Степан Витальевич Кирнос
Дорогой скорби: крушение Ордена
– Он сорвал эти планы, – покачивая головой, медленно сказал альтмер.
– Ты прав. Неожиданное появление слуг Ордена сорвало эту задачу. Но здесь их тут ожидал самый настоящий ад. От массивов огня, которые против них обратили, буквально вскипал снег и плавился камень на стенах форта. Против них кинули самые страшные призванные существа огненной стихии, которые только могло вызвать могущество мастера-призывателя. Только потом мы увидели, что Сафракс плотно сжимает какой–то непонятный амулет в руках.
– И что он вам рассказал?
– Он нам поведал, что сорвал его с главного жреца культа. Оказалось, что этот амулет дарует практически неограниченные возможности по отношению магического применения огня. – И уже начиная клонить к концу, Ремиил сделал ностальгический оттенок в своём голосе. – Вот так вот Сафракс добыл свой первый артефакт и потерял всех своих знакомых, хотя особо ни с кем и не дружил. И эти воспоминания стали для него отличным уроком того, что сначала нужно проверять местность, а потом уже идти в бой. Хоть паладин его похвалил за отвагу, но Регент выразил недовольство, что он пренебрёг некоторыми статьями кодекса.
– Поэтому он его так и чтит?
– Именно! – воскликнул рыцарь. – Эти воспоминания стали для него болезненной иглой, что заставила почитать его кодекс на уровне священных книг.
От услышанного в душе юноши поселилась печаль и уныние, а ещё от тех чувств, что он питал к рыцарю-параноику, помешанному на кодексе. Эльф осознал, что воспоминания для Сафракса стали такой ношей, такой гирей на душе, что лучше было заплатить за них цену фанатизмом и забыть про случившееся. Негодование мгновенно сменилось жалостью, которое он решил разгонять, перейдя на другую тему:
– Как ваш поход в болота Чернотопья? – создав заинтересованность, спросил юноша.
– Было трудно, но мы справились. – Бровадно начал Ремиил. – Тот проклятый амулет, повышающий устойчивость к физическому урону, делая кожу практически как камень, оказалось в ковене некромантов, что как ты, верно, подметил, находился на юге Чернотопья, прям посреди болота.
– А это кто?
– Они были одни из самых могущественных некромантов, в своей местности, естественно. Их вроде…пятеро, и они как раз решили опробовать новое заклинание подъёма мертвых… но не по одному, а массами. Зашли мы в пещеру и её виды нас не впечатлили.
– А что так? – попытался высказать иронию, произнёс Азариэль. – Вам попалась не первоклассная пещера?
– Далеко не первый класс. Покрывшиеся плесенью стены, и стухшая вода под ногами испускали такое амбре, что дышать было невозможно – завтрак лез обратно. С потолка постоянно капала вода, что и рассекало зловещую тишину.
– Жуть.
– Нам на встречу выбежали два некроманта, одетых в обычные тканевые чёрные одежды, тряпье, одним словом. Они решили встретить дорогих гостей, посмотреть, кто к ним без стука явился.
– И как вы с ним?
– В первого полетел болт из арбалета, уложивший его на месте, второй успел произнести слова заклятье и в нас полетел шар белого пламени, столкнувшийся с незримой преградой в нескольких сантиметрах от меня. Наш маг успел произнести заклинание оберега, после чего с его рук соскользнула ослепляющая молния и испепелила некроманта.
– Туда ему и дорога.
– Подвигаясь, дальше, вглубь пещеры, попадалось всё больше мёртвых и гниющих тел, отчего запах становился ну вообще невыносимым. Этих трупов было неисчислимое количество. Похоже, некроманты долго готовились к этому дню. В конце пещеры оказался большой жертвенник, на котором лежали два некроманта, с пробитой грудью, похоже не ожидавшие, что их товарищ принесёт в жертву, а третий читал над ними заклинание.
– Предал товарищей, чтобы спасти шкуру… благородно.
– Это некроманты же! Они не лучше крыс. Тот чародей вроде облачился в обычный чёрный балахон, но на груди виднелся амулет, сделанный в двемерском стиле. Были прочтены последние слова, и губы некроманта сомкнулись. Мёртвые встали. Сафракс кинулся к убегающему некроманту и сокрылся в глубине пещеры.
– Я так понимаю, вам пришлось не сладко?
– Ещё как. Сволочи. Встали все: пастухи, крестьяне, неудачливые наёмники, мёртвые городские стражники. И нам ничего не оставалось, оборонятся от мёртвых. Звон клинков, хруст рассекаемых костей и смрад мёртвой плоти заполнили пещеру, смешавшись в один единый водоворот боя. Мертвецы одного рыцаря повалили, сломали ему руку и пытались вскрыть доспех, чтобы полакомиться свежей плотью, но волна огня остановила их. Нас естественно теснили. Мы сужали круг всё сильнее и сильнее, заставляя за каждый шаг назад платить своей нежизнью любого упыря, что приблизится слишком близко.
– И как же вы вышли из этой битвы?
– Мертвецы продолжали наступать, теряя своих «братьев по нежизни». Нескольким рыцарям повредили броню, а кого-то вообще повалили на землю и пытались вскрыть их броню. Но тут маг произнёс заклятье, от которого он сам жутко взмок и ослабел, а мертвецы изнутри вспыхнули лазурным, солнечным пламенем. Через секунду от мертвецов остались только горящие останки. И тут из темноты вышел Сафракс. Клинок его был сломан, а перчатки разбиты. Он рассказал, что амулет сделал кожу некроманта как камень, что клинок об него он сломал и не найдя способа лучше, попросту до смерти забил некроманта, а побрякушку уже снял с трупа. – Слабо усмехнулся рыцарь. – Вот так вот мы и добыли этот амулет, пройдя через живое кладбище.
– Да… интересная у вас жизнь. – Сразу констатировал Азариэль.
– Мы другой жизни и не желаем, – твёрдо ответил ему Ремиил, продолжив наставление. – Сам посуди, для чего мы воспитаны и взращены как не для этого? Честь и доблесть у нас в крови. Если этого нет, то и мы не достойны, быть в этом Ордене.– И явно стараясь закончить разговор, спросил, намекая на то, что Азариэлю пора. – Ты кстати не опоздаешь на свой философский диспут? А то время уже.
– Ты там будешь? – с лёгкой улыбкой проронил вопрос юноша. – А то у нас не хватает достойных собеседников.
– Нет, у меня дела в трофейном зале, – последовал ответ, после которого оба тепло попрощались и Азариэль поспешил в Академион, чего столь долго и желанно лелеял.
Глава 9. Бал вольности
Тот же день. Глубокий вечер.
Солнце практически село за горизонт, уступая место всё наплывающей синеве и мелькающим в высоте звёздам, что начинали усеивать вечерние небеса прекрасной серебристой россыпью. Небосвод становится действительно чудесным – золотой закат ещё полыхает всеми красками жара и огня, а на этом же небе уже разливается алый цвет и сиреневые мотивы, будто бы над Тамриэлем треснула реальность и вот-вот в мир прорвутся потусторонние силы.
Вечерний ветер всегда слаб и не напорист, несмотря на близость к морю, но от него всегда защищает крепостная стена, а такая лёгкость и не порывистость одаривают каждого, кто гуляет приятными ощущениями лёгкости и свежести.
Но истинным оплотом всех иллюзий, в том числе и по наведению спокойствия стал Академион. Его три башни, украшенные цветастыми знамёнами и мистическим свечением всё так же монументальны и грандиозны. Резные узкие окна с орнаментом и рисунки на стене перемежаются с текстами, что только украшает постройку. Но суть великолепия внутри здания.
Поначалу в Академионе стояла непроницаемая тишина, только редкий учёный или маг перемолвится с коллегой словом. Всё помещение источало необычное спокойствие, что просто прекрасно помогало в обучении или, когда необходима была максимальная концентрация над важными опытами.
Один из залов, бывший одним из помещений для «антиквариата», на первом этаже был переделан под обсуждения и диспуты различного рода, как и просили многие из неофитов. Кабинет представлен небольшим прямоугольным помещением, в котором спокойно могло уместиться не много участников обсуждения или спора. Не более того.
В зале спокойно и плавно горит свет, исходящий от множества свечей, магических светильников и небольшой люстры. Посреди всего зала стоит один большой круглый стол, возле которого были аккуратно расставлены стулья. В зале имелось три арочных окна, чрез которых и льётся свет в дневное время суток.
В помещении имеется несколько экзотических, завезённых с самых дальних уголков Империи декоративных растений, расставленных по углам. Но особый аромат в этом помещении всё-таки предают не растения, а разжигаемые палочки с благовониями.
Стены, в отличие всего остального Академиона, тут окрашены в белоснежный матовый цвет, что довольно странно и необычно.
Вообще, в начале, это было место, куда свозили весь хлам и барахло со всего Академиона, чтобы он здесь прозябал дни и ждал участи – переработка или уничтожение. И так длилось десятилетиями, это место постепенно превращалось в старую сырую кладовку, ставшую сокровищницей мусора и ненужного для Ордена пылящегося хлама. Это стало единственное место во всей цитадели, отражавшее не блеск и могущество Ордена, а то, чем оно достигается.
Но потом неофитам этого созыва захотелось чего большего, нежели изнурительные тренировки и бесконечная научная деятельность в Академионе. Их грыз жар научных исследований и желание оспорить существующие порядки, без открытого мятежа.
Те новоизбранные Ордена, что состояли в Нижнем Научном Совете, попросили от своих наставников и учителей в Верхнем Научном Совете, чтобы те, ввели «необходимые для развития дискуссионных и аналитических способностей специальных обсуждений для неофитов, дабы они сумели показать и развить собственные знания». И по специальному «Циркуляру Двуглавого Совета Ордена», что был принят после двух заседаний в Академионе, при Общем Научном Совете создавался так называемый «Стол обсуждений», где каждый мог высказаться на заранее определённую тему или даже устроить диспут с оппонентом, вынеся его на суд рыцарей, учёных и магов. Иначе говоря, Орден сделал всё, чтобы от него отвязалась молодёжь, дав себе продолжить спокойную работу.
Прошения о созыве «Стола обсуждений» подавалось напрямую в Верхний Научный Совет, в котором и давалось одобрение на собрание. Повестка обсуждения формировалась Верхним Научным Советом, что по своей прозорливости указывал только на темы, которые необходимо укрепить неофитам в своём обучении и, не давая тем ударятся в ненужные и подчас крамольные обсуждения
Сам же Верхний Научный Совет предполагал собрание умнейших профессоров и магов, которые заинтересованы в более углублённых познаниях неофитов и развитии их способностей. Нижний же совет предполагал собрание неофитов, которые осуществляли деятельность познания и помогали в организации научных мероприятий.
Учёные и маги всегда приготавливали всё, что нужно, для комфортного и приятного проведения этого мероприятия: дополнительные стулья, некоторые учебные материалы на пару листках и безалкогольные напитки с закусками для того, чтобы снять напряжение и создать более тёплую обстановку. Обычная уловка лояльности, о которой попросили Иерархи, чтобы создать образ тепла для неофитов, чтобы не дать молодому поколению расплыться или сорваться в злобу. Всё это напоминало больше некий клуб по интересам, а не структуру самого сильного Ордена во всём Тамриэле, отчего некоторые рыцари говорили, что Регент размяк.
Вот зал уже стал понемногу, медленно, но верно наполняться полноправными членами, и неофитами Ордена. Первыми зашли сюда несколько друзей Азариэля, после него самого.
Готфрид, немногословный светловолосый нордлинг. С ним Азариэль больше всего общался, после тренировок и занятий в Академионе. Но лаконичный норд больше всего слушал и говорил зачастую всего короткими несложными фразами, предпочитая хранить молчание.
Тиберий, экстраординарный имперец, способный повергнуть в шок любого профессора своими взглядами на мораль, но очень способный в некоторых науках. Его воззрения радикальны, не иначе, и больше похожи на идеи некого нигилиста, но всё же прилежное исполнение заданий и просвещённость не позволяли лидерам Ордена выкинуть его за ворота.
С течением времени зал постепенно стал заполняться ребятами, пришедшими сюда посмотреть на рассуждения других неофитов и самими высказаться. Обстановка становилась всё теплее, как в старой таверне в какой-нибудь праздник.
Буквально через несколько минут в помещение без своих доспех в обычных кремовых одеяниях пришло ещё несколько рыцарей, которые были порой частыми гостями на этих заседаниях, ибо они поставлены следить за тем, как протекает духовное развитие неофитов и обстановка на этих «столах».
– Господин Туриил, прошу сюда, – прозвучал голос, полный покорности, учёные-историки, который примерил на себя тёмный костюм сиродильской аристократии.
И в зал зашёл рыцарь, одетый не в доспех и даже не в кремовые одежды, а в лёгкую имперскую одежду: свободная рубашка, подпоясанную верёвкой, лёгкие брюки и кожаные сапоги.
– Господин Туриил, расскажите, пожалуйста, для неофитов, что было в северном Сиродиле, как ваше задание по получению старого фолианта, – поинтересовался профессор по истории. – Расскажите новоизбранным Ордена про вашу истинную службу Тамриэлю.
– Мне из-за этой книжки чуть не пробили грудь, – немного вспылив и с нотками нападения в голосе, приступил к рассказу рыцарь. – Проклятый старый фолиант оказался в лагере бандитов, что мило расположился у Брумы. – И дальше голосом, полного возмущения заявил. – Под самым её боком. Городскую стражу в этом городе нужно распускать. – И успокоившись, продолжил. – Они свои рваные палатки кинули на возвышении, это был какой-то холм в лесу у большой речки. Красиво расположившись прям под носом у городской стражи они ждали покупателя этой книжки. Как оказалось, позже, это некий старый маг. У меня броня была вся в снегу, как и всё вокруг, но ведь это север. Так вот, их было восемь человек.
– Мало, Туриил. В отчёте значится же больше, – ввязался в разговор некий рыцарь, лесной эльф, сидевший напротив белой стены.
– Об этом позже, Анкан. Так вот. Двое находились в патруле. Как только они отошли чуть дальше от лагеря, пришлось действовать. Одного из них я пристрелил из арбалета, когда он решил справить нужду. Второго получил нож в шею, когда поспешил ему на помощь. В лагере осталось шестеро. Когда они меня заметили, их было четверо.
– Что с остальными? – поинтересовался чародей, ставший у деревянной тёмной двери.
– Двух других я отправил навстречу богам более традиционным способом: они отправились к праотцам посредством содействия моего меча. – Гордо и с бравадой взирая на неофитов, заявил Туриил. – Первых троих было достаточно легко одолеть, ибо они не умели даже меч держать с нужной стороны. Это оказались обычные грязные варвары, одетые в обычные меховые лохмотья, чтобы не замёрзнуть, что сидят по норам и ямам. Они были обычными бродягами и бандитами, каких ходит сотни, по дорогам Тамриэля.
– Но не следующий, я так понимаю? – спросил рыцарь.
– Ты прав. Вот четвёртый был несколько по–другому одет. На других были обычные меховые лохмотья, а у этого была тяжёлая стальная и дорогая броня, отделанная в некоторых местах узорами из меди. У него так же имелась хорошая и красивая булава, сделанная из орихалка.
– Орк?
– Да, это оказался чёртов орк, очень большой и широкий орк. Бой становился всё интереснее. Он сразу кинулся на меня, но я успел отразить атаку и решил контратаковать, но мой клинок тут же столкнулся о его булаву. Он сделал ей молниеносный удар наотмашь, нацеленный в грудь.
– Сколько бравадных деталей, – перешёл на сарказм чародей у двери, дёрнув капюшон.
– Так, тихо. Скорость его удара была просто велика, что мне не удалось уйти из–под удара, он попал мне по запястью и выбил клинок. После чего ударил плечом и надавил всем весом, повалив меня своей огромной массой на землю.
– И как же вы выпутались из этого, мастер Туриил? – прозвучал вопрос от одного из неофитов, когда рыцарь приостановил рассказ.
– Я вспомнил, что у меня есть свиток, я его достал из-за пазухи, произнёс заклятье, и в него со скоростью молнии полетела огненная стрела. Но его доспех странно вспыхнул и мгновенно погасил огнь. Зачарование стойкости к огню, эта броня была уж очень дорога. Однако пока он гордился способностями своей брони, мне хватило времени дотянуться до клинка и ударить его в сочленение доспеха на колене. Он взревел и заверещал, как свинья и рухнул на одно колено. Я уже занёс клинок для последнего удара, как мне в грудь прилетел огненный шар, практический пробивший нагрудник доспеха своим жаром и силой удара. Я его успел заметить только в самый последний момент и сумел повернуться, иначе сила магического удара оторвала бы мне руку.
– И как же ты вышел из схватки, несчастный? – вопрошает чародей.
– Не сейчас. Жди. Это оказался тот самый покупатель книги. Какой-то старый маг пришёл за своей книжонкой. Старик был одет в обычный синий балахон, на ногах изношенные сапоги, имел грязную бороду, маленькие свиные впавшие глаза и морщинистое лицо. Похоже, он все, что у него, было, копил для этого фолианта и все деньги которые этому гаду удалось собрать принёс сюда.
– Какой учтивый и… скупой оказался покупатель. Как он хоть выглядел? Подетальнее?
– Разглядеть больше этого старика мне не удалось, маг. Тут, орк мгновенно встал и нанёс удар булавой в проплавленный нагрудник доспеха и пробил, без того практически разбившуюся броню. Меня повалило наземь. У меня уже жутко болели рёбра, и плохо сжималась ладонь, он сломал мне запястье.
– И тут по жанру и статистике тебе должен был прийти конец. – Сыронизировал чародей, подбросивший в воздух монету.
– Но я смог дотянуться до арбалета и выстрелить в орка. Болт ему пробил доспех у груди, но не убил, ибо завяз в той стали. Маг уже начинал произносить заклятье, как внезапно послышался свист стрелы и тут же из его шеи брызнула кровь. Слава Акатошу вышел человек, одетый в старую кожаную броню. Оказалось, старый охотник следил за мной от самой Брумы.
– Вот это неожиданный поворот.
– В это время, я успел дотянуться до клинка и нанести удар в шею моему главному оппоненту, который засмотрелся на истекающего кровью покупателя. И орк, и маг упали замертво практически одновременно. Всё было кончено. Я подошёл к охотнику. Его лицо было скрыто за капюшоном, выступала только посохшая зрелая нижняя часть лица.
«О Акатош, сколько же деталей» – взмолился Азариэль. – «Быстрее бы».
– Охотник мне рассказал мне историю, что этот орк раньше был странствующим рыцарем, но потом стал обычным наёмником – бандитом, так, же нашёл шайку бродяг и начал грабить окрестности Брумы.
– Вот это я понимаю – поменял радикально ориентацию, – и, словив всеобщий взгляд негодования чародей, поправив синий балахон добавил. – Профессиональную.
– А в ответ на мой вопрос – почему он мне раньше не помог он с сарказмом и упрёком ответил: «Ты думаешь, что этих бандитов было восемь? Эта банда насчитывала чуть более двадцати человек. Уж прости, пока ты там кувыркался с главарём и наиболее приближенными, я сумел отыскать их нижний лагерь и обеспечить тебе спокойные развлечения, чтоб тебя больше никто не побеспокоил».
– Господин Туриил, а что это был за фолиант? – Спросил Тиберий, после того, как рыцарь умолк.
– Это была книга по «основам призыва с внешних миров» я так, и понять в ней ничего не смог, там был неизвестный мне язык. – Спокойно ответил Туриил.
– Господин Туриил, так этот охотник убил более десяти человек один? – крайне удивлённо спросил Готфрид.
– Нет, он сказал, что он всего лишь охотник, но разбирающийся в травах. Там в лагере была бочка мёда для их постойной попойки, но после добавления в неё экстракта паслёна с эссенцией мухомора и парой не совсем безопасных трав, вкус медовухи стал больше терпкий и неприятный. Только бандиты это почувствовали слишком поздно. – С усмешкой ответил рыцарь.
Мысли о смысле жизни в Ордене нахлынули на Азариэля. Рассказ Туриила напрямую говорит, что смысл их существования до самой смерти – это истязать любого врага, что посмеет обратить против Тамриэля силы. Их смысл – умереть ради других, но готовы ли они на это? Сам Азариэль ощущает, что ещё не может ответить на этот вопрос. Возможно служение, истинное прямое, в роли рыцаря даст ему силу вынести тяжкую ношу столько, сколько от него потребуют боги, как думает сам парень.
– Да, однако, какой философский разговор, – неожиданно заговорил, вошедший член верхнего двуликого совета.
Иерархи приставлены к этим обсуждениям, дабы внимательно следить за тем как идёт процесс и насколько он соответствует идеалам и постулатам Ордена, нашедшими своё отражение в Кодексе. Они вольны выделять определённые ресурсы на проведение мероприятия, а могли и вообще оставить этот «стол» без поддержки, но владыки Ордена будто прониклись всей ситуации, всячески помогая ребятам на их собрании. Так по прошению иерархов прислугой и мастерами был сделан этот круглый стол. Крестьяне во время обсуждений должны были наскрести в своих подвалах и предоставить немного продуктов на мероприятия. Очень странным находит этот жест небывалой щедрости Азариэль.
Иерарх одет в обычные лёгкие одежды, красного цвета, больше напоминающие одеяния священника Культа Девяти. Лицо Иерарха отдавало серо–пепельным цветом, было чуть вытянутым с пылающими красными глазами, остроконечными ушами и чёрными цвета смоли длинными волосами, которые убраны в форме хвоста.
– Господин Велот Редоран, – произнёс голосом полного покорности рыцарь, встал и начал клонится в знак уважения.
– Рыцарь Туриил, можете сидеть. Это необязательно, – махнул рукой Иерарх с мягкостью в голосе и уже чуть более грозно добавил. – А вот юные члены Ордена должны проявлять уважение к своим иерархам. – Обратился он к присутствующим неофитам, и они покорно встали и поклонились.
– Ну, я думаю можно начинать, практически все в сборе, – предложил учёный, осмотрев помещение.
– Как, без меня? – послышалось удивлённо со стороны входа, перемешиваясь со скрипом поржавевших петель на что естественно мгновенно все обратили своё внимание и практически синхронно повернули голову.
В помещении мгновенно наступила непроницаемая тишина, прерываемая лишь тяжёлым дыханием Туриила. Но мгновенно все одновременно стали срываться со своих мест, чтобы встать на колено перед предводителем Ордена и проявить к нему почтение и уважение, но внезапно сам Регент молниеносно вздел правую руку вверх, призывая, чтобы все сидели на своём месте.
Появление предводителя Ордена на публике было более чем странным, ибо он всегда проводил всё своё время в башне в своих покоях, работая, практически не отрываясь от дел, которых ему приходилось разрешать десятками.
Регент одет в дорогие имперские одеяния графов Сиродила, причём тёмных лиловых оттенков, что необычно переливались в свете множества свечей, подобно тому как играет сиянием драгоценный камень. Его лицо отмечено несколькими малыми шрамами, но своего великолепия оно не теряет. Серые медленно седеющие волосы лились серебро к плечам, а смольные глаза отражали всю глубину души. Регент оказался тёмным эльфом, который вот уже несколько десятков лет свей мудростью, правит всем Орденом и направляет его сквозь мрак сгущающихся над Тамриэлем туч.
Но сразу за Регентом зашла скромная девушка, привлёкшая внимание Азариэля на много больше, чем сам глава Ордена. Эту девушку родители нарекли длинным именем, сложенным из даэдрического алфавита. Когда один из паладинов произносил её имя, то несколько раз сбивался и плюнул на это дело, дав ей новое имя, при этом узнав, как её называли друзья – Аквила.
До её плеч, облачённых в тёмную ткань длинного платья, плавно, подобно лились, снисходили светлые волосы, ставшие воплощением изливающегося золота, как видит себе парень. Аккуратные губы чем-то отражали аристократические черты бретонских феодалов, что правили провинцией от имени Империи Септимов и самого императора. Девушка низкого роста, что в глазах юноши предавало ей больше красоты и уникальности. У девушки прекрасные голубые глаза, схожие на два прекрасных сиятельных сапфира, чья таинственность и красота могли поспорить с небесной лазурью или синевой великолепного океана Падомейк. Худощавое телосложение только предаёт ей женственности и нежности.
– Здравствуй Аквила, – скоротечно бросил Азариэль в сторону садившейся к нему подруги.
– И тебе привет. О, какая у тебя шикарная шевелюра, – отпустила иронию девушка. – К цирюльнику чай сходил?
– Мы вместе к нему ходили, не помнишь. Пока я новый покрас для причёски делал, ты его «клиентов» держала.
– Чуть тише, брат, – толкнув Азариэля локтем, пытаясь подколоть друга, в лицо спросил Готфрид. – Сейчас бал вольностей начнётся.
Азариэль с мрачной улыбкой отметил, то насколько прав оказался его друг. Иерархи и рыцари, профессора и маги – все подсуетились, что создать приятную обстановку для неофитов, чтобы новообращённые смогли вольно выговориться. Странно это было для Азариэля, и червь сомнений резвится в его душе. Он искренне не понимает, почему Орден пошёл на то, чтобы молодому, неопытному поколению дать возможность свободно рассуждать, если это может привести к подрыву дисциплине.
«Зачем? Почему? Кто же им помог всё это устроить и зачем?» – ряд мыслей потревожил разум юноши, став буравить его, изводить нерешёнными загадками.
За Аквилой в помещение вошла ещё одна особа и комната мгновенно наполнилась приятным и сахаренным ароматом пышущей розы.
– Лира, – прошептал Азариэль.
Девушка появилась в таком же платье, что и прежде. Её лицо всё так же бледно, но на этот раз губы украсила яркая выразительная помада, выделившая губы. Она, поглядывая на Азариэля, не найдя возле юноши свободного места, села возле одного из Иерархов, предварительно отдав ему поклон.
– Ну, теперь я думаю можно начинать. – Осмотрев весь зал и увидев, что больше свободных мест нет, предложил Регент и снисходительно обратился к залу. – Ну, о чём сегодня юные дарования решили поговорить?
В голосе, в словах главы Ордена промелькнуло некое презрение к происходящему, как будто он во всём этом видит не более чем театральный ничего не значащий сход молодняка, решившего поговорить о жизни. Эти слова колющей обидой ударили по Тиберию и он, застёгивая последнюю пуговицу вороной рубашки, гордо заявил:
– О свободе!
– И что же вы хотите сказать о свободах, уважаемый неофит Тиберий Грациа? – вопрос взял учёный.
– Её очень мало, господин профессор. Будь-то в имперской политике или же провинциальном строе.
– И как это выражается?
– Институты народной власти страдают, причём очень сильно, – спесиво заявил Тиберий, перекрестив руки на столе. – Неприкосновенность частной жизни попирается государством.
– Народной власти, – презрительно вторит Регент. – И что же это вообще такое? Где вы это вычитали?
– Неважно. Я пользуюсь свободными источниками информации, и я вам скажу, господин Регент, что Империя ныне это оплот деспотизма и диктатуры.
– Ох, если бы он вас слышал…
– Вы боитесь, что мои слова окажутся оскорбительными для его величества?
– Да как вам будет угодно! – хлопнул в ладоши Туриил. – Ордену плевать на политику Империи. А я вот боюсь спросить – и что же нужно делать императору, чтобы стать отражением идейки свободы?
– Ликвидировать диктат! – развёл руки Тиберий, сказав, как ему казалось очевидную истину. – Мы должны дать народам Империи полную власть на своей территории. Ликвидировать единоначалие власти и утвердить народные органы власти.
– Мы?! – недовольно гаркнул Туриил.
– Ой, простите господа, я оговорился.
– А оговорился ли… – прошептал Азариэль, рождая в уме домысел за домыслом.
– Тише, Азри, – слегка толкнула Аквила в бок юношу, – смотри как интересно. Тиберий, кажется, всё правильно говорит.
– А как же верное служение своему сюзерену? – в вопросе склонил голову Регент. – В нём же есть сила.
– Сила быть рабом?
Как-то жутко стало от всего происходящего Азариэлю, рука холодного страха коснулась его сердца. Он стал замечать, вычленять детали – то неофит сочинит шутку про рыцаря, то кто-то не отдаст поклон иерархам, а сейчас прямое противопоставление себя власти Ордена. Всё происходит как-то неожиданно, плавно. Его товарищи такие же верные Ордену, как и раньше, так же блюдут все его законы, но прошлое рвение сильно опостыло. И эти выпады Тиберия стали всё острее, попахивая откровенной дерзостью и в любой другой момент его бы отсчитали по полной, но не за «Столом».
– Да это прям бал вольностей каких-то! – заявил негодующе Регент.
– Я думаю, молодой человек, предполагал несколько иное, – со стороны входа послышался мягкий, приторный голос рыцаря, чьё тело исчезло под покровом кольчужной брони.
Азариэль видел этого рыцаря раньше и сейчас не рад его появлению, хотя этот воин – легенда. Чёрная шевелюра прекрасных волос на голове идеально сочетается с округлым лицом, обладающим приятным румянцем. Метнувшись юркой змеёй, и встав возле стены воитель, речью беззлобной и мягкой, совершив полуреверанс, пошевелил полными насыщенно-алыми устами:
– Продолжаем.
На что Тиберий вдохновенно и почтенно вскрикнул, явно ставя личность этого человека выше власти Ордена:
– Да почтенный господин Люций!
Губы Люция расплылись в улыбке, а горло выдало распрекрасный мелодичный голос, а сам рыцарь стал расхаживать подле стен:
– Давайте поговорим о нечто приятном. Давайте поговорим о любви.
Лики собравшихся членов Ордена разукрасили самые различные эмоции. От глубокого негодования, вплоть смущённой радости.
– А что о ней говорить, – с нотой угрюмости начала разговор Лира, положив голову на ладонь. – Как мы можем говорить о том, чего нет… в Ордене, естественно.
В её словах Азариэль смог поймать странный тон обиды, как будто она питает неприязнь из-за этого правила ко всему Ордену. Изящно-голубые глаза отразили внутреннюю душевную печаль и огонь, который нашёл выход в сорванных речах:
– Нет её, а значит, нечего и говорить. Если в Ордене и возможна любовь, то равно тому, как жизнь и некромантских ритуалах.
– То есть? – возмутился Туриил.
– Как в трупе жизнь. Эффектно, но фальшиво, – неожиданно для Азариэля и собравшихся ответила Лира, вцепившись зрением на альтмере, но тут же поняла ошибку и смягчила тон. – Господин, я хотела сказать, нош великий Орден не для этого создан.
– Именно.
Азариэль, не вставая с места, сухо изложил своё виденье вопроса:
– Я не согласен. А как же братская любовь друг к другу? Разве мы все не братья и сестры?
– Но я не понимаю, почему это запрещено? – рвётся сокрытый огонь в речах Лиры. – Зачем запрещать столь восхитительное и великое чувство? Я понимаю, Кодекс и долгие учения паладинов капелле нам говорили, что это скверна, отравляющая разум чистого стражника Тамриэля. Но всё-таки…
