Светлана Александрова
Белая птица свободы
Допрос
Вернувшись в комендатуру, Юрген немедленно вызвал к себе Ингрид. Сам он сел за стол и положил перед собой папку с досье.
Войдя в кабинет, она вопросительно посмотрела на Юргена.
– Вызывали, герр капитан?
– Да. Входите, Ингрид, садитесь.
Юрген молчал, собираясь с мыслями. Наконец он открыл папку, пробежал глазами первую страницу, и поднял глаза на девушку.
– Ингрид… Я тут подумал… и понял, что ничего не знаю о тебе. Расскажи мне о себе.
– Но… —Ингрид изобразила удивление. – Герр капитан, у меня сейчас столько дел навалилось… Может быть, в другой раз?
– Делай, что тебе говорят, – неожиданно резко ответил Юрген. – Рассказывай, я слушаю.
– Да что рассказывать? – Ингрид по-прежнему делала вид, что ничего не понимает.
– Все. С самого начала. Всю биографию, и желательно подробнее. Я хочу все знать о твоей семье, обо всех родственниках, которых ты помнишь. Начинай.
Ингрид с самым невинным видом пожала плечами, и начала рассказ. Конечно, она поняла, что попала под подозрение, и Юрген решил проверить ее. Поэтому постаралась подавить волнение и держаться как можно увереннее и спокойнее. Она говорила и параллельно старалась просчитать ситуацию. Ее кто-то выдал? Или нашелся тот, кто знал настоящую Ингрид Келлер?
Главное – понять, что им стало известно. Догадался ли Юрген, что она прочитала план операции? Подозревает ли, что она передала эту информацию партизанам? И, наконец, что там с экспедицией? Сумели ли партизаны ее уничтожить?
Она пыталась найти ответы на эти вопросы по реакции Юргена, но он пока ничем себя не выдавал.
А Юрген внимательно смотрел на нее, периодически сверяясь с материалами досье. Девушка подробно рассказывала о своей семье, родственниках, учебе. И самое интересное, что все сказанное ею полностью совпадало с данными личного дела! Юрген думал, что быстро заставит ее сознаться, потому что не может же «фальшивая» Ингрид знать о настоящей абсолютно все! Должна же она хоть где-то проколоться! Но Ингрид нигде не прокололась…
Глядя на нее, Юрген терялся в догадках. Кто она на самом деле? Немка или русская? На немецком она говорит без акцента, так что, может, и немка… Неужели она, немка, работает на русских? Возможно, ее завербовали…Ну ничего, вскоре все прояснится! Но как она держится – какое хладнокровие, какая выдержка! Юрген поймал себя на мысли, что невольно восхищается ее поведением в такой критической ситуации. Он не был уверен, что смог бы на ее месте так упорно гнуть свою линию. Он бы, наверное, уже давно сломался и во всем признался!
Тем временем Ингрид продолжала свой рассказ. Она говорила совершенно искренне, и Юрген, как ни старался, не мог заметить признаков фальши. Если бы не фотография, которую ему продемонстрировал Райнер, а также другие фотографии в досье, то Юрген никогда бы не усомнился в правдивости Ингрид. Однако материалы, лежащие перед ним на столе, свидетельствовали об обратном. Пухленькая светловолосая девушка была совсем непохожа на Ингрид!
Юргена чем дальше, тем больше поражало ее спокойствие. Он думал, что вот сейчас, вот еще немного, и она испугается, начнет нервничать, суетиться и выдаст себя. Однако этого не произошло. Ингрид невозмутимо рассказывала о себе и уверенно отвечала на все его вопросы. Настолько уверенно, что в конце концов это вывело Юргена из себя.
– Хватит! – Он ударил ладонью по столу. – Хватит лгать! Я все знаю! Ты не Ингрид! Ты присвоила себе ее историю, ее документы! Очевидно, вклеила туда свою фотографию! Однако ты не смогла изменить внешность!
– Герр капитан, я не понимаю, о чем вы…– произнесла Ингрид, старательно изображая недоумение.
Юрген приблизился к Ингрид и показал ей фотографию.
– Вот настоящая Ингрид. А теперь рассказывай, кто ты.
Мозг Инги работал с бешеной скоростью. Конечно, она сразу узнала настоящую Ингрид. Попавшую в плен пухленькую блондинку-переводчицу, историю которой шефы из управления разведки решили использовать в качестве легенды для Инги. И даже некоторая схожесть имен показалась им добрым знаком.
«Настоящая» Ингрид согласилась сотрудничать с советской разведкой, и Инга проводила с ней много времени, слушая ее подробные рассказы о семье, учебе, работе, и заодно шлифуя произношение. Инга чувствовала себя, как актер в театре, когда он изучает роль, входит в образ и словно примеряет на себя чужую жизнь. Но, в отличие от актера, Инге предстояло сыграть роль не на сцене, а в реальности. В реальности жесточайшей войны, равной которой еще не было в истории. Да еще и в тылу врага, где тебя могут разоблачить в любую минуту. И вот сейчас, похоже, эта минута наступила…
– Ну! Говори! – закричал Юрген. – Кто ты? Твое имя?
Инга молчала.
Тогда Юрген взял со стола папку и дал ее Инге. Она перелистала страницы.
– Как видишь, больше лгать нет смысла. Я хочу услышать правду.
Инга на мгновение закрыла глаза. Да, ее разоблачили, и нужно быстро решить, что делать дальше…
– Спрашиваю еще раз: твое настоящее имя?
«Нет, Юрген, этого ты от меня не дождешься», – подумала Инга. Она помнила главное правило разведчика: никогда не признаваться. Даже под тяжестью самых неопровержимых улик. В любой, самой безнадежной ситуации, надо уходить в отказ. Сочинять любые небылицы, самые неправдоподобные истории, хвататься за соломинку, но не признаваться. Признание – это конец. После этого нужно давать показания о своих кураторах, связях, а значит предавать товарищей. Это влечет за собой непоправимые последствия.
Конечно, шанс, что в твои небылицы поверят, невелик. И, скорее всего, тебя расстреляют. Но это лучше, чем если из-за тебя погибнут десятки твоих товарищей: связные, подпольщики, партизаны. А к расстрелу в результате провала должен быть готов любой разведчик. Это просто риск, сопутствующий профессии.
Было ли ей страшно? Конечно, да. Любой человек испытывает чувство страха. Совершенно бесстрашных людей не бывает. Но только одних страх парализует, а другие его преодолевают. А еще никто не хочет умирать. Особенно когда ты молод, и еще вся жизнь впереди…. Но если такова твоя судьба, таков твой путь, то его надо пройти с достоинством и до конца.
«Ну что ж», – решила Инга. – «Придется рассказать Юргену эту фантастическую историю. Других вариантов просто нет…»
Инга подняла глаза на Юргена и ответила:
– Меня зовут Марта Бауэр.
– Ха-ха! Неужели? Ну, допустим. (Хотя после всего, что было, в это верится с трудом.) Ты немка?
– Конечно, герр капитан. (Ну, а кто же еще? Ты же слышишь мой немецкий, как же можно в этом сомневаться?)
– Почему ты назвала себя Ингрид Келлер? Откуда у тебя ее документы? (К тому же с фальшивой фотографией. Ну-ка, посмотрим, как ты это объяснишь.)
– Это довольно странная и длинная история, герр капитан…
– Ничего, я никуда не спешу. (Валяй, рассказывай свое очередное вранье. Я все равно в него не поверю.)
И Инга начала рассказ, который у нее давно был заготовлен на случай провала.
– Мы с Ингрид вместе учились, были подругами. Когда началась война, нас обеих отправили на восточный фронт, и там наши дороги разошлись. Потом наша дивизия оказалась в окружении. В результате я попала в плен к русским, и у меня забрали документы. Благодаря счастливому случаю мне удалось бежать. Я долго пробиралась к своим. Шла по ночам, а днем пряталась. Однажды в лесу я встретила группу наших. Они вырвались из окружения и тоже пробирались к своим. И самое невероятное, что среди них была Ингрид! Я не могла поверить, что мы встретились вот так, совершенно случайно.
– К несчастью, Ингрид была тяжело ранена, – продолжала Инга. – Она была без сознания. Я очень надеялась, что Ингрид выздоровеет. К тому же, для меня было очень важно, чтобы она подтвердила, что я – это я. Ведь у меня не было документов, никто меня не знал. Моя дивизия была разбита. Я не знала, как подтвердить свою личность. В этой ситуации было большой удачей встретить подругу! Но увы, Ингрид в тот же день умерла…
– Поскольку я сказала, что знаю ее, что она моя подруга, мне отдали ее документы, чтобы передать в штаб, когда мы до него доберемся. Документы были залиты кровью Ингрид. И если имя и фамилию еще можно было разобрать, то фотография была испорчена безнадежно.
– Наша группа продолжала пробираться к своим. Однажды мы попали под обстрел. Я даже не знаю, кто это стрелял. В результате погибли все, кроме меня… Наконец я добралась до своих. Меня под конвоем привели в штаб. Я утверждала, что я своя, немка, переводчица, но в штабе сомневались. Ведь на мне не было немецкой формы. После побега из плена форму я выбросила, а одежду сняла с убитой местной женщины. В противном случае я бы точно не добралась до своих.
– Когда меня обыскали, то в кармане нашли документы Ингрид. И офицер, который меня допрашивал, решил, что это мои документы. И что я – Ингрид Келлер. Я не рискнула это опровергать, потому что находилась в сложном положении. Я боялась, что если расскажу все, как было, то мне не поверят. Как видите, я не собиралась никого обманывать, просто все получилось само собой…
– Поскольку документы были сильно повреждены, мне выдали новые. На имя Ингрид Келлер, но уже с моей фотографией. Так что документы не фальшивые, а самые настоящие. Да вы и сами можете убедиться в том, что они не подделаны каким-то кустарным способом, а изготовлены, как полагается.
(Да, советская разведка научилась качественно делать немецкие документы.)
– Конечно, это обман, но поверьте, это вышло случайно. Просто так сложились обстоятельства. К тому же, я не считала, что это был большой обман. Мы обе были переводчицами. Так какая разница – Марта или Ингрид? Я решила для себя, что после победы, когда закончится война, я все всем объясню. Ну вот… После этого меня командировали, сюда, в Лесной город. Дальше вы знаете.
– Мда, – с иронией произнес Юрген. – Ловко придумано. Все так вовремя погибли! Прямо как по заказу. Ты серьезно рассчитываешь, что я поверю в эти бредни? И вообще, можно было придумать что-то более оригинальное и правдоподобное. Топорная работа!
– Придумать – да, можно. Но я рассказываю все, как оно было на самом деле, – Инга старалась говорить так искренне, как только могла. – Вы же были на фронте, и знаете, что там иногда случается такое, что никто бы никогда не придумал. И что жизнь бывает невероятнее любой фантастики…Я вас понимаю, конечно. Я, наверное, тоже бы в такое не поверила. Но увы, эта невероятная история случилась со мной наяву…
Юрген подумал, что в этом есть доля истины. Он и сам на фронте был свидетелем невероятных историй…
А Инга, увидев, что он мысленно с ней согласился, продолжила, чтобы закрепить достигнутый эффект:
– Вы не представляете, какие тяготы мне довелось пережить… На фронте, потом в плену… Как тяжело было добираться до своих… Я думала, что не выживу. Вы же знаете, какой ад творится на фронте. Вы должны меня понять…
– Только не надо давить на жалость. Не поможет. Имей в виду, я не верю ни одному твоему слову.
Юрген говорил, а сам чувствовал, что ему хочется, чтобы все это оказалось правдой. Девушка была так красива… У нее такие ясные голубые глаза… Разве может лгать это ангельское создание?
По его спокойному тону Инга сразу поняла, что ей удалось добиться главного – посеять у Юргена сомнения в том, что она русская разведчица.
– А зачем мне врать, герр капитан? Я честно работала в комендатуре. Разве вы можете в чем-то меня упрекнуть?
Юрген уже открыл рот, чтобы сказать: «Да, ты видела план операции! Ты симулировала сердечный приступ!», но в этот момент в кабинет вошел Райнер с двумя автоматчиками.
– Взять ее. В камеру, – коротко и без всяких предисловий скомандовал Райнер.
Освобождение
Когда Ингу увели, Райнер хмуро сказал опешившему Юргену:
– Экспедиция против партизан уничтожена.
– Как? Откуда ты узнал?
– Сообщил мой информатор. Кто-то предупредил партизан. Поэтому они хорошо подготовились…
– Но почему ты арестовал Ингрид?
– Ты еще спрашиваешь?! – Вспылил Райнер. – Она не та, за кого себя выдает! И на фоне этого у нас погибает целая экспедиция! Ты хочешь сказать, что это совпадение?!
– Она мне все рассказала, все объяснила, – попытался оправдаться Юрген.
– И ты поверил в ее объяснения? Представляю, что за сказки она тебе рассказала! Юрген, пойми: у тебя под боком, в комендатуре, работала девушка с поддельными документами! Там, где разрабатывался план операции! Она была очень близко к этим документам. Уж не знаю, как ей это удалось, но я уверен, что она их прочитала!
«Зато я точно знаю, как именно ей это удалось», – подумал Юрген. Но вслух сказал совершенно другое:
– Но почему ты подозреваешь именно ее? Ведь, кроме фотографии, у тебя нет на это никаких оснований.
– Кроме фотографии? Юрген, ты издеваешься, что ли? Она выдала себя за другую! У нее фальшивые документы! В условиях военного времени только за это можно расстрелять без всяких разговоров!
Конечно, Юрген это прекрасно знал. Идет война, ситуация на фронте ухудшается. Поэтому некогда вести долгие расследования. При малейшем подозрении ставят к стенке, и все дела.
– Ее расстреляют?
– Да, но сначала я хочу ее допросить. Мне нужны все ее контакты. Если это действительно она передала сведения партизанам, то с ее помощью мы сможем на них выйти. Не забывай, мы потерпели поражение. Не мы разбили партизан, а они уничтожили нашу экспедицию. А ведь за это придется отвечать, Юрген… Гауляйтер Кох наверняка потребует найти виновного… Если мы разоблачим русскую разведчицу, то нам будет легче оправдаться. Мы скажем – да, в наши ряды проникла шпионка, но мы ее поймали. А если она расскажет нам о своих связях, то мы возьмем реванш: уничтожим и партизан, и городское подполье.
– Да, конечно, ты прав, – задумчиво произнес Юрген. – И когда ты собираешься ее допросить? Прямо сейчас?
– Было бы неплохо. Пока она еще не успела опомниться. Но… наверное, все-таки нет. Устал я сегодня. И уже поздно. Так что, лучше завтра, с утра.
***
Когда связной Инги, подпольщик Николай, прибежал в расположение партизан, уже совсем стемнело. Войдя в палатку командира, он прямо с порога выпалил:
– Ингу арестовали!
– Как арестовали?!
Влад и Дан вскочили с места и засыпали вошедшего вопросами.
– Когда это случилось? За что ее арестовали?
Николай, тяжело дыша, покачал головой.
– Больше ничего не знаю. Знаю только, что ее арестовали сегодня вечером. Сейчас она находится в подвале, в здании гестапо.
– Влад, я еду туда! Мы должны ее спасти! – Дан был готов прямо сейчас бежать к Инге.
– Дан, сядь, успокойся. Сначала давай подумаем, как это сделать. Или ты хочешь попасть в камеру вместе с ней? Чтобы вас вместе расстреляли? В любом случае, тебе нельзя идти одному. Это очень опасно. Нужно чтобы хоть кто-то тебя подстраховал.
Дан понимал, что Влад прав. Он постарался взять себя в руки, хотя это было нелегко. Как можно быть спокойным, когда Инга в руках фашистов! Инга, которую он так любил…
– Хорошо, что ты предлагаешь?
– Что я предлагаю… – задумчиво произнес Влад. – Здание гестапо охраняется. В городе большой гарнизон фашистов… Так вот. Я думаю, Дан, ты пойдешь с небольшой группой. Охрану гестапо постарайтесь нейтрализовать как можно тише, чтобы не началась стрельба. Иначе туда быстро сбежится весь гарнизон, и вам крышка. Поэтому сначала проведите небольшую разведку. Понаблюдайте, сколько там охраны, где они стоят. И потом постарайтесь убрать их тихо. Чтобы никто не успел выстрелить. И нужно успеть вернуться до рассвета. Ну, что скажешь?
– Думаю, ты все правильно говоришь. Я возьму с собой двух человек.
– Хорошо. Удачи. И будь осторожен.
***
После ухода Райнера Юрген не мог найти себе места. Конечно, Райнер прав. Уж кто-кто, а Юрген точно знал: Ингрид видела план операции. И после этого экспедиция против партизан провалилась. Он понимал, что таких совпадений не бывает. Ингрид наверняка работает на русских…
В душе Юргена боролись противоречивые чувства: с одной стороны, ему нравилась Ингрид. Но с другой… если она действительно русская разведчица… Мысль об этом заставляла Юргена сжимать кулаки. К тому же, после поражения под Стальным городом он поклялся отомстить русским…
Но если ее будет допрашивать Райнер, все лавры разоблачения русской разведчицы достанутся ему. А Юрген еще и окажется виноватым в том, что не смог сохранить в тайне план операции. «Нет, я должен поговорить с ней первым и заставить признаться! Я должен опередить Райнера!»
Быстро сбежав по ступенькам, Юрген вышел из комендатуры и сел в свою машину. Вскоре он доехал до здания гестапо.
У входа ему преградил путь охранник с автоматом. Юрген предъявил свое удостоверение.
– Проведите меня в камеру, где находится арестованная Ингрид Келлер.
Охранник кому-то позвонил, и к Юргену вышел гестаповец.
– Проходите, герр капитан. Сюда.
Войдя в камеру, где находилась Ингрид, Юрген властно сказал:
– Оставьте нас. Я хочу поговорить с арестованной наедине.
Инга подняла глаза на Юргена. «Зачем он пришел? Что ему известно?»
А Юрген бросил взгляд на Ингу. Ее красота сверкнула, как молния, осветив сумрак унылой камеры. И у Юргена защемило сердце.
«Почему так странно устроена жизнь? Почему нельзя прямо сейчас все бросить и уехать с этой девушкой далеко-далеко, на край света?..»
«Потому что идет война», – ответил он сам себе. – «Не на жизнь, а на смерть. Война на выживание. Война, в которой не может быть компромиссов. И победить должен кто-то один. Или мы их, или они нас. Все зашло слишком далеко. Ожесточение обеих сторон достигло предела. Они не простят нам те зверства, которые мы совершили. Поэтому нам остается только одно – идти до конца. И добиться своей цели любыми средствами, любой ценой. Потому что мы все это делали во имя Великого Рейха.
А значит, нужно оставить в стороне все эмоции. Руководить должен только холодный разум, только трезвый расчет. Эмоции погубят тебя, сопляк. Возьми себя и в руки и допроси ее. И выясни наконец, кто она на самом деле – немка или все-таки русская? И если русская, то пощады не будет…»
Юрген сел на стул напротив Инги и приступил к допросу.
– Как мне тебя называть – Ингрид или Марта? – Начал он.
– Мне все равно. Называйте, как вам удобно.
– Тогда пусть будет Ингрид. Мне так привычнее.
– Хорошо. Я уже тоже привыкла к этому имени.
– Или все-таки Марта? А может, вообще какая-нибудь русская Марья? – Задав этот провокационый вопрос, Юрген устремил на Ингу пристальный взгляд. Он ожидал, что Ингрид вздрогнет, занервничает, но напрасно.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – холодно ответила Инга.
– Ты все прекрасно понимаешь! Я знаю, что ты видела план операции!
– Какой еще план? Какой операции? – Инга изобразила полное недоумение.
– Не прикидывайся! Ты притворилась, что тебе плохо! И пока я бегал за доктором, ты прочитала план операции! —воскликнул Юрген.
– С чего вы это взяли? – Инга продолжала играть в невинность. – У меня действительно заболело сердце.
– И поэтому ты забыла перевернуть документ? Это был твой прокол как разведчика, Ингрид! (Ну, признавайся уже наконец, признавайся!)
(Черт! Я просто не успела его перевернуть! Ты слишком быстро вернулся с доктором! Хотя, нечего себя оправдывать… Конечно, я виновата. Я должна была успеть! В результате погубила себя. Главное теперь не погубить других…) Эти мысли молнией пронеслись в сознании Инги, но вслух она только устало сказала:
– Послушайте, я не трогала никаких документов… Это только игра вашего воображения. Может, вы сами забыли перевернуть свой документ…
Услышав это, Юрген расхохотался.
– Знаешь, твоя наглость превосходит всякие границы. Ты так уверенно говоришь на черное белое! Еще немного, и ты, пожалуй, убедишь меня, что на самом деле русский разведчик – это я!
Но веселость Юргена быстро прошла, и он уже совершенно серьезно продолжил:
– А теперь послушай меня внимательно. Райнер уверен, что ты работаешь на русских. Ему достаточно было твоей истории с поддельными документами, а затем погибшей экспедиции, чтобы сложить два плюс два. Причем он пока не знает про историю с неперевернутым документом. Об этом знаю только я… Но если он узнает, то тебя уже ничто не спасет. Завтра он будет допрашивать тебя. Он хочет знать все твои контакты, и с подпольем, и с партизанами. И если ты будешь молчать… Я думаю, тебе не надо объяснять, какие к тебе применят методы допроса… В гестапо есть шутка, что Райнер заставит заговорить даже мертвого…
Юрген сделал многозначительную паузу. Он хотел, чтобы Ингрид хорошенько обдумала его слова.
– Почему вы мне все это говорите? – Наконец прервала паузу девушка.
– Я хочу спасти тебя.
(Неужели? Что-то я не верю тебе, Юрген.)
– Если ты мне все расскажешь, я скрою от Райнера, что ты видела план операции. И постараюсь вытащить тебя отсюда.
– И что я должна рассказать?
– Для начала назови свое настоящее имя.
(Ну, разумеется. Сначала имя, а потом все остальное… Примитивная ловушка, Юрген. Даже не надейся. Ты никогда не услышишь мое настоящее имя…)
В этот момент дверь камеры резко распахнулась.
– Инга!
На пороге камеры появился Дан. И, направляя пистолет на Юргена, скомандовал:
– Хенде хох!
– Инга? Вот я и узнал твое имя…
Резким движением Юрген схватил Ингу, заломив ей руку назад, и, прижав к себе, закрылся ее телом. Затем молниеносно выхватил пистолет и приставил дуло к ее виску.
– Бросай оружие! – Крикнул он Дану. – Иначе я убью ее!
И, обращаясь к Инге, добавил:
– Переведи ему, что я сказал! Быстро!
– Дан, он сказал тебе бросить оружие. Но ты не слушай его! Стреляй!
Дан медлил. Он видел, что Юрген на взводе, и может в любой момент спустить курок. Риск был слишком велик…
– Бросай оружие! – В ярости закричал Юрген. – Считаю до трех! Раз! Два!…
– Хорошо, хорошо. Успокойся. Я кладу оружие. Вот, смотри, – подчеркнуто спокойным тоном произнес Дан.
Он медленно наклонился и осторожно положил пистолет на пол. Затем так же медленно выпрямился и сказал:
– Видишь, я положил оружие. Отпусти ее.
Все движения Дана были максимально замедленными и плавными. Он хотел успокоить крайне напряженного, взвинченного Юргена, чтобы тот случайно не выстрелил в Ингу. И дал ему понять, что он победил: ведь Дан обезоружен, а Инга в его руках.
Эта тактика достигла своей цели: Юрген, предвкушая победу, немного расслабился, на минуту потеряв бдительность. И как только его рука с пистолетом начала движение вниз, Дан неожиданно совершил стремительный бросок вперед, сбив с ног Юргена вместе с Ингой. Юрген выпустил пистолет, и тот отлетел в сторону. Инга с Юргеном одновременно бросились за пистолетом. В это время Дан схватил свой, лежавший на полу, пистолет и выстрелил в Юргена.
– Инга…ты все-таки русская…– Прошептал он. Это были его последние слова.
Дан схватил Ингу за руку. Медлить было нельзя. На звук выстрела сейчас сбегутся фашисты…
– Бежим! Скорее!
Они выбежали из здания гестапо. К ним присоединились двое партизан, которые смогли нейтрализовать охрану. Все вместе они сели в машину Юргена, стоящую у здания, и рванули вперед, быстро набирая скорость.
Вслед им застрекотали автоматные очереди, нарушая тишину ночи. Автоматчики на мотоциклах пустились за ними.
Райнера разбудили, сообщив, что Юрген убит, а арестованную Ингрид освободили партизаны.
– Всех поднять по тревоге! Партизанов взять любой ценой! И брать живыми! – В ярости орал Райнер.
Дан гнал машину к реке, но их упорно преследовали. Подорвав гранатами два мотоцикла с немцами, партизаны смогли ненадолго оторваться, но немцев было слишком много, и они продолжали погоню.
А вот и мост через реку. Дан стремился быстрее проехать по нему, чтобы оказаться на другом берегу реки. Ведь там еще немного – и начнется лес, где можно будет укрыться. Наконец, машина с партизанами преодолела мост. И вскоре на него въехали немецкие мотоциклы, преследовавшие партизан. Но как только они начали движение по мосту, раздался взрыв…
– Отличная работа, молодцы! – Воскликнул Владислав, глядя в бинокль. – Ну как там наши, живы?
– Живы, товарищ командир!
– Ну слава Богу…
Заминированный партизанами мост, по которому ехали немцы на мотоциклах, взлетел на воздух. Крики фашистов, летающие в воздухе обломки потонули в ярком зареве, которое осветило все вокруг. Осветило, как истина. И как победа, которая была неизбежна…
