Степан Станиславович Сказин
Анархо-гарем
Мы со стариком были точь-в-точь два дикаря времен каменного века – вышедшие из пещеры на промысел.
Затаившись в кустах – мы увидели на лужайке первого глухаря. Крупный самец – хвост веером – протяжно кричал, призывая самку.
Савелий Семеныч натянул лук…
Стрела пропела в воздухе.
Глухарь вдруг завертелся на месте с жалобным стоном. Стрела торчала у птицы из-под крыла.
Савелий Семеныч выбежал из кустов – и добил глухаря ножом.
Мы вернулись в терем с четырьмя тушками глухарей.
…В апреле Савелий Семеныч, Феруза и я – волоча сумки-тележки – направились в деревню.
Там нас встретили чуть ли не громовым «ура».
Прямо на площади мы стали выкладывать из сумок гостинцы.
Банки с вареньем и консервированной зайчатиной. Бутылки с звериной настойкой. Пакеты с соленой рыбой и вяленой птицей. Марина Петровна первая получила в подарок платок, сшитый Ферузой – и была в восторге.
Нас не отпустили – не накормив. И – в свою очередь – щедро одарили.
Мы пополнили свои запасы кофе, чаю, сахара и муки. Кое-кто передал игрушки для Лейли.
36. Счастливый май
Май нарядил лес в темно-зеленую в листву.
На лужайках и полянах ярко пестрели цветы, распространяя живительные ароматы. Верхушки деревьев качались под ветерком. На сто ладов гомонили птицы.
Жизнь на свежем воздухе, в гармонии с природой, рядом с любимыми женами и верными друзьями – казалось мне настоящей сказкой.
Как мало – оказывается – нужно человеку для счастья!..
Спокойно смотреть в бирюзовое небо – по которому иногда проплывают белые ватные облака. Не испытывать давления чужой воли. И чтобы рядом были дорогие тебе люди.
Мы всей общиной радовались не только синему небу – но и серому, с которого лился дождь. Каждой улитке – ползущей по зеленому листочку. Каждой смешно прыгающей трясогузке.
В конце мая Айдана благополучно родила.
Я очень волновался за нее. Но Варвара Карповна и Феруза оказались умелыми повитухами.
Мы назвали мальчика Инаром.
37. Размышления и грезы анархиста
В начале августа я принялся паковать чемодан.
Надо было наведаться в город. Перво-наперво – проведать Авдотью Михайловну, про которую мы не забывали все эти долгие месяцы. А заодно – решить вопрос с устройством Лейли в школу и зарегистрировать рождение Инарчика.
Анархисты – мы ненавидели и презирали государство. Но – очевидно – не могли быть от него полностью независимыми, пока анархия не победила повсеместно.
Со мной должны были ехать Феруза с Лейли и Айдана с Инарчиком. Сэсэг решила ждать моего возвращения в тереме. Помогать Савелию Семенычу и Варваре Карповне.
Я очень нежно простился с буряточкой. Провел ночь перед отъездом с нею.
В эту ночь Сэсэг была очень инициативной в постели. Что вообще-то не слишком похоже на мою тихоню. Она впервые попробовала позу наездницы. Энергично скакала на моем эрегированном члене – и стонала почти в голос.
К середине ночи Сэсэг не выказывала никаких признаков утомления от секса. Наоборот: смело прижималась ко мне. Целовала меня в губы. Мы распаляли друг друга ласками. Вновь и вновь совокуплялись – меняя позы.
Только под утро – крепко обнявшись – мы забылись сном.
Вышли из спальни помятые – сладко позевывая. Айдана – глянув на нас – так и прыснула в кулачок.
Завтрак перед отправкой на железнодорожную станцию был особенно вкусный и сытный. Мы пили горячий чай с малиной и черникой. Перемалывали огромные бутерброды. Вели долгие разговоры.
Савелий Семеныч проводил меня с двумя женами, дочкой и маленьким сыном до самого перрона.
Поезд на две минуты остановился на Волчьем поле. Мы погрузились в вагон. А старый анархист стоял на платформе – и махал нам рукой.
В этот раз у нас нашлись деньги на отдельное купе. Путешествие протекало в комфорте.
Мы ели вареное мясо глухаря. Жареную зайчатину. Пили морс. И смотрели в окошко на сменяющиеся пейзажи.
Инарчик всю дорогу мирно посапывал на ручках у своей очаровательной мамочки – которая в порыве нежности покрывала малыша поцелуями. Я тоже время от времени брал ребенка на руки. Тогда наш с Айданой сынок приоткрывал на секунду глаза – и снова спокойно засыпал.
Пташкой порхала по купе и щебетала Лейли. Играла с плюшевым тигренком и деревянной «козочкой».
Слегка убаюканный мерным стуком колес – я закрыл глаза и погрузился в размышления и грезы.
Несколько месяцев жизни в лесной коммуне подарили мне потрясающий опыт.
Я точно побывал на островке анархии. Я по-настоящему поверил в человечество и в себя. Я увидел, что такое практический анархизм.
Нельзя – конечно – сказать, что мы на своей поляне посреди глухой чащи мы осуществили вольный анархо-коммунистический строй.
Это и невозможно было бы сделать в рамках маленькой общины.
Мы – например – не вполне освободились от пут торгово-денежных отношений. Достаточно вспомнить, что Сэсэг стала писать за копеечку статьи для сайтов, фирм и предпринимателей. А Феруза – шить платки на заказ.
Хуже всего, что государство прихлопнет нас, как муху – едва решит, что мы опасны.
Нагрянет команда полицаев с резиновыми дубинками… Я рискую тогда вернуться в дисциплинарно-психиатрическое учреждение. А Савелию Семенычу может грозить и тюрьма.
Нашим женщинам придется вкалывать за гроши – чтобы прокормить Лейли и Инарчика. В худшем случае – мои дети окажутся в интернате.
И все-таки…
Своим «общинным экспериментом» мы доказали: можно жить не так, как навязывают капитализм и государство. Есть, есть другой путь. Путь солидарности – а не зоологической конкуренции. Путь освобождения.
Жизнь лесной коммуны – это своеобразная пропаганда действием.
Волшебная кисть мечты нарисовала мне яркую картинку.
Социальная революция сокрушит государства. Континенты покроет плотная сеть анархо-коммун.
Каждая коммуна – это несколько тысяч человек. Научно-исследовательский институт, роботизированные мастерские, жилые корпуса. Поля – обрабатываемые ультрасовременной техникой.
Что-то коммуна будет производить для собственного потребления. А избыток – станет поставлять на специальные склады, откуда продукты сможет забрать (совершенно безвозмездно!..) любая другая коммуна.
Для крупных научных и производственных проектов будут объединяться несколько или много коммун.
Коммуны не поставят над собой никакое «верховное правительство». Никакой «организующий центр». Все вопросы будут решаться путем переговоров между коммунами.
Это будет – если угодно – децентрализованное единство.
Анархия во плоти и крови.
38. Авдотья Михайловна
С сумкой, полной гостинцев – мы заявились к Авдотье Михайловне.
– Ой!.. – всплеснула руками добрая женщина. – А я совсем не подготовилась вас встречать.
Авдотья Михайловна обняла меня. Расцеловалась с Ферузой и Айданой. Потрепала кудряшки Лейли.
– А кто это у нас такой хороший?..
Маленький Инар восхитил Авдотью Михайловну.
Женщина быстро собрала на стол.
Бутерброды. Салат. Все было великолепно. К чаю отлично подошло черничное варенье из привезенной нами банки.
– Ну. Рассказывайте, дорогие, – обратилась к нам Авдотья Михайловна. – Как жизнь молодая?..
Чем больше мы наперебой делились впечатлениями – тем шире у Авдотьи Михайловны распахивались глаза.
– Да-а… – протянула она наконец. – Анархизм и вправду творит чудеса.
И – отставив недопитую чашку чаю – добавила:
– А знаете?.. Я переберусь на ваш лесной островок анархии.
Теперь глаза округлились блюдцами у нас.
Авдотья Михайловна готова оставить городской уют?.. Свою светлую чистенькую квартиру?..
А славная дама уже громоздила планы.
– Охота, рыбалка, сбор ягод и грибов – это здорово. Но, золотые. На поляне просто необходимо разбить огород. Будем выращивать картошку. Морковь. У меня в этом немалый опыт.
Я посмотрел на Авдотью Михайловну с уважением и почти с восторгом.
Бедная женщина похоронила сына. Кого бы такая утрата не сломала?.. Но вот глаза Авдотьи Михайловны – лучатся. Она по доброй воле тянется от комфортной жизни в мегаполисе – в дремучий лес. Заниматься огородничеством в коммуне.
Как гордился бы Иван своей мамой!..
Иван… Сердце мое кольнуло – как булавкой.
«А как же Авдотья Михайловна будет навещать могилу сына?..».
Добрая женщина точно прочла этот вопрос на моем лице.
Сказала:
– Надо бы наведаться к Ване… на могилку. Прибраться там. Цветочки возложить… Эх!.. Не скоро, не скоро я в следующий раз смогу моего Ванечку проведать. Но… так тому и быть. Ваня хотел бы, чтобы я присоединилась к анархической общине…
После того, как был съеден шоколадный торт – мы обсудили устройство Лейли в школу. Честно сказать: я боялся, что тут будут затруднения. Но все решилось, как по волшебству.
– В нашем районе есть школа с хорошими педагогами, – сказала Авдотья Михайловна. – Пусть Феруза и Лейли поселятся в моей квартире. И девочка будет учиться в этой школе…
Эпилог
Я не верю в сверхъестественные силы. Иначе бы я каждый день благодарил их за то, как сложилась моя жизнь.
Феруза и Лейли остались в квартире Авдотьи Михайловны. Сама добрая женщина уехала со мной, Айданой и Инарчиком в лесную коммуну.
В сентябре Лейли пошла в школу. Своей непосредственностью, живостью и гибкостью ума наша девочка вмиг покорила и учителей, и одноклассников. Все предметы давались Лейли легко. А лучше всего – рисование.
На первом же школьном конкурсе акварельный рисунок Лейли, изображающий лесную чащу – занял призовое место.
– А елочки, елочки-то какие!.. – восхищалась учительница. – Как настоящие!..
Я появлялся у Лейли и Ферузы наездами – оставаясь на несколько дней. Привозил лесные гостинцы. Вдоволь играл с Лейли – которая и впрямь считала меня за папу. Занимался жарким сексом с ненаглядной Ферузой.
Закупившись в городе разными необходимыми для коммуны предметами – от обуви и рыболовных крючков до лекарств и тюбиков зубной пасты – я отправлялся назад в лес. Жена и дочка провожали меня до вокзала.
– Мы с Лейли обязательно проведем новогодние каникулы в коммуне, – обещала Феруза. – Мы очень соскучились по всем нашим.
На станции Волчье поле меня встречал Савелий Семеныч.
По дороге к терему – не раз останавливаясь для перекуса – мы обсуждали перспективы коммуны. Речь шла о привлечении в общину новых людей.
Савелий Семеныч нашел в сети одного сибирского анархиста – ветеринара по образованию. Сибиряк выражал готовность присоединиться к коммуне и помочь с заведением небольшого стада коз.
Варвара Карповна вела переговоры с семьей духоборов.
Гонимые официальной церковью и государством – сектанты нуждались в пристанище. Варвара Карповна и предложила: «Перебирайтесь к нам!..».
Мы не ставили новым членам общины непременным условием: «Будьте идейными анархистами».
Нет. Нам достаточно было от желающих пополнить наши ряды того стихийного анархизма, который есть в каждом небезнадежно испорченном человеке.
Кто готов соблюдать элементарные правила общежития, уважать других как себя и себя как других, трудиться и отдыхать – того мы примем с распростертыми объятиями.
В конце концов: и жены мои вовсе не были такими уж сознательными анархистами.
Сэсэг не могла расстаться с верой в буддийские перерождения. А Феруза допускала существование трансцендентного философского бога.
Одна Айдана пробовала читать «Хлеб и солидарность» Петро Кропотливого.
Каждый раз – возвращаясь из мегаполиса – я убеждался: коммуна процветает.
Я не мог нарадоваться на моих счастливых женушек – Айдану и Сэсэг.
Айдана все возилась с Инарчиком – который рос здоровым крепким малышом. Из нее получилась прекрасная любящая мать.
И это Айдана не так давно вывешивала в социальной сети свои чуть ли не голые фото?..
Напомни я моей тюрчанке о таком – красавица смутилась бы или посмеялась.
Уже в сентябре Сэсэг начало тянуть на соленое и тошнить. В октябре у нее обозначился живот.
Коммуна, терем, лес стали творческой лабораторией Сэсэг. Буряточка активно писала стихи.
В октябре она составила небольшой сборник из лучших своих стихотворений.
Всей общиной мы уговаривали Сэсэг отправить стихи в издательство. Скромная и нерешительная красавица долго отнекивалась. Но – в конце концов – согласилась.
И… сборник пришелся в издательстве ко двору. Тоненькую книжицу Сэсэг выпустили тиражом в тысячу экземпляров. Тираж разлетелся – как горячие пирожки.
Мы устроили застолье – на котором дружно аплодировали нашей поэтессе. Сэсэг заливалась румянцем и отводила глаза. Но надо было быть слепым, чтобы не видеть: она лучится от счастья.
Авдотья Михайловна запланировала на май посадку картошки. А пока активно помогала Варваре Карповне во всех хлопотах.
Сердце мое пело в груди. Било в литавры. Я видел: анархизм работает. Он работает, черт возьми!..
А раз так: дела человеческого рода – не так уж плохи.
Современное общество – увы – толпа дикарей, которая поклоняется идолам. Капиталу и грубой силе государства. Каждый дурно пахнущий начальничек имеет авторитет божка – на которого смотрят с низу в верх.
Но в конце концов: раболепие и жадность – все это наносное. Когда-нибудь мы прислушаемся к голосу своей человеческой сущности – и соскоблим с себя грязь, которой замарала нас иерархическая цивилизация.
Освобожденные люди построят сеть коммун. Еды и воли хватит на всех.
Это будет значить, что человек вернулся к самому себе.
Единственный настоящий бог – это мы сами.
2024
