Снао Хэль
Сайны Флорауны и Дневник Снов
Часть 1. Она/Её.
Интро.
Ранняя весна. Редкие прошлогодние листки кустарника замерли, в радиусе мили ни души. В пронизанной редкими лучами утренней дымке, в нескольких десятках километров от города, неподалёку от проржавевших рельсов старой железной дороги возникли 2 длинных силуэта. Через прохладную влагу, исходящую от земли, прорывался их резкий шепот на непонятном языке. Худощавый блондин с волосами чуть ниже плеч с усердием протаптывал почву. Когда отзвук стал не таким глухим, он присел и стал нервно раскидывать в стороны куски холодной земли с остатками пахучей грязной соломы. Полминуты спустя он обнажил титановые створки с плоским блестящим электронным замком, подозвал напарника и чуть слышно шепнул:
– Тэе Ир паГбэ_но?1
– ЭксУэСтармо_но2, – хрипло ответил солидный мужчина в серебристых очках и тренче. – Ну что, друг, мир с драконами или без? – спросил он уже на английском.
– С драконами, – холодно ответил блондин и поднёс ладонь к панели считывателя.
Тот, что в тренче, достал из внутреннего кармана карту, развернул, что-то пометил. Как только они отошли от подземной капсулы метров на десять, металлические дверцы вынесло со страшной силой светящим столбом малоизученного излучения. Большие сонные птицы с воплями сорвались с ветвей. Неизведанная энергия ударилась о пыль стратосферы и медленно спустилась обратно. Трава вокруг места происшествия начала неравномерно зеленеть. Двое развернули спортивные сумки с подкладкой, пропитанной зеркальным полимером, погрузили в них содержимое таинственного контейнера и были таковы.
Спустя пару часов радио и телевидение оповестили население о прорыве природного газа. Спецслужбы убедительно рекомендовали органам местного самоуправления временно отключить мобильную связь и интернет во избежание паники. Подоспевшие к месту аварии бригады работали до полуночи.
…
Машина для муравьёв. Изгнание демона.
В маленьком тихом городке начался самый обыкновенный день непоздней весны: солнечно, холодно, немного облачно. Кажется, плюс двадцать по Цельсию, однако, оконному стеклу, как и зеркалу, так нравится всё искажать.
Жители северных регионов знают наверняка: если не обладаешь ощутимой прослойкой естественной термоизоляции, то в такие дни нужно как минимум обмотаться шерстяным шарфом поверх капюшона толстовки или легкого пальто, чтобы без последствий добежать от крыльца до парковки. Тем не менее, расположить жилой квартал Золото Леприкона прямо под глазом циклона XΩZ пространства было отличным решением, отдельная благодарность Тресоздателям.
По кухне-гостиной первого этажа скромного кирпичного таунхауса уже разливался холодный свет с искрящимися в его потоке золотистыми пылинками. Совсем непонятно, рабочий день или выходной, когда проснулся около 8 утра в среду, и вроде не надо в офис, но есть кое-какие дела в городе. «К полудню сгоняй на объект. Клиент говорит, сегодня решится окончательно, Pantone Baby Blue или Baby Pink…» – пришла SMS-ка от Фриды, арт-директора. Эйя со вздохом закатила глаза. Последнее время она помнила себя вечно скучающим дизайнером интерьеров, ничем не примечательный сотрудник на лакокрасочном заводе отца. Это было делом его жизни, по крайней мере, последних лет двадцати, но точно не её. Тут ни повышения, ни действительно “вкусных” заказов не дождёшься. Эйя стояла уже пару минут у окна, опершись пятой точкой на подоконник. Она ждала, когда догремит старая кофе-машина, сонно наблюдая в луче света малюсеньких феечек. «Занимаются синхронным плаваньем с утра пораньше», – пронёсся отклик ответственного нейрона на зрительный раздражитель.
Подобное утро могло продолжаться вечно, но из спальни появился Нико и прервал её грёзы своим стабильно-позитивным настроем.
– Оу…! Кажется, надо прибраться! – одной фразой он обратил феечек Эйи обратно в пыль…
– Ну да, ну да… – задумчиво ухмыльнулась хрупкая брюнетка с рваной стрижкой в белых слипах в рубчик и в такой же незамысловатой майке.
Когда-то они жили в самом центре столицы, снимали небольшую комнатку. Было волшебное время… Гремучего кофе-монстра выторговал Нико, когда закрывалось кафе напротив дома. Совершенно внезапно в городе начались беспорядки, обыски, нелепые задержания. Стало не то что бы страшно оставаться, но появилась возможность что-то поменять. Недолго думая они приняли решение и сняли таунхаус в городке неподалёку. Как говорится, обстоятельства сложились, да и возраст уже не тот, в котором ты полон сил и амбиций, хотя… Пусть центр остается тем, кто в начале пути…
Кофе-машина отгремела первую чашку и принялась за следующую. Последние пару месяцев бесконечных командировок Нико Эйя привыкла просыпаться в одиночестве, неспешно завтракать и много думать. Но сегодня у обоих был почти выходной. «И зачем с самого утра так врываться в личное пространство со своей уборкой? Можно было подойти чуть слышно, не так навязчиво топая пятками. Обнять? Хотя и это уже не обязательно…» – она немного поникла. За столько лет, сложных и не очень, их отношения переросли в нечто спокойно-дружеское. Казалось, оба выбрали тихий комфорт, а скорее уютную тоску, да и место для неё было более чем подходящее: много ветра, природы, стариков; и даже небольшая дровяная печь посреди гостиной, которой не пользовались, вероятно, лет сто.
Эйю терзал вопрос её локации в жизни, хоть и виду она особо не подавала, лишь пару раз в год могла внезапно войти в какой-то известный только ей подвид депрессии и день проваляться дома. Благо температура сама поднималась каким-то чудесным образом до субфибрильной, и можно было избежать работы, не сочиняя истории про плохое самочувствие, ведь врать кому бы то ни было, а тем более боссу-отцу она просто не умела. Нико же, напротив3, был крайне сдержан, четко следовал неписанным саморекомендациям, серьёзно подкачался на турниках во дворе. Эйю страшно бесило, что потеряв в аварии лучшего друга, головокружительную карьеру, да и сам, будучи перешитым хирургами за 18 часов как лоскутное одеяло, он каким-то образом сохранял душевное равновесие, осознанность и позитивный настрой. Они ни разу не говорили об этом или о чём-то более серьёзном, чем сегодняшний день или максимум неделя, даже новости не читали. Оба занимались своими привычными, реже новыми делами, а Нико, к слову говоря, достаточно успешно. С одной стороны, можно просто жить и радоваться, но с другой… Эйю преследовало ощущение, что это совсем не тот Нико, а скорее робот или даже инопланетянин.4 Почему-то было обидно, что он такой сильный…безупречный…непобедимый? А может, она пыталась обвинить всё вокруг в чём-то, но только не себя. Да и в чём, ей только предстояло понять. Уже неделю её терзал конкретный вопрос: нужен ли мечтателю спутник, ежедневной обязанностью которого будет спускать его с неба? Возможно, таким нехитрым способом она завидовала его неизменному успеху или просто скучала в этой глуши…
«Осознанность равно обыденность, четкая последовательность, жалкая рутина,… жизнь после смерти куда лучше смерти при жизни…» – продолжало мелькать в её голове. Однако, медово-кофейный аромат, захватив весь первый этаж, решил увести негативный вайб. Тёплый Воздух нежился в мягкой спальне наверху и не планировал спускаться до полудня. Эйя недоверчиво обернулась к окну ещё раз проверить погоду. Ясно… Кажется, что может пойти пар изо рта, но оживленная скандинавской ходьбой пожилая парочка с левого крыла демонстрировала обратное. Одинокая ворона, планируя, упала с крыши, и уже через десять размеренно отсчитанных у себя в голове секунд оказалась у озера за пролеском. «А человек добрался бы до туда минут за пять или даже семь», – подумала Эйя. «И какие после этого муравьи муравьи? Это, скорее, мы – муравьи…» – подытожила она. Растрепанная и немного помятая она первый раз за утро улыбнулась Нико:
– Знаешь, этот кофе… – её заторможенная ранним часом рука потянулась к переполненной чашке.
– Этот кофе… – подхватил Нико.
– Этот кофе, ну какой-то, честно говоря, демон. Сначала он подманивает тебя своим неповторимым ароматом, но подсовывает вкусовым сосочкам нежданную горечь… – Эйя была настолько честна с собой, что даже кофе пила только крепкий, чёрный. Ведь нельзя сказать, что ты любишь кофе, если истинный вкус его скрыли под шапкой сладких взбитых сливок.
– Ахха! – Нико, как никто другой, привык к странным монологам возлюбленной и даже научился получать от них удовольствие, визуализируя метафоры буквально.
– Ага… А потом, через глоток-другой, тебе уже ничего не нужно, кроме этой горечи, и вот тогда он даёт тебе непревзойдённую силу и ясность ума, амбиции, граничащие с героизмом, но через каких-то пару часов отбирает всё, и даже больше… Не оставив ничего… – опустошенная своей речью, Эйя уронила голову на грудь, и, тут же её подняв, уставилась в потолок.
– Ничего, – вторил Нико.
– Ничего… – шепотком отразила Эйя.
– Только говно…
– Только го… ЧТО? Ну, ты как всегда! Хоть раз в жизни можешь побыть серьёзным? – Эйя хихикнула и ткнула Нико ладонью в плечо, ведь то было истиной.
Помнится, они только обзавелись кофе-машиной, и Нико не был так занят, как сейчас. Им не раз приходилось бежать в туалет наперегонки. Пусть один с костылем в руке, но в столице жизнь кипела. Тут же всё стихло, как перед сражением или бурей.
– Булочку? – предложил Нико, вскрыв шуршащий пакет.
– Не, я как всегда…5 – Эйя снова начала уходить в себя, её губы потянулись к чашке, но глаза внезапно столкнулись прямо на переносице, однако, было слишком поздно. – ААА!!! – она мелкими шажками подбежала к кухонной мойке и начала судорожно полоскать рот. – Тфу! Фу!
– Да что с тобой? Обожглась?
– Сам посмотри! – она вернулась и подставила Нико чашку к самому носу, на дне он заметил некое шевеление. В лужице кофе на подоконнике и в самой чашке, в кипятке еле барахтались обожженные тельца муравьев, – это вообще… Как?
– Да, я, представь себе, тоже плохо понимаю…
Почти неделю Нико время от времени ковырялся в кофе-машине, разобрав ее почти полностью и снова собрав раз двадцать – ничего. Эйя прошерстила весь потолок и стены, высматривая возможные ходы муравьёв, и каждую подозрительную точку по совету Моники пересыпала корицей. Про себя она решила, что больше не подойдет к кофе-машине. «Лучше начну жевать жвачку, – подумала она, получила свою доставку, и, развернув пакет, чему-то еле заметно порадовалась, – но к этой убийце насекомых точно не подойду, по крайней мере, ещё месяц. Да упокойтесь их души с миром. И на чердаке надо бы ещё разок порыться. От прошлого жителя осталось много грязи, хлама, ну и всяких интересностей, конечно, тоже».
…
Прошел обещанный месяц, заметно потеплело. Кофе-машина целой и невредимой стояла на своём месте, однако, Эйя мучила дешевую эмалированную турку6, какие редко можно отыскать в современных хозяйственных магазинах. С изгнанием демона не срослось.
– Они перенесли на завтра. Может, съездим сегодня куда-нибудь проветриться, а вечером можно и прибраться. Там на чердаке какая-то странная вещь под картоном. Давай вместе посмотрим и спустим её сюда! – не отрываясь от SMS-диалога с Фридой, она озвучила любимому планы на день.
– Что за вещь? – Нико успел догадаться, что: во-первых, это что-то тяжелое, и, во-вторых, вариантов у него нет.
– Не знаю, я так и не поняла, разберёмся.
День тянулся мучительно долго и пролетел незаметно одновременно. Так бывает, когда посмотрел в киношке мелодраму, потом зашел в блинную. «Какао с оладьями на весёлом керамическом блюде тем вкуснее, чем ближе к 30-летию – куда приятней шопинга, а если начал замечать красоту посуды, то тут и до ритуальных услуг, пожалуй, недалеко…» – рассуждала она не вслух, поглядывая попеременно то на Нико то на силуэты проходящих мимо «счастливых» пар с отпрысками и тщательно пережевывая остатки джема. Эйя неосознанно оттягивала приезд домой к заходу солнца, позже она заставила себя купить безвкусный кроп-топ с рукавами, лаковые кожзам брюки и жутко пушистую искусственную шубу. Как ни странно, на ней всё это отлично висело. Переодеться в новое приспичило прямо на пассажирском сиденье их внедорожника, особенно тяжело стягивались старые скинни с её 41-го размера ступней.
– Духовное или материальное? – внезапно выпалила она, победоносно запихивая серые джинсы в новый бумажный пакет.
– Это ты к чему? – озадачился Нико.
– Просто! Отвечай не думая.
– ОК, материальное.
– Хорошо, если материальное, то что? – не унималась Эйя, – Недвижимость? Земля? Какие-то активы? Или будем проще? Машины? Яхты? Дворец с прислугой?
– Да нет, просто стабильный независимый доход, удовлетворяющий скромным потребностям, – Нико гордо скосил на неё и без того раскосые ярко-голубые глаза, а по его лилового оттенка7 коже, новой шубе Эйи и салону пробежал ксеноновый свет от фар проезжающего по встречке авто.
– Ммм… – ей не удалось уличить друга в излишней меркантильности, что чуточку пошатнуло уверенность в собственной непоколебимой правоте.
– А ты? Что выбрала? – спросил Нико, не отвлекаясь от дороги.
– Ну… Духовное конечно.
– Любовь, семья? А хотя нет, в твоём случае скорее благотворительность… Я прав? Только чем будешь жертвовать, когда денег далеко не столько, сколько для этого всего требуется?
– Ну, уж нет! Близко, – ехидно протянула оживившаяся девушка, – но в любом случае я выиграла! Сейчас всё поймёшь… Я выбираю… целостность! А это и материальная основа, и здоровье, и семья и всё-всё-всё, чтобы отдавать без потерь. А ты выбрал только один пункт! Ну как тебе?
– Да ты просто дьявол… – равнодушно бросил Нико, а сам подумал: «И никакой это не один пункт, а просто первая ступень… Опять начиталась чего-то заумного и гордится собой».
Машина подъезжала к дому, из динамиков автомагнитолы доносились потусторонние звуки концертного рояля. Хор вещал им о каком-то самореализующемся пророчестве…
…
Подарок мертвеца.
Эйя, как могла, оттягивала уборку и поход на чердак. Разгрести сумки с одеждой и едой, прикончить захваченный из кафешки пирог со свининой – дела, конечно, первостепенной важности. Вечерний чай должен быть строго определенный, с тимьяном, чашки ребристые с фениксами, освещение слабое, возможна ненавязчивая расслабляющая музыка. Так они с Нико, почти молча, просидели за столом часа полтора, каждый в своём телефоне, ежедневнике, мыслях и планах.
– Ну что, полезем сегодня или отложим до следующих выходных? – спросил он между делом.
– Давай минут через 20, я соберусь с мыслями, – Эйю пугало то ли слабое освещение чердака, то ли паутины в каждом углу, или же просто неизвестность.
В одну из прошлых уборок она отодвинула погнутую вековой влажностью картонку и увидела нечто изысканное с рычажками, трубами, педалями.
– Ладно, давай прямо сейчас, – Эйя неожиданно переосмыслила сей несложный акт, или же любопытство взяло верх, она резко встала, Нико без лишних вопросов включил основное освещение.
Оба поднялись в прихожую спальни. Тёплый Воздух остался за печью у стола. Раскладная лестница не раз скрипнула, прежде чем Жёлтый Свет лампы накаливания позвал сожителей наверх, прямо к балочной конструкции крыши.
– Смотрел хоть раз его фотки? – Эйя пробиралась через коробки к стеллажу с книгами, альбомами, вазами из цветного стекла.
– Нет. Ну и, какой он?
– Усатый. Говорят, умер в этом доме, или на лавочке во дворе. От остановки сердца или какой-то не той воды… – Эйя мяла в руках черно-белую фотографию, с которой на неё смотрел мужчина лет сорока, вероятно с седыми волосами: отросшая стрижка, пиджак образца восьмидесятых, поло – обычный экземпляр своего времени; усталая улыбка…
– Если хочешь, можем переехать… – предложил Нико.
– Да ладно, везде кто-то умирает. Но я подумаю. Кстати, я снова одолжила у него пару книжек, вот когда дочитаю, будет видно… Слушай, а как думаешь, это по-своему мародёрство? – внезапно осознала Эйя.
– Думаю, да, но… Ты меньше думай…
Эйя добавила к своей коллекции украденных у милого мёртвого дядечки вещей ещё пару книжек и зелёного стекла стакан с вырезанным цветочно-травяным мотивом и начала присматриваться к мольберту. Нико, отбросив картон к окну, пытался подобраться к предмету интереса своей женщины: определенно музыкальный инструмент, среднего размера, светлый шпон, клавишный, жутко расстроенный, невозможно тяжелый.
– Знаешь, я думаю… Мы с тобой вряд ли с этим справимся. К тому же уже поздно, не хочется беспокоить соседей. Завтра позвоню кузину и на месте посмотрим, как быть. Честно говоря, плохо представляю, как они затащили это наверх, – Нико ожидал от любимой если не прелюдию к оживленной дискуссии, почему нужно оставить или попытаться спустить предмет, то хотя бы кислую мину, однако…
– Хорошо, тогда захвати мне мольберт, ОК? – Эйя к тому времени присмотрела более или менее чистый холст и, отложив книги и стакан, приступила к активному поиску масляных красок в одной из уже изведанных коробок.
Для себя она сфоткала инструмент на телефон, из-за скудного освещения получилось не очень, на всякий случай снова прикрыла его картонкой и поспешила вниз вслед за Нико.
…
Сон оркестриона.
Несмотря на час за часом неотвратимо приближающиеся праздники, отдел дизайна был в полной боевой готовности. Фрида, строгая с виду женщина лет пятидесяти с неизменно волнистыми седыми волосами до пояса, обсуждала наличие новых пигментов с производителем, одновременно распределяя частные заказы между подчиненными. Эйя тихо жаловалась напарнице на распирающую головную боль и показывала желтую рябую фотку деревянного чердачного монстра одновременно.
– Ещё вчера у тебя желудок ныл, а позавчера бедро ломило, – скептически накинула подруге пару диагнозов Моника.
– Скручивало.
– Не важно. Вот заведешь детей, и некогда будет обращать внимание на всякие мелочи. На, вот тебе, и забудь… – Мон выдавила из блистера ей в ладонь двояковыпуклую белую глазированную таблетку и потянулась за бутылкой воды.
– Ребёнок? Ещё чего! Да с такими успехами я к его первому дню рождения с лёгкостью могла бы развалиться на части – не соберёте.
– Эй, что у вас там? Покажи, – вмешалась Фрида, не отрываясь от переговора.
– Вот, – Эйя протянула ей мобильник.
Надев очки, болтающиеся на цепочке по соседству с крупными бусами, Фрида опустила бровные дуги в прищуре и уверенно ткнула пальцем с аметистовым перстнем в экран мобильника:
– Оркестрина. Погугли.
Фиолетовый необработанный кристалл упрямо сверкнул на фаланге начальницы. Эйя выпучила глаза на Монику, выражение её лица говорило: «Откуда она всё это знает?» – Фрида же посмотрела на обеих, подняв брови, и убедительно покивала головой.
Отскучав последние рабочие часы, Эйя, изредка улыбаясь, скучала от речей небритого рыжего парня в синей клетчатой рубашке, которого даже не знала. Встреча выпускников, однако, не сказать, что долгожданная. Народ то подходил, то уходил. Все выглядели довольными, не жизнью, но хотя бы собой. В небольшом зале стояли деревья разного размера, старые кирпичные стены перемежали арки. Одна из них вела прямиком на улицу, без малейшего намёка на двери, но было тепло, как под одеялом. Старая подруга, всё такая же, с длиннющими красными волосами почти до попы, возникла из глубины восточной стороны пространства, среагировав на её потерянный вид.
– Пойдём, отойдём, – пробасила та шепотом. – Зачем пришла? Тебе же тут совсем не интересно!
– Как ты? Отлично выглядишь! – оживилась Эйя.
– Да ладно тебе, перестань… – Даян улыбнулась. Действительно, она почти не изменилась.
– Куда мы идём?
Эйя и Ди встали у стеклянной двери. Последняя пошарила в карманах и достала связку ключей на медном кольце.
– Это летний дом моей матери, – сказала она.
– Ничего себе! Шикарный… – Эйя огляделась.
– А ты, я слышала, работаешь в фирме отца? Будешь его заместителем? – Даян шурудила ключом в плохо поддающемся её слабым пальцам замке.
– Да нет, наверное… – Эйя притихла.
Они вошли в гигантское помещение. Колонны держали кровлю настолько высоко, что в темноте было совсем не разглядеть рельефы. Большие деревянные окна, как на вокзале, смотрели на запад, на море. Так же много деревьев, как и в зале со столом. По углам расставлены разного вида органы, рояли и другие клавишные. Из-за слабого освещения Эйя начала различать на белом лице подруги мелкие морщинки у губ и в уголках глаз.
– Значит, они сняли у вас помещение на вечер? – Эйя кивнула на застолье за стеклянной дверью, где продолжалось развесёлое с виду нажиралово.
– А? Нет, это совпадение. Знаешь, мать купила это здание, когда Я УМЕРЛА, 4 года назад, – спокойно разъяснила Даян. Отвернувшись, она выхаживала по серым мраморным плитам пола, озираясь по сторонам.
– Что? – Эйя немного не поняла, что несёт эта сумасшедшая.
– Вот! – и в доказательство сказанного Ди дотронулась своей ледяной рукой до ладони подруги.
– Извини…? – Только это смогла выдавить из себя Эйя: разум будто покинул её; уши заложило так, что следующие 20 секунд она слышала только биение собственного сердца.
– Да ладно, ничего. А ты не знала, да. Совсем не появляешься в соцсетях… – Даян снова повернулась к подруге.
– Эээ… – Эйя заметила, как на глазах сохнет её лицо.
– Да хватит, проехали, и не надо меня жалеть. И речь вообще не об этом… – Даян, занервничав, сглотнула лёгкую обидку.
– Но как же?
– Омммм… На моей страничке посмотри! – Ди закатила туго подведённые глаза. – Ну ладно, рассказываю в последний раз, задолбали уже тут все спрашивать, – подруга затылком указала на стену с портретами в старинных багетах.
– Хм… – Эйя, слава Тресоздателям, ничего странного на этот раз не заметила и решила лишний раз не спрашивать.
– Мать подарила мне на 25-летие новую машину – самый дорогой внедорожник. Такой, знаешь, красивый… Моя чёрная жемчужина! Лучше бы меня в ней похоронили, а не в этом… – Ди взяла с полки глиняную вазочку левой рукой и немного обсыпала пеплом себе ноги: массивная черная платформа, шнуровка почти до колена – полная противоположность утонченным босоножкам со всемирно-известными стразами, какие она некогда носила не снимая.
– Авария? – осмелилась предположить Эйя.
– Да нет, слушай дальше. Значит, подарила мне машину и вот это колье… – Ди потянулась к полке и достала побрякушку из оригинальной коробки. – Красивое, да? Крепкое, зараза, на совесть сделано,– она попыталась разорвать его руками. – Я, конечно, сразу его надела и решила сделать кружок по району на новой тачке на зависть соседям. Только на дорогу выбежал их пёс, я резко затормозила… Не заметила, дура, что замочек зацепился за крепление подголовника, когда подстраивала кресло под себя, и вот… – она отодвинула готический чокер и обнажила свежую странгуляционную борозду.
Эйя прикрыла рот рукой, дыхание перехватило, а к глазам подступила вода. Ди рассмеялась и прихлопнула ледяной ладошкой мурашки на её спине.
– Да, и правильно, нечего в этих соцсетях высиживать, здоровее будешь. Но могла бы и позвонить… Разок… Хотя, я тоже могла… – Ди вздохнула и в улыбке развела уголки губ невозможно далеко друг от друга.
Дёсны Эйи похолодели, начало покалывать руки до локтя и ступни. Ди поправила чокер тощей рукой с пустыми, запавшими руслами вен.
– Только в обморок, пожалуйста, не падай, как многие из присутствующих тогда на празднике, – подбодрила её Ди и снова рассмеялась. – Представляешь, они же сначала ничего и не поняли. Думали, я так неудачно пошутила. Но ладно, речь не об этом. Тогда моя успешная мамаша немного двинулась кукушенькой и купила вот этот хлам.
Даян развела руками, и подруги оказались в старинных развалинах на берегу залива. Ни дверей, ни окон, крыша только над павильоном с длинным узким каналом. Вероятно, оросительная система разрушенной некогда оранжереи. Верхушки двух центральных колонн разбиты на треть и врезаются в плотный морской воздух. Небо густое и серое, порывистый ветер предвещает шторм, тучи клубятся, как обезумевшие от нежданной свободы кудри.
– Ооо… – Эйя склонила голову на бок.
– Да, быстро отреставрировала, как могла. Дешевка! – вдруг выкрикнула Даян так, что от отзвуков эха у Эйи побежали мурашки и по предплечьям. – Но речь не об этом. Вот! Выбирай.
Подруги снова очутились в прежнем, облагороженном зале, Ди подвела Эйю к первому инструменту:
– Это она теперь коллекционирует, представляешь? Совсем с дуба рухнула, растительности тут всякой завезла, лошадей разводит. Скакуна, кстати, не надо?
Эйя улыбнулась и скромно присела на скрипучую деревянную банкетку, что напротив длинного клавира, инкрустированного янтарём. По крышке со скруглёнными краями, среди узоров и угловатых хризантем, спокойно прогуливались крупные птицы с красноватыми гребнями-веерами и богато-выложенными самоцветами хвостами. Внезапно Эйю осенило:
– Но я не умею играть!
– А ты пробовала? Вдруг получится? Да, и, в конце концов, можно просто научиться! Об этом не думала?
– Да уж, просто… – пробубнила Эйя себе под нос и попыталась взять несколько аккордов.
– Ммм, действительно не очень, – констатировала Ди. – Давай посмотрим вон те два, что побольше.
На круглом возвышении наподобие сцены друг напротив друга стояли 2 устаревших электронных пианино. Множество кнопок и реле регулировки на панелях. Корпус одного – будто целиком из малахита, но, вероятно, пластик; клавиши другого, оттенком напоминающего беленый дуб, из кости. Оба инструмента заиграли к удивлению Эйи неплохо, но чувствовалась некая скованность в неумелых пальцах.
– Ладно, давай посмотрим следующий. Вот, оркестрина, совсем как у тебя. Клавиш маловато, но…
Эйю отвлёк звонок. Фрида.
– Твой инструмент ждёт тебя на берегу, там ярмарка, ты её сразу увидишь. Спроси место 221, – сообщила арт-директор.
«Откуда она узнала? Что вообще происходит?» – Эйя так и не смогла ничего понять, но почувствовала, что ей пора, да и интересно было проверить, что это за место 221.
– Мне, кажется, надо идти, извини… – попрощалась она с Даян.
– Ничего. Только обещай, что будешь думать сердцем, искать сердцем. Не повторяй моих ошибок. До встречи! – Ди обняла подругу крепко одной рукой за шею, поцеловала её в волосы у виска, помахала рукой и в ту же секунду провалилась вниз через внезапно почерневшую плиту пола.
Эйя снова поймала тонкой белой кожей холодок и обернулась к окнам. Выходить через зал за стеклянными дверями, перекидываясь незамысловатыми фразочками с присутствующими, ей совершенно не хотелось. А окна были хоть и тяжелые, массивные, но располагались совсем низко. Эйя подергала медную ручку-каплю, аккуратно открыла скрипучую деревянную створку и ступила прямо на траву. Ветер ударил ей в лицо и встрепенул где-то вдали глиняные колокольчики. Она обернулась направо, на звон, спустилась по песку к ступенчатой дороге, что вела к ветхой деревянной пристани и набережной. «Действительно, выставка. Палатки со стойками из бамбука, необычно», – подумала она. По углам шатров были развешаны те самые керамические бубенцы с простым узором из красных ломаных линий и желтых пятнышек. Ловцы снов, нити бус целыми связками висели на стойках, коралловые и деревянные украшения, посуда, раковины, туники – обычный прибрежный базар. Эйя спросила загорелого сухого морщинистого мужчину, более похожего на пирата, чем на продавца, где находится та самая “Секция 221”, но колокольчики звенели от порывов ветра, казалось, прямо в голове, и она не слышала совершенно, что он, старательно жестикулируя, объясняет…
…
– Да, хорошо… Потом договоримся, сейчас тут … В общем, обстоятельства… До завтра.
Эйя проснулась, лёжа на заднем сиденье. Она подняла голову, увидев знакомый салон и Нико, выдохнула. Он положил трубку. «Значит, ничего не было?» – она опустилась обратно, нащупала в сумке телефон и какую-то малознакомую коробку, полезла в сеть.
– Аа, проснулась? Ну как встреча? – спросил Нико, но Эйя сделала вид, что не поняла вопроса. – Ну, полагаю, неплохо, раз нашли тебя на берегу, за камнем, хорошую такую… полтора часа искали… – с издёвкой продолжил Нико.
Эйя спустила ноги на коврик в попытках нащупать балетки холодными ступнями. Что-то тяжелое давило на грудную клетку.
– Новое? – обернувшись, спросил Нико.
– А? Да… – Эйя нащупала ледяной рукой то самое злосчастное колье Даян. – Мог бы приехать и пораньше… – начала, было, она, но Нико пресёк попытку съехать с темы.
– Ты говорила не позже десяти, плюс искали почти час. Обувь не нашли, – он строго посмотрел на неё. – Если хочешь, заявим в полицию, пусть ищут того, кто это с тобой сделал.
– Нет! – отрезала Эйя, и, отвернувшись, продолжила теребить бриллиантовое ожерелье.
То ли одногруппники действительно подшутили над ней, что-то подмешав в напиток, то ли выданная Моникой таблетка от головной боли провзаимодействовала с алкоголем – доподлинно неизвестно. Вся в песке и в замешательстве она искала в телефоне страничку бывшей сокурсницы:
Даян Снейкхол.
Дата рождения:
…
…
…
Сервер недоступен.
…
…
…
…
