Снао Хэль
Сайны Флорауны и Дневник Снов
Флешбек.
7 лет назад, незадолго до Их знакомства…
…
– Фу ты! Какая вонь! – недоумевал водитель автопогрузчика. – А вот и оно! Здрасьте-приехали! Канистра с растворителем-то не закрыта…
– Эй, Фредриксон!
– Что?
– Фредриксон!
– Ну что тебе? Я занят! Крышку ищу, надо…
– Фредриксон! – снова прервал его напарник. – Здесь какая-то девушка!
Рабочие склада встали в метре от лежащей в луже собственной мочи Эйи. Оба стояли, как вкопанные, заткнув носы рукавами и прислушиваясь к тишине, однако та продолжалась недолго, внезапно её сменил вой противопожарной сигнализации.
– Фу ты ну ты… Ну что встал, как болван! Вызывай скорую… Или… уже полицию… Да не трогай её, лучше иди, заткни чем-нибудь эту чертову канистру, а я наберу начальника… Тут дело такое… – добавил Фредриксон, подергиваясь то туда то сюда.
Самотёком, за считанные минуты вместе с табуном рабочих, бегущих по лестницам вниз, новость разлетелась по заводу. Эйю перетащили на залитую бетоном площадку прямо перед складом на всеобщее обозрение. Со всех сторон её окружали «избранные» со всех отделов, босс-отец стоял рядом с хлопочущим штатным молоденьким доктором, изредка она перекидывалась короткими фразами с Рудольфом. Скорую бы отдан приказ не вызывать, Эйя медленно приходила в себя.
– Нет пожара, да? Учебная? – шепнула Миа из отдела кадров стоящей перед ней Фриде.
– Учебная, – подтвердила та.
– Что он сказал? Я разобрала «отравление парами» и «гиперчувствительная», – не унималась сотрудница.
Весь арт-отдел уместился в глубине толпы из 30 с лишним человек, часть персонала уже разбрелась по своим делам, но кучка зевак, как стайка изумлённых сурикатов, вертя шеями, наблюдала за происходящим. Эйя сидела на старой куртке-авиаторе, опершись на руки, на плите.
– Смотри, как боится штрафов, а там-то и расследованием запахнет… – продолжила Фрида с усмешкой, отклонившись назад к Мие.
– Да уж, мог бы родной дочери скорую вызвать. Но решил замять происшествие… – подтвердила та.
– Что тут вам, цирк приехал? Быстро по рабочим местам! – вмешался в бабский трёп Рудольф. – А ты проводи эту до проходной, на сегодня свободна! – кинул он арт-директору.
– Эту… То бишь свою дочь… Олень чертов!… – прошипела Фрида Мие, и, не отводя презрительного взгляда от начальника, она, гордо и размеренно чеканя набойками, подошла к Эйе. Толпа растеклась по своим делам. Наступило время обеда.
…
Моника сломя голову неслась по лестнице вниз, периодически уворачиваясь от возвращавшихся с брейк-тайма коллег. За полой невзрачного серого пиджака она пыталась удержать нечто цветастое, однако в лестничных пролётах оно, извиваясь, стремилось вырваться на всеобщее обозрение.
– Вот они где спрятались, а я тут как тут! – в попытках отдышаться Мон засунула свою щекастую голову в дамскую комнату.
– Входи и закрывай дверь, – шепнула Фрида.
Мон вытащила из-за пазухи принтованный шелковый платок.
– Боже, как неловко… – сетовала сидящая на крышке унитаза полуголая Эйя, пока Фрида застирывала её юбку. В руках она переминала какой-то плоский и широкий полиэтиленовый колпачок.
– Да брось ты, всякое бывает! Вечно эти рабочие что-то забывают, на этот раз канистру не закрыли, ужас! Сама-то как? – не унималась Моника.
– Ничего, голова только болит. Снилась муть такая, будто я стою одна, рядом куст, вокруг пустошь, и вдруг какой-то жуткий звук, прямо надо мной. Какой-то космический корабль, мигает. Хочется рассмотреть его, но нет сил поднять голову, всё тело тянет к земле…к чему бы это?
– Сигнализация!? – хором озвучили свою интерпретацию происходящего Фрида и Моника.
– Да, точно, противопожарная сигнализация, учебная тревога была, быстро отключили, – подтвердила Мон. – А ты там зачем прогуливалась, дурашка? Что забыла-то на складе, признавайся! – продолжила Моника, Эйе же стало немного стыдно.
– Да ладно, отстань от неё со своими расспросами, не самое подходящее время, – оборвала её Фрида и обратилась уже к Эйе: – А насчет снов дам тебе один совет: если они у тебя такие яркие, – начала она.
– Яркие…да…более чем, – немного оживилась, несмотря на своё ущемлённое положение, девушка.
– … Тогда меньше думай, больше записывай. Один мой приятель так делал на протяжении 10 лет, а теперь, ищите этого миллионера на книжных полках страны. – Фрида театрально развела руками, как фокусник, закончивший выступление: в одной из них была практически сухая легкая юбка, фен для рук отключился. – Да, свитер ты тут вряд ли отчистишь, сесть может. Разберешься дома.
Фрида мастерски накрутила припасённый Моникой платок вокруг шеи и плечей Эйи так, что простому обывателю отличить сложную конструкцию от настоящего магазинного топа было бы проблематично, да и немного помятый зад юбки драпировка перекрывала неплохо.
– Вот, так, пожалуй, лучше… – в завершение начальница повесила ей на шею свою массивную цепь с медальоном. – Сейчас вызову такси, сумку уже вынесли к проходной.
– Но… – Эйя схватилась за платок.
– Завтра вернёшь, – успокоила её Фрида. – Дыши-отдыхай, увидимся в понедельник.
Фрида и Мон, проводив новенькую на выход, медленно пошагали наверх:
– Знаешь, она, конечно, только пришла к нам… Такая папенькина дочка и тому подобное, но, думаю, не стоит её опасаться, – сообщила арт-директор.
– Возможно… – задумалась Моника. – По крайней мере не наглая, так кажется. Значит, травля и игнор новобранца официально завершены?
– Думаю, да.
– Окей, сообщу, пожалуй, остальным, – Моника начала набирать сообщение в рассылку. – А что за друг такой? Писатель? Фантаст? Почему я раньше не слышала. Миллионер, говоришь? Может, познакомишь, или он как всегда …? – хихикнула она.
– Ахха, ерунда, придумала я его, чтоб немного её отвлечь от…
– Ну вот, а я уж… раскатала губу… – расстроилась Мон.
– Да ладно тебе, – Фрида похлопала подчинённую по плечу. – Ты же видела крышку у неё в руках?
– Нет, а что? – Моника оторвалась от телефона.
– Пластиковая, широкая… Похоже, что от дихлорэтана… – арт-директор начала игру в самого известного сыщика.
– Не может быть! – Мон прикрыла рукой пухлый рот. – Думаешь, это она… специально так?
– Думаю, да.
– Думаешь, это она так из-за нас? Хотела покончить… – Монику внезапно пронзило чувство вины.
– Прекрати! – оборвала пустые домыслы Фрида. – Думаю, нет. Может, скорее парень или что-то вроде того. Мы это обязательно выясним, но позже, когда всё уляжется… Да, и после не вполне оправданного моббинга с нашей стороны нужно заново вливаться в доверие… Позовём её на ланч в понедельник?
– Отлично! Мне с ней крупный проект предстоит доводить до ума. Ведь надо знать врага в лицо, правда? А может, натаскаем её потом что-то важное доносить от папаши? Из первых уст, так сказать, – хихикнула Моника.
– Конечно, натаскаем! – тут Фрида вспомнила, как застирывала обоссанную юбку Эйи, – Куда ж она денется? – начальница со скрипом рассмеялась подобно ведьме, грозя кривым пальцем с парой крупных перстней на нём: – Ведь за ней должок!
…
Часть 2. Они/Их.
О правильных решениях.
Восстановление после аварии шло вполне себе обычными темпами. Вся левая часть тела и голова Нико были если не перебинтованы, то скрыты за пластиковыми каркасами на шарнирах. После утренних уколов боль почти стихла. Передвигался он достаточно быстро по сравнению с первыми днями после операции, и по этой причине рассекал вдоль и поперёк пропитанный медицинской химией плотный воздух коридора в ожидании перевязки. Время должно было ползти медленно, но с учетом скорости пролетавших мыслей продвигалось невероятно резво, скачками. Нечеткие белые тени таких же как он стали постепенно образовываться в очереди у кабинета. Нико по-прежнему не видел лиц, только плывущие силуэты с двоящимися пятнами голов. Миопия высшей степени. Присохшие линзы с его глаз сдирали всем отделением, только когда он пришел в себя. Очки пока не принесли, из родственников и друзей никто не приходил. Перевязка прошла преимущественно привычным образом. Левую руку частично освободили, выдали новый каркас: торс и одна нога скрыты под ним почти полностью, на плече лямка-ремень, чтобы регулировать размер. В белой свободной футболке и кальсонах, в пластиковых доспехах, он казался себе героем аниме, хоть и не видел четкого отражения в зеркале напротив кушетки. Запах, правда, немного подкачал, но полноценный душ не светит ещё очень долго. Далее он был направлен к столу у окна, в коридор. Там, напротив фамилий пациентов в специальном лотке оставлены стаканчики с водой и прописанными таблетками. Нико наклонился к столу, сощурился изо всех сил, но… своей фамилии так и не нашел. Её не было, абсолютно точно не было.
« А моей тут нет…» – тихо промолвил он себе или разбредающейся по палатам толпе белых теней. Кучка молоденьких смеющихся медсестёр обернулась на него, и одна из них без удивления и сожаления сказала: «ДА ПОТОМУЧТО ТЕБЯ НЕТ!» – тут же отвернулась обратно и продолжила шушукаться с подружками. Земля начала уходить у Нико из-под ног, сердце не колотилось, только шум в голове смешал все звуки в коридоре. Подлетев к зеркалу в вестибюле, он увидел лишь отражение противостоящей стены. Что-то с невероятной силой как за лямки начало тянуть его наверх. Он сопротивлялся, как мог, цепляясь за воздух. Примерно в полуметре от потолка движение замедлилось и тоном, граничащим с инфразвуком, в голове прозвучал женский голос: «У ТЕБЯ ЕСТЬ ЕЩЁ ОДИН ШАНС, НО ПРАВА НА ОШИБКУ НЕ БУДЕТ. ПРИНИМАЙ ТОЛЬКО ВЕРНЫЕ РЕШЕНИЯ». На последней фразе Нико уже выбегал из входной больничной двери, преодолев все неизведанные сопротивления и лямки, продолжавшие тянуть назад и вверх. Картинка вестибюля начала исчезать, … сменяясь на сумрачный вид реанимации. Одним рывком свободной от повреждений руки он выдернул эндотрахеальную трубку. Под писк индикатора сердечного ритма шипение в голове угасло.
– Фред…. – удалось простонать ему сухими губами.
– Смотри-ка, очнулся боец, – бросила проходившая мимо санитарка кому-то за стеклом. – Не волнуйся, в соседнем крыле твой друг, – было адресовано уже ему.
Пробудившийся после 18-часового медикаментозного сна, но мыслящий трезво, как никогда, Нико знал, что это ложь. Из глаза так и не вытекла слеза. «Надо как-то отодрать эти линзы», – пришло в голову что-то рациональное.
Восстановление после аварии шло ускоренными темпами…
…
– Мам, меня завтра выписывают, а ты тащишь тут сумками всякое.
– Да ладно тебе, вот возьми хотя бы виноградный сок, и твой любимый рисовый рулет… и как ты придумал есть эту гадость, не пойму, – самозабвенно бормоча, шуршала пакетами женщина с уставшими глазами.
– Рулет как рулет, только я тут превращаюсь в какую-то громадную кучу, и всё из-за тебя. Лучше запиши меня в парикмахерскую, зарос тут за полгода как черт.
– Ладно, ладно. Ну как ты вообще, с одним костылём нормально справляешься? Покажи-ка мне!
Нико нехотя встал и начал прохаживаться взад-вперёд, демонстрируя матери новый навык. Небритый сосед по палате аплодировал лежа, ведь только в таком положении ему было позволено находиться после плановой операции на суставе.
– Да, мам, очки можешь забрать! – продолжил Нико, присев на койку.
– А что?
– Больше не нужны…
– Как? Как? Неужели? Вот я говорила, всё от твоего компьютера, скатилось дальше некуда! А тут глаза отдохнули, и… – причитала Эвелин.
– Да… и окно тут замечательное… Парк, библиотека…
– Как Эм? Не слышал? – Эвелин вспомнила о девушке, так и не вышедшей из комы после той злосчастной аварии.
– Пока без измнений… – Нико частенько нарезал круги по соседнему крылу, где лежала подруга и верный соратник в одном лице, ненароком заглядывал в дверное окошко её палаты. – Но мы же не теряем надежды? А мама Фреда? Не знаешь?
– После похорон не видела.
– Кремация… – Нико усмехнулся… – А было что кремировать?
Женщина выдохнула:
– Ладно, завтра позвони, заберу тебя. Твои-то приходили?
– Последнее время только переписываемся.
– Ну, хоть не забывают, и это хорошо…
В палату вошла Хильда, заведующая отделением, худощавая женщина андрогинной внешности лет сорока с пучком белейших волос и прямым, крупноватым для её лица носом. Мама Нико ретировалась, прошипев: «Звони», изображая поднесённой к уху ладонью сотовый.
…
День близился к завершению. Птицы стихли, похолодало так, что пришлось закрыть окно полностью. Одна из ламп назойливо дребезжала. Нико смотрел в потолок, на лбу его проступал пот. Днём заведующая проводила обычный тест-опрос перед выпиской, сама принесла стакан с каким-то лекарством. Позже его вытошнило 2 раза. После стандартного вечернего мониторинга температуры медсестра выбежала за дежурным врачом.
Обычный аппендицит. Не совсем обычная аппендэктомия. Восстановление шло ускоренными темпами.
…
В той же больнице на скамье ожидания на снятии швов, две недели спустя:
– Ну ладно… – улыбчивая девушка кокетливо взяла телефон Нико и набрала свой номер. Услышав мелодию входящего, она вытащила из сумочки трубку и скинула. – Вот видишь, я не вру. Это действительно мой номер. Я никогда не вру. А ты?
– Теперь тоже никогда! И как тебя записать?
– Э..Й..Я. Совсем просто, да?
– Да.
Совсем просто. Она – астеничная брюнетка с рваной стрижкой и фарфоровым личиком. Если бы не длинная бабкина юбка, на вид ей можно дать лет 17, не больше. Он – брюнет крупного телосложения с кристально-синими глазами. Идеальная стрижка, идеальная обувь – идеальное всё.
– А ты что тут делаешь? – спросила она.
– Надо снять швы после аппендицита…
– А костыль тогда зачем? Разве…
– А, знаешь, ногу подвернул. Такой неуклюжий… А что забыла тут столь прекрасная дама….?
– Ааа… – Эйя перебила, отмахнулась и замялась. – Просто отравилась, на работе, ничего страшного. Две капельницы осталось сделать, и я свободна…
Оба, как могли, старались сохранить позитив первой встречи: он – умолчав об аварии, а она? Она, похоже, утаила подробности нелепой попытки суицида после разрыва своих первых отношений или же … нечто иное? Однако, это было лучшим решением на тот нелегкий в их жизни момент и неким спасением от суровой реальности для обоих.
…
Ловец Такрехади. Знакомство с дневником.
Эйя распечатала последнюю коробку. Не прошло двух недель с первой встречи, как они с Нико решили съехаться. Возможно, слишком рано, но жить с родителями12 дольше месяца…? Это просто невыносимо, к тому же и сама квартира и новые соседи оказались более чем приятными.
Эйя расхаживала по холлу и искала место для нелепой штуковины, которую по поверьям надо ставить над источником огня или хотя бы света. Только ей пригляделась полка над камином, как из комнаты вышла заспанная Ти-Дэй:
– Хм…Что это за фигня? На вид так себе, – молодую ведьму явно заинтересовал необычный предмет, она схватила его, понюхала переливающиеся перышки у глиняного основания и покрутила образы каждой из фаз луны на расходящихся во все стороны толстых медных проволоках.
– Ловец Такрехади13, – ответила Эйя.
– Аааа, слышала… Волшебные бобы? Ты бы поаккуратнее с таким. Ничего запрещенного? А то найдут – отберут! Откуда взяла-то? – Ти-Дэй оживилась, поставила на место глиняный предмет и пошаркала к кухонному островку.
– Отец привез из командировки, когда я была маленькой. Шаман местного племени передал, – ответила Эйя.
– Ну и как, работает? – поинтересовалась Ти.
– Думаю, да. А почему отберут?
– Ты не слышала? – Тэй-Дэй отошла к напольной газетнице и вернулась с пачкой прессы и вырезок за последние полгода или даже больше. – Это лишь малая часть, а знаешь, сколько люди пишут в интернете? Они отбирают всё, что по их мнению выглядит подозрительно. Всё-всё! А тебя посадят, – съехидничала Ти, еще раз подошла к глиняной узорчатой штуковине, взяла в руки, осмотрела, позвенела чем-то, спрятанным внутри, и пошла ставить чайник.
«Посмотрим… «Изъят… Изъято… Изъята партия… Арестован… Ведётся следствие…» – зачем она это всё собирает?» – Эйя листала вырезки, однако в руках её задержалась газета с кроваво-красным заголовком и жуткими фотографиями:
«…Сегодня на рассвете в страшной аварии погиб фронтмен группы «The Mute» Фредерик Йохансон. Находившийся на пассажирском сиденье бас-гитарист Нико Хольм доставлен в больницу в тяжелом состоянии. Виновником аварии стала не справившаяся с управлением скандально-известная журналистка и редактор газеты «Индиго Тудэй» Эмили Уолш, в данный момент девушка находится в коме…»
Эйя опустила газету, подумала, потом снова подняла, подумала…
– Аа, он ещё тебе не рассказал? Упс, опять облажалась… Да, я сразу поняла что ты не из этих, ну в смысле фанаток или типа того… – Ти-Дэй вернулась к овальному столу у эркера с двумя красивенными чашками чая с кардамоном в одной руке и миской очень вкусного на вид печенья в другой. – Но история там произошла странная… И про состояние Эм, там по ходу больше вопросов, чем ответов, так скажем… А ещё говорят, Фред не сгорел в машине заживо, а сам явился источником возгорания…. – Ти вещала и вещала до самого полудня, от таких подробностей глаза Эйи становились всё больше, а печеньки-почеченьки14 исчезали как по волшебству.
«Сорвала звезду неба… Только слишком поздно… Но, может оно и к лучшему», – подняв брови, Эйя отнесла пачку вырезок на место.
Лето близилось к завершению, и Эйя частенько проводила вечера на балконе, попивая фреши, разбавленные настойкой тархуна, одолженной у Ти, и подбивая итоговый прайс по проекту под финансовые возможности клиента. «Плюс процентов десять – тридцать, конечно. Таковы законы бизнеса, без обид, мистер Теодор Макферсон», – нашептывала она, редактируя смету. Время тянулось медленно, но оттого не было грустно, скорее безмятежно. С позволения врача Нико перешел на трость, но и ту брал с собой лишь изредка, когда отлучался на весь день или в поездки, на переговоры с поставщиками. Семена – товар специфичный, иногда его необходимо увидеть своими глазами, однако, сегодня Нико закончил работу гораздо раньше и присоединился к Эйе.
Небо заволокло тучами и заметно похолодало, но солнце не скрылось, казалось, оно горело из последних сил, всё ярче и ярче, сопротивляясь непогоде. Контрастность повысилась настолько, что близлежащий ряд домов выстроился в светящую желтую шеренгу на серо-синей пыльной перспективе. Эйя отложила дела и, попивая коктейль собственного производства, всматривалась в террасу соседа: не единожды там ей виделось шевеление, да и газета обычно лежала на ротанговом кресле странновато, на ребре, изредка подергиваясь и пролистывая страницы на ветру, а то так вообще зависала в воздухе и медленно опускалась на прежнее место.
– Ты ничего не замечаешь? – невзначай спросила Эйя, а Нико судорожно начал осматривать её голову в попытках обнаружить новую стрижку или что-то вроде того, постепенно опуская скользящий взгляд по одежде к туфлям.
– Да нет, вон там! – Эйя указала на соседское кресло в зарослях вьюна и какого-то кустарника в горшке.
– Вроде нет. Но, бывает, там прохаживается один знакомый кот – наипротивнейший тип и подолгу таращится прямо на меня, – вспомнил вдруг Нико.
– Точно не кот, – Эйя сделала паузу, чтобы подумать, как лучше объяснить: – Вот, понимаешь, мы же не знаем наверняка, как выглядят инопланетяне. Конечно, их рисуют такими зелёными, с большими головами и черными глазами, но, думаю, в жизни они могут выглядеть совершенно по-иному. А вдруг они в точности как человек, или, что ещё хуже, прозрачные! как ВОЗДУХ! И тогда мы совершенно не обратим на них внимания, пройдём мимо. Наш мозг попросту не в силах такое вычислить и выявить.
– Ты опять что-то выдумываешь, – усмехнулся Нико.
Эйя ещё раз прищурилась, рассмотрела в предгрозовой резкости какую-то дымку в форме головы с ушами, раскрутила ручку. Оторвав краешек последней страницы ежедневника, она запихнула его в рот и начала с неистовым напряжением меж бровей выжевывать комок.
– Ну, готовься, ублюдок! – Эйя целилась единственным смертоносным патроном прямо в его огромный глаз, и, наконец, дунула в трубку с жеваным шариком так сильно как могла.
Столб пыли закрутился и поднялся от соседского кресла прямо к проводам над зданиями, но тут же спустился, встав в полный рост на перилах их балкона, потирая затылок.
– Ты што, с ума сошла? – грозным шепелявым шелестом заорал незнакомец, в отместку обдав Эйю песком с головы до ног. Однако она, еле расслышав его шамканье, начала смеяться.
– Извини, я не специально… – растерянно отряхиваясь и продолжая хихикать, тихо сказала Эйя, прикрывая рот рукой.
– Что не специально? – переспросил Нико, но Эйя лишь помотала головой.
– Ты што, меня слышиш? – оторопел незнакомец и, мягко спрыгнув с перил на доски, выстилающие пол, начал обхаживать и обнюхивать девушку со всех сторон.
Эйя придвинулась к нему еще ближе и шепнула на ухо:
– А ещё вижу, и ты совсем голый…
– Ыыышш ты… глазастая! – пыльное облако отпрянуло, задергалось и начало нервно пританцовывать.
– А ты ничего не слышал? – обратилась Эйя к Нико.
– Да, там, вдали, кажется, громыхнуло… – ответил он.
– Ну вот, и не видел, значит, – она вздохнула.
– Вижу, конечно! Вон, сверкает! – Нико ненароком упустил необычное явление, происходящее всего в паре метров от его носа. Он был уверен в том, что любимая говорит о молнии.
– Гроза! Как же я боюсь грозы! Пойдёмте скорей в дом! – Тёплый Воздух нырнул в холл и по обыкновению, (о котором мало кто догадывался), устроился на диване перед телевизором.
…
С наступлением осени на террасе соседа становилось всё прохладней, а в газетах как всегда печатали сплошь одни гадости да страшилки. «Убит… Заключен под стражу… Што такое! Ерунда какая… Выбросы в атмосферу… Глобальное потепление… Обнаружена радиоактивная зона… Уф…» – обстановка в современном мире совершенно не нравилась Тёплому Воздуху, да и квартирка соседа, та, что в тёмном углу лестничной клетки, в которой он жил с самого появления в душной столице казалась нашему неосязаемому герою мрачноватой да маловатой. «Тфу, што за пыльные интерьеры из прошлого штолетия, тошно от вас», – Тёплый стал всё больше времени проводить с Эйей, перманентно обосновавшись у молодой компании к началу зимы. «Тут хоть кто-то обращает на меня внимание», – обнаружил он. Особенно ему нравилось дождливыми воскресными вечерами зависать с Эйей у телека, перебирая глупые передачи и сериалы один за другим и обсуждая их с новой подругой. Только вдыхая аромат тёплого сливочного пива и чесночных гренок Ти-Дэй, он переставал жаловаться на жизнь и молчаливого соседа-хозяина, Амуле, который из-за затянувшейся депрессии совершенно не обращал внимания ни на кого, лишь занимался своими делами. А вот от запаха печенек молодой ведьмы, которые обычно все нахваливали, его воротило так, что заткнув носовые отверстия и зажмурив единственный глаз, он тут же сливался через дверную щель или замочную скважину на лестничный пролёт и демонстративно выхаживал там, поднимая ногами пыль. Эйя не раз замечала, что с каждым днём видит своего нового друга всё отчётливей15, потому покидать насиженное место через балкон он счел опасным и из квартиры практически не выходил. Хотя, возможно, просто побаивался холода да мороси со снегом.
– Эй, соня, давай просыпайся, завтракать пора! – Тёплый сел безмятежно дремлющей Эйе на грудь и по-детски задорно на ней попрыгал.
– Аа! Помогите! Умираю! Задыхаюсь! – скинув одеяло, та вскочила с кровати так резко, что Воздух отлетел прямо к шкафу. – А, это ты? А я думала, сонный паралич! Мог бы и прикрыться, а то смотри, всё вываливается.
– Кроме тебя никто не видит, между прочим. Да и знаеш, ваша человеческая одежда держится на мне с трудом. Можеш, конешно, придумать што-то эдакое, ты ведь у нас такая выдумщица! – ответил сожитель.
– Ладно, сегодня вечером Нико вылетает из Индии с партнёром и каким-то ценным товаром. Ти-Дэй и Майки остаются на даче на все выходные. Мы с тобой одни, ходи, как хочешь, – благоволила она.
Несмотря на то, что Тёплый разбудил Эйю до восхода зимнего ленивого солнца, она решила встать, чтобы успеть немного прибраться к приезду Нико.
Кофе-машина смолкла, завершив второй алгоритм ноткой ванили. Разложив уголки сэндвичей снежинкой, Эйя отнесла их к столу.
– Кстати, вопрос: чем и как ты собираешься завтракать? И, главное, зачем?
– Ой, какая жадинааа! Какая жадинааа! Да не волнуйся ты так, мне и запаха хватит, впитаю немношко, а остатки можеш доесть.
– Никакая я не жадина, не перекладывай, пожалуйста, с больной головы на здоровую. И объедки мне твои не нужны! Только вот разбудил ты меня скорее от скуки, чем от голода, я права? или…
– Пф! – Тёплый отвернулся и начал краснеть настолько, насколько это может позволить себе малоосязаемая киселисто-эфирная субстанция.
– Да ладно, да не может быть! Да ну тебя! – сидя напротив почти пустого места и заплевав чуть пережаренным сэндвичем добрую половину стола, Эйя наклонилась к еле заметному силуэту друга и уставилась ему прямо в глаз, который он тщетно пытался отвести. – Влюбился! Так и знала! – выпалила она, судорожно тыкая пальцем в Воздух.
Разгоряченный смелыми доводами сожительницы, Тёплый вскочил и начал расхаживать по холлу-гостиной взад-вперёд, не зная, куда себя деть, и шелестя всякие непристойности.
Эйя решила лишний раз промолчать, дабы не доводить друга до истерики, к тому же внимание её привлекла зеленеющая на нижней полке книжонка в кожаном переплёте. «Пусть погуляет немного, придёт в себя, и к вечеру всё устаканится. Ну и, конечно, пару недель спустя, справа от рояля мы установим высоченную живую ёлку и все вместе встретим Новый год», – кто мог знать, как сильно она ошибалась. Перебрав пару стеллажей и кухонных ящиков, Эйя поняла, что ранние подъёмы по выходным не её стезя, и завалилась досыпать своё прямо в холле. Книжонка, оказавшаяся пустым, но ужасно красивым переливающимся блокнотом, так и осталась валяться на столе.
Полдень. Эйя вскочила с вельветового дивана в холодном поту. Тёплый косился на неё и посмеивался. Развалившись на подлокотнике за головой ошарашенной девушки, он прошипел:
– Ну как, долго падала?
Эйя посмотрела на него с недоверием.
– Ты-то откуда знаешь? – в смятении спросила она, но Тёплый в отместку решил проигнорировать подругу.
«Может, что-то кричала?» – подумала она. Действительно, на этот раз ей выпал невероятный сон: изящный; причудливый, как сюр Дали; оставляющий тонкое послевкусие: до мурашек потустороннее, пугающее, но притягательное. Эйя ещё раз содрогнулась. Непонятно, будущее или какой-то параллельный мир, но определённо неизведанный ассоциативный ряд. Конечно, унитаз, стоящий посреди комнаты, и благоухающий как весенний луг – это сильно. А если заглянуть прямо в него, то этажом ниже увидишь либо змей, либо зомби, и почему-то … Нико? Правда, в самом конце Эйя начала падать внутрь унитаза, так долго, как обычно падают в кроличью нору, и оказалась посреди улицы на холодном асфальте. Было совсем не больно, но кровь из головы пузырилась от капель дождя, что было отчетливо видно сверху и немного сбоку.
«Хм, не так мучительно, как ожидалось, но… Умерла, явно умерла… С этим не поспоришь… И душа вылетела, покинула тело, определённо… Как же неприятно окочуриться во сне, но впрочем…» – она походила от кухонного островка до камина, потом к эркеру, посмотрела вдаль. Тёплый продолжал хихикать, что немного напрягало. «Итак, какие выводы, какие действия?» – спросила она саму себя, и взгляд сам собой упал на забытый на столе зеленоватый мозаичный блокнот.
Тут Эйя вспомнила, как после жалкой попытки самоубийства или чего-то ещё на заводе, Фрида ещё неделю вешала ей про друга-писателя, черпающего вдохновение из снов. «Конечно, книга это сильно, но для скромного сценария в самый раз», – решила она, и, пока сон не улетучился, за долю секунды собрала рассыпавшиеся мысли и волю в кулак, схватила первую попавшуюся ручку и начала заполнять тот самый приглянувшийся её избалованному взгляду блокнот.
– Давай, давай, старайся лучше, – Тёплый нахаживал вокруг овального стола, как кот, и посмеивался.
– А ты не подглядывай! Не лезь!
Эйя работала часа два. Отложив ручку, она решила вознаградить себя, как начинающего сценариста, новым, более современным и удобным скетч-буком для набросков по работе или снов, подобных этому. Просидев на сайте книжного порядка получаса, Эйя наконец выбрала новый комплект канцелярии, плюс пару книжек по психологии для себя и по бизнесу для Нико. Спустившись в самый низ страницы для оформления заказа, она заметила небольшое окошко со знакомыми очертаниями. На фотографии была представлена та самая зелёная тетрадь, которая случайно попалась ей под руку, и в которой она только что описывала подробности своей смерти. «Отзыв продукции «Флорауна Дримерс» и потенциально опасной канцелярии», – Эйя помотала головой и открыла вкладку. «По причине высокого содержания соединений мышьяка в красителе для обложек отзывается продукция фирмы «Флорауна Дримерс». Просьба связаться с …», – успела прочесть она, но всплывшее окошко от оператора оборвало намерение на середине предложения: «Добрый день! Я могу чем-то помочь?»
Эйя смотрела на экран, пытаясь понять, как действовать дальше. Позвонить Нико и расспросить о блокноте поподробнее? Скорее всего, он уже в самолёте. Набрать отца? Он точно разбирается во всех этих красках. Она принялась искать номер.
«Ваш номер телефона +6(975)856473974? Наш оператор свяжется с Вами в течении…», – она вновь не успела дочитать фразу, как поступил входящий с неизвестного номера. Ничего не оставалось, как взять трубку.
– Здравствуйте! Нам поступила информация, что вы открыли ссылку на отзыв продукции. Вы подтверждаете? – сухо протораторил женский голос.
– Да… – ответила Эйя.
– Хорошо. Имеется ли описанная продукция в радиусе 50 метров от вашего месторасположения? – продолжился опрос.
– Ну… Да.
– Отлично. Тогда постарайтесь аккуратно, лучше в резиновых перчатках положить её, продукцию, в полиэтиленовый пакет, и завернуть в фольгу, если имеется. Наша бригада приедет в течение двух часов. Оставайтесь дома.
Девушка-оператор повесила трубку. «Стоп. Откуда они знают, что я дома, а не в гостях, к примеру. И адрес даже не спросили…» – Эйя не знала, что подумать об этой странноватой ситуации, но решила как обычно довериться вселенной. «Может, действительно с мышьяком шутки плохи. Но перчатки это конечно перебор, тем более я эту тетрадку уже хорошенько замусолила», – сполоснув на всякий случай руки, она оторвала полиэтиленовый пакет и начала аккуратно засовывать в него тетрадь.
«В течение двух часов…» – вдруг опомнилась Эйя, «Надо срочно куда-то переписать сценарий, пока есть время. Конечно, может это всё какая-то нелепая шутка, и никто и не приедет». Краешком пакета, надетого как варежка, она открыла книгу, и, судорожно пролистав все страницы с начала до конца и обратно, не обнаружила никаких записей… Ничего… Пусто.
