Степан Витальевич Кирнос
Дорогой скорби: крушение Ордена
Средь деревни скоро передвигается Азариэль. Тут и там ему попадаются дома, преимущественно выполненные в сиродильском стиле, но на глаза попадалась, и архитектура из бретонских деревень и скайримских мелких поселений. Из каких краёв переселенцев было больше, из таких стилей преимущественно и состоят дома, давая знать, какого населения тут больше.
Здесь так множество построек и зданий, что можно было потеряться посреди всех строений, образующих несколько улиц, переплетающихся и заплетающихся, образуя замысловатый лабиринт. В деревни есть и своя торговая площадь, и библиотека, и кузня, и травник и что естественно имеется и самая важная часть жизни – деревенский кабак. Но посреди всей этой массы выделяется высокая трёхэтажная постройка, сделанная в стиле богатых домов Солитьюда – такая же сдержанная и серая снаружи, но с богатым антуражем внутри. Это центр управления всем поселением – Дворец Совета Старост, определявший всю жизнь в деревне.
Но самым главным достижением поселения это естественно богатый урожай. Так как климат здесь благополучный, а земля плодородна, постоянно удобряема зельями из цитадели и местного травника, то и урожаи были такими, что можно спокойно прокормить Имперский Город. Здесь выращивали самые различные овощи и пшено почти круглый год. Разводили здесь и самую различную скотину, начиная от курей и заканчивая коровами, а для экзотики вроде гуаров или даже мамонтов Скайрима здесь климат не подходящий.
Но юноша пришёл сюда, не чтобы посидеть в сельском кабаке или за пропитанием для Ордена. Его сейчас волновал в деревушке только один человек, выходец из семьи сиродильских крестьян. В этом поселении живёт его друг – крестьянин по имени Саво.
Азариэль подошёл к хозяйствам и пошёл по той улице, которой необходимо. И через пару минут подошёл к самому обычному сельскому дому – низко посаженному, с соломенной крышей и парой покосившихся окон, к которому примыкает большой участок земли.
– Саво! Выходи! – облокотившись на забор, крикнул Азариэль.
Из дома показался мужичок, лет так сорока, с черным волосом, которые украшала лёгкая серебристая седина, высокого роста, с небольшой щетиной на лице, с пронзительным взглядом карих глаз. Он облачён в простую бесцветную серую рубаху, кожаный жилет, чёрные грубые штаны и тяжёлые рабочие ботинки.
Азариэль всегда вспоминал, как они познакомились, это был один из немногих дождливых дней, когда неофитам дали ещё более редкий выходной. Но не всем. Один из иерархов отправил Азариэля в деревню на помощь одному крестьянину. И этим крестьянином и был Саво. Ему нужно было помочь с починкой забора, но как на зло из хлева на поле выбежали свиньи, которые и парень, и крестьянин побежали ловить. И утопая по колена в огородной грязи, они за полчаса смогли переловить всех скотин и загнать обратно в хлев, а потом и отметили это дело в местном кабаке.
– Здоров! – крикнул ему Саво, развеяв воспоминания юноши, подходя к своему забору и открыв калитку вместо дружеского рукопожатия, они по-дружески обнялись.
–Да, Саво, давно я тебя не видел, – с нотками явной ностальгии начал парень. – Как ты?
– Да всё хорошо, – с явной радостью ответил мужчина. – Недавно сумел крышу починить и сейчас свинью зарезал. Ты хочешь тушёного мяса попробовать? Под вишнёвую наливку естественно, – спросил крестьянин, приглашая парня в дом.
– Спасибо, Саво, но нет, у меня проблема, – бедственно сказал юноша.
– Что случилось? – Удивлённо спросил крестьянин, ожидая подробной истории.
Азариэль ему рассказал о том, что случилось в стенах Цитадели несколько часов назад. Рассказал ему о конфликте, случившемся меж рыцарем и неофитами и о том, что на этом разыграл свою карту Люций. И в конце юноша попросил прийти крестьянина в комнаты прислуги, чтобы помочь определиться в выборе. Азариэль выложил всё с полным спокойствием, ибо такую рану для Ордена трудно будет не скрыть.
– Хорошо, я там буду, вот только оденусь получше, – сочувственно похлопав по плечу парня, сказал Саво.
– Спасибо, мой друг. – Практически шёпотом сказал Азариэль и отправился на поиски следующего своего друга.
Он пошёл обратно в Цитадель, воспользовавшись тем же самым телепортом, он пробежал через ворота и резко свернул в сторону северо–западного донжона, где располагались места для расквартировки стражи.
Донжоны стражников имеют квадратную форму, и они действительно огромны и многозадачны, в своём обхвате равнялись примерно размерам основания великой Башни Белого Золота, хотя высотой не доходили и до половины.
Парень подошёл к донжону, толкнул укреплённую тяжёлую дверь, обитую металлом, и вошёл внутрь. Огромные и просторные помещения башни служат для стражи Ордена всем тем, чем только можно было. Здесь оружейная комната легко сочетается с казармой и складом припасов. Повсюду стоят ящики с амуницией и ресурсами разного рода, стойки с обычным оружием, учебные манекены, кровати, столы, на которых лежали карты, или изредка стояла бутылка с вином. Но, несмотря на некую независимость стражи от рыцарей Ордена, в донжонах всегда установлен практически идеальный порядок, отражающий суть службы.
Юноша не больше пяти минут взбирался на самый верх сторожевой башни и, поднявшись перед ним, раскинулась прекрасная картина, достойная, чтобы её запечатлели. Со стороны моря, где находился таинственный Падомай – родина маомеров, надвигается могущественный и грандиозный грозовой шквал, готовый массивами дождя обрушиться на весь юг Тамриэля. Чёрные тучи, массивы небес катятся волной громового страха с юга, готовые обрушиться волной тьмы на Тамриэль. И на весь шквал без страха смотрел единственный стражник, будто бы бросая вызов ужасному потустороннему массиву.
– Андре, – обратился Азариэль и человек, несущий бдение, развернулся.
Среднего роста воин облачён в стандартную броню стражи Ордена – кожаный доспех, на груди усиленный пластиной из лунного камня с выбитой символикой солнца. У стражника светлые стриженые волосы, строгий и суровый взгляд янтарных глаз. Черты лица холодные как камень, словно их вытесали из скалы – острый заострённый подбородок, ямочки на щеках, худые скулы и высокий лоб. Ноги закрывают кожаные штаны, уходившие под усиленные пластинами стали сапоги.
– Как ты меня нашёл? – без удивления вопросил Андре.
– Я же помню твой график. В это время ты здесь несёшь службу.
– Ах да… я же сам его тебе дал. Ты ещё помнишь, как мы лихих завалили?
На губах Азариэля промелькнула мимолётная улыбка, и он вспомнил, как познакомился со стражником. На ум пришли изумительные очертания лазурного берега и большой деревни, которую хотели ограбить налётчики. В уме возникли моменты кровавой битвы, в которой сошлись неофиты со стражей и бандиты, так же память выдала осколки воспоминаний, как Андре защитил альтмера от болта самострела и как эльф прикрыл стражника, когда тот кромсал главаря банды.
– Что понадобилось? – холодным и бесстрастным, как лёд севера, голосом спросил мужчина, вырвав парня из воспоминаний.
– Нужна твоя помощь.
– Это из–за того что произошло сегодня в Ордене? – опережая мысли и просьбы спросил Андре. – Я ведь прав?
– Да, – коротко и поникши, ответил юноша. – Нужно собраться.
– Когда и где?
– Комнаты прислуги. Сегодня. И чем быстрее, тем лучше.
– Понял. – Коротко и бесстрастно ответил стражник и скорым размашистым шагом отправился прочь с донжона.
Азариэль же остался посреди зубчатой башни, устремив печальный взгляд на юго-восток, откуда каскадом чёрных облаков подходит буря. Небосвод и так затянут серой пеленой, ожидая чьей-то воли, чтобы обрушить на землю дожди. Холодный порывистый ветер ударил в лицо юноши, развивая его длинноватый седой волос. Внутри себя юноша ощущает, как что-то съёжилось, что-то гнетёт и терзает его, и он ловит себя на мысли, что ему следовало бы остаться с Люцием, дабы не терять Аквилу. Вопрос о правильности поступка всё ещё гложет Азариэля, и он подавил в себе каждый выступ чувства вины, чтобы не потонуть в этом чувстве окончательно. Тяжело выдохнув, он тоже ушёл с донжона, устремившись в комнаты для прислуги.
За толстыми стенами Цитадели стоит гнетущая тишина, которая просто изводит нервы отсутствием былого могущества и атмосферы праведности в святом деле. Многие рыцари, маги и учёные сейчас наверняка сошлись в жарких спорах о выборе стороны, а некоторые выслушивали сладкие речи Люция, которые он направлял против Регента.
Азариэль сейчас бы променял бы пол Тамриэля на спокойствие в Цитадели и Ордене. Он с болью в сердце вспоминает те времена, когда ещё не была создана эта треклятая Ложа, времена, когда в стенах Ордена царил порядок и спокойствие. Слуга Ордена не мог понять, что случилось за последний год. Все те, кого он знал за последнее время стали более радикальны и буквально безумны, вечно рвясь за странными амбициями о власти и могуществе.
От осознания собственной слабости и не способности повернуть события вспять парень гневно сплюнул на коротко подстриженную траву огромного и монументально широкого внутреннего двора и ускорил шаг.
Азариэль подошёл к углу главной башни, что располагался практически у самого её подножья. Там он нашёл тяжёлую деревянную дверь, украшенную посеребрённой резьбой, изображающей пылающие лунным огнём блестящие орнаменты растений и воды. За этой дверью крылись комнаты для прислуги, занимающие просто огромное пространство под башней, уходя вниз на три этажа и заканчиваясь подвальным помещением. Каждый этаж представлен длинным и невообразимо широким коридором, по бокам которого и располагались жилые комнаты, в которых живут те, кто призван стать обслугой Ордена.
Азариэль ступает средь коридоров, облицованных каменными плитами, начищенных до такой степени, что на их поверхности отражаются десятки бликов огоньков от множественных канделябров. Ступая здесь, Азариэль без труда мог разглядеть своё расплывчатое отражение на сменах, идущее вместе с ним.
Войдя в помещения для прислуги, Азариэль быстро сориентировался и практически мгновенно вспомнил, где находится комната Люсии и, спустившись на этаж, он встал у нужной двери, незнамо как перебежав через весь длиннющий коридор. На него смотрит простая дверь, сколоченная из добротных досок, а душу самого парня разрывали тысячи сомнений, насчёт правильности его действий. Но отринув всякие колебания, он гордо отворил в дверь и зашёл в комнату прислуги.
Здешние помещения для жилья весьма просты и не пылают роскошью и вычурностью особняков или постоялых дворов. Обычная квадратная комната с невысоким потолком, где у стены расположилась небольшая кровать, с тумбой и сундуком для вещей, а посередине стоит прямоугольный тёмно-деревянный стол. Внутри свет исходит от нескольких свечей и канделябра, создающих тускло-томную атмосферу подземелья.
Азариэль с трепещущим сердцем переступил порог комнаты, ловя взор тех, кого он собрал в надежде получить верный и правильный совет. Как только Азариэль зашел в комнату, повисла тишина как в усыпальницах Морровинда, хотя все пристально смотрели за тем, кто его сюда пригласил. Суровые глаза Андре, Туриила и Ремиила холодным взором уставлены на юношу. Саво и Люсия смотрят на Азариэля с мягкостью, пониманием и без того напряжения, что проглядывается в очах рыцарей и стражника. Азариэль смотрит дальше и как только взгляд достиг двух парней, сидящих на кровати, голос задрожал от лёгкой вспышки радости:
– Готфрид, Ахмат, – с лёгким выдохом, перебивающимся на кашель, с радостью вымолвил Азариэль, когда увидел знакомые лица. – Как же вы тут оказались?
– Я их нашёл, – послышалась тихая речь от человека в чёрных мешковатых одеждах, стоявшего напротив у стены. – Мне сообщил Ремиил, что ты ищешь совета.
– Ах, это вы, Марий. –Азариэль присел за круглый стол. – Всё то вы знаете.
– Скажи, – начал Андре, развеивая тишь суровостью голоса. – На кой ты нас собрал? Что ты ждёшь от нас?
– Я хочу знать, что сейчас происходит в Ордене. Хочу знать, куда мы идём, и что нас ждёт. Я хочу определиться, что где кроется чёрный умысел и когда мы свернули с правильного пути, – и, окинув всех взглядом – рыцарей и стражника, что сели рядом с ним за стол, агента, крестьянина и служанку, стоящих у стен и двух неофитов, рассевшихся на сером покрывале, Азариэль повернул голову вправо. – Ремиил, расскажи, что произошло с операцией?
– Да что тут рассказывать, – безрадостно начал рыцарь, утирая сажу с тусклой брони. – Сыны Лесов практически все добиты в своём логове. Мятеж в городке у Гринхарта подавлен. Ничего особенного. – Голос Ремиила стала более злобен. – Лучше скажите, что учудил этот идиот Люций?
– Кто скажет? – спросил Азариэль, не желая вспоминать об опальном рыцаре.
– Пожалуй, я, – прозвучал тихий голос Мария. – Похоже, что Люций решился на предательство Ордена. Он заварил всю свистопляску с Ложей и расколом.
– Ты ставишь под сомнение честь рыцаря? – гневно и напористо спросил Туриил, схватившись за изображение солнца на серой кожаной куртке, покрывшей чёрную рубаху. – О боги, но может и Люций не виноват. Не могло рыцарство себя так запятнать. Да это проделки этих чёртовых неофитов-изменников. А я говорил, что их пороть кнутами нужно, чтобы всю дурь выбить!
– Я не хочу говорить о нём плохо, – оправдательно ответил агент, пропуская гневный выпад рыцаря. –Я множество раз незаметно посещал так называемую Ложу и слушал речи Люция. Он натаскивал неофитов на изменения, рассказывая им о том, что при новом устройстве Ордена будет намного лучше. Именно этот рыцарь разогревал в них спесь и гордыню. Я хочу лишь прошу вас задуматься о его роли в этой истории, – и, замолчав агент, посмотрел в глаза Туриила, и, увидев в них всё растущее изнеможение, тихо закончил свою речь. – Я не верю в то, что эта вся ситуация сложилась за два дня.
– Кстати, – обратившись влево начал Азариэль, – Саво, какие ходят настроения у крестьян.
– Я незнамо, о чём ты говоришь? Никто из соседей ни слухом, ни духом о том, что тут какие-то брани, – почесавшись, ответил крестьянин.
– А-а-а, – махнул рукой Андре, – можешь, не беспокоится. Коммандер дал распоряжение, чтобы всех, кто начнёт нести люциитскую чепуху, выкидывали из деревни.
– А как сами стражники? Какие настроения ходят среди них?
– Стража верна Регенту, – хладно отчеканил Андре.
– Теперь хочу сказать я, – практически мгновенно сказал Туриил, шлёпнув ладонью по столу. – Меня не было в Ордене, когда всё случилось, и я не буду просто так обвинять Люция, основываясь на слухах. Он не мог просто так пойти на предательство, я не верю в это! Это клевета поганой Ложи!
– Кстати, о Ложе и Люции, – с кровати встал Готфрид. – Я только что из Академиона и там говорили, что Люций атаковал капеллу. Он стравил братьев и сестёр в споре, кто прав и, кто виноват.
– Этого не может быть! – взревел Туриил.
Готфрид завёл руку за пазуху и в его руках оказались несколько желтоватых листков, на которых проглядывались чернильные символы, расписавшие полотно бумаги.
– Вот держите, господин, – протянул пять листов Готфрид рыцарю. – Это Акт Собрания в Зале Мудрого Просветления от сегодняшнего числа. Почитайте.
– Дай сюда! – жадно выхватил рыцарь листы и впился взглядом в строки.
– Кстати, господин, – ввязался в диалог и Ахмат. – Мне пару раз выпадала сомнительная честь участвовать в заседаниях Ложи. Ох, там они такой каламбур творили, прикрываясь помпезными речами об общем благе и свободе. И знаете – именно Люций возглавлял заседания, неся речи о том, что Орден нуждается в глубоких изменениях. Именно он изо дня в день натаскивал неофитов на изменения и не только их.
– А как всё безобидно затеивалось, – сыронизировал Готфрид. – Со свободных обсуждений, тем вольных.
– Вот теперь всё сходится – это заговор. Только ради чего всё это устроил Люций? – доносится вопрос от Мария, коснувшегося лысой головы.
– Не может быть… – с уст Туриила снисходит подавленная речь, пальцы слабнут и листы с Актом падают на стол. – Орден… как мы могли… это…
Азариэль видит Туриила, как тень печали ложится на его лицо, а в глазах меркнет прежний свет. Рыцарь итак был не самым весёлым и добродушным человеком, но теперь, кажется, что он пал в самые чёрные глубины отсутствия тяги к жизни. Туриил складывает руки на груди, уставив пустой взгляд в центр стола, лишь сухо твердя:
– У меня нет слов.
– Скажи Азариэль, ты спускался в тот клоповник?
– Да, Андре, – безрадостно дал ответ Азариэль. – Я был в Оплоте Ложи.
– Что ты там видел? Расскажи нам всё.
– Я видел Люция, видел предателей. Несколько сотен – рыцари и маги, учёные и мастера. Неофиты. Видел разврат и пьянство. Те, кого мы считали братьями и сёстрами уже не на службе у Ордена.
– И что нас ждёт, если его карта сыграет?
– Ничего хорошего. Мне кажется, что Люций продался Сангвину за удовольствия.
– А Аквила? – вопросил Ахмат, – ты её видел там?
– Не вспоминай о ней. Она… она… – замешкался Азариэль, и было ожидал упрёка от Ремиила, но рыцарь с серебристыми глазами лишь понимающе смотрит на юноши, давая тому самому собраться и тяжело выразить задуманное. – Она среди них.
– Как же это всё случилось… – разбито на выдохе твердит Туриил. – Как же мы могли этого не заметить.
– Господин, – хладно и резко обратился Андре, отпив из кружки, – я могу вам сказать, что случилось, это очень быстро. Я помню тот день, когда под Фестхолдом, у мыса Синего Рубежа мы лили кровь. Нашу кровь. Вместе.
– Три года назад? – спросил Ремиил.
– Да, господин. Мне до сих пор сняться кровавые картины того дня. Я помню, как рыцарей потрошили и сжигали магов, как паладины становились изрубленными кусками мяса. До сих пор в ушах стоят крики умирающих и агонии тех, кого резали… до сих пор я чувствую тот жуткий смрад внутренностей и запах горелой кожи. – Андре остановился, умирая дыхания и успокаивая себя. – В тот день меня спас Люций. Из Цитадели отправились шестьдесят воинов и магов, а вернулось меньше трети. Вот тогда мы были едины.
– К чему это?
– Я всего лишь хочу сказать, что мы всегда были едиными, и эта заварушка не родилась из долгого спора. Она кому-то нужна и весь спектакль явно кем-то разыгран. Люцием? А есть ещё кому-то?
– Можно я скажу? – сразу после речей Андре попросил Саво.
– Конечно, крестьянин, – позволил Ремиил.
– Я вырос на этой земле и сейчас на ней живу. Я каждый день вижу стены Цитадели из окна своего дома. Я понимаю, что рыцари здесь будут всегда. Я не понимаю, что есть «Ложа», и я прожил без всяких там Академионов. Но даже я понимаю, что если ты живёшь на земле, на которой ты вырос, и которая тебя взрастила, то за неё нужно держаться, – решил вставить свои пять септимов Саво в общий разговор.
– Спасибо, крестьянин, мудрые слова, – подавленно произнёс Туриил.
Неожиданно раздаётся скрип двери и в комнату заходит, постукивая каблуками высок сапог высокий черноволосый мужчина. Его одежда – единое сплошное чёрное пятно на теле реальности. Прилегающего образа жакет со стойками под самую голову, штаны и сапоги – вся одежда несёт угольно-чёрный оттенок.
– Господин Ариан, – вымолвил Марий, чуть склонив голову в почтении.
– Что вы тут делаете? – спросил Ремиил.
– Меня попросил вас найти Регент, он вызывает вас в зал. И это вам, будет интересно, – сразу с порога, даже никого не поприветствовав, начал глава разведки голосом строгим. – Ложа приготовила Хартию Свобод и Новый Кодекс, которые они хотят преподнести Регенту. И… люцииты готовы применить силу. Похоже, у нас наметился переворот.
– Что?! – прорычал Ремиил и стол сотрясся от удара латной перчаткой. – Да как они посмели!?
– Это ещё не всё. Регент и Иерархи под давлением люциитов Особым Постановлением ввели возможность участия неофитов в Великом Капитулярии.
– Чтобы этот шальной молодняк, пушечное мясо, решало судьбу Ордена? – возмутился Туриил, сделавшись на взгляд грозно-разочарованным.
– Кажется, нам пора идти, – отойдя от стены, сохраняя удивительное спокойствие, сказал Марий и поспешил покинуть комнату.
– Прислугам и крестьянам права участия в Капитулярии не давали, – напомнил Ариан, посматривая на Саво и Люсию.
– Ничего страшного, мы останемся здесь. – Согласился Саво. – Чего нам лезть в разборки господ?
– Азариэль, ты решился? Нашёл ответы на вопросы?
– Да, Ахмат, – цепляясь за стол, поднялся с места Азариэль. – Наш Орден не просто болен… он смертельно ранен… больны «реформаторским» сумасшествием все те, кого мы любим и чтим из стана люциитов, но в этот момент я предпочту остаться с Орденом. До конца.
