас, повернул голову в мою сторону. Он сидел как раз напротив того места, где я вынырнула, и нечаянно попал в поле моего зрения.
Люська решительно подплыла ко мне:
– Не ори во всю глотку. Людей перепугаешь.
Я невольно глянула в сторону берега. Мужик поднялся с места и пошёл к воде.
– Одного взбунтовала, – сообщила я Люське. – Идёт пробовать, на самом ли деле вода холодная, или чокнутая баба просто так орёт.
Мы подплыли близко к берегу, где было совсем мелко, и встали во весь рост.
– Ого! Как ветер чувствуется! – вздрогнула Люська. – Пошли, хоть полотенца накинем.
Мы направились к своим вещам, а мужик пошёл нам наперерез.
– Дооралась, – тихо бросила мне Люська. – Отбиваться будешь сама.
– Угу, – буркнула я, потому что мужик подошёл совсем близко.
Я не смотрела на него. Авось, пронесёт.
– Маш, ты?! – услышала я внезапно и подпрыгнула от неожиданности.
Я пригляделась к подошедшему.
– Андрей! – воскликнула я, узнавая. – Платонов? Ты откуда взялся? Сто лет тебя не видела!
– С Дальнего Востока, – довольно рассмеялся он. – Я после школы в мореходку поступил, помнишь? А когда закончил, то на Дальний Восток попал. С тех пор первый раз в родной город приехал. В отпуск.
– Надо же, какой ты здоровый стал! А в школе худенький был, – вспомнила я. – А загорел как!
– А я тебя сразу узнал, стоило тебе только крикнуть, – весело отозвался Андрей. – Ты своё коронное словечко всё так же произносишь.
Я только вздохнула. Сколько лет борюсь, а толку нет. Чуть забудусь, «зараза» автоматически вылетает. Только в школе (с огромным трудом!) я себя всегда контролирую.
– Пошли к девчонкам, – пригласила я.
Люську Андрей тоже сразу узнал. И не мудрено. Все школьные годы в одном классе просидели. С Татьяной тоже раскланялся.
– А это Татьяна, – представила я. – Наша третья половинка.
– Третьих половинок не бывает, – щёлкнул меня по носу Андрей.
– Ещё как бывает, – убеждённо сказала я. – Просто не все об этом знают.
– В школе работаешь? – поинтересовался он.
– А где ж? – хмыкнула. – Что на роду написано…
– Прямо так уж и написано? – подколол меня Андрей. – Может, ты неправильно прочитала?
– На первой странице точно было это написано, а дальше не знаю. Не листала. Жизнь покажет, – пошутила я.
– У тебя, Люсь, тоже только первая страница заполнена? – с улыбкой обернулся он к Люське.
– Надеюсь, всё до последней прописано, – вздохнула Люська. – Я постоянство люблю. Ну их, эти неожиданности…
Слабый дотоле ветерок как-то вдруг резко активизировался и внезапно превратился в настоящий и довольно нахальный ветер. Дул он с моря, усиливая волны и неся прохладу, наполненную вкусом солёной морской воды, и пробирал до самых костей.
– Холодно стало, – задумчиво произнесла Танька, а мы с Люськой затряслись мелкой дрожью.
Танька достала тёплую кофту и накинула поверх тонкого летнего платьица. Люська добыла из своей сумки тонюсенькую кофточку, проку от такой кофтёнки никакого, но я всё равно ей позавидовала, у меня с собой и такой не было. Ехала налегке. Лето ведь.
Я всё время забываю, что наше лето любит сюрпризы и погода в одночасье может сменить время года, невзирая на календарь.
Татьяна снова нырнула в сумку и достала ещё две тёплые кофты.
– Держите, – бросила нам. – Околеете ведь. К нашему лету и тулуп припасти не лишнего будет.
Мы с готовностью закутались.
– И как ты обо всём помнишь? – в который раз за эти годы поразилась я предусмотрительности подруги.
– А то я вас не знаю, – буркнула Танька.
Андрей рассмеялся:
– Да, ты права. Третья половинка бывает.
– Ты здесь с кем? – поинтересовалась я.
– Тоже с двумя друзьями, – улыбнулся он. – Может, переселение совершим? Вы к нам или мы к вам?
– Лучше вы, – сразу сказала Танька, и мы с Люськой согласно кивнули.
– Хорошо, – легко поднялся он. – Мы быстро.
Увязая в песке, он направился к друзьям.
– А чего они, а не мы? – поинтересовалась я у Таньки шёпотом.
– Ещё не хватало сумки туда – сюда волочить, – возмутилась Танька. – Им надо, они пусть и топают.
Парни пришли скоро. Трёп быстро стал общим, мы пили горячий чай из их термоса, согрелись, а потом солнце слегка раздвинуло облака, сразу повеселело всё кругом, и Андрей потащил меня купаться.
– Идём, – махнула я рукой. – Всегда любила воду. А в море – так в любое залезу. Лишь бы жидкое было.
Мы немного отплыли, и Андрей вдруг спросил:
– А ты знала, что в школе я был в тебя влюблён?
Я чуть воды не хлебнула:
– Нет. Не замечала я такого.
– Ты много чего не замечала, – вздохнул Андрей. – К тебе же подойти было страшно. Такая гордая и неприступная. Помню, как вокруг тебя парни вились. Да ещё какие! И сколько их было. Куда уж мне?!
Я не сообразила, что можно сказать, поэтому смолчала. Как-то впервые в жизни растерялась, и слова Славки не к месту вспомнились. Что он там сегодня о рогах говорил?! Не иначе, тоже каркать умеет. Сколько лет не видела одноклассника, не вспоминала о нём даже. И надо ж тебе… Именно сегодня… Ну, Славка…
– Давай к берегу. Прохладно, – предложила я и развернулась.
– Мне друг писал, что ты замуж быстро выскочила и вроде удачно…
– Не вроде, а вполне удачно, – буркнула я. – А ты женат?
– Нет, пока не женат.
– Ничего. Какие твои годы?! Успеешь, – успокоила я его. – Хомут наденут, не вырвешься.
– М-да, – как-то неопределённо ответил Андрей, и мы пошли к берегу, потому что доплыли до самого мелководья.
– С меня хватит, – заявила я девчонкам. – Переодеваюсь и в воду ни ногой.
– Может, пойдём побродим, – предложила Танька, – что-то даже сидеть стало холодно.
– А может, мы вас согреем, девочки, – предложил один из парней. – Нас как раз трое.
– Нет! – дружно рявкнули мы.
Бедный парень позеленел. Не ожидал столько децибел из нежных девичьих глоток.
Люська подскочила:
– Девчонки, наша электричка через полчаса. Забыли? Чего это мы расселись?
Мы торопливо стали собираться.
– Рада была тебя видеть, Андрей, – говорила я, заталкивая полотенце в сумку. – Уж извините, что покидаем. У нас дела срочные. Мы ненадолго выбрались. Всё. На сегодня лимит свободного времени исчерпан.
– До свидания, – откровенно огорчился Андрей. – И поговорить не успели. Столько не виделись.
– Успеем, – легкомысленно пообещала я. – Наговоримся ещё. Не последний день на свете живём.
– Да?! – обрадовался Андрей, но мне уже было не до него. Вещи собраны. Девчонки на старте.
Мы подхватили барахло, сделали парням ручкой и рванули к лестнице.
– Чего это ты перед ним оправдывалась? – недовольно спросила Люська. – Он тебе кто?
– Никто, – огрызнулась я. – Вежливость проявила.
Не рассказывать же им в самом деле, для чего Андрей потащил меня купаться. Я и так его слова до сих пор не переварила, и переваривать мне их не хочется. Забыть, словно и не было ничего…
Танька фыркнула, но ничего не сказала. За что я была ей благодарна.
На поезд мы успели. Только уселись, у Таньки зазвонил телефон.
– Что случилось? – поинтересовалась Татьяна, закрыла рукой микрофон и пояснила для нас: «Серёжка звонит».
Мы умолкли.
– Да ты что? – как-то не натурально удивилась Танька в трубку. – Переживём… И это ничего… И это переживём… Да ладно… Не паникуй… Ничего-ничего…
Я сообразила первая и заулыбалась. Не выдержал любящий папаша испытания двойней.
– До вечера. Как договаривались, – продолжала Танька с садистской улыбкой. – Да сколько тут осталось? Уже двенадцать… Ну, часам к девяти… Ладно, к восьми… Ну где же, поздно?! Нормально… К скольки?.. Прямо сейчас?! Мы так не договаривались!… Да?!. А как же я?!. И целыми днями?!. Ах, в садик?!. Конечно, обсудим… С удовольствием… Скоро буду… Через сколько? – Танька посмотрела на часы и деловито закончила:
– Встречай через сорок минут на вокзале. Целую.
Танька отключилась и запрыгала:
– Ты была права, Машка! Наша взяла! Согласен мой драгоценный на садик. Ещё бы чуть-чуть и на круглосуточный бы согласился. Не подвёл Олежка. Ай, да умница сынок!
– Что натворил-то? – заражаясь Танькиным весёлым настроением, растянула я рот до ушей.
– Да ерунда! – отмахнулась Танька. – Сервиз расколотил (не до конца, правда, и не самый дорогой, слава Богу!), штору в детской разрезал на кусочки (не всю, а сколько достал), кухню водой залил (тут уж основательно постарался), моей помадой стенку в зале расписал от самого пола и опять же до куда достал, Наташкину любимую книжку порвал, любимого папочку намертво к стулу приклеил, а сам с другого стула грохнулся прямо на Саньку. И всё за три часа. Не удивляюсь, что Серёжка больше не выдержал. И что интересно: Олег со стула рухнул, а Санька в рёв, у него шишка, а Олегу хоть бы хны.
По мере того, как Танька перечисляла, улыбка сползала с моего лица, а рот сам по себе открывался всё шире.
– Ни фига себе, – озадаченно протянула я, когда подруга закончила. – Очень продуктивный у тебя ребёнок. Бедные няньки!
– Надо ж ему как-то объяснять.., – начала слегка побледневшая от потока информации Люська.
– Глупости, – опять махнула рукой Танька. – Подрастёт, сам поймёт, что к чему. Просто он очень энергичный.
– Да уж, – неуверенно произнесла Люська и заткнулась.
Сергей выглядел как –то излишне нервно, но мы с Люськой, зная предысторию, этому не удивились.
Он торопливо поздоровался с нами, подхватил багаж любимой супруги, поинтересовался, поедем ли мы с ними, и, когда мы отказались, буквально затолкал Таньку в машину. Боялся, видимо, что сбежит.
Танька весело нам подмигнула, но так, чтоб муж не заметил, они махнули нам на прощание руками и быстренько уехали, а мы не торопясь пошли к автобусной остановке.
– А чего это ты вскочила как на пожар? – немного запоздало спросила я Люську. – Мы вроде не собирались так рано уезжать?
– Ты, когда из воды вылезла, на себя бы посмотрела. Лицо у тебя было.., – протянула Люська и с интересом поглядела на меня. – Что он тебе такого сказал? Там, в море? Я почему-то вдруг решила, что тебе домой захотелось. Вот и выступила так резко.
– Сказал, что ещё в школе был в меня влюблён, – мрачно буркнула я неожиданно для себя.
Люська удивилась:
– А ты что, не знала?
– Не-а.
– Ну, ты даёшь?! – присвистнула Люська. – Все знали, а ты, выходит, ни сном ни духом?
– Выходит, – вздохнула я.
– Ну да, – согласилась Люська. – Чего тебе всё обо всех знать?! За каким лихом?! И так коллекция собиралась, дай Бог каждому. Разве что пронумеровать для архива? Так ты с детства растеряха. Живёшь в книжках, а что вокруг делается, тебя сроду не интересовало.
– Ладно. Замнём, – оборвала я подругу. – Вечно ты всё про меня знаешь. И нечего к книжкам цепляться. С домовым своим разберись лучше.
– И что ты за человек, – скривилась Люська. – И захочешь что забыть, так ты не дашь.
– Ты сначала с ним разберись, а потом забывай себе на здоровье, – не знаю зачем, упорствовала я.
– Да тихо было ночью, – вспылила Люська. – Как я с ним разберусь?! Вызывать мне его, что ли?!
– Не приходил, так придёт, – обнадёжила я подружку.
– Тьфу на тебя, – с досадой ответила она мне.
На том и расстались.
Было девять часов утра. Мы со Славкой валялись в кровати и думали, как бы попродуктивнее провести сегодняшний день. У него был выходной, у меня отпуск. Ни сына, ни подруг рядом не наблюдалось. Прямо идиллия. Редко такое бывает. И хотя спали мы сегодня не слишком много, но вполне выспались, и энергии в нас было хоть отбавляй.
– Давай в сосновый бор съездим! – осенило меня.
Я приподнялась на локте и умоляюще посмотрела на мужа.
– Сто лет там не была, – заканючила я, решив, что одним жалостным взглядом мужа не пробить. Он у меня закалённый на этот счёт. Лес, в отличие от меня, терпеть не может и по доброй воле никогда туда даже носа не суёт. – А так хочется. Соскучилась. Раньше с бабушкой часто туда на дизеле ездили.
– Только не на дизеле, – сходу открестился муж. – Я как-то раз поддался на уговоры и с мужиками на рыбалку на поезде рванул. Народу битком. Сесть негде. Жарища. Дышать нечем. Тянется этот грёбаный поезд еле-еле. Стоит у каждого столба. Тридцать километров полжизни едешь. В общем, зарёкся. Уж лучше пешком ходить, чем так ездить.
– Поедем на машине, – легко согласилась я. – Мне без разницы. На машине даже удобнее. Никакого расписания. Надоест и домой. По лесу нагуляюсь. Вволю, – мечтательно протянула я. – Я помню, там полянка земляничная была. Интересно, найду?
– Проверим, – чмокнул меня в плечо муж и скомандовал:
– Ты на кухню, а я в душ. Потом местами поменяемся.
– Хитренький какой! – рассмеялась я. – Ты, значит, чистенький, будешь завтракать, а я и чумазой, и голодной должна оставаться?!
– Наверстаешь! – расхохотался муж. – Ты у меня шустрая!
И усвистал в душ раньше, чем я успела приподняться на кровати.
Ну, и кто из нас шустрый?!
Нигде нет такого воздуха. Нигде. Только в сосновом лесу. Его можно пить. Стаканами. С наслаждением. Захлёбываясь от жадности и замирая от счастья. Если есть рай на земле, то он обязательно где-то в сосняке. И не надо со мной спорить. Я знаю это точно.
С раннего детства таскала меня бабуля в сосновый бор за тридцать километров от города. Мне уже тогда казалось, что лучшего места на Земле нет и быть не может. И если бы была такая возможность, то человек и жил бы в сосновом лесу на берегу озера. Добывал бы то, что давала природа, и был бы счастлив и спокоен. Но, увы. На всех ни лесов, ни озёр не хватает.
Бедные человечки! Маются на пространствах, закатанных в бетон. Живут в лифтах, конторах и клетках под названием квартиры; небо видят в окно или в просвет между домами. Жалкие, издёрганные, добывающие материальные блага, которые на поверку оказываются мыльным пузырём.
В детстве я не просто гуляла по лесу. Бабушка показывала мне лечебные травки, предостерегала от ядовитых ягод и грибов, учила пользоваться богатством леса и не причинять ему вреда.
А сколько рассказов о её детстве и юности услышала я от своей бабушки именно в лесу, а ещё в дизеле, по дороге в лес. Для меня это была история. Ведь родилась моя бабушка в 1903 году, помнила царя-батюшку, революцию, первую мировую и гражданскую войны, а ещё единоличные хозяйства, коллективизацию и голодную жизнь в довоенных колхозах. А потом налетела ещё одна война, и осталась бабуля без мужа, и одна поднимала детей. Страшно представить, что выпало на долю этого поколения. Много чего она помнила. А когда она обмолвилась о том, что её род – побочная ветвь царского дома Романовых, а по линии отца наш род славился дедами-колдунами, я и вообще обомлела.
Лес был бабушкиной страстью. И эту страсть она передала мне. Видимо, на всю жизнь. Все окрестные леса давно мною изучены. Я успела потаскать мужа и по лесам других областей, потому что одну меня в лес он отпускал неохотно, а отказать мне не мог. Я сразу, ещё до свадьбы, честно предупредила его о своей любви к шатанию по лесу.
Мне кажется, что в лесу не ходишь, а плаваешь. Ноги не касаются земли, тебя несёт куда-то неведомая сила, ты плывёшь свободно и бездумно, а душа твоя поёт от радости, и весь ты наполняешься волшебной силой.
– Славка! Как здесь здорово! И почему люди живут в городе? – я прислонилась спиной к дереву и обвела окрестности восхищённым взором. – Красота какая! Никогда не надоест смотреть на то, что создала природа без всякой помощи со стороны человека. Это и есть – самая совершенная красота.
– Угу, – продемонстрировал согласие мой муж, обнял меня вместе с деревом и вкусно поцеловал.
Я обняла его за шею, и на некоторое время окружающая нас красота была забыта.
– Хватит, – первой одумалась я. – Целоваться мы и дома можем.
Я оторвала себя от супруга, ужом выскользнула из его объятий и обнаружила неподалёку лядащего мужичонку с огромной собакой. Псина так натянула поводок, что казалось, он сейчас с треском лопнет.
Тянул этот монстр в собачьем обличии в нашу сторону, поэтому я с опаской посмотрела сначала на собаку, а потом на хозяина, изо всех сил удерживающего четвероногого друга. Ему бы болонку или ещё какую комнатную собачку, а не этого волкодава.
– Что ему надо? – указывая рукой на пса, поинтересовалась я у хозяина. – Он голодный?
– Он гуляет, – прошелестел обладатель мохнатого сокровища. – И я его совсем недавно кормил, так что он вполне сыт.
– Ну, не знаю, – засомневалась я. – Смотрит он как-то слишком пристально. Может, не наелся?
– Ну что вы, – пропыхтел мужик. – Он очень дружелюбный. Никого не обидит. Особенно на прогулке.
Я посмотрела на разинутую пасть, размером напоминающую акулью, и, честно говоря, сильно засомневалась в том, что дружелюбие – основная черта характера этой чуть не стокилограммовой собачки, обладательницы шикарных белых клыков.
Мне показалось, что их, по крайней мере, три ряда. И как они поместились всего в одной собачьей пасти?!
– Может, ей домой хочется? Собачке вашей? – робко поинтересовалась я, по собственной инициативе возвращаясь в уютные объятия мужа, который стоял рядом и улыбался как ни в чём не бывало. – Нагулялась уже. Проголодалась. Пока это вы до дома доберётесь…
– А чего нам добираться? – удивился мужик, всё тем же сиплым от натуги голосом. – Тут наш посёлок совсем рядом. В двух шагах. Вон за теми деревьями. Видите?
И он показал, где именно.
– Посёлок? И давно он построен? – удивилась я. – Раньше, насколько я помню, никакого жилья здесь не было.
– Да уже пятый год, – просветил меня абориген. – Давненько, видать, в этих краях не были.
Я прикинула про себя, сколько же я здесь не была. Мама родная! Семь лет! Вот это да?! Так и охнуть не успеешь, как жизнь мимо промчится.
Пока я считала – высчитывала, собака утянула мужика куда-то дальше. Надоело ей на нас пялиться без всякой для себя пользы.
А у меня испортилось настроение. Не знаю почему, но мне расхотелось гулять по окрестностям. Какие уж тут земляничные поляны, если по ним таких монстров выгуливают. Кто будет есть эти ягоды?! Мне лично на них даже смотреть расхотелось, не то что есть. Как представлю, чем они удобрены…
Мир как-то сразу потускнел. Я вдруг остро ощутила, что бабушки нет и уже не будет. Никогда. А как о многом я не успела её расспросить. И время вспять никому не дано повернуть.
– Поедем домой, Слав, – вздохнула я. – Придётся нам с тобой другой райский уголок поискать. Побезлюднее.
– Не унывай. Найдём. Не в первый раз, – ободрил меня супруг, тщетно пытаясь скрыть рвущуюся наружу радость. – Были б мы. Остальное приложится.
Я только вздохнула и молча загрузилась в машину.
– Ну что ты нос повесила? – начал Славка, когда ему надоело моё молчание и унылый вид. – Знаешь, как говорят: если у вас и седьмой блин комом, к чёрту блины, пеките комочки.
Я фыркнула и стрельнула в мужа глазами.
Он подмигнул:
– А мы ещё печь даже не начали.
– На дорогу смотри, – легко толкнула я супруга в плечо и снова фыркнула.
– Не указывай профессионалу, – дурашливо произнёс он и слегка ущипнул меня за бок.
– Славка! – взвизгнула я. – Не отвлекайся! Машин полно!
– Купаться на залив заедем? – поинтересовался он.
– Заедем, – согласилась я. В этом вопросе у нас всегда было сплошное единомыслие. В воду мы оба рады были залезть в любое время суток. Была бы она жидкой. Других условий не требовалось.
Через час мы направились в сторону города, а ещё минут через сорок подъезжали к своему дому.
На лавочке у нашего подъезда сидела Люська.
Славка вздохнул:
– Не иначе что-то на небесах сдвинулось, как ещё можно объяснить форменное нашествие твоих подруг в этом году. Или вы обет дали не расставаться всё лето и свято его соблюдаете?
– Никакого обета… – начала я, но любимый не дал мне договорить:
– Меня Петька давно просил машину его посмотреть, а я всё времени никак выбрать не мог, так что ты давай выгружайся к подружке, а я сейчас к нему крутанусь. Авось, пока я справлюсь, и ты освободишься. Надеюсь, сегодня и, желательно, не к ночи.
Я выбралась из машины, Славка дал по газам и был таков. И почему это храброе мужское племя так боится подруг любимой жены и всего, что с ними связано? Я только плечами пожала. Видимо, не дано женщинам разрешить эту загадку. Мне так она точно не по зубам.
Люська даже внимания не обратила на поспешное бегство моего мужа. Выглядела она как-то странно, но я не сразу поняла, в чём странность. Потом до меня дошло. Странным был взгляд, каким встретила меня подружка.
Глаза Люськи полыхали средневековым инквизиторским огнём. Ей Богу, я разглядела в них отсвет пламени далёких костров, на которых сжигали еретиков. Хотя нет. Скорее это был взгляд вампира, досыта напившегося свежей кровушки, но ещё не успевшего осоловеть от сытости.
– Наконец-то! – выкрикнула подруга, едва я вывалилась из машины. – Думала, не дождусь!
– А чего не позвонила, если так невтерпёж? – поинтересовалась я, но Люська оставила мой вопрос без ответа.
– Они есть, Машка! Есть! – проорала подруга так, что я отшатнулась.
– Кто?
– Домовые!
– Здравствуйте, Нина Ивановна, – вежливо сказала я, увидев, что соседка, которая намеревалась было идти по своим делам мимо нас, стала как вкопанная и с разинутым ртом уставилась на Люську.
– А?! – подпрыгнула несчастная Нина Ивановна, застигнутая врасплох моей несвоевременной вежливостью.
– Здравствуйте, говорю, – повторила я и повернулась к Люське:
– Пошли. Дома доскажешь. Нечего народ пугать.
Мы рванули к дому, а соседка неуверенно потопталась на месте (забыла, видно, бедняга, куда шла) и медленно направилась в противоположную сторону. Интересно, рот она закрыла или так и пошла с разинутым?
– Перестань орать во дворе, – укорила я Люську. – Что за привычка такая?! Не все люди морально готовы к тому, что ты выкрикиваешь. Ещё инфаркт кого хватит. Отвечай тогда.
– Ты представляешь, – зачастила Люська, едва мы вошли в квартиру, – я тебя послушалась! Послушалась! И не зря! Он, гад, как только я уснула, навалился на меня опять! И давай душить! А я как начала его ругать да обзываться! Мысленно, конечно. Потом рукой удалось шевельнуть (с большим трудом! с огромным!), он отпустил, а я всё ругаю его (не матом, конечно). Так разозлилась, что всякий страх потеряла. Ругаюсь и ругаюсь. И знаешь, я услышала, как он уходил. То ли засопел недовольно, то ли вздохнул так шумно (и опять же недовольно), но я услышала. А ещё он так шумно стёк по спинке кровати куда-то в самый угол между дверью и кроватью, когда восвояси убирался, что мне показалось, что я не только услышала, но и увидела его недовольство.
– Постой, постой, – остановила я подругу. – Это что, так слышно чётко было, как ты тут расписываешь?
– Ещё даже более явно, – уверенно произнесла Люська. – Я просто описать не могу, но ты уж поверь: я слышала, как он сердился и как уходил, очень чётко, словно видела всё собственными глазами. И знаешь, он ушёл, а я бояться совсем перестала. На улицу не побежала. Даже заснула снова, правда, не сразу и ненадолго, но ведь заснула же! Свет включила, походила, чаю попила и журнал полистала, а потом рукой махнула, легла и уснула. Без всякого страха. И он больше не объявился. Вот такие дела.
– Да уж, дела, – протянула я задумчиво, не зная, как отнестись к Люськиному рассказу.
Подруга у меня человек серьёзный, к мистицизму не склонный. Желания сочинять сказки я у неё даже в детстве не наблюдала. Наоборот, она отличалась какой-то патологической правдивостью.
– Домовые есть, – подвела Люська итог сказанному. – Хоть на куски меня режь, а я в этом уверена.
– Да ради Бога, – не стала я её переубеждать (кто его знает, во что бы я поверила на её месте). – Есть так есть…
– Пусть живут, – великодушно разрешила я, – только бы под ногами не путались.
– Сашка-то звонил? – поинтересовалась я. Тема домовых, конечно, интересная, но какая-то нетипичная для нас.
– Ага, – кивнула Люська. – Вечером вчера объявился, сказал, что закончит раньше, чем ожидал.
– А Игорь что?
– А что Игорь? – пожала плечами Люська. – Приехал, уехал. Его дела меня не касаются. Разбитое не склеишь. Разные мы стали за эти годы. Да и Сашок ведь у меня…
– Ну да, – задумчиво пробормотала я. – Всё как у классика: мы в ответе за тех, кого приручили…
Люська никак не отреагировала на моё бормотание. Наверное, не расслышала.
– Иришка звонила, – добавила она. – Не скучай, говорит, мамочка, папа скоро уедет, я опять с вами буду.
Люська вздохнула:
– Поживём, увидим. Перестала я зря дёргаться. Чему быть, того не миновать. Нечего помирать раньше времени.
– Ну и правильно, – поддержала я подругу и включила чайник.
Через полтора часа Люська усвистала до дому до хаты, насмерть замучив меня своими рассуждениями про домовых. К консенсусу насчёт того, оседло они живут или кочуют, мы так и не пришли. Так же как и не решили, заявится ли снова в гости обруганный с головы до ног Люськин домовой или будет теперь обходить их хоромы, как зачумленные.
Что-то у меня никакого отдыха не получается, размышляла я, перемывая чашки и ставя их на полку.
Слава Богу, у меня всё нормально, всё просто замечательно, никаких тебе домовых и других потусторонних (или каких там ещё?) сил. А вот у девок моих прямо штормит всё время. Особенно Люське нынче достаётся. А когда подружкам плохо, меня тоже всю корёжит. Переживаю за них. А как иначе?! Подруги же.
Планировали три спокойных дня за лето вместе провести, и тут толком ничего не вышло. Что за напасти на нашу голову?!
От всей этой радости мой драгоценный и совсем из дому сбежит, вспомнила я о муже и схватилась за телефон.
– Что я слышу?! – съехидничал Славка. – Несчастный изгнанник может вернуться домой.
– Не кривляйся, – сурово оборвала я супруга. – И не слишком радуйся. Во-первых, Люська ещё может вернуться (это не запрещено), а во-вторых, Танька сегодня у меня ещё не была.
– О горе мне! – воскликнул Славка и отключился.
Я в недоумении посмотрела на телефон. Не поняла. Так он едет или нет?! Вот чёрт! Но перезванивать не стала.
Петька жил неподалёку, так что, если муж освободился, он будет с минуты на минуту.
Однако Славка приехал через двадцать минут, и настроение его мне совсем не понравилось. Когда по телефону отвечал, весёлый был, а теперь – туча тучей, на себя не похож.
– Ты чего? – начала я бесцеремонный допрос. Чего себя догадками зря изводить? Пусть лучше драгоценный сам скажет, что это с ним. Какая муха его укусила. – Только что хихикал, и вдруг нате вам… просто туча грозовая.
– К Петьке Лёха подвалил с какими-то своими заморочками, – хмуро сказал Славка. – Я с ним не очень контачу, хоть и работаем вместе. Скользкий мужик. Фуфло, одним словом.
– Ну?! – прервала я мужа, видя, что он начинает мямлить. – И какое мне дело до него, если он фуфло и ты с ним не контачишь?! И при чём тут твоё испорченное настроение?
– Ты с кем на море была? – сжал губы Славка.
– С подружками, – растерялась я, не ожидая атаки мужа, да ещё в виде подобного вопроса. – Ты же знаешь.
– И всё?
– И всё.
– Значит, он врёт?
– Кто? – продолжала я тупить.
– Лёха! – повысил голос муж.
– А я откуда знаю?! – не осталась я в долгу и тоже рявкнула во всю глотку. – У него и спрашивай!
– Платонов с вами был?!
Мать честная?! И как я забыла, что Славка до сих пор ревнует меня ко всем бывшим знакомым.
– Чего молчишь? – холодно поинтересовался супруг.
– Платонов был, – в тон ему ответила я, – но не с нами, а сам по себе. Вернее, с друзьями. И отдельно от нас.
– Понятно, – процедил сквозь зубы муж.
– Что тебе, дураку, понятно, – рассмеялась я.
Зря я, конечно, развеселилась, но что ещё оставалось. Совпадения и не такими бывают, а гораздо хуже. Никакой вины я за собой не чувствовала и не знала, так чего не веселиться, не смеяться над чужой глупостью.
– С тобой, значит, две подруги были, а с ним (совершенно случайно, конечно!) два друга, – вздохнул муж. – Интересно…
