Станислав Рем
За тихой и темной рекой
Глава вторая
Начнем забаву новую, и рать
Пусть каждый двинет, чтоб игру начать!
Порядок Дафнис объяснит: закон
Игры для всех и действия сторон.
(Уильям Джонс, «Каисса», 1763)
Владимир Сергеевич Киселёв прошёл в библиотеку военного губернатора. Здесь он бывал и ранее, однако скорее по делам служебным, нежели личным. Убийства в городе случались крайне редко, да и то, по употреблении спиртного. Кражи место имели, но, опять же, раскрывались в короткие сроки. Были в городе бывшие каторжные. Вот они доставляли самую большую головную боль полицмейстеру. Именно из-за их художеств чаще всего Владимиру Сергеевичу приходилось посещать апартаменты губернатора. Дело житейское.
Сегодня же случай особый. Пока губернатор отсутствовал, Киселёв окинул взором знакомый кабинет: камин, портрет государя, на стенах акварели хозяина дома, письменный стол карельской берёзы, доставленный из самой столицы, персидский ковёр на полу, и полки с книгами. Сотни томов. Корешки плотно стоящих книг отливали золотом. Военный губернатор отличался изысканным вкусом, разбирался в изящных искусствах. Собирал не только то, что ценилось в высших петербургских кругах. А по большей части то, что любил читать сам, и предлагал другим.
Владимир Сергеевич провёл рукой по корешкам книг. Лично у губернского полицмейстера на чтение времени катастрофически не хватало. Местную прессу, в виде газеты «Амурские ведомости» он и то просматривал по служебной необходимости, потому как в редакции работали чересчур грамотные политические ссыльные. Могли всякого такого в статейки понавставлять. После расхлёбывай…
Глава Амурской губернии, Алексей Дмитриевич Баленский появился пред Киселёвым в простом костюме, с пятнышками краски на лацканах и рукавах.
Опять с мольбертом баловался, догадался Владимир Сергеевич.
Алексей Дмитриевич предложил гостю кресло, сам сел напротив, поставив на столик пузатую бутылку французского коньяка и два бокала.
Губернатор имел вид солидный и внушительный. Пятидесяти двух лет от роду, высокий, крепкого телосложения, с пышными, роскошными усами, весёлого нрава, обладающий превосходным чувством юмора, он пользовался шумным успехом у слабого пола, чем впрочем, не пользовался. По крайней мере, Владимир Сергеевич такой информацией не владел.
– С чем пожаловали? – хозяин раскрыл коробку с сигарами и предложил гостю. Владимир Сергеевич отказываться не стал.
– Из столицы к нам с инспекцией направили человека.
– Любопытно, – протянул генерал. – И что он собирается проверять?
– Пока сие мне не ведомо. Он прибудет в управу к семи часам.
Баленский разлил коньяк по бокалам. Один поставил перед гостем, а второй принялся греть в руке.
– Вас что-то беспокоит?
Киселёв пожал плечами:
– Нет. Отчего ж… Однако, странно, не находите? Я занимаю пост губернского полицмейстера вот уже как двенадцать лет. За это время у нас было три проверки, и о каждой предупреждали заранее. А здесь… Прямо, как в крамольной пьеске господина Гоголя. Простите за сравнение. То лишь различие, что сей молодой человек сам представился старшему надзирателю на пристани.
– Любопытно. – Баленский вскинул брови. – Что, прямо так подошёл и представился?
– Да в том то и дело, что нет. Самойлову показалось подозрительным его поведение. Впрочем, Самойлову часто что-нибудь кажется.
Киселёв сделал паузу. У него из головы никак не выходила беседа с надзирателем. Самойлов рьяно утверждал, будто петербургский гость не та фигура, за кого себя выдаёт. Как он тогда сказал: больно ручки у приезжего шаловливы. А у Самойлова глаз намётанный. Недаром десять лет отслужил в сыскной полиции Омска. Но кто его знает… А если проверка началась прямо у пристани?
– И чем оно ему показалось подозрительным? – голос Алексея Дмитриевича привёл Киселёва в чувство.
– Да так, мелочи, – Владимир Сергеевич решил не открываться. – Можно не обращать внимания. Документы у него в порядке. Это Самойлов отметил. Я, на всякий случай, послал депешу в столицу по поводу данной особы. Жду ответа.
– Правильно поступили, – сигарный дым лёгким ароматом поднялся над курильщиками. – С вашим молодым человеком следует пообщаться. И желательно, в неофициальной обстановке. – губернатор сделал глубокий глоток из бокала, поднёс к губам сигару. – Конечно, любая инспекция неприятна. Даже если за душой нет и малейшего грешка. То же и в нашем случае. Но, перестраховаться следует. Как думаете встречать гостя?
– Признаться, о встрече я не думал. Если ответ придёт положительный, естественно, придётся оказать гостю всяческую помощь. Пусть почувствует наше гостеприимство. А пока думаю приставить к нему наблюдение. Так, на всякий случай. Заодно мой человек выполнит и функцию охраны. Конечно, городок у нас спокойный, но и в тихом омуте черти водятся. Не дай Боже, что с инспекцией случится, вот тогда у нас начнутся большие неприятности.
– А если он заметит слежку?
– Не думаю. Молодой человек из канцелярии, с сыскной деятельностью не знаком. Больше по бумажной части. Такого мои люди смогут обвести вокруг пальца он и не заметит. Опыт, как никак, имеется.
– Может быть. Может быть, – как бы соглашаясь, проговорил губернатор. – Главное только, чтобы инспектор всяких глупостей не натворил. И никуда не лез сам. Нам только сплетен не хватало. Тем паче, в столице.
– От глупостей никто не застрахован.
– А вы постарайтесь застраховаться. Возьмите инициативу в свои руки. Ведь вы ко мне прибыли только за тем, чтобы получить одобрение на данные действия? Считайте, что получили. Просчитайте шаги столичного гостя. А лучше всего, направьте их. Подведите к нему опытного человека. В качестве помощника. Не мне вас учить, как делается в подобных случаях. И держите меня в курсе. Детально. И ещё. Приведите кое-кого к уму – разуму, хотя бы на некоторое время. То, что у нас крадут, так сказать, по мелочам, для меня не новость. Все воруют. И везде. Наш город – не исключение. А вот чтобы инспекция прошла без сучка и задоринки, и чтобы никакая, вы слышите меня, господин полковник, абсолютно никакая информация не попала в столицу, в ваших, и моих интересах. Надеюсь, вы всё поняли верно. А теперь поговорим о делах текущих…
Олег Владимирович осмотрелся. Комната, которую ему предложили в Мичуринской гостинице, оказалась вполне приличной. Чистая, опрятная. Кровать с панцирной сеткой. Недалеко от кровати небольшой комод для личных вещей постояльцев. На окнах тюль, тяжёлые гардины. Посреди комнаты круглый стол, накрытый скатертью. На столе – ваза с мелкими, местными яблоками. Рядом с ней, на круглом металлическом подносе, расположился графин с холодной водой (бока графина запотели) и два хрустальных стакана Вкруг стола четыре стула. От общего коридора комнату отделяла небольшая прихожая, в которой с левой стороны находились вешалка и полка для обуви, а с правой, за дверью, туалет и ванная комната.
– Неплохо, – промычал господин Белый себе под нос, однако гостиничная прислуга в лице расторопного малого явно расслышала произнесённое, потому что разрисованная веснушками физиономия расплылась в довольной улыбке. Белому не понравилось поведение мальчишки и он твёрдым голосом тут же добавил. – Тараканы или клопы имеются?
Улыбка вмиг слетела с лица пацана.
– Как можно-с, – голос его слегка дрожал. – У нас приличное заведение. Не какая-то там ночлежка. Мы – гостиница с именем. Нам нельзя… У нас, знаете…
Белый сунул руку в карман и бросил слуге гривенник. Мальчишка тут же успокоился.
Олег Владимирович с тяжёлым стуком опустил саквояж на стол и повернулся к мальчику:
– Свободен. Только распорядись, чтобы мне приготовили обед.
Служка снова расцвёл. Так с ним здесь никто не разговаривал. Серьёзно и уважительно. Распорядись… Эка! Не просто «пошёл вон», а распорядись!
– Где изволите кушать?
– Здесь.
– А что?
Олег Владимирович тем временем принялся копаться в своём саквояже, потому и ответил небрежно, даже не подумав о том, с кем имеет дело:
– Что-нибудь из местной экзотики.
У прислуги челюсти судорогой свело. У них на кухне, конечно, разное приходилось готовить. Повара подчас и сами удивлялись, как им удавалось ублажить посетителей. Но подобного…
– Простите, ваше благородие, а вы бы не могли написать для повара название, – робко произнёс малец. – А ещё лучше, напишите, из чего это готовится.
Белый с недоумением посмотрел на прислугу и расхохотался.
– Иди и скажи, – сквозь слёзы и смех произнёс он, – пусть приготовят что хотят, лишь бы было съедобно.
Мальчишка пулей вылетел в дверь. Олег Владимирович упал на стул и ещё минуты две не мог прийти в себя от смеха.
Вскоре новый постоялец гостиницы был вынужден признать, что повар у господина Мичурина готовит отменно. Тройная уха ублажила гурмана. Фаршированная щука потрясала упоительным вкусом. А говяжий язык, приготовленный в винном соусе, просто таял во рту. Как только Олег Владимирович закончил поздний обед, в дверь постучали, и пред очами нового постояльца гостиницы вновь возникла знакомая физиономия прислуги.
– Ну как?
– Отменно. – Олег Владимирович прищёлкнул языком. – А ты что, подслушивал, шельма?
– Никак нет. Нам не можно-с. Опыт-с.
– То есть?
– Вы заказали один обед. Про водочку не напомнили. Когда я её не принёс, промолчали. Выходит, торопитесь. А на такой обед, да в спешке, минут двадцать требуется. Вот я и дождался.
Олег Владимирович вынул из кармана целковый и кинул его в руку мальчишки:
– За сообразительность.
– Может, ещё чего изволите?
– Пожалуй. Вот что, братец. Принеси мне дверь.
Второй шок оказался значительно сильнее первого. Мальчишка внимательно посмотрел на гостя: нет, вроде не больной. И глаза серьёзные.
– Зачем же вам дверь, когда у вас и так две имеются? – робко поинтересовался служка.
– Ты меня не понял. Мне нужно дверное полотно. Простое, прямое дверное полотно, – мальчишка всё ещё смотрел на гостя, как на блаженного. Пришлось объяснять. – Дело в том, что у меня болит спина. И доктора порекомендовали спать на твёрдой поверхности. На сей раз понятно изъясняюсь?
Ответом была тишина.
– Ясно. – Олег Владимирович дожевал сочное мясо и поднялся из-за стола, перед тем сняв с груди салфетку, и громко, приказным тоном, произнёс. – Словом так, принеси мне к вечеру дверное полотно. То есть, одну дверь! И слишком много не думай. Иногда лишние мысли лишают сна и покоя. Свободен.
Вот теперь всё стало ясно и понятно.
Мальчишка мигом забрал посуду и, пятясь, удалился из апартаментов господина Белого. После его ухода Олег Владимирович закрыл дверь на ключ, и ещё раз, но теперь более внимательно, осмотрел комнату. Тихонько, костяшками пальцев, простучал стены, пол, и когда в дальнем углу услышал глухой звук, означающий пустоту под паркетом, поднялся с колен и удовлетворённо оправил одежду. Спустя несколько минут, с помощью ножа, он вскрыл паркетный рисунок и внимательно осмотрел небольшую выемку в полу. Она вполне годилась для того, чтобы в ней можно было спрятать несколько небольших предметов. Которые вскоре и были извлечены из саквояжа. Револьвер с коробкой патронов. Бумажник, с крупной суммой денег. Дневник в кожаном переплёте. И небольшой рулон бумаги, завёрнутый в газету. Всё это Олег Владимирович аккуратно упаковал в выемке, после чего, осторожно надавливая на дерево, прикрыл её паркетинами так ловко, что даже вооружённый линзой глаз не смог бы сразу определить, вскрывали пол, или нет. Сверху только что вставленного на место паркета Белый положил нитку, которую одним концом зацепил за плинтус. Если кто-то в будущем обнаружит тайник, то обязательно сорвёт её. Чем, естественно, откроет себя.
После господин Белый почистил костюм, привёл себя в порядок перед зеркалом и покинул комнату.
Спустившись со второго этажа, Олег Владимирович прошёл в вестибюль и предупредил консьержа о том, что он решил прогуляться по городу, и в случае, если за ним кто-либо приедет, то смогут с ним встретиться только после девяти вечера. Консьерж кивнул в ответ, и когда новый постоялец направился к выходу, ухмыльнулся: ох, уж эта молодёжь… Только прибыл в город, ещё никого не знает, ни с кем не знаком, а пожалуйте: если кто-то решит с ним встретиться… Да кто ж ним будет встречаться? Напустят пыли людям в глаза, лишь бы выглядеть посолидней… Шельма!
После столь решительного вывода, консьерж отвернулся и более о молодом человеке не вспоминал. А тот, выйдя на улицу, осмотрелся.
Гостиница «Мичуринская» расположилась на перекрёстке двух широких улиц. Олег Владимирович поднял голову, изучая таблички. С одной стороны медная пластина гласила: улица Амурская. Что ж, правильно. Какая же ещё может быть улица в городе на берегу Амура? Зато вторая потрясла воображение молодого человека. Театральная.
Олег Владимирович вышел на середину улицы и посмотрел в обе стороны. Ни справа, ни слева о театре ничего не напоминало. Не было видно ни театральной площади, ни куполообразного здания. Даже афишной тумбы – и той не наблюдалось.
Олег Владимирович покачал головой, вынул из карманчика жилета луковицу часов и, определив, что до встречи с полицмейстером у него имеется три часа, произнёс:
– Провинция…
Повернув вправо, Белый неспешно преодолел два квартала, прошел мимо жилых добротных домов, которые принадлежали явно состоятельным горожанам, и оказался на Большой, центральной улице города.
Сей прошпект оправдывал своё название. Во-первых, он был большой, широкий – нет, просто широченный. Пошире Невского!
Воздух стоял особенный, чистый, прохладный. Пыль куда-то делась! Сей факт происходил от того, что Большая улица здесь находилась в непосредственной близости от Амура.
Жизнь на Большой кипела. Пролётки проносились то в одну, то в другую сторону. По тротуарам в разных направлениях спешили ремесленники, студенты, и прочий провинциальный, цивильный люд, не имеющий солидного достатка. Среди этого разношёрстного потока Олег Владимирович успел заметить и несколько восточных лиц.
Белый, едва не сбитый с ног, остановился, внимательно осмотрелся по сторонам, и принял, как он посчитал, наиболее верное решение: продолжить движение вправо, где, судя по всему, находится центр Благовещенска. Спустя каких-то десять минут, Олег Владимирович понял, что не ошибся. Пройдя мимо мужской гимназии, массивного, четырёхэтажного здания, окрашенного в коричневый цвет, затем минуя ряд магазинов некоего господина Кувшинова, гость из столицы вышел к искомому объекту. То есть, к пристани, на которой сейчас суетились прибывшие с противоположного берега китайцы.
Они о чём-то шумно говорили промеж собой, при этом торопливо выкладывая товар на пристань, по которой лениво расхаживал полицейский чин в неопределённом возрасте и изредка покрикивал на прибывших с той стороны реки торговцев. Однако, Олега Владимировича заинтересовала не баржа, и не пристань, и не китайцы. Его внимание привлекла сама река.
Белый долго смотрел на неё. Амур не вдохновлял. Где могучая, мощная река, о которой он столько слышал там, в столице? Перед его взором был мелководный широкий ручей цвета песка и глины. Купаться в такой реке Олег Владимирович ни за что бы не решился.
На той стороне Амура виден был только лес. Однако, более пристально приглядевшись, гость Благовещенска сумел разглядеть и некоторые строения, спрятанные между деревьями. Если это и дома, подумал он, то живут здесь очень состоятельные люди. Хижину бедняка вряд ли можно было увидеть с такого, версты в две, расстояния. Да и вряд ли у бедняков есть дома. Скорее всего, живут в землянках.
Людской гул, что шёл с пристани, отвлёк Белого от мыслей, которые роились в его голове от увиденного. Олег Владимирович оглянулся.
На площади, что расположилась перед пристанью, бурлил людской водоворот. Из находящегося невдалеке от пристани винокуренного завода товарищества «А.Н. Макаров и Ко», как гласила надпись над воротами заведения, вереницей выехали пять подвод, гружёных тяжёлыми ящиками со спиртным. Сопровождали столь любимый народом груз несколько молодцев с оружием. На самой пристани вовсю трудились таможенные чиновники, проверяя прибывших с китайской стороны. Возле здания таможни топталось несколько человек, видимо, дожидаясь решения по арестованному грузу. Неподалеку от таможни расположился целый ряд магазинов, принадлежащих господам Мичурину и некоему Кунсту. Двери универсального магазина «Кунст и Альберс» то и дело били по колокольчику, докладывая о входящих и выходящих.
Олег Владимирович собирался, было, снова вернуться к осмотру противоположного берега, как его взгляд привлекла пролётка, явно принадлежавшая состоятельному семейству. Чёрного цвета, лакированная, с резиновым покрытием на колёсах, судя по всему, привезённая из Европы, она настолько выделялась на фоне простых транспортных средств, что казалась неким нереальным, фантастическим объектом, случайно попавшим в этот небольшой, губернский городок. Пролётка остановилась перед входом в магазин, и с пассажирского сиденья спустилась по небольшой лесенке на землю юная особа лет восемнадцати, не более. Белокурые волосы прекрасной незнакомки были уложены мастерской рукой парикмахера, от чего Олег Владимирович тут же сделал вывод, что девушка из очень состоятельной семьи. Тонкая, стройная девичья фигурка притягивала мужской взгляд. Олегу Владимировичу захотелось поближе рассмотреть прелестную блондинку, и потому, снова сверившись со временем, он решительно направился к магазину, в дверях которого скрылась незнакомка.
Колокольчик оповестил приказчику о прибытии нового покупателя. Едва Белый успел войти в помещение, как пред ним материализовалась крепкая фигура служителя торговли.
– Чем интересуемся?
Олег Владимирович несколько растерялся. Признаться, когда он шёл к дверям лавки, то ему и в голову не пришло, что придётся что-то покупать. Он только хотел увидеть девушку, и не более. Теперь та стояла возле прилавка, рассматривая какую-то безделушку, и общаясь со вторым приказчиком, а он, словно соляной столб, стоял пред светлыми, безоблачными очами торговца и понятия не имел, что ему дальше делать. Пауза затянулась. Мысли галопом понеслись в голове молодого человека. Что у них есть? Что у них вообще может быть такого, что ему необходимо? Взгляд мгновенно прошёлся по товарам. В магазине некоего господина Кунста имелось всё. Ну, практически всё. Ткани и уже сшитые костюмы, модные дамские туфельки и яловые сапоги, шляпки и котелки, кухонная утварь и продукты питания, с коими той утвари приходилось вступать в тесный контакт. Однако, это изобилие совсем не интересовало молодого человека. На данный момент у него имелось всё, что необходимо для жизни. А нагружать себя ненужными вещами не входило в привычку петербуржца. На лице приказчика начало проявляться разочарование. Видимо, он почувствовал, что напрасно распинался перед незнакомым, явно приезжим господином.
И в этот миг девушка оглянулась.
У Олега Владимировича захватило дух. Слегка раскосые, миндалевидные глаза искрились весельем и задором. Тонкая ниточка свежих, юных ланит притягивала и манила. Слегка курносый носик говорил о задорном и строптивом характере хозяйки. Девушка оказалась не просто красива. Она была прекрасна.
– Насколько я понимаю, господин ничего не собирается покупать? – голос приказчика сбросил молодого человека с небес.
– Что? – Олегу Владимировичу понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Незнакомка это заметила, и улыбка тронула её губы. Господин Белый тут же отвернулся, и, наконец, нашёл в себе силы собраться с мыслями. – У вас табак имеется?
– А как же? – на лице лавочник снова проявилась благожелательность. – Вам какой? Курительный, или, пардон, для дыхательных процедур?
– Курительный, – «Чёрт побери!» – пронеслось в голове Олега Владимировича. «Почему он спрашивает? Какой идиот признается при столь прелестной особе, что он нюхает табак, словно старикан из Екатерининских времён?»
– Вы предпочитаете папироски? Или сигары?
– Мне трубочный, – Олег Владимирович произнёс эту фразу несколько торопливо и негромко. А вдруг незнакомка терпеть не может курящих мужчин. Дьявол, тут же выругался Белый про себя, веду себя, словно мальчишка. Срамота, да и только. Однако, в глубине души Олег Владимирович был вынужден признать, что ему приятно так себя вести. Будто он вернулся в далёкую юность, когда пытался ухаживать за конопатой девчонкой из соседнего имения. Тогда ему только-только исполнилось четырнадцать. А ей почти пятнадцать. Она была старше его на восемь месяцев. Что и решило любовный вопрос. Сейчас он уже был почти старик. Как никак, без малого, двадцать пять. А та девчонка исчезла из его жизни навсегда.
– Трубочный у нас имеется нескольких сортов, – продолжал тем временем свой монолог приказчик. – Вы какой предпочитаете? Восточный, или южноамериканский?
– У вас и такой имеется? – теперь в голосе Олега Владимировича прозвучало неподдельное удивление.
– Обижаете… – служитель торговли с гордостью проводил покупателя к прилавку. – Смотрите. Бразилия. Чудо, а не табак, – перед Олегом Владимировичем легли на столешницу пакеты с выше разрекламированным товаром. – Но советую табачок, так сказать, нашенский. От соседей! Бразильский слегка горчит. Сам, к сожалению, не курю. Сведения от наших постоянных покупателей. А сей и ароматом богат, и по цене сходен.
Ну, ещё бы, мысленно отреагировал молодой человек. Теперь до незнакомки расстояние составляло всего два локтя. Олег Владимирович почувствовал, как его тело охватила давно забытая дрожь. На лбу проступили капельки пота. А девушка о чём-то разговаривала с приказчиком, совершенно не обращая на него внимания. Блеющий голос продавца вновь вернул Белого к действительности:
– Или же вот этот сорт. Бесподобен!
– Простите, – перебил торговца Олег Владимирович, изредка бросая взгляд в сторону незнакомки. – А восточный у вас какой?
– О, здесь выбор достойный гурмана. Турецкий. Великолепный аромат! Но я бы вам, как в первый раз приехавшему к нам человеку, посоветовал всё-таки китайский, особенный. Шаньдуньский!
Олега Владимировича, будто холодной водой окатили. Вот тебе на. У него что, на лице написано, что он приезжий?
Колокольчик двери весело зазвенел. Молодой человек бросил быстрый взгляд в сторону, а после на дверь. Пока он общался с приказчиком, незнакомка ушла. Стремительно и неожиданно. Бежать вслед? Нет, нельзя. Это может показаться подозрительным столь наблюдательному торгашу.
Олег Владимирович медленно повернул голову в сторону елейно улыбающегося молодого человека:
– А скажите, любезный, с чего вы взяли, будто я приезжий?
– Очень даже просто, ваше благородие, – улыбка не сходила с лоснящегося лица приказчика. – Во-первых, вы у нас никогда ранее не бывали. А трубочным табаком торгуем только мы и Мичурин. Во-вторых, простите, конечно, то не моё дело, но вы так смотрели на дочь губернатора, будто видели её в первый раз. Сие и дало мне право судить о том, что вы человек приезжий.
Ай, да сукин сын! Как всё просто. Да, Олежка, подумал про себя молодой человек, вот так можно и погореть ни за грош. Олег Владимирович с восхищением посмотрел на продавца и достал из кармана деньги:
– Давайте мне ваш, китайский. Попробуем, а вдруг понравится.
Рука на стол положила десять рублей. Приказчик кинулся, было, отсчитывать сдачу, но гость его тут же остановил:
– Оставьте себе. За наблюдательность.
Покинув магазин, Олег Владимирович убедился в том, что прекрасная особа исчезла в неизвестном направлении, что, впрочем, его не огорчило. Теперь Белый знал, кто она, и также знал, что вскоре её увидит вновь, так как по долгу службы он был обязан представиться не только полицмейстеру, но и первому лицу города.
…Владимир Сергеевич Киселёв принял инспектора из столичной управы в своём кабинете при полном мундире, как и полагалось принимать столь высоких гостей. Олег Владимирович, перед тем, как расположиться в предложенном хозяином глубоком кожаном кресле, огляделся. Апартаменты губернского полицмейстера являли собой типичный образец казённого кабинета. В такой обстановке Олегу Владимировичу приходилось находиться и Петербурге, и в Москве, да и в других городах империи, где он бывал. Большая светлая комната, обязательно светлая, потому как требуется много работать с бумагами. Основательный стол, внушающий уважение и почтение к хозяину кабинета. На столе пресс-папье, подставка для перьев, массивная чернильница, пятый том уложения Законов Российской Империи, и, естественно, бумаги. Над креслом, стоящим напротив стола, портрет государя императора. В традиционной дубовой, покрытой золотом, раме. В правом углу комнаты хозяин установил стол для совещаний, с шестью стульями. В левом кресла для встреч гостей высокого ранга. Одно из них было предложено Олегу Владимировичу.
Владимир Сергеевич дважды внимательно перечитал документ, предоставленный прибывшим гостем.
– Позвольте поинтересоваться, под чьим началом изволите служить? – вопрос Киселёва имел характер провокационный. Белому следовало открыться первым, тем самым отдать бразды течения беседы в руки Владимира Сергеевича.
– Под руководством Петра Александровича Санаева.
– Вот как? – Киселёв слегка приподнял брови. – Пётр Александрович дослужился до директора департамента?
Белый промолчал. Несмотря на удалённость от столицы, как из личного опыта знал Олег Владимирович, на перифериях, околицах, задворках Российской Империи чиновники всех уровней тщательно отслеживали все чинодвижения, происходящие в Петербурге. Киселёв исключением не являлся. По крайней мере, так решил приезжий молодой человек. Иначе никак невозможно. От чина, находящегося выше, зависит судьба чина нижестоящего. А если так, то беседа началась со стандартной, в таких случаях, проверки. Если можно выразиться, пристрелки.
Владимир Сергеевич положил письмо, привезённое Белым, на стол.
– На словах Пётр Александрович мне ничего не передавал?
– Никак нет.
Киселёв поморщился. Из последней фразы, произнесённой молодым франтом с улыбкой, выходило, что Санаев до сих пор помнит нанесённые им, Киселёвым, обиды. А это плохо. Очень плохо. Несмотря на то, что Белого прислал Оскольский, Пётр Александрович мог дать своему подчинённому дополнительные инструкции. К примеру, найти кое-какой материал, чтобы окончательно утопить Киселёва, и, после ведомственных разбирательств, отправить его ещё куда-нибудь подалее. К примеру, на Сахалин. Или же на Камчатку. А таковой материал имелся. И был спрятан не столь глубоко, чтобы его не смогли обнаружить. А покидать с позором последнее, как считал Владимир Сергеевич, насиженное, место полицмейстер никак не собирался.
– Ну, что ж, не будем терять время. Итак, Олег Владимирович, какова цель вашего приезда?
– Задание мне было дано одно: проверить протекание казённых финансов в полицейских и армейских структурах, и установить правильность их использования.
– Любопытно. – Владимир Сергеевич сел напротив собеседника, и Олег Владимирович тут же отметил, что Киселёв, всё сделал естественно и непринуждённо, как опытный полицейский, точнее следователь. Кресло, в котором расположился Белый, Владимир Сергеевич перед встречей установил так, чтобы свет от начинающего засыпать солнца, падавший со стороны окна, полностью ослеплял гостя, в тоже время лица хозяина кабинета собеседник практически видеть не мог.
Между тем, Владимир Сергеевич продолжал.
– Насколько мне известно, подобные инспекции в воинских частях проводит Казначейство, по просьбе Генерального Штаба. Каким боком к проверке финансов военных стал наш Департамент? Вам не кажется сей факт странным?
– Нет. – Олег Владимирович поморщился. Тяжело беседовать с человеком, реакцию которого ты практически не можешь наблюдать. Нужно срочно придумать, как поменять картинку. – Не вся информация, тем более связанная с нашим Департаментом, или же с Главным штабом, может быть открыта для представителей Казначейства. Как вы сами понимаете, мы не можем допустить, чтобы нас обсуждали цивильные чиновники.
– Вы намекаете на то, что у вас имеются факты хищения казённых денег в нашем городе, точнее, в моём ведомстве?
– И снова нет, – Олег Владимирович легко, играя всеми мышцами тела, что незамедлительно отметил Киселёв, поднялся, и, заложив руки за спину, принялся мерить комнату широкими шагами, показывая всем своим внешним видом, будто таким образом ему было легче мыслить. Теперь в невыгодном положении оказался губернский полицмейстер. Продолжая сидеть в кресле, тот вынужден был наблюдать, как гость по-хозяйски осваивает кабинет, от чего внутри зарождалось ощущение нервозности и неуверенности, что Владимиру Сергеевичу крайне не нравилось. – Таковых фактов у меня не имеется. И в наше ведомство с подобной информацией никто не обращался. Но Его Сиятельство генерал Оскольский решили провести инспекционные проверки по тем губерниям, в которых подобные комиссии не проводились довольно длительное время. Если я не ошибаюсь, в последний раз у вас инспекция из столицы прошла восемь лет назад?
– Совершенно верно.
– И она, по тем данным, что я прочитал, была успешной?
– И тут вы тоже правы.
Олег Владимирович прекратил ходить.
– Я так думаю, и эта проверка пройдёт с таким же положительным результатом.
«Это на что ты, шельма, намекаешь?» – по внешнему виду Владимира Сергеевича невозможно было понять, о чём он думает. А мысли в голове полицмейстера бродили неоднозначные и противоречивые. Предыдущую инспекцию принимал он, лично. Тогда Владимир Сергеевич пробыл на посту руководителя губернской полиции четыре года и сумел распознать и раскрыть не одно финансовое преступление, связанное с казёнными деньгами. Но вот до суда дошли далеко не все дела. Владимиру Сергеевичу были крайне необходимы свои люди, как в городской управе, так и в среде губернатора. А потому кое-что губернским полицмейстером прикрывалось, припрятывалось, но никогда и ни при каких обстоятельствах не забывалось. И вот, дабы сохранить своих людей на свободе, в тот год ему пришлось скрупулезно поработать с инспекционной проверкой. Но тогда он был заранее предупреждён об их прибытии. Теперь ситуация складывалась совсем иная. Интересно, размышлял Владимир Сергеевич, что этому денди известно о предыдущей инспекции? И не является ли его фраза намёком на то, чтобы с ним обошлись таким же образом, как и с теми проверяющими? Тогда столичные чины Киселёву обошлись в серьёзную копейку. Но и инспекционный корпус состоял из зубров. А что сейчас стоит перед ним? Мальчишка, только оперившийся, едва вкусивший жизни, не обстрелянный, но уже, судя по всему, по-столичному наглый. Любопытно, кто стоит за ним? Кто привёл его в Департамент? Нужно будет полюбопытствовать. Слава Богу, связи в Петербурге сохранились, помогут.
