Стейси Кларк
Когда рассеется туман. Книга 2
Глава 6
Ева
– Тим, ты дома? – кричу я с порога, сбрасывая ботинки с усталых ног.
Даже не знаю, с чего взялась у обоих привычка задавать этот вопрос, приходя домой. Кажется, я позаимствовала её у матери. Она постоянно спрашивала, дома ли я, когда приходила, даже если видела, что в доме горит свет. А Тим перенял её у меня. Когда долгое время живёшь вместе, начинаешь копировать некоторые повадки своего партнёра.
Тимур не отвечает, хотя я чётко слышу звук работающего телевизора и даже могу разобрать, какой фильм он смотрит. Он фанат Тима Бёртона, как странно бы это ни звучало, и все его фильмы и мультфильмы знает наизусть, потому что пересмотрел их сотню раз. Не знаю, почему он фанатеет именно по этому режиссёру, хотя иногда и я могу составить ему компанию при просмотре некоторых из них.
Скинув с себя верхнюю одежду, прохожу сразу в спальню, чтобы исполнить ещё одну нашу традицию. Тимур ставит фильм на паузу, и на экране телевизора замирает Эдвард Руки-ножницы в объятиях Ким. Наверное, это единственный фильм, который я готова пересматривать с ним по нескольку раз. Этот кадр заставляет меня задуматься о некоторых моментах из жизни, но я отгоняю эти мысли, переводя взгляд на Тимура.
– Привет, – устало улыбаюсь, подхожу к постели и наклоняюсь, чтобы его поцеловать.
– Привет, – отвечает он на мой поцелуй. – Выглядишь измотанной. Может не стоит так нагружать свой организм интенсивными тренировками? Ты и так отлично выглядишь.
Для того чтобы выделить время для слежки за домом Ярика, мне пришлось сказать Тиму, что иногда после работы я посещаю тренажёрный зал. Знаю, что поступаю скверно, обманывая, но после нашей последней ссоры я поняла, что не стоит ждать от него поддержки в этом вопросе. Поэтому пришлось пойти на крайние меры. К тому же, после своих вечерних вылазок я изматываюсь не только физически, но и морально, поэтому можно считать это тренировками и успокоиться, не мучаясь угрызениями совести.
– Мне нужно как-то отвлечься, – говорю я первое, что приходит в голову. – К тому же посещение спортзала ещё никому не навредило. Мне нужно принять душ и перекусить. Я скоро.
Спрыгиваю с постели и выхожу из комнаты, оставляя Тима наедине со своими любимыми киногероями. Я бы сейчас не отказалась не только от еды и душа, но и от бокала вина. После нескольких таких вечеров мне стало ясно одно: мамы в его доме нет. По крайней мере, свободно передвигающейся… Так что либо я ошиблась в выводах, либо остаётся надеяться, что она не сидит связанная в подвале. Хотя и этот вариант можно отвергнуть, потому что Ярик отсутствовал дома больше недели. Леся сказала, что он попал в аварию и всё это время лежал в больнице.
С одной стороны, мне это только на руку. Я преспокойно нашла место, где можно перелезть через забор, и обнаружила хороший наблюдательный пункт, вне зоны досягаемости камер видеонаблюдения. А сегодня я увидела мельтешащую в панорамных окнах женскую фигуру, и моё сердце забилось чаще, пока не поняла, что расхаживающая по дому девушка – всего лишь его сестра. Я видела её фото в интернете, поэтому это было несложно понять. Кажется, она приходила кормить кота, который часто восседал на подоконнике, наблюдая за птицами, порхающими с ветки на ветку. Так что, будь моя мать прикованной в подвале, Ярик не отправил бы сестру к себе домой. Если она, конечно, не успела отдать Богу душу без еды и воды за всё это время.
Думаю, в следующий раз я вернусь, чтобы обследовать дом изнутри. Нужно только дождаться, когда его вновь не будет дома. Теперь я знаю, что он хранит запасные ключи под цветочным горшком: увидела, как София, так её, кажется, зовут, положила их туда. Я поборола своё желание проникнуть в дом сегодня: время поджимало, а мне ещё нужно было добраться до своего дома. К тому же сохранялась маленькая, но вероятность того, что девушка может вернуться.
Я уже не раз думала над тем, что нужно позаимствовать мамину машину для таких случаев. На права я сдала ещё в сентябре. Постоянно тратить деньги на такси – сплошное расточительство. Меня останавливает то, что Ярик может увидеть знакомый автомобиль и заподозрить неладное. Так что этот вариант отметается вместе с другими, такими же неудачными.
После разговора с Лесей я предприняла ещё одну попытку связаться с отцом. После долгих гудков, когда я уже собиралась отключаться, он соизволил взять трубку. Мы перекинулись парой дежурных вопросов перед тем, как я предложила ему встретиться и поговорить. Но он сослался на неотложные дела, поэтому пришлось ограничиться телефонным разговором, после которого стало понятно лишь одно: наш семейный корабль стремительно ушёл ко дну.
Я не была удивлена тому, что у отца точно такая же версия, как и у Леси: мама уехала в неизвестном направлении. Причину её спонтанного отъезда он так и не смог объяснить. Мало того, он даже не попытался рассказать мне, что вообще произошло за эти пол года. Ни одного намёка на маминого любовника – разрушителя его семьи, бизнеса да и жизни в целом. Я еле сдерживала себя, чтобы не наорать на него, сказать, что всё знаю и давно уже не маленькая девочка, чтобы держать меня в неведении и строить вокруг меня воздушные замки. Решила пока оставить его в покое до лучших времён. Ведь, если смотреть на произошедшее широко открытыми глазами, отец в данной ситуации скорее жертва, чем причина долбаного апокалипсиса. Думаю, сейчас ему не легче, чем мне. Просто он в этом никогда не признается, не будет плакать в жилетку, жалуясь на подлого Ярика, испоганившего ему жизнь.
В конечном итоге всё крутится вокруг него. Крутится так быстро, что я не успеваю записывать в свою секретную тетрадь свои мысли и чувства. В каком-то смысле это помогает. Я выплёскиваю на бумагу то, что думаю, но вслух пока сказать не могу. Никому. Придёт время, и я сделаю это, глядя прямо в его подлые глаза. Во мне бурлит такая ненависть и злость, что иногда я начинаю бояться саму себя. Не эти ли чувства испытывал мой отец? Не это ли заставляло его находиться в пьяном угаре, чтобы как-то отвлечься от навязчивых мыслей?
– Ева, ты слышишь меня? – голос Тимура, застывшего в проёме кухни, возвращает меня в реальность.
Я медленно поднимаю на него глаза, отвлёкшись от нарезки салата.
– Ты в порядке? Я звал тебя несколько раз.
– Да, просто задумалась, – оправдываюсь я. – Фильм уже закончился?
– Мне кажется, что ты врёшь! – Он хмурится, окинув меня недоверчивым взглядом.
Моё сердце пропускает удар. Он всё узнал? Но как? Следил за мной? Нашёл мой ежедневник в шкафу? Чёрт! Нужно было перепрятать его в более безопасное место…
Тимур решительно направляется к столу и встаёт напротив, не отрывая своего цепкого взора.
– Ты точно не в порядке, Ева! Какого хрена ты делаешь?
Он хватает меня за руку, и кухонный нож падает на пол с звенящим звуком. Я ойкаю, чувствуя резкую боль в ладони, и ошарашенно гляжу на капающую на столешницу кровь. Когда я успела так пораниться?
– Отпусти, Тим! Мне же больно! – пытаюсь вырвать руку из цепкой хватки Тимура. Кровь начинает сочиться из раны ещё сильнее.
– То есть, ты хочешь сказать, что когда ты себя резала, тебе не было больно? – начинает орать он, выпучив на меня свои шальные от ярости глаза.
– Что ты несёшь? – не понимая, что происходит, визжу я.
– Это ты что несёшь, Ева? – Тимур дёргает мою руку сильнее. – Я своими глазами видел, как ты специально сжимала нож в ладонях! Да что с тобой такое? С ума сошла?
– Я… я… – уже не так уверенно лепечу, переводя взгляд с окровавленной ладони на Тимура и обратно. – Я не заметила… Я не специально…
– Скажи “спасибо” своим долбаным родителям, Ева! Это они довели тебя до такого состояния! Ты сама не своя!
Он отпускает мою руку и обходит стол, чтобы достать из шкафа аптечку. В любой другой день я бы накинулась на него за такие слова, но сейчас нахожусь в лёгком шоке.
Пока Тимур обрабатывает и перебинтовывает порез, пытаюсь сообразить, в какой момент я могла с такой силой сжать нож в ладони, не почувствовав при этом боли. Я точно схожу с ума…
– Мне стоит бояться оставлять тебя одну? – спрашивает он, закончив врачебные манипуляции. Его взгляд немного смягчается, но это всего лишь видимость.
– Я действительно не понимаю, как так произошло, Тим. И уж точно делала это не специально, – качаю я головой.
– Мне хочется верить в это, кукла. Но в последнее время… – Тим делает паузу, вздыхая и складывая флакончик с перекисью и бинт обратно в аптечку. – Ты пугаешь меня…
Не буду спорить. Иногда я сама себя пугаю. В погоне за призраками я порой забываю, кто я и где нахожусь, теряясь в пространстве и путая сны с реальностью.
Я протягиваю руку к его щеке и накрываю своей ладонью. Ловлю себя на мысли, что это неправильно. Это он должен успокаивать меня и говорить слова поддержки, но ничего не могу с собой поделать. Мне нужно чувствовать и знать, что кто-то рядом, чтобы не слететь с катушек окончательно.
– Всё будет хорошо. Всё наладится, – шепчу я. Тимур кладёт свою ладонь поверх моей.
– Я сегодня разговаривал со своими родителями… Они зовут нас к себе.
Родители Тимура переехали жить в Казахстан, на родину его отца, пару лет назад, когда умерла бабушка. С тех пор они не оставляли попыток переманить Тима к себе, но он был против.
– В гости? – с надеждой в голосе спрашиваю я, заранее зная ответ на свой вопрос.
– Нет. На ПМЖ. Я знаю, что время не совсем подходящее… Я не тороплю. Подумай хорошо, взвесь все “за” и “против”…
– Тим… Мне нужно знать… Это предложение или ультиматум?
– Скажу честно, я долго думал над этим вопросом. С тех самых пор, как ты окончила колледж. Теперь я понимаю, что нужно было уехать ещё тогда… Я ждал, что всё наладится, но стало ещё хуже… Я не уезжал лишь из-за тебя…
– Почему ты молчал раньше? По-моему, ты всегда был против переезда туда?
– Я передумал.
– Я так понимаю, что ты уедешь в любом случае? Не важно: со мной или без меня?
– Я не могу насильно увезти тебя, Ева! Поэтому прошу подумать! – в его голосе снова появляются нотки раздражения.
– Тогда мой ответ – нет…
Тимур соскакивает со стула, взъерошив свои волосы. Начинает расхаживать по кухне туда-сюда, сжимая руки в кулаки. Кажется, я начинаю понимать именно сейчас, почему мы не можем найти контакт друг с другом. Мы хотим от жизни и от партнёров совершенно разного. Он хочет, чтобы я безоговорочно следовала за ним туда, куда он поманит пальцем, делала то, что он говорит, молча и без скандалов. А мне нужен человек, который на любое моё “нет” скажет “да”, закинет моё непослушное тело в чемодан или багажник автомобиля и увезёт с собой. А Тимур будет просто расхаживать по комнате, рвать на себе волосы и переваривать то, что я сказала. Потом уйдёт, хлопнув дверью, надеясь на то, что я одумаюсь. К сожалению, это не работает.
– Спокойной ночи, Ева! – прервав свою бесполезную ходьбу, бросает Тим. – Я даю тебе на раздумье ещё месяц. Если за это время ты не изменишь своё решение, я уеду без тебя.
Он демонстративно уходит, и я слышу, как с гулким треском закрывается дверь в спальню. Опускаю голову, глядя на свою перебинтованную ладонь.
– Я не изменю своего решения, Тим… Ни через месяц, ни через два… Даже спустя пол года… – шепчу я одними губами.
Глава 7
Ярослав
– Улыбнись, братик! Сегодня замечательный день! День твоего рождения! – почти визжит сестричка, когда я открываю дверь автомобиля.
Я падаю на пассажирское сидение, пока София беспрестанно щёлкает затвором фотокамеры на своём телефоне.
– Может, хватит? – бубню я, уткнувшись в лобовое стекло, в ожидании того, что она, наконец, наиграется в фотографа, и мы поедем.
– Фу! Какой скучный! Если ты будешь так дуться весь сегодняшний вечер, то обещаю больше никогда в жизни не организовывать тебе ни одной вечеринки!
– Вообще-то, это была твоя идея, а не моя. Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь, – фыркаю я.
Сколько я себя помню, никогда не любил отмечать свои дни рождения. Родители в детстве часто закатывали вечеринки в нашу честь, приглашали семейные пары, которые приводили с собой своих отпрысков, большинство из которых я видел впервые в жизни. Всё это было настолько пафосно и наигранно, что не доставляло абсолютно никакого удовольствия. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я заявил родителям, что никаких дней рождений для меня организовывать не нужно. Тогда мне здорово влетело от отца, и я услышал много нового о себе и о своём дрянном характере, в котором нет благодарности за то, что они для меня делают.
– Во-первых, я не помню ни одного твоего дня рождения. Я имею ввиду с гостями и подарками, как положено. А во-вторых, тебе нужно развеяться и прийти в чувства, иначе ты превратишься в старую плесень.
– Последнее моё день рождения я отмечал в тринадцать лет. Тебе было всего три года, поэтому не удивительно, что ты этого не помнишь.
– Кстати, почему ты так не любишь его отмечать? Ты никогда не говорил мне об этом.
– Думаю, не стоит это обсуждать именно сейчас, иначе вечер пойдёт на смарку. Может, поедем уже? Нужно заскочить в офис по дороге. Я могу сесть за руль, потому что ты только и делаешь, что тараторишь без умолку.
– Это не прокатит, любимый братец, – говорит София, трогаясь с места.
– Тебе не кажется, что это слишком? Ты забрала у меня мой автомобиль, и теперь я вынужден постоянно тебе названивать, когда мне нужно срочно куда-то ехать. А дозвониться до тебя – как до президента, – бурчу я, вцепившись в ручку двери. Ездить с Софией – то ещё приключение. Она гоняет, как бешеный дальнобойщик. Даже не знаю, что страшнее после аварии: сесть самому за руль, переборов свой страх, или сесть в машину, за рулём которой любимая сестричка.
– Считай это своим наказанием за угон папиного автомобиля, который, между прочим, в десять раз дороже твоего ведра с болтами, и за вождение в нетрезвом виде. Думаю, это наказание справедливое, с учётом того, что ты остался цел и почти невредим после того, как покувыркался по асфальту несколько раз. Кстати, почему ты не поменяешь машину?
– А чем тебе эта не угодила?
– Ну, ты можешь позволить себе гораздо круче.
– Могу, но не хочу. Меня и эта вполне устраивает.
– Жаль…
– Слушай, если тебя не устраивает мой автомобиль, просто отдай мне ключи. Это будет справедливо. В папином гараже есть гораздо круче, как ты любишь… – расплываясь в широкой улыбке, как у Чеширского кота из “Алисы в стране чудес”, говорю я.
– Нет. И это обсуждению не подлежит, – качает София головой.
– Я теперь пожизненно должен пользоваться услугами водителя?
– По крайней мере до той поры, пока я буду уверена в том, что ты не сядешь в неадекватном состоянии за руль. Пока не начнёшь вести себя хорошо. А сегодня твой день рождения, поэтому тебе можно пропустить пару стопок, а я буду спокойна, потому что ключи у меня. Кстати, зачем тебе в офис? Мы можем обойтись как-то без этого?
– Я оставил там свои запонки, – поднимаю я руки кверху, чтобы продемонстрировать их отсутствие.
– Ты серьёзно? Мы делаем такой круг из-за твоих дурацких запонок? У тебя они одни? Можно заехать в магазин по пути и купить новые. Так будет гораздо проще.
– Я хочу именно те запонки, – отрезаю я. – И раз уж ты вызвалась быть моим водителем, придётся терпеть и ехать туда, куда я скажу.
– Понятно! Ты просто решил меня позлить! Хорошо, мы съездим за твоими запонками в офис. А ключи от машины ты не получишь всё равно! Даже не мечтай!
– Посмотрим, София, на сколько хватит твоего терпения, – продолжаю улыбаться я.
Она фыркает, вдавив педаль в пол, и меня вжимает в кресло.
– Эй, поосторожней! Не мешок картошки везёшь! – начинаю паниковать я.
– Это профилактика страха после аварии.
– Надеюсь, мы доедем до вечеринки целыми, а не по частям. Я не планировал умирать в свои тридцать один.
– То есть, в тридцать – ты планировал? – ехидничает София, лавируя между автомобилями.
– Это вышло случайно. А ты гонишь специально! После такой езды мне придётся вернуться домой, чтобы сменить загаженные брюки. И да! Я не хочу новые из магазина, я хочу те, что висят дома!
София сбавляет скорость, и я мысленно ставлю галочку напротив своего имени в табличке очков. На этот раз она сдалась, но на самом деле её не так просто сломать. Она ещё более упёртая, чем я, поэтому добиваться ключей от своего авто мне придётся упорным трудом.
Когда сестрёнка резко тормозит у здания офиса, мой желудок готов вывернуться наизнанку, но я не подаю вида, с гордостью отцепляю ремень безопасности и выхожу из машины, бросив через плечо:
– На этом же самом месте через пятнадцать минут.
– Через пять! Иначе я уеду, а тебе придётся вызывать такси! – кричит мне вдогонку София, но я перекрываю её вопли, захлопывая дверь автомобиля, и шагаю в сторону входа в офис.
Пятница. Конец рабочего дня. Многие уже ушли домой, торопясь к своим супругам и детям. Большой муравейник медленно погружается в тишину. Именно это время я люблю больше всего. Никто не снуёт туда-сюда, не мешает звонками и просьбами, не задаёт глупых вопросов, ловя тебя в коридоре. Последнее раздражает больше всего. Самое главное, все сотрудники офиса давно уяснили, что поздравлять меня с днём рождения – себе дороже. После нескольких таких поздравлений, за которыми последовало публичное увольнение, они чётко зарубили это себе на носу. Поэтому я спокойно прохожу мимо стойки администратора, услышав лишь неловкое “здравствуйте” в свой адрес, и захожу в лифт, доставая из кармана те самые запонки, ради которых София проехала столько лишних километров.
Я не плохой брат. Просто сегодня, как никогда раньше, мне хочется её позлить. Потому что она устроила эту вечеринку, и не хочет отдавать мне автомобиль, без которого я чувствую себя несколько неловко. Раз уж мы приехали, сделаю вид, что действительно забыл запонки в кабинете. И у меня будет хотя бы пять минут, чтобы выдохнуть перед тем, как окунуться в “безудержное веселье” этого вечера.
Выхожу из лифта и застаю свою секретаршу в полной боевой готовности у выхода. Сегодня она задержалась на целых пол часа. Бьюсь об заклад, что прихорашивалась на свидание этим пятничным вечером. Когда я уезжал днём из офиса, она ещё не была покрыта таким слоем тоналки, её тени на веках и губная помада на губах не кричали: “Возьми меня сейчас же!”. На рабочем месте она всегда выглядит более буднично.
– Ярослав Александрович, – робко мнётся она, опуская глаза, будто застала меня в мужском туалете за естественным процессом.
– Да, это я, – хмыкаю, отходя в сторону, чтобы она смогла спокойно пройти в кабину лифта.
– Вам пришло письмо, – снова мямлит она.
– Спасибо, с корреспонденцией разберусь завтра. Я буквально на минуту заскочил.
– Я не знала, что с ним делать. Его принёс курьер буквально час назад. Ну, вы не любите… когда… В общем, я не виновата…
Я хмурюсь, не понимая, что она имеет ввиду. В это время двери лифта закрываются, и я не успеваю ничего спросить. Приходится молча провожать её взглядом, пока она не скрывается из виду.
Терпеть не могу сюрпризов. Поэтому, пока шагаю в сторону кабинета, сердце начинает биться в необычном для него ритме. Посреди моего рабочего стола белеет конверт. Я вижу его, как только переступаю порог. Подхожу ближе, и взгляд сразу падает на большие крупные буквы: “С днём рождения”. Ни адреса отправителя, ни самого адресата…
Беру конверт и долго держу его в руках. На ощупь: внутри либо открытка, либо фотография. Подношу его к носу, пытаясь уловить хоть малейший намёк на тайного поздравителя… или поздравительницу… Разрываю плотную белую бумагу у самого края, чтобы не повредить то, что находится внутри. Медленно достаю. Это фотография. Она довольно тёмная и не совсем чёткая, будто снимали в движении, на плохую камеру и почти в кромешной темноте. Сердце пропускает удар, когда я узнаю ту, что лежит, распластанная на кровати. Её глаза прикрыты, но даже так понятно, что она закатила их. Волосы разметались по подушке, руки над головой, на лбу бисеринки пота, а рот широко распахнут. Если бы не мужчина, устроившийся сверху, можно было подумать, что она испытывает адскую боль. Но, судя по кадру, это скорее всего оргазм.
Мои руки начинают дрожать. Я смотрю на фотографию очень долго, пытаясь поверить своим глазам. Изначально я даже не обращаю внимание на мужчину. Просто ловлю каждую черту лица женщины, которую не видел уже почти два месяца. А когда, наконец, обращаю на него внимание, меня накрывает волной дикой ярости. Вадик…
Я бросаю фото на стол, и оно пролетает по всей его длине, шурша и вертясь, пока не замирает у самого края. Хватаюсь за голову, надавливая пальцами на пульсирующие вены на висках. Твою ж мать! Меня смачно поимели и ткнули в это носом! Начинаю хохотать, как сумасшедший. Но это просто защитная реакция организма на стресс, не более того. Если эти двое хотели свести меня с ума, пусть подавятся своими амбициями.
Обхожу стол, когда приступ дикого смеха резко прерывается, и беру фотографию за самый краешек, будто это кусок дерьма. Открываю верхний ящик и бросаю снимок под кипу бумаг. С треском захлопываю обратно. Что ж, сегодня у меня день рождения. Кажется, я поторопился с выводами. Безудержному веселью – быть!
Выходя из кабинета, бесшумно прикрываю за собой дверь, как вор, пробравшийся в чужой дом. Смотрю на часы. Прошло уже десять минут. У меня есть ещё пять, чтобы захватить трофей в честь своего праздника. Нажимаю на кнопку следующего этажа, входя в стеклянные двери лифта. Папе это не понравится, но я не держу алкоголя в кабинете, поэтому позаимствую бутылку у него. Поднявшись на нужный этаж, надеюсь, что отец уехал домой. По крайней мере, его машины на парковке не было. Открыв двери кабинета электронным ключом, направляюсь к нужному шкафчику и выбираю самую дорогую бутылку виски. Жаль, что моя секретарша уже ушла, я бы мог забрать её с собой, оставив её ухажёра ни с чем. По крайней мере, на сегодняшний вечер. Киска любит, когда её ставят раком и жёстко трахают. Она бы предпочла раздвигать передо мной ноги гораздо чаще, но, к сожалению, приходится довольствоваться только теми редкими моментами, когда мне нужна мгновенная разрядка.
– Ты опоздал! – с ходу рычит София, когда я возвращаюсь и усаживаюсь на своё коронное место, от которого уже начинает тошнить.
– Не ври, – глядя на часы, констатирую я. – Я уложился в обещанные пятнадцать минут!
– Я тебе давала пять! Нужно было подняться в свой кабинет, надеть запонки и выйти обратно!
– Ты больше времени тратишь на болтовню, – открывая бутылку и отпивая прямо из горла, говорю я. – Поехали. Иначе завтра я тебя уволю. Мне не нужен водитель, который много болтает.
– Пристегни ремень, красавчик. И не обделай штанишки, потому что я прокачу тебя с ветерком. И убери эту чёртову бутылку. Из горла пьют только алкаши в подворотнях. Где твои аристократические манеры? – София корчит недовольную гримасу и включает передачу. Я закрываю бутылку и убираю от греха подальше. С её манерой вождения можно рассчитывать на смену всего гардероба.
Пока София везёт меня на мою же вечеринку, не умолкая ни на минуту, я стараюсь делать вид, что слушаю и даже изредка киваю головой, чтобы не показаться неблагодарным занудой. Моя сестра старалась. И в знак благодарности мне придётся весь вечер улыбаться и делать вид, что я доволен её стараниями. Всего один вечер. Я смогу взять себя в руки. А ломать и крушить всё вокруг я смогу и завтра. Главное, не думать о фотографии, которая лежит в моём рабочем столе. Чёрт! А это, оказывается, очень больно! Так же больно, как потерять мать…
– Надеюсь, ты пригласила на вечеринку своих подружек, – подаю я голос с надеждой и мольбой, глядя на сестру.
– Боже упаси! Чтобы ты совратил кого-то из них, или того хуже – нескольких сразу? Конечно нет! Я потом каждый раз, глядя на них, буду представлять ваши сексуальные игры и сгорать от стыда! На твоей вечеринке будут только твои близкие друзья и знакомые. А они, на сколько я знаю, либо семейные, либо уже с парой. Так что сегодня, братец, секс тебе не светит!
– А девочки по вызову входят в мою культурную программу? – выпивая очередную порцию виски, спрашиваю я.
– Не думаю, что твои друзья оценят такой подарок! Не нужно превращать моё мероприятие в бордель! Потерпи вечерок, а дальше делай, что душе угодно! Только не на моих глазах!
– Ты просто меня убиваешь, София… Ты совсем не умеешь веселиться! А загородный клуб, в который ты меня везёшь, славится своими закрытыми вечеринками, ты знала об этом? Бывал там несколько раз, и теперь каждая комната и укромный уголок будут напоминать мне о тех славных ночах. Ты просто режешь меня, как долбаный праздничный торт!
– Хватит скулить, Ярик! Мы – волки, а не подзаборные псы.
– Ну, тогда могу повыть на луну, если тебе будет легче от этого.
Когда София была ещё крошкой, она думала, что мы предки волков, раз у нас такая фамилия. Я подыгрывал ей, сочиняя всякие сказочные истории о происхождении нашего древнего рода. София выросла, а сказки остались жить в её голове. Она часто вспоминает их, хохоча над тем, что верила мне. Мы даже вместе придумывали фамильный герб, рисуя его везде, где было дозволено. На её восемнадцатилетие я подарил ей футболку с его изображением, а она прыгала от радости до потолка.
– Хотя бы праздничный торт, из которого выпрыгнет стриптизёрша? – делаю ещё одну попытку.
– Нет! Нет! И ещё раз – нет! – отрезает сестра.
– Чёрт! На поминках и то лучше развлекают, – фыркаю я, отвернувшись к пассажирскому окну.
– У тебя всегда мысли только о сексе?
– Чёрт возьми! А о чём я ещё должен думать после двух месяцев воздержания? О разговорах при луне???
– Прости. Я не знала. Я думала, что у тебя всё гораздо проще, – с печалью в голосе отвечает София. Только этого мне сейчас и не хватало. Розовых соплей своей сестрёнки.
– Знаешь, после твоей вечеринки всё вернётся на круги своя.
– Правда? Я смогла достучаться до твоего разума?
– Всё благодаря тебе, – развожу я руками. – Считай, что ты уже вернула меня к жизни.
– Что-то плохо верится, – косится на меня София. – Я чего-то не знаю?
Я несколько минут раздумываю, рассказать или нет о письме с сюрпризом. Сестра – единственный человек, с которым сейчас хочется поделиться этим. Если я буду держать всё в себе, я просто слечу с катушек.
– Я задержался в офисе, потому что получил любопытное письмо с фотографией.
София поворачивает ко мне голову, с любопытством и удивлением, ожидая продолжения.
– Что за фотография, Ярик? – не сдерживается она.
– Фотография Кати и её бывшего мужа…
– То есть? Что это значит? Просто фотка из семейного архива? Кто её прислал и зачем?
– Это не просто фотка из семейного архива, Соф… Скорее всего, кадр из хоум-видео… – отвечаю я, ожидая её реакции.
– Чёрт! Ярик! Это… это… Даже не знаю, как комментировать данную ситуацию, не стесняясь в выражениях!
– Похоже, семейная пара воссоединилась. Я не знаю, радоваться ли тому, что она живая, а не мёртвая, как я думал изначально. Или плакать от того, что меня кинули…
– Ты справишься, Ярик. В жизни случалось дерьмо похуже.
– Звучит из твоих уст довольно пошло, но мне нравится, – печально улыбаюсь я, радуясь тому, что облегчил свою душу.
– Могу тебя попросить об одной услуге, потому что мы почти приехали? Я знаю, это будет нелегко…
– Для тебя – всё что угодно.
– Можешь сегодня обойтись без концертов? Не хочу, чтобы твой день рождения вспоминали с кислой миной. Я очень старалась.
– Могу только пообещать, что постараюсь вести себя тихо. Но ты опять пытаешься завязать мне руки. Софа, я начинаю заранее жалеть будущего зятя. Из тебя выйдет очень хреновая жена. Иногда ты мне напоминаешь самку богомола, честное слово!
– Это только с тобой! С другими я сама невинность, – хлопает она ресницами. – Пожалуйста, будь хорошим мальчиком.
Мы въезжаем на территорию загородного клуба, а мне уже хочется вернуться обратно домой под тёплое одеялко. На парковке уже стоит целая куча машин.
– Ты уверена, что сюда приехали только мои близкие друзья и знакомые? У меня нет столько друзей, – хмыкаю я.
– Подумаешь, немного приуменьшила их количество. Иначе твою задницу вряд ли удалось бы вытащить из дома.
– Таких плохих девочек я обычно называю суками, но ты моя сестра, поэтому – мегера. Самая подлая из всех мегер, которых я знаю!
– Не забывай, что после полуночи карета превратится в тыкву! – фыркает она, заглушив мотор автомобиля. – Не опаздывай, иначе домой будешь добираться на попутке.
– Кто бы сомневался, – закатываю я глаза. – Я так и знал, что ты ограничишь моё время в том числе!
– Я переживаю за твоё здоровье, братик. Тебе нужно хорошо высыпаться. Здоровый сон в твоём возрасте только пойдёт на пользу.
София с грациозностью кошки выплывает из машины, и я в очередной раз поражаюсь, как вообще можно ездить за рулём на таких высоченных каблуках. Женщины…
***
Скучнее вечеринки я в жизни не встречал. Даже мои детские дни рождения по сравнению с этим кажутся гораздо веселее. Единственное, что напоминает мне о детстве, – куча шаров, украшающих коттедж изнутри и снаружи. Правда, они всего двух цветов: чёрные и белые. На что хотела намекнуть мне сестра, когда их заказывала, остаётся только догадываться. Даже весёлые надписи на них: “Ты просто космос” или “В 31 жизнь только начинается” уверенности не прибавляют. В такие моменты хочется просто напиться и уйти в астрал, к чему я стремлюсь всеми фибрами своей души.
После долгих поздравлений и вручения подарков от нескольких десятков гостей мне, наконец, удаётся ненадолго сбежать. Слава Всевышнему, что я в этом курятнике уже не впервые и знаю, где можно скрыться от любопытных глаз. Поднимаюсь в “тайную комнату” на самом верху и выхожу на небольшую лоджию.
В одной руке у меня бутылка, которую я так и не успел допить до конца, а во второй – пачка сигарет. Стрельнул у одного из гостей. Вообще-то, я не курю уже давно. С тех пор, как переболел пневмонией лет восемь назад. Тогда было трудно дышать, не то что курить, поэтому бросить пагубную привычку не составило большого труда. А потом больше и не тянуло. До сегодняшнего дня…
Меньше всего хочется думать о Кате и о её бывшем-настоящем муже, но горечь обиды не даёт мне отпустить эту ситуацию. Я знаю, что мне понадобится время, чтобы переварить всё случившееся. Это дело ни одного дня. Но очень надеюсь, что процесс пойдёт быстрее, если я снова и снова буду мусолить это в своей голове.
Итак, что я имею в конечном итоге. Если мыслить рационально, то я получил хороший жизненный опыт. Моя жизнь только и состоит из таких горьких опытов. Они, конечно, закаляют волю и дух, но делают из меня далеко не хорошего человека с светлыми глубокими помыслами. Скорее, наоборот. Будет ли когда-то выход из этого тёмного тоннеля ада или нет – покажет время. Искренне надеюсь, что будет.
