Снао Хэль
Сайны Флорауны и Дневник Снов
Часть 3. ON/EGO.
Возвращение в реальность.
Золото Леприкона. Вечер перед сочельником. Эйя включила пузатый телевизор, из которого стройный человек с бакенбардами и в пончо, позвякивая амулетами, предсказал на завтра вполне реальное явление – Солнечный столб. Никто в городке не придал этому особого значения, ведь гороскоп погоды частенько ошибается, однако к полудню следующего дня вся центральная площадь и прилегающие улицы были усыпаны пожилыми парами и детьми всех возрастов; их родители сновали от лавки к лавке на местной ярмарке и набивали сумки печеньем, керамикой и вязаными орнаментом зимними вещами. Редко можно было встретить кого-то в возрасте от 20 до 30, как Эйя и Нико.
Сегодня они решили не завтракать дома, а перехватить чего в центральной кофейне, потом прогуляться по магазинам, если не будет очередей на входе.
Маленький округлый автобус обогнул парк и затормозил в десяти метрах от улицы Параллельной, ведущей прямо к площади со стелой. Также от остановки в темноту елей вела заснеженная тропинка. Эйя прочла надпись на указателе:
– Смотри, «Нью-Йорк», – она подмигнула Нико, явно что-то замышляя. – Кафешка, что ли, так называется? Аа, кажется, Ти говорила мне про неё, и, вроде, мороженое у них вкусное… Может, зайдём?
– Я не против, – ответил Нико.
Мокрый снег хрустел под их подошвами, дорожка, как оказалось, вела к симпатичной, небольшой, но достаточно светлой полянке. На прогалинах россыпью уселись красные и желтые мухоморы, у прилавка с мобильным морозильником стоял пень с опятами. Молодой продавец был больше похож на сказочного гнома, чем на человека, возможно из-за округлой бороды и костюма.
– Доброе! Грибной снег? Два? – сходу спросил он игрушечным голосом.
– Да, пожалуйста. А есть что-то ещё? – спросила Эйя.
– Ещё грибной лёд, он менее жирный, обычно дамы предпочитают его, – продавец указал на продолговатые пакетики через стеклянную дверцу морозильника.
– Тогда мне лёд, – ни секунды не думая ответила Эйя.
– А ты смелая. Грибное мороженое… После наших с тобой «приключений» в столице, я бы не решился, – шепнул ей Нико, расплатившись и получив свою трубочку.
– Ничего, это безопасно, и, к тому же, я тут по наводке, – ответила та с намёком на Ти-Дэй, и оба направились обратно к остановке.
– Эй, я смотрю, вы тут новенькие? – крикнул вслед продавец.
– Да, а что? – Эйя обернулась.
– Тогда вам ближе направо! – посоветовал он.
– Аа, спасибо! – слева от прилавка Эйя и Нико увидели узенькую тропу, заросшую кустарником.
Минут пять оба пробирались через густеющие с каждым шагом ветки, Эйя ободрала все колготки о сухостой.
– Да ну его, лучше бы пошли знакомым путём, – пожаловалась она, когда одна из царапин начала кровоточить.
– Да уж, – согласился Нико.
– Мой лёд совсем не вкусный. А у тебя как?
– Ну, такое, что-то странноватое. Мороженым, конечно, не назовёшь, но мне нравится, – Нико пожал плечами.
– Эх, мужчины, ничего вы не понимаете… Ну ладно, дай попробовать, – Эйя только лизнула его рожок, как что-то мелькнуло вдали между ветками. Пошел ледяной дождь. – Ну вот, как выйдем, надо зонт купить, а то я даже не подумала взять с собой старый, и колготки, да, все в стрелках… Но, кажется, я вижу свет в конце тоннеля, и это определённо радует, – она начала напевать что-то шепотом на незнакомом языке, еле двигая губами: – Ир экс Маи. Пахм_Э Ир Ла_Удэ, Ир Ла_Удэ, Ир Ла_Удэ17… Ещё в школе для общего развития записалась на курс портаниандского, для понта скорее, конечно, но даже подумать не могла, что он пригодится мне, и не раз, – она хитро улыбнулась Нико.
Дорожка к концу совсем потемнела, и оба просто шли на свет. Огонёк меж ветвями оказался фонариком над точно такой же лавкой. Продавец спал на стуле, опершись локтями на стекло морозилки.
– Что-то это всё так подозрительно. И сколько может быть подобных лавок в одном только пролеске? Всего-то метров сто прошли, не больше… Смотри, тебе не кажется, этот мороженщик до жути похож на прошлого… – сообщила Эйя Нико.
– Есть такое, а вон там тропа, в точности как та, что вела от остановки. Пойдём туда скорей, я вижу фонари. Может, найдём, где тут могут продаваться зонты… И колготки…
Фонари большой улицы гасли цепочками один за другим. Дождь резко закончился, за исчезающими тучами показались образы двух мутных небесных светил.
– Хм, смотри, кажется, там два Солнца… Может, скоро увидим их во всей красе. Думаешь, это и есть тот самый Солнечный Столб? Ну, помнишь, гороскоп погоды? А? – грибной лед Эйи к тому моменту закончился.
– Может… – ответил Нико, дохрустывая пресной вафлей рожка.
– Значит, нам повезло! – констатировала она.
Светало. Стрелка с надписью «Золото Леприкона» на прилегающей вполне приличной насыпной дорожке указывала обратно, на полянку со спящим мороженщиком. Стриженый газон совсем без снега, через голые деревья просвечивали готические высотки. Что-то до боли знакомое… Остатки облаков рассосались за считанные секунды и лучи светил с двойной силой ударили Эйе по глазам. Та, зажмурившись, обернулась назад. Она подняла взгляд и сквозь слёзы рассмеялась. Снова закрыла глаза, уже руками и снова рассмеялась. Её вытянутые с утра волосы от сырости превратились в пружинящие кудряшки, дождь смыл тонкий слой пудры с лица, от чего веснушки стали ещё более контрастными. Она смеялась как ребёнок, совершенно не прикрывая щель между зубами, как делала это обычно.
– Обернись! Смотри! – кричала Эйя, без привычного стеснения указывая прямо пальцем меж черных стволов.
Нико всматривался вдаль, его взору открылась набережная, водная гладь и прямо в ней в дымке золотом сиял силуэт с поднятой рукой… И факелом в ней?
– Статуя Свободы! Бэттери Парк! – прыгая, продолжала галдеть Эйя.
«Ну вот, опять эти туристы раскричались…» – подумал полицейский, неспешно прохаживающийся вдоль набережной.
«И, правда, Нью-Йорк…? Но как? … И что-то тут явно не так…» – озадачился Нико, ведь в этом городе ему уже приходилось бывать, и некоторые моменты упорно диссонировали в его сознании. – «Не может город так быстро меняться…»
Кажется, этим двоим было суждено провести в Нью-Йорке такое Рождество, какое показывали нам в самых тёплых плёночных фильмах 90-х и под утро следующего дня, с пакетами, полными покупок с распродаж, почти незамеченными вернуться обратно.
…
Семь лет спустя на другом конце параллельного мира…
Пожилая женщина в очках и хаори поверх клетчатых брюк сидела в гостиной своей квартиры с чашкой чая в одной руке и смартфоном популярной модели в другой. Новостная лента не предвещала Кико ничего лучше атомной войны, эпидемии или глобального экономического кризиса – всё это, спустя годы, казалось ей вполне привычным течением времени, однако, внезапно её любимая соломка-поки закончилась, и с этим надо было немедленно что-то делать, невзирая на мировые беды. Она нехотя встала, и, скрипя коленками, направилась к буфету, но остановилась посреди комнаты – неизвестного происхождения гул начал наполнять гостиную. Последняя тяван из древнего нефритового набора сама собой судорожно затряслась и с воем и грохотом свалилась с полки, образы Дракона и Феникса двумя крупными осколками чаши разлетелись по столешнице, а по груди и голове птицы прошлась огромная уродливая трещина, из неё сочилась темно-бурая густая жидкость.
« Arie nai, arie nai»,18 – запричитала старушка. « И всему хорошему когда-то приходит конец, но, слава Тресоздателям, не на этот раз…»
Кико бережно обтёрла вязкое вещество влажной тряпкой и сложила осколки в ветхий шелковый мешочек, взяла с полки книгу, полистала, мысленно что-то просчитала, нашептала и набрала сына: «Хиро, срочно приезжай, тут есть для тебя дело…»
Алма выключила скучный подростковый сериал. «Хиромантия какая-то…» – гораздо больше её привлекали простые истории о любви, а не это вот: параллельные миры, магия, атака киберзомби… Она завернулась в связанный на досуге плед и задремала прямо в кресле-качалке за стойкой ресепшена.
…
Наутро после очередного нетрезвого приключения Эйи с новой подружкой-моделью Хейли, Нико молча собрал вещи в старую спортивную сумку, посмотрел ей в глаза и ушел. Выяснять что-либо, как показал опыт, оказалось бесполезной затеей. Странная у неё была позиция, соглашаться во всём, хлопать ресницами, но продолжать действовать, будто четко следуя какому-то нелепому сценарию, не отходя от которого ни на шаг, она катилась вниз и вниз, казалось, на самое дно. Сегодня он решил вполне определённо: «Пожалуй, это предел. Пора уходить, уходить навсегда… Ну, или пересижу тут недельку-другую, переварю ситуацию, решу, что делать дальше». Эти и подобные мысли привели его к дверям простецкого отеля на окраине столицы, звякнули китайские колокольчики.
– Добрый вечер. У вас забронировано? – поприветствовал скрипучий женский голосок.
– Нет, – буркнул Нико.
– Хорошо, тогда посмотрю номер. Вам на сколько дней?
Нико пробормотал нечто невнятное всплывшей над стойкой ресепшена сухой головке в дешевом парике и улыбнулся ей в ответ.
«На химиотерапии? Странные эти люди. Вот у кошки всё отлично – она мурлычет. У человека всё дерьмово – он улыбается», – Нико поднялся по узкой лестнице на второй этаж, продолжая размышлять о жизни: своей, чужой, прошедшей и предстоящей. «Совсем небольшой номер, вид на заправку и бар, вывеска светится красиво… «Может, всё началось с этого грибного мороженого? И потом, она не раз возвращалась с пакетами из «May.sys» или как его?» – Нико, погрузившись в раскопки артефактов их с Эйей бед, намеренно уронил сумку на пол и резко ногой задвинул под кровать: «Но последние годы и Нью-Йорк ей наскучил. Значит, промах». По телевизору в фоновом режиме шла какая-то шоу-игра. Нико завалился на кровать, и, закинув руки за голову, продолжил поиск возможных ответов на тревожащий нутро вопрос: Отчего?
«Аннет, точно, эта гадкая соседка, зеленая фея с пересаженной печенью. Всё заманивала её бесконечной бутылкой ликёра 50-летней давности, который до сих пор, похоже, так и стоит, недопитый, в серванте, и ещё лет 300 простоит… Но Эйя была у неё всего пару раз, кажется, ради приличия. Значит, снова пытаешься обвинить всех, кроме неё самой. Стоп, остановись», – однако Нико продолжил перебирать в голове возможные и невозможные причины, всё многообразие её предполагаемых зависимостей, вспомнил и ловца Такрехади, что забрали во время обыска, да так и не вернули.
«Съезжу, пожалуй, прямо завтра к её отцу, расспрошу поподробнее про эту вещь. Может, что ещё выяснится», – Нико сделал пару звонков и лёг спать.
Утром следующего дня.
– Ну что, садись.
Нико молча сел. Рудольф, уже совсем морщинистый пожилой мужчина, сидел за столиком патио не самого дорогого заведения столицы. «Более чем успешный предприниматель, хозяин крупного завода мог бы позволить себе что посолиднее», – подумал Нико. На лице отца Эйи пропечатывалась многолетняя усталость, кожа была словно натянута на череп. В остальном он оказался не таким худым, как представилось с первого взгляда: дряблый животик округлился под рубашкой, накинутый на плечи кардиган скрывал, или же напротив, подчеркивал их покатость.
– Я, если честно, думал, мы встретимся гораздо раньше, – скептически продолжил Рудольф.
– Значит, Вы знали? – Нико выдохнул и посмотрел на Рудольфа в ожидании чего-то большего.
– А что тут не знать! На работу её пришлось устроить уже такую. Дольше двух месяцев нигде не задерживалась, всё с приключениями. Это всё первый парень, Мик, подсадил её на наркотики. Сам слез, её бросил. Мне оставил, расхлёбывать.
Нико опустил глаза, будто почувствовал себя виноватым.
– Мать её была такая же,… – продолжил Рудольф.
– Значит, наркоманка? – опередил ход его мыслей Нико.
– Нет, серхчувствительная. Знаешь, что для обычного человека споткнуться, матюгнуться и пойти дальше, то для этих смерть. Мы так однажды поспорили с ней немного, она взяла и уехала к родителям…
– Ммм… – Нико не особо интересовала история матери Эйи, он не ожидал никакой кульминации, лишь изредка ловил рандомные слова, периодически кивая и поддакивая.
– …Повесилась у них на чердачной лестнице! – закончил фразу Рудольф, а Нико от услышанного сглотнул так, что, казалось, его глаза засосало внутрь вместе с веками. – Вот-вот. А ты думал, с богатенькой скромницей связался? – продолжил Рудольф. – Эйе я так и не решился рассказать. Четыре годика всего ей было. Думаю, и сейчас ни к чему говорить.
– Извините… Я и представить не мог, – начал оправдываться Нико.
– Да ты-то что? Я, знаешь, радовался, нормальный парень ей попался. Не надеялся, конечно, что это у вас надолго и что у неё всё пройдёт, но хоть на какой-то период забудет о своей дури… А ну-ка вспомни, где вы познакомились? – внезапно спросил Рудольф Нико.
– В больнице, – ответил тот.
– И что она там делала?
– Говорила, отравилась, капельницы какие-то ставила.
Рудольф усмехнулся.
– Капельницы. Да. Отравилась. Ну, и так можно сказать. Подлечили её у моего друга с хирургического отделения. Он и тебе, кажется, аппендэктомию делал, доктор Лидс, помнишь?
– Да, он, – подтвердил Нико.
– К чему я вёл? А, на склад она ходила, нашла там канистру с дихлорэтаном19. Узнала-то откуда? Как пробралась? Я ж её подальше от этой химии работать послал. В последний раз, в общем, нанюхалась, и таблетки сверху. Хорошо, штатного врача я заранее предупредил, и мы были готовы к такому исходу дел. Вызови я тогда скорую – и её бы посадили, и нас бы хорошо погоняли.
– Значит, вот что… А с виду и не скажешь, что она…
– Не скажешь, не скажешь. Глаза невинные, врёт постоянно. Как назло, тогда пожарные учения проходили, сигнализация сработала. Получилось, у всех на глазах мы её в себя приводили. И про меня, конечно, чего только не плели. А её жалели, молодая же, неопытная. Покончить с жизнью пыталась, наивная. Несчастная любовь или что там – выдумают же. А я изверг – даже скорую дочери не вызвал. Легко обошлось, повезло, дозы не те. Это мы с врачом по симптоматике сразу поняли.
Нико никогда ранее не говорил с Эйей на эту тему. Отравилась и отравилась, капельницы – ну значит капельницы. Кто мог подумать… И не придраться же… Не врала она про это отравление, просто не вдавалась в подробности.
– А я весь последний год ломал голову, почему всё так резко пошло не так… – Нико упал лбом на ладонь.
– Да уж… Я, конечно, виноват перед тобой, но, согласись, это, так скажем, немного неподходящая тема для семейных праздников, на которых мы с тобой в основном и пересекались.
Нико даже подзабыл, с каким вопросом приехал. Да и спрашивать о какой-то годами забытой мелочи было ни к чему, но он всё же решился:
– Оказывается, эта история гораздо запутаннее, чем я думал… А ловец Такрехади? Его, Вы знаете, у нас изъяли до расследования, которое так и не было завершено.
– Ну, это они умеют, – усмехнулся Рудольф. – Да, когда Ида, её мать, умерла, я решил не отдавать ребенка на попечение нянек и прислуги, брал в поездки, вертелся, как мог. Конечно, не на все встречи принято ходить с детьми, ты понимаешь.
– Ооо, – Нико, подняв брови, кивнул, представив мужской деловой разговор в сауне в самом неоднозначном смысле.
– Но я старался не бросать ни её, ни бизнес. Может, и зря. Женился, конечно, но это всё гораздо позже… А к чему это я?
– Ловец, – Напомнил Нико.
– Точно. Она говорила, наверное, это дар шамана или что-то вроде того?
– Да, примерно так.
– Не надейся, никаких бобов-галлюциногенов20 там нет. Просто игрушка с местного рынка, дешевый сувенир. Задержались с поставщиком, смотрели очень редкий натуральный пигмент в одном поселении, хотелось чем-то её порадовать. Вот и придумал историю с индейским племенем.
– Понятно, – Нико уже осознал, что снова искал причины не там, где было нужно, да и начал сомневаться в правильности своих решений в принципе.
– Думаю, любому было бы приятно услышать, что жрец выбрал его, чтобы передать силу всепознания, – Рудольф псевдоэзотерически замахал руками. – особенно ребенку, – скептически добавил он.
– Ахха, да, смотрю, выдумывать всякое это ваше семейное…
– Может, – нисколько не удивился и не оскорбился Рудольф.
– А она им дорожила… Когда после допроса шли из отделения, только о нём и говорила. И о каком-то … воздухе?
– Что ты говоришь… Я и подумать не мог… Помнит, спустя столько лет… – отец Эйи опустил взгляд и даже улыбнулся левой половинкой лица, но водитель в темных очках положил рацию обратно в напоясный чехол и махнул ему рукой. – Ну что, мне пора. А ты смотри, решай сам. Попытаться ещё или сдаться. Я сам капитулирую,– Рудольф поднял сухие ладошки, быстро оплатил счет, и уже на ходу добавил: – потому тебя судить не вправе. Но ты сильный, выбор за тобой.
Нико снова остался наедине со своими мыслями…
«Сильный, сильный. Всю жизнь только и говорят, ты сильный, ты такой смелый, мощный, непобедимый, сама энергия. А хочется просто сесть на землю и реветь как трехлетнее дитя…» – Нико заказал официанту ланч с собой, посидел ещё какое-то время, поразмыслил хорошенько, прогулялся по району, зашел в местный кинотеатр и после сеанса поехал обратно в отель.
Сколько он себя помнил, всегда действовал сразу. Мало думал, просто работал, потом так же просто отдыхал. Однако в последнее время его мозг то и делал, что искал недостающие звенья за всю предыдущую жизнь, и это было только начало.
Смеркалось. Лампа на ресепшене ещё не разгорелась. Алма, хозяйка отеля, та женщина в парике с сухой, как бумага, кожей, отложила журнал, сняла очки и протянула Нико ключ.
– Вы сходите в бар напротив, повеселитесь. Я вижу, конечно, что Вы не из нашего круга, но люди там простые, хозяева хорошие. Только не грустите так… Живите, пока есть время…
– Спасибо. Обязательно зайду. – Нико дежурно улыбнулся и поскрипел наверх… – Пока есть время… Пока есть время… – повторял он себе под нос…
«И что он тут забыл. Машина-то какая. А лицо знакомое, может, ведущий с местного канала?» – Алма отложила журнал и включила маленький кубик-телевизор.
…
Баллада унылой сардины.
Нико проспал пару часов, голова работала отвратительно и немного побаливала в тандеме с шеей и левым плечом. «До полуночи явно не усну, да и делать пока нечего». – Нико решил воспользоваться советом мудрой женщины и дойти до бара.
«Баллада Сардины» оказалась полупустым, достаточно светлым и подозрительно-тихим заведением.
– Стереосистема накрылась, буквально час назад, простите. В двух кварталах наверх есть неплохой бар, а так мы работаем без праздников и выходных с 1954-го, – пояснил проходящий мимо резвый официант. – А вон там у нас, кстати говоря, зона развлечений самоорганизовалась, если угодно, – молодой человек махнул бармену, тот ответил на сигнал.
– Аа, спасибо, – Нико прошел вглубь помещения.
От сладкого кальянного дыма голову отпустило. Барную стойку обволокла толпа из полутора десятков человек, не меньше. Все они кого-то не совсем внимательно слушали, болтали между собой, но не собирались расходиться. Бармен натирал стаканы полотенцем, иногда он кивал незнакомцу, что в центре. Дабы выбрать место с неплохим обзором, Нико пришлось обойти стойку и сесть с самого края. В середине же сидели двое поддатых мужчин лет сорока. Бармен подплыл к Нико, наклонился, и, не отрываясь от своей работы, ввёл, так сказать, в курс дела:
– Не поверите, но вы невольно стали участником шоу «Серенада одинокой сельди». В красной бейсболке, Сергей, всех угощает. От него сегодня жена ушла, прямо в день Рождения. А тот, что вещает, в кожаном пиджаке, Мэтью, его старый приятель. Ещё раз, Мэтью – вещает. Сергей – угощает. Это, пожалуй, всё, что нужно знать, – бармен кивнул поочередно мужчинам и налил новому гостю халявного кокосового пива.
Конечно, Нико мало интересовало происходящее, но сымпровизированное разливалой название «вечернего шоу» несколько напрягало. Слишком метко для сложившейся днём ранее ситуации, но скорее это просто нелепое совпадение. Кто не расстаётся? От скуки, от безысходности, а возможно из-за разлившегося по телу слабого градуса пресловутого пива он решил послушать пару минут пьяный бред…
– Вот ты когда ей в последний раз украшение какое-то дарил или цветы? Это же женщина! – распинался Мэтью, теребя массивную золотую цепь на небритой шее. Нико же представил себе типичную расфуфыренную милфу, но, тут же помотав головой, как пёс после купания, скинул не особо впечатлившее изображение.
– Ну, на свадьбу, кольцо, конечно, – честно признался Сергей.
– Погоди, это сколько лет назад? – заржал Мэтт, он больше не мог себя сдерживать.
– Ну, двадцать, вроде.
Толпа лёгким улюлюканьем выразила недовольство.
– Воот! – Мэтт думал продолжить нравоучение, но, слишком сконцентрировавшись на выставлении вверх нужного, указательного пальца, просто не успел, его перебил приятель.
– И что, она и не просила.
– А какая женщина будет просить, унижаться? – Мэтью, наконец, разобрался со своим пальцем.
«Ложная дорожка. Копай глубже», – подумал Нико.
– А сам-то ты что? – вдруг спросил Сергей.
– А что я? Я на каждый праздник своей цветы носил. И бриллианты, и конфеты, всё как надо. В этом, знаешь, накопительный эффект должен быть. Женщина довольна – женщина не ворчит, а ты своё делай.
– Так и что, хочешь сказать, всё у вас гладко? – Сергей скроил недоверчивую гримасу. – Не поверю!
– Да нет, тоже ушла, год назад. К стоматологу своему.21
Нико не нашел никакой логики в этом разговоре, как и все присутствующие. Но что он ожидал от двух алкашей? Дипломированного психотерапевта, а скорее нарколога в их с Эйей ситуации никто не заменит.
– Ох, и насмешил меня своим «накопительным эффектом»! Накопила она бирюлек себе и свалила! А ты, спонсор, остался ни с чем! – Сергей искренне заржал впервые за вечер, а Мэтью поник.
– Да-да, перегрузил свой корабль золотом, и тот пошёл ко дну, – вмешался бармен и подмигнул Нико.
«Нет-нет, это он точно не обо мне, да и Ей такого, материального, совершенно не надо, она и сама говорила… Хотя, если немного поиграть со смыслом… Да, работал я действительно многовато, машину сменил не раз, только и делал что набивал свой карман, прикрываясь заботой о нашем общем будущем… А в то колье, взявшееся непонятно откуда, как она вцепилась…» – подумал он. Тут резко включили музыку, и мысль оборвалась. Свет убавили до холодного минимума. Приманенная пивом, подуставшая от разговоров толпа разбрелась по углам.
…
Будильник сработал по ошибке. Нико уже вскочил на ноги, но тут же осел обратно на кровать. Выдернув из под нее за плечевой ремень дорожную сумку, он судорожно начал рыться в вещах в поиске аспирина. «Куда ж он мог подеваться? Точно же брал с собой. Разве что…» – Нико открыл потайной карман и вместе с таблетками нащупал нечто маленькое холодное и гладкое.
…
