Степан Витальевич Кирнос
Дорогой скорби: крушение Ордена
В конце концов, Люций поклонился Регенту. Ариан с печалью отметил в памяти, что тот, кого называют главой Ордена, слаб в полномочиях. Да, он – живой символ Ордена, воплощение его идеалов и славы, но реальной сильной власти, достойной королей и императоров у него нет. Регент ответственен за связи с внешним миром, председательствует в Совете Владык, где обладает приоритетным голосом. Общая координация действий, а в особых случаях и полномочия верховного главнокомандующего. Для Ариана, человека служащего интересам Совета, больно видеть слабый пост регентства, ибо он должен быть символом могущества Ордена, а не его податливости.
– Благородные господа, мой лорд, я пришёл к вам, чтобы изложить светлые идеи, которые собирался предоставить ещё до похода в Морровинд. Так вот, моя цель – объединить все «повинности» Ордена в единой воле и святом равенстве, – гордо задрав подбородок заявил рыцарь.
– Вы желаете, чтобы мы и наши нужды были равны нуждам неофитов, крестьян и прислуги? – прозвучал надутый вопрос от низкорослого седого мужчины с вольными образами лица, на котором красуется имперская туника цвета малины, такие же распрекрасные штаны и туфли. – Чтобы мы – учёные были равны в потребностях слугам?
– Нет-нет, господин Комрат, речь идёт совершенно не о них. Я говорю о создании некого сообщества… Ложи, где неофиты и рыцари, маги и учёные, мастера теряли бы командные статусы и привилегии «Повинностей».
– А к чему нам это? – спросил Магистр.
– Да затем, что Крыло Рыцарей уже достало! – вспылил представитель Директората. – Я ничего не имею против рыцарей, но позвольте. Почему мы без продыху куём и куём, а вся слава труда достаётся рыцарству? Почему рыцари могут использовать труд мастеров без должного благодарствования и почтения? Почему к нашим требованиям не относятся так серьёзно, а рыцарские нужды стали перед Владыками приоритетными?
– Нам нужно быть сдержаннее, – заговорил Айк’Аран. – Не давайте недовольству пускать трещины на нашем равенстве. Но всё же, возмущения мастеров не лишены оснований, ибо даже магам приходится ощущать на себе тяжесть.
– Но это наши обязанности, – встал высокий человек, с которым Люций встретился взглядом, поправляя чёрную, как сажа рясу. – Мы должны их нести с честью, и превозмогая.
– Господин Гранд-Паладин Йорик, мы бы рады, да только мастера ропщут, – надавил Айк’Аран. – Да, я не спорю, что единство – это наша сила и мудрость в том, чтобы хранить мир между братьями и сёстрами.
– И?
– Я и мой брат по Академиону – Комрат, могут вам рассказать, как нужды магов и учёных остаются неудовлетворёнными. Оборудование, магические одеяния, вещества, реагенты, боевые рясы – и ещё многого нам недостаёт. – Мужчина опустил орлиный нос к полу, собираясь мыслями, и вот снова голосом глубоким говорит. – Не требуйте от нас невозможного. Мы не может сопровождать рыцарей в их походах, варить зелья и проводить исследования, ибо не, потому что у нас нет желания, а в силу того, что мы не обеспечены.
– Но больше всего изматывают привилегии рыцарского сообщества, – взял надменное слово Комрат. – Не думаю, что учёные Ордена долго будут терпеть эту ситуацию.
– Какую? – тягостно выдохнул Регент. – Почему же раньше никого это не беспокоило?
– Какие привилегии? – нахмурился Комрат. – Примат на исполнение требований, примат на получение награды, примат на первоочередное обслуживание. Мне ещё назвать привилегии?
– Рыцари призваны служить Тамриэлю мечом и доблестью, а не заниматься милосердсвованием внутри Ордена! – по зале раздался смачный хлопок ладони Магистра об стол. – Мы – оружие с душой, а посему всё, что сложилось в Ордене необходимо для рыцарства, как хорошему клинку уход.
– Тише братья, – спешит тихой речью призвать к спокойствию всех Торуг. – Не дадим злобе и соперничеству нас поглотить.
– Призвание… рыцари… – усмехнулся Комрат. – Сколько заданий вы выполнили против тьмы за последний месяц? Пять? Десять? А может Магистр нам расскажет, сколько по воле Совета было исполнено прошений от имперского правительства и провинциальных властей по ликвидации угрозы их правлению?
– Ты о чём, брат?
– О том, Аларих, что наш Орден теряет своё праведное предназначение, изложенное мудростью предков, – ответил Айк’Аран. – Орден Святого Магнуса создан нашими далёкими предками для войны против мрака, великого врага или шестнадцати ересей – называйте их, как хотите, важности в сем нет разницы. Но что мы делаем сейчас? Мы сражаемся во имя интереса власть имущих, и святой долг вскоре станет второстепенен.
– Всё делается во благо Ордена. – Слышится заявление Иерарха.
– Вот видите! – приторно воскликнул Люций, широко разведя руками. – Вы слышите себя! Почему все «Пути Повинности» готовы поесть друг друга как тля листья? Да, вы скажите, что я утрирую. Пускай будет так, добрые господа. Я же стремлюсь к тому, чтобы наши новые братья и сестры из числа неофитов избежали будущих ссор… большинства из них. Моё желание – создать место, где каждый мог без привилегий и чинов быть свободным и свободно общаться с братьями и сестрами. Мой лорд, уважаемый Регент, дайте мне такую возможность, и я погашу все конфликты внутри Ордена и сделаю его крепким, как сталлгрим или мы повторим события прошлого, что прогремели шестьдесят лет назад.
Ариан внимательно наблюдает за ситуацией, молча и не высовываясь. Он уподобился тени, дабы не выказывать себя и сосредоточенно взирает на Регента. Вид главы Ордена вселяет в сердце грусть и меланхолию, а осознание тяжести его бремени обуревает дух грузом тяжести долга. Он скован цепями кратких полномочий, но это не самая страшная причина, из-за которой можно предаваться унынию, которое нашло маску безнадёги на лице Регента. Распри, споры и накипевшие упрёки, рождённый из глубины души, потерявшей смысл, стали обыденностью для Ордена и в тёмное время, когда брат спорит с братом, Регенту выдалось править. Раньше огромное количество угроз и вечные войны, жертвы и дух братства скрепляли ряды Ордена, а теперь же они больше прозябают в диспутах и политиканстве.
И в стремлении хоть что-то сделать, дабы сохранить Орден на долгие лета его глава идёт на шаг, предложенный рыцарем. Он готов пожертвовать и временем, и ресурсами ради будущего Ордена, хотя Ариан находит его шаг слишком опрометчивым. И вот Регент раскрывает уста, неся речь шероховатую и тихую, как напев пепельных бурь кимерита:
– Я как председатель Совета Владык, с одобрения Совета, заявляю о том, что ныне выносится следующий Вердикт: Ложе быть. Её ресурсное обеспечение мы обсудим завтра после приёма неофитов. Всё, собрание окончено.
Глава 4. Пришествие
Тот же день. Закат.
Вокруг царит полная гармония, способная ввести человека в состояние покоя и медитативной сосредоточенности. Мягкий шум прибоя ласково играет с шелестом изумрудной листвы целой гряды высоких деревьев, раскинувшихся практически у пляжа. Песок золотистым берегом устилается на самом краю острова, столь мягкий будто кажется, что это перина. Цветовое разнообразие этого славного места красивейшей картиной врывается в разум, будто здесь сотворена некая магическая иллюзия, от которой солнце не слепит глаз, а все гаммы и оттенки стали мягче и приятней.
Но грубый низкий тенор сотрясает пространство и акустическая целостность, создаваемая прибоем, листвой и пением птиц, разлетается ту же секунду, уступая холоду мужского голоса:
–Ты где так долго был? Я тебя жду здесь несколько часов.
На песке стоят две фигуры, разбавляя пляжный пейзаж. Первая – высокая, в куртке из кожи, чьи светло-золотистые волосы едва развиваются на мягком ветру. Широкими скосами глазами он взирает на человека. Белокожий мужчина, с серым волосом и лёгкой щетиной, устремил взгляд глаз, схожих с двумя озерцами серебра, на юношу. Его лицо сурово, словно выточено из каменной породы, с квадратными очертаниями.
– Я два десятка лет служу Ордену, и такое случается редко, – снова доносится шероховатый голос человека, нашедший отражение в чувстве стыда у эльфа. – Как мне рыцарю на это реагировать, а Азариэль?
Юноша поднял повинный взгляд и ощутил, как отблеск доспеха саданул ему лёгкой болью по глазам. Прекрасные доспехи рыцаря отражают яркий свет, ловя на себе массы лучей постепенно уходящего солнца. Цельный нагрудник изукрашен золотистым символом геральдического солнца, безумно пылающим ослепительным огнём. К торсовой части брони прикреплена короткая доспешная юбка, сделанная из пластин металла. Сапоги, поножи, перчатки: всё блестит на солнце, словно начищенное серебро. Броня отделана дорогим эбонитовым орнаментом, с наплечников, через нагрудник и до поножей покрывавший доспех, расчертив чёрными линиями его серебристый покров. Но больше всего внимание привлекают качающиеся на ветру ленты веленевой бумаги, печатями прикреплённые к доспеху.
– Простите господин Ремиил, – с трудом открыл уста парень, извинительно заговорив, – сначала задержался в таверне, а потом… там… проблемы в лесу. – С нескрываемой подавленностью ответил юноша. – В лесу… там…
Ремиил кинул возмущённый взгляд на своего будущего неофита, сверлящий укором. Ему не понравился такой мягкий и невнятный ответ, и он хотел знать подробности, заставляя отчитаться парня, как рядового:
– Что случилось? Выражайся яснее, – с твёрдостью потребовал рыцарь. – Ты не тряпка, а кандидат в ряды Ордена, так будь достоин этого звания.
Сначала Азариэль молча взирает на великолепного высокого воина, чей только один вид мог предать воодушевления или подавить волю, испугав, но потом всё же более мрачно и опустошённо даёт медленный ответ:
– В лесу я нарвался на бандита. Между нами завязался бой. Это меня несколько и задержало.
Ответ, лишённый эмоций, перечисление фактов, несколько ни удивил Ремиила. Он множество раз видел подобное состояние, и не в какой-то мере рад, что Азариэль его испытал сейчас, а не во время первой вылазки. Ремиил окинул взглядом юношу и увидел, что в ножнах покоится меч с неумело затёртыми следами крови. Он склонил голову в каком-то принятии причины опоздания, и его широкие сухие уста донесли не скрашенный эмоциями голос:
– Что ж, прими моё поздравление. Лучше раньше, чем позже. Я тебя понимаю парень, – несколько по-отечески заговорил рыцарь, пытаясь в голосе имитировать сожаление, хотя речь всё так же груба.
– Да ладно. Он был обычным бандитом. Он заслужил смерть, – пытаясь до конца выдавить сожаление за содеянное, хладно вымолвил Азариэль.
Тяжёлая рука рыцаря легла на плечо юноши, чуть сжимая его и сильное прикосновение облачённых в сталь кончиков пальцев, отдалось неприязненным чувством.
– Да ладно тебе. Конечно, убить кого-то для некоторых это как комара прихлопнуть, но тебя я вижу это… выбило из себя. Соберись парень! – воскликнул рыцарь и его звонкий вскрик встряхнул до секундной дрожи Азариэля, а всякий шум прибоя стал не слышим за таким ором. – То была тварь лесная, заслужившая смерти. А теперь пошли, а то только тебя не хватает, чтобы завершить акт Пришествия. – Договорил Ремиил и устремился прочь с берега, направившись в лесные кущи, зелёным кольцом взявшие в окружение обиталище Ордена.
– Акт Пришествия? – вопросил Азариэль и побежал за Ремиилом. – Что это?
Входя в зелёную зону и оставляя за спиной светлые песчаные берега, рыцарь дал ответ:
– Между кандидатом и неофитом есть несколько стадий. Клятва крови, которую вы давали на закате – первая. Акт Пришествия – это вторая стадия, когда все кандидаты приходят в Цитадель. И третья будет завтра.
Услышав всё, что можно от немногословного рыцаря Азариэль продолжил путь рядом с воителем в полной тишине и видом поникшей фигуры.
Ремиил бросил краткий взгляд на юношу, который плетётся прямо за ним по узкое поросшей дорожке. Он всё ещё видит в парне печаль и растерянность от произошедшего неожиданного боя, первой пролитой крови, а это всегда оставляет отпечаток тяжести на сердце.
«Ох, какое же слабое нынче поколение вышло. Совсем изнежились», – стал ворчать про себя рыцарь, не желая смотреть на то, как юношу с аппетитом поедает апатия этого вечера, постепенно растворяя его душу в яде уныния и слабости. Ремиил хочет видеть перед собой юношу, которого не грызёт чувство уничижения, ибо сам вид такого парня отвратителен для старого воина.
«Что же ему такое сказать, чтобы поднять духом. О Мара милосердная помоги мне!» – взмолился рыцарь. – «О точно. Он же после клятвы так и просил».
– Да, кстати, – исказив полные исцарапанные губы, толи в неприятии мягкости, то ли в улыбке заговорил Ремиил. – Я встретил и проводил твою знакомую через лес как ты и просил, можешь, не беспокоится. С ней всё в порядке.
– Спасибо вам, я этого не забуду, – с некоторой толикой покорности и благоговейности вымолвил юноша.
– Заплатишь, и будем в расчёте.
– Что? Как так? – обеспокоился Азариэль.
– Успокойся, – улыбнулся Ремиил. – Ты ничего никому не должен. Я же не Иерарх какой-то, чтобы с тебя драть монеты.
– А вы платите что-то?
– Мы ничего не платим, согласно Кодексу. Да, в Ордене есть сборы вроде «имущественного» с жалованья с мастеров, магов и учёных, но у рыцарей привилегия – мы освобождены от этого. Ну ладно, пойдём уже.
Для Азариэля новость о том, что его старая знакомая, подруга детства добралась без пришествий, это отрадные вести. Тягость крови отлегла от сердца и даже дышаться стало полегче, прежняя меланхолия стала отступать, приводя юношу в нормальное состояние.
Путь до ворот прекрасен. Мягкий и непринуждённый шелест зелёных листьев приятно гармонирует, смешиваясь с прекрасными и неповторимыми трелями лесных беззаботных птиц, что распевают песни дни напролёт, будто бы это праздные гимны. Этот замечательный оркестр наполняет ухо, заставляя забыть обо всех тягостях бренного мира, унося своей гармонией звуков в далёкий мир мечтаний, который в это время разгорался в душе любого, кто ступит на эту землю. Азариэль слышал мелодии птиц и раньше, и в Сиродиле и на юге Валенвуда – всюду их щебетание красиво, однако не способно заворожить ухо. Но здесь, на этом острове всё иначе – симфонии сокрытых под ветками лесных музыкантов столь прекрасны, что Азариэль чувствует, будто вот-вот поплывёт. Он не видит дороги и идёт куда-то в сторону, полностью погрузившись в напев, и только жёсткий хват рыцаря выбил его из музыкального плена:
– Соберись! Мы уже сегодня пару кандидатов едва не потеряли из-за птиц.
– Простите господин, – голос Азариэля полон потерянного воодушевления, – но эти песни… так прекрасны. Ничего нет лучше в подлунном мире.
– Это магия сынок. Наши чародеи специально создают такие иллюзии, чтобы обезвредить всякий сброд. Соберись, ты же кандидат!
Азариэль взял себя в руки и упёрся взглядом только в протоптанную неширокую дорогу, рассекающую лес светло-жёлтой витиеватой полосой, стараясь больше не слушать коварное пение.
Лес вокруг Цитадели приятен и прекрасен, наполняя глаз десятками наполненных колоритом и насыщенностью оттенков деревьев, кустов, листьев и множества трав. Лесистая местность, взращённая на острове перед Великой Цитаделью, стала бы настоящим прибежищем для людей искусства, что непременно хотели бы отразить это природное великолепие на холстах и повесить произведения искусства в имперских галереях, дабы они радовали глаза граждан империи. А музыканты с жалким подобием пытались бы повторить те звуки и природную песнь, что неповторимым концертом каждый день пленила бы сотни имперских граждан, так пристрастных к искусству.
По пути Ремиил ещё раз пояснил юноше, который опять начал восторгаться лживым великолепием, что фантасмагория красоты создана искуснейшими профессорами, сотворившими специальные зелья для земли и магами, поработавшими здесь с иллюзией, создав такую обстановку, пленившую разум слабовольного представителя любой расы Тамриэля, будь это последний гоблин из грязных пещер Сиродила.
Солнце уже постепенно начинает садиться, завершая дневной путь и оставляя небосвод, уступая место надвигающемуся фиолетовому и тёмно–синему мраку, который заботливо и нежно окутает земли, пока его вновь не разорвёт первый брезжащий светом луч. Но вот уже показались огромные деревянные резные ворота цитадели, знаменовавшие могущество и стойкость, возле которых собрались несколько так приятно и сильно знакомых лиц юноше.
– Что вы здесь делаете?! – возмущённо криком вопросил Ремиил и, не остужая своей гневной и напорной риторики, продолжал. – По Кодексу и специальным указам Регента вы должны сейчас находиться в своих казармах и не совать носу оттуда до завтрашнего утра. Кто вам позволил выйти?!
Ребята, ошеломлённые, взирали на надвигающуюся из леса грозную и высокую закованную в блестящие и прекрасные доспехи фигуру, не в силах что-либо ответить, ибо такой напор и неожиданный нападок рыцаря сковал их язык.
– Ну, где внятный ответ, будущее Ордена? – не убавляя пыла и напора, буквально допрашивая парней, продолжал Ремиил.
– Мой господин, – послышался зов со стороны и через мгновение перед всеми возник среднего роста эльф, чья кожа цвета тёмного вулканического пепла, а глаза сияют багряными углями Роковой Горы, облачённый в обычную железную броню стражи с несколькими повязанными на наплечнике алыми лентами. – Они соизволили такое ярое и чистое желание встретить своего друга, что прим-чародей Бальтазар разрешил им под мою ответственность остаться здесь. – Спокойно пояснил стражник.
– Вы должны помнить, что только рыцарство Ордена имеет право отдавать подобные приказы. Ни маги, ни учёные, ни мастера, а только рыцари.
– Но…
– Кастелян Башни, они, как представители Ордена должны сами учиться отвечать на вопросы, заданные им старшими. Это понятно? – риторика Ремиила не убавляла в грозности.
– Да, мой господин, – почтенно согласился эльф.
– Прекрасно, а теперь, Кастелян, можете возвращаться к своим обязанностям.
– Есть, мой господин.
После чего Ремиил развернулся к ребятам и укоризненно бросил взгляд, порицательно и расстроенно цокая, качает головой, при этом, всё же дав им возможность пообщаться, кинув скудную фразу:
– Не более пяти минут.
Все поняли, чего от них требовал грозный рыцарь, отошедший в сторону не желая видеть или слышать их разговора, в котором нет места воинской суровости или почитанию традиций рыцарства.
Юноша окинул взглядом тех, кто пришёл, чтобы его встретить. Приятелей Азариэль встретил в разные периоды жизни, став им верным другом и отличным товарищем. И они в нём увидели вовсе не наполненного самолюбием и гордыней высокого эльфа, какими было большинство представителей этой расы, а прекрасного приятеля, готового прийти на помощь и выручку.
– Ну, здравствуй Ахмат, – Азариэль крепко сжал смуглую руку высокого и жилистого редгарда, с отточенными чертами лика и глазами цвета ржавчины, на котором повис жилет из толстой ткани, рубаха и чёрные штаны, утянутые короткими сапогами.
– И тебя рад видеть, друг мой. – На худом лице, на тонких губах проступила тёплая улыбка. – Долго же ты сюда добирался!
– Ничего, добрался же!
Азариэль вспомнил, что этого человека встретил совсем недавно на одном из праздников, где им пришлось поучаствовать в кабачных картёжных игрищах, что и объединило их. А затем они вдвоём стали одними из участников орденской «Жатвы» и вместе прошли.
Ахмат отступил в сторону, давая юноше поздороваться с остальными.
– Приветствую, Готфрид! – Азариэль озорно ударил ладонью по предплечью, облачённому в ткань.
– Привет, – малословно ответил рукопожатием высокий и светловолосый нордлинг, который знал Азариэля ещё с детства, посматривая на эльфа взором ледяных глаз. – Ты как?
– Я в порядке. Спасибо.
Нордлинг, чьей первой родиной стал старый и могучий город Брума, а после переезда семьи Гринхарт, знаком с парнем очень давно. Однако лучше всего Азариэль с ним познакомился во время того, когда городская стража искала себе помощников в возможной обороне городка от сепаратистов. Капитан стражи зачастую проводил тренировки населения, и во время этих обучений двое юношей смогли друг друга лучше узнать.
– Тебя тоже рад здесь видеть! – доносится возглас от невысокого короткостриженого черноволосого парня, в серых бесцветных свободных одеждах, повязнувших мешком на человеке.
На этот раз поздоровался Азариэль с низкорослым имперецем, с простым овальным лицом, переселившийся в эти края с одной деревне в западном Сиродиле. Этого имперца зовут Тиберием. С ним юноша познакомился во время одного из культурных вечеров в их маленьком и неприметном городке.
– Ну, здоров. Как же приятно тебя встретить, – два товарища едва приобнялись и с хитрецой в тёмно-синих глазах Тиберий отступил, пропуская Азариэля.
Спустя пару секунд раздался приятный голос девушки:
– А вы, видимо, Азариэль?
Юноша обернулся, не зная, кто его окликнул, отчего сердце слабо дрогнуло. После мгновения он увидел, как из-за Готфрида чёрным обликом промелькнула высокая фигура. Азариэлю показалось странным, что на девушке чёрная ряса, подпоясанная кожаным ремнём.
– Ох, боюсь, я не знаю вас, – с волнением заговорил Азариэль, смотря на то, как к нему царственной походкой подходит высокая девушка, с осиной талией и длинным чёрным волосом, развивающимся на лёгком ветру прекрасными локонами. Её лицо, с треугольно-вытянутыми очертаниями – отражение изящества. Они встретились взглядами, и парень испытал неловкость, мимолётное замешательство от того, что смотрит прямо в широкие очаровательные тёмно-синие глаза. Они такие же холодные как Море Призраков и такие же пленительные.
Дама приблизилась, и нос Азариэля уловил явные, кружащие голову, ароматы духов розы.
– Мне о тебе рассказал Тиберий, – смущённо говорит девушка.
– Тиберий, – повернулся к юноше Азариэль. – Кто это?
– Это Лира, – ответил Тиберий, пока Азариэль и девушка вцепились друг в друга взглядами. – Моя подруга из Марброка. Тоже попала в ряды Ордена.
– Приятно познакомится, – Азариэль решил выказать себя перед девушкой и поднял её бледную ладонь, слегка приложившись губами. – Лира из Марброка.
– Полегче Азариэль, – усмехнулся Тиберий. – Не смущай нас.
– Ой, ох, – замешкалась Лира, видимо от непривычки подобного поведения, а её мраморно-чистое лицо покрылось приятным багрянцем. – Не нужно было.
– Ничего страшного, – отпустил руку Азариэль. – Ты, Лира, слишком приятный человек, чтобы такого не, не сделать.
От таких слов девушка смутилась и припустила взгляд к земле, а Азариэль шагнул дальше.
Последней, кого он знал, последней, кто был ему другом, оказалась невысокая бретонка. Азариэль в огромной толпе мог заметить её прекрасные золотистые волосы и необычайные округло-острые черты лица, со светло-голубыми, как небесная лазурь глазами, взгляд которых завораживает душу. Её одежды – чёрное тряпичное платье, с курткой поверх.
– Как же я счастлив тебя видеть, Аквила, – улыбнулся Азариэль. – Ты нормально добралась?
– Конечно, – чуть полноватые уста раскрылись, неся чуть грубоватый женский голос. – Всё было хорошо? Ты дом свой продал?
– Да продал.
– Как там Ульфрик? Всё торгует разведённым пивом?
– Ладно тебе, каждый выживает, как может. А он не самый плохой человек… не самый плохой… чудесный, я бы сказал.
– Это так…
– Кстати, спасибо тебе, что вчера сходила со мной к отцу. – Отягощено вспомнил день прежний юноша.
– Не за что. Он был хорошим эльфом. – Аквила еле-еле усмехнулась. – Помню, как в детстве он нас с тобой кормил эльсвейрскими конфетами с апельсиновыми дольками.
– А помнишь, как он подарил тебе котёнка?
– Конечно, помню, – радостно заговорила девушка. – Я его тогда Гюнтером назвала.
– Да. Я на следующий день помогал его тебе с дерева снять.
– Эй! – напомнил о себе Тиберий, уперев кулаки в бока и наиграв недовольный вид на лице. – Мы тут тоже есть!
Азариэль и Аквила едва-едва рассмеялись, увидев напыщенный вид своего товарища. Все друзья знают друг друга, ибо всегда поддерживали общение и жили в одном городке. И когда во время «жатвы» все попали в Орден, их радости не было предела, потому что и всю оставшуюся жизнь, если конечно её ничто не оборвёт, они будут вместе.
Парни и девушки несколько минут стояли вместе и тепло переговаривались, при этом так активно пустились в обсуждение, что невольно привлекали внимание стражи кто-нибудь с высоких стен да норовил взглянуть вниз и посмотреть, откуда такой пространный галдёж. Говорили они буквально обо всём, что произошло за последние дни и в особенности как добрались до Цитадели Ордена.
Всё это время рыцарь нервно посматривал на них, понимая, что этим общением они нарушают одно из старых правил Ордена – акт Пришествия должен был уже быть выполненным. Однако сию секундно старого рыцаря посетили тёплые воспоминания молодости, когда он сам ещё был неофитом. «Эх, сколько же я тогда правил нарушил? И как меня не выставили?» – подумал Ремиил, обуздывая чувство пунктуальности и ворчливость. Однако всё же время неуклонно шло, закон есть закон, а ночь уже готовилась вступить в свои полноценные права, а значит, больше ждать нельзя.
– Но ладно, хватит! Нам пора в ваше будущее жилище. Давайте за мною, – строго потребовал Ремиил, оборвав весёлые разговоры.
Все беспрекословно послушались грозного приказа старого рыцаря и молча, последовали за ним, идя в Цитадель, за который их ждёт новая жизнь. Они буквально за пару мгновений приблизились к огромным, не вмещавшим взгляд вратам, исполинским и гротескным, тяжёлым и монументальным. Главные ворота сделаны из нескольких сортов дорогого дерева, усиленные стальными укреплениями, украшены красивой и искусной резьбой – растительным орнаментом, с серебряной окантовкой, отчего на солнце они истошно сияют, ослепляя взгляд. Но некоторые части врат исчерчены странными словами на непонятном языке и один взгляд на удивительные символы угнетает разум и режет глаз. А надвратное помещение исписано красивыми литаниями, призывающие к силе, выдержке, вере и мужеству, как и заповедывают догматы Ордена, так и требуют от его слуг.
– Стража, открывайте ворота! – запрокинув голову, крикнул Ремиил. – Живее!
Через несколько секунд копошения наверху старые механизмы издали металлический стон и звонкие кряхтенья. Через пару мгновений огромные ворота распахнулись, а массивная решётка, выкованная из закалённой стали, расположившаяся за ними, без скрипа поднялась и впустила гостей.
Ребята впервые вступают за массивные и неприступные стены Великой Цитадели славного Ордена и чувство достоинства, и предвкушение славы грядущих дней сладким тёплым ощущением разлилось по душе. От представшей красоты и сияющего великолепия у вошедших неискушённых парней захватило дух.
Яркие серебряные звёзды уже начинали сиять на тёмно–фиолетовом небосклоне, став глашатаями скорой ночи. Огромный и внушительный нефритовый купол главной башни устремлялся в звёздное полотно, постепенно теряясь в нём, и производится впечатление, что массивный шпиль подпирает саму небесную твердь. Главная башня настолько огромна, что казалось, будто она просто обязана проломиться под своим весом и уйти под землю, но земля держит её, не давая сокрушится такому великолепию.
Здания и постройки Цитадели поистине изумительны и прекрасны, став воплощением красоты и могущества, что воплощена в нефрите и камне мастерством древних зодчих – стены, отполированные до блеска, штандарты и знамёна, свисающие у входов, отделка из золота, блистающая дороговизной и роскошью Ордена.
В основном все постройки, в том числе и главная башня, собраны у южной стены, будто показывая сплочённость всех звеньев Ордена и доказывая их неразрывную взаимосвязь, которая на протяжении многих лет вела к процветанию и славе. А так же это позволяет создать пространство для огромного внутреннего двора, масштабы которого заставляют потонуть в пустоте и красоте его. И практически в каждом окне горит свет, знаменуя, что это место живо и ведёт свою беспрестанную работу по защите всех жителей Тамриэля.
Где-то ходит прислуга, исполняющая свои бесконечные обязанности по поддержанию жизни Ордена и функционирования Великой Цитадели – уборка, стирка, готовка и многое другое, с виду обыденное, но рутинно важное. Все рабочие и слуги одеты в обычные старые выцветшие одежды, с множеством заплаток и швов, как и подобает обычным рабочим, не искушённым в праздных нарядах.
По внутреннему двору Цитадели ходили и немногочисленные высокие рыцари, облачённые в безупречные сияющие доспехи которых свисают клятвы на веленевой бумаге, а на самих начищенных доспехах написаны славные литании и катехизисы. Но большинство грузных фигур, чьи образы схожи с рыцарскими, облачены в бежевые лёгкие туники, утянутые кожаными поясами. Не всё же время ходить в тяжеленой броне.
На стенах вечное бдение несут стойкие и неразговорчивые стражники, чьи невзрачные доспехи и серые лики отражали долгие годы тягостной службы на стенах и полях одних из самых страшных неведомых сражений всего Тамриэля. Хоть это, и обычные стражники с не самой лучшей бронёй и искусным оружием, но когда этого требовала обстановка, они вставали плечом к плечу вместе с магами, рыцарями и паладинами лицом к лицу встречая самые отвратительные и ужасные кошмары, таившиеся даже за пределами обыденного понимания.
Но, несмотря на вечное движение и работу всех членов великого Ордена всё источало определённое и необычное спокойствие и медитативное сосредоточение. Отполированные до блеска нефритовые стены являют нечто гипнотическое, вкупе с размеренно покачивающимися знамёнами, что как маятники – туда-сюда. Ароматы благовоний – душистые и сладкие, забиваются в нос и расстилаются по организму, даруя умиротворение. Посматривая на меланхоличные знамёна, ворожащий блеск стен и ощущая, как с каждым вздохом его тело перестаёт гудеть от усталости и наполняется мотивами лёгкости и воздушности.
«Иллюзия» – подумал про себя Азариэль, но его размышления и созерцания великолепием обстановки были прерваны грубым голосом:
– Это ваш новый дом, неофиты. Теперь вам в нём провести остаток всей своей жизни, что очевидно, я думаю. – Разбавив свой голос вдохновлённостью, высказался Ремиил и добавил. – А теперь пройдёмте в казарму. Вас там, наверное, уже ждут.
Кандидаты вместе с рыцарем пошли сквозь весь двор Ордена. Благоговение и трепет наполняли молодые души юношей и девушки, и особенно размышления о том, как они становятся рыцарями или могущественными чародеями, как переберутся жить в шпиль и как им доверят священный меч. Они с восхищением и надеждою взирали на великолепные и монументальные здания Ордена, зная, что в каждом из них скрывается их будущая судьба или славные деяния.
Они подошли к огромному двухэтажному зданию, ставшему жильём для десятков поколений учеников и неофитов, беззаветно преданных Ордену. Раздаётся лёгкий, практический не слышимый скрип и отворив крепкую деревянную дверь, окантованную холодным железом.
