Смеклоф
Enter Rupor
– Сука! – выдохнул Алекс, и нервно прикрыл динамик телефона.
Болтали, что коммуникационные компании сливают инфу правоохренительным органам даже с неактивного динамика. Хранят огромные базы данных в гигантских зоопарках серверов до тех пор, пока не заставят панд размножаться в неволе, а пингвинов вскрывать исходные коды. Голова закружилась. Галина Эдуардовна давным-давно предупреждала, что у проклятых таблеток есть побочка. Вот только ни разу не сообщала какая. Только поджимала тонкие белые губы и презрительно молчала. Мама бы никогда не позволила такой женщине копаться в голове сына, но отец и блинчиков со сгущёнкой не готовил, а заказывал крошечные азиатские роллы. Ими невозможно было наесться, и сразу вспоминалась любимая мамина присказка.
Алекс ещё раз сплюнул, только теперь на асфальт. Грёбаный ХИБ! Всё ли они предусмотрели? Вроде получается, что всё идёт по первоначальному плану, даже заповеди нарочно идут в другом порядке, но мутит все сильнее и сильнее.
Такси снова дырявило тёмные улицы, расплёскивая яркие краски в лужах. В ночном небе зловеще парили летучие мыши. Их стаи, словно ловчие сети, мелькали между фасадов старых домов на Тверской. Вламывались сквозь чердачные окна в затхлые убежища под крышами и разносили в скрюченных лапах ядовитые флюиды проклятого вируса.
Алекс зажмурился. Слишком много развелось всякой нечисти. Лучше не вглядываться в их наглый шабаш, чтобы не привлекать внимание. Пронырливых существ недаром называют летучими, они быстро перемещаются по всему миру: из города в город, из государства в государство, из корпорации в корпорацию, из министерства в министерство. Они вездесущи и безжалостны.
Китайский ресторан, в котором пожелал встретиться майор Краснов, прятался во внутреннем дворе старинного особняка недалеко от Кремля. По виду заброшенного, с загаженной подвальной лестницей и липкими перилами. У двери висела банка дезинфицирующего средства, в которой неторопливо покачивались два потухших бычка.
Алекс толкнул дверь плечом и поплыл сквозь протяжную какофонию звуков. Радио новости требовали соблюдать беспрецедентные меры безопасности: мыть руки, не трогать лицо и слушать батюшку. Оранжевый свет пронзал насквозь и заставлял пульсировать жилы на висках. А запахи добивали испарившимися брызгами кокосового масла с плиты. Алекс, жмурясь, окунулся в зал с пластиковой мебелью и почти наткнулся на майора. Сдвинул стол, чуть не расплескав его суп с медузами, но вовремя остановился.
– Сядь! – недовольно буркнул Краснов и покосился на погоны.
Он сидел в форме, комбинезон повис на спинке пластикового стула.
Алекс смахнул крошки с сиденья и заставил себя опуститься рядом с ним.
– Мы давно пасём твою семью! – жёстко заявил майор и, дождавшись кивка, продолжал. – Я знаю, что ты знаешь. Что брат твой знает. Что батюшка твой знает. Кстати, как он? Наши аналитики пока не решили, как тебе лучше выполнить задание ХИБа.
– Сам справился.
– Вот оно что! – Краснов отодвинул суп с медузами и поднял высокую тонкую рюмку, в которой посмертно скорчился чешуйчатый червяк. – А знаешь, что это?
Алекс брезгливо поморщился и замотал головой.
– Змеиное вино, – объяснил майор. – Змею опускают в спирт ещё живой. Так она делится с напитком всеми полезными веществами, которые начинает активно вырабатывать перед смертью. Она отдаёт всё, что только может. Даже больше. Передаёт знания о добре и зле.
– Вы хотите сказать…
– Да! – Краснов улыбнулся так, что его лицо растянулось, и залпом осушил рюмку, выплюнув на стол дохлого змеёныша. – Я знаю о твоей семье больше тебя…
– Ты убил мою мать! – зарычал Алекс.
На мгновение, даже таблетки удивлённо забездействовали, хоть и быстро опомнились, с двойным усилием продолжив затуманивать мозг.
Майор покачал головой.
– Нет, только изгнал по велению свыше. Она путалась с ХИБом за спиной твоего батюшки и не знала меры в исследованиях. Их программа превысила пределы разума и государственной безопасности. А коллаборация старых и новых богов слишком опасна, чтобы позволять ей распространяться. Так что моей вины тут нет. Тех, кто пытается докопаться до знаний и истины принято останавливать ещё с библейских времён. Так что изволь объяснить, – Краснов махнул официанту, жестом показав, чтобы тот принёс ещё змеиного вина. – Как глубоко ты сотрудничаешь с ХИБом?
– Я? – Алекс чуть не подавился.
В животе забурлило, а дохлый змеёныш в очередной рюмке приоткрыл мутный глаз и подмигнул.
– Головка от принтера! – фыркнул Красный. – Твоего вьетнамского официанта, который не знает ни слова по-русски, зовут Кубанычбек Абдулалаев из-под Бишкека.
Он выпил змеиного вина и поморщился, сплюнул на стол очередного чешуйчатого червяка и махнул рукой в сторону кухни.
– Тут работает его брат, Нурбек Абдулалаев. Из того же аула. Тоже якобы нихрена не понимает по-русски. Может ты тоже из-под Бишкека? Отвечай на вопрос!
– Я не сотрудничаю с ХИБом. Я вообще ни с кем не сотрудничаю.
Алекс старался не смотреть на разрастающееся змеиное кладбище на столе. Внутренности упрямо сокращались, словно в них передвигался громадный липкий питон. В горле уже что-то мешало. Казалось, ещё чуть-чуть и изо рта высунется его плоская холодная морда.
– Пока доказательств и правда, нет, – пожал плечами майор. – Полиграф ты прошёл без сучка, без задоринки. Знаешь, что значит этот фразеологизм? Настолько скучно, что не подкопаешься. Произошло от какой-то очень скучной фригидной сучки, в которой совершенно не было задора. Саму её давно забыли, а вот выражение осталось.
– Уверены? – еле сглотнув скопившуюся во рту горечь, переспросил Алекс.
– Уверены только дураки. Остальные всю жизнь мучаются вопросами, – вздохнул Краснов. – Подтвердишь под присягой, что ты не дурак? Тогда пошли, допросим Нуранычбека.
– А линк?
Майор лишь усмехнулся, проглотил содержимое последней рюмки и раскатисто грохнул ею по пластиковой столешнице. На этот раз змеёныш полетел под стол. Алексу даже показалось, что там лежала огромная стопка сошедшей во время линьки чешуйчатой кожи. Краснов отпихнул её ботинком и уверенно зашагал через оранжевый туман зала к кухне, бросив на ходу:
– Мамкин линк тут рядом.
Радио обещало спасти всех больных и убеждало, что, прячась за стенами своих крепостей, мы помогаем общему делу. Мол, над стенами с бойницами давно развиваются стяги с надписями: «Позаботились о пенсионерах, позаботимся и о больных вирусом».
Пол подсобного помещения устилала чешуя. Вдоль стен возвышались пустые двадцати литровые бутыли без пробок. Свет лампочки испуганно вздрагивал и гас, набирался уверенности и разгорался вновь. А в конце длинного коридора на стене извивалась и раскрывала пасть тень огромного змея.
– Вот и дракон! – обрадовался майор, выхватил из скрытой кобуры пистолет, передёрнул затвор и бросился в сгусток теней.
Алекс кинулся следом, но поскользнулся на шуршащем полу и, до кровавых звёзд перед глазами, ударился коленом. Таблетки не позволили поминать всуе всех запрещённых богов, но разрешили материться. Перебрав все распространённые выражения, он успокоился, правда, ногу тереть не перестал.
Тени на стене длинного коридора переплелись. Дракон налетел на наковца и пытался задушить его хвостом, а Краснов бил гадину в печень рукоятью табельного оружия. Оба шипели и ругались. Похоже, в отличие от братьев Абдуллаевых, легендарный змей не только прекрасно владел великим и могучим, но и разбирался в секретных методах задержания ФСБ. Судя по размерам силуэта его башки, габариты самого дракона превосходили маршрутный автобус, а хвост, который у рептилий обычно в два раза длиннее тела, вообще вылезал за пределы китайского ресторана и волочился аж до Красной площади. Преимущества явно было на его стороне, но майора это как будто не волновало. Он отчаянно бросался на врага и осыпал его, судя по стонам змея, болезненными ударами.
– Куба-ныч-бек, – задыхаясь от напряжения, заорал Краснов, – где?
– В Караганде! – донёсся свистящий ответ.
Тень дракона распахнула пасть. На стене отразились отсветы зарождающегося пламени, но вырваться оно так и не успело, майор выбил гадине зуб. Змей взвыл и упал, загрохотав разбитыми бутылями.
Алекс наконец поднялся. Колено ещё болело, но он всё равно упорно поковылял в конец коридора. Из бутылей воняло дрянной сивухой, поэтому разобраться от чего кружится голова, было не легче, чем найти причину отравления после попойки.
Тени на стене пропали, но из кухни доносилась суетливая возня и отчётливые удары. Неожиданно дракон победно зарычал и затопал прочь.
– Служу России! – прохрипел Краснов.
Алекс заглянул в проём. Наковец лежал на спине среди перевёрнутых столов. Руки и ноги разбросаны в разные стороны, будто он безмятежно плывёт по морской глади. Голова запрокинута, и вокруг неё святым ореолом краснеет тёмная лужа.
Дракон исчез. Оставив после себя лишь мокрый, липкий след на полу, тянушийся через всю кухню, и исчезающий под дверями с противоположной стороны большого помещения.
Губы майора зашевелились, и Алекс поторопился подойти. Опустился на колени и склонился к его лицу.
– Он не причём, – прошептал Краснов. – Жёлтые не виноваты.
– В чём?
– Во всём, – просипел майор. – С ХИБом не связаны. Они хотят честно трудиться и получать. Твой брат марионетка… а я уже… поэтому ты… магистр готовит вторую волну. Вирус только приманка, чтобы… в Ленинке здесь… спецхран… связной хочет лапши…
Он не смог договорить. Челюсть запрыгала.
Алекс вытянул телефон из кармана джинсов, но в скорую так и не позвонил. Краснов несколько раз дёрнулся и затих. Если теперь ввязаться в ФСБшные разборки можно застрять тут на несколько дней, а потом ещё на пару месяцев в КПЗ. Поэтому он встал и, не оглядываясь, побежал обратно в коридор. В голове стучало: «Не убей!».
Выбравшись из китайского ресторана, Алекс отошёл подальше и только тогда набрал номер брата. Иначе могли запеленговать его на месте преступления. На этот раз звонок не сбросили, правда, и отвечать не спешили.
– Какого чёрта! – завопил Алекс в тишину. – Мы так не договаривались. Я не подписывался на убийство Красного!
– Он убил маму и поплатился за это, – безмятежно ответил Майк.
– Он её изгнал!
– Кто из вас обличит Меня в неправде? Если же Я говорю истину, почему вы не верите Мне?
Алекса затрясло. Любимая библейская цитата батюшки в устах брата прозвучала, как эхо приближающегося апокалипсиса.
– Я не успел узнать, где он хранит линк. Я выхожу из игры, – процедил он в трубку, но в ответ раздался истерический смех.
– Ты не сможешь, – ответил Майк. – Нельзя отходить от плана…
– Но меня теперь будет искать ФСБ!
– Выбрось телефон и карту. А потом беги…
В динамике зашипело и застрекотало.
– Отступишь от плана, и вы оба умрёте! – предупредил магистр-чревовещатель и связь прервалась.
Алекс не веря глазам уставился на телефон, как будто вместо него в руках вертелся очередной змеёныш. Экран потемнел, но тут же зажёгся из-за пришедшего сообщения: «Третье задание выполнено. Четвёртое – «Не укради»! Не правда ли, очень своевременно?!!». Следом прилетела фотография, на которой брату с разбитым, окровавленным лицом, грозило дуло огромного пистолета.
Алекс задрожал и телефон, выскочив из рук, провернул в воздухе замысловатый пируэт и с оглушительным треском приложился торцом об асфальт. По экрану зазмеились изогнутые трещины, и он погас. Эхо разнесло по внутреннему двору старинного особняка сдавленный смех. Тени заметались по углам, а пыль поднялась мусорными вихрями, подталкивая его к бегству тугими струями ветра. Судьба всё решила за него. Мимолётом взглянув на труп телефона, он выскочил на Моховую и бросился вдоль бесконечной жёлтой трёхэтажки с богохульственными надписями на стенах. Она казалась ширмой, двухмерной фанерой, которая вот-вот грохнется и покажет истинное лицо столицы: купающихся в крови младенцев бюрократов и осенённых нимбами блаженных бомжей. А на другой стороне дороги, на Манежной площади, уже сходились в кулачном бою две толпы. Одна яростью раскрытых ртов провожала тающую в вечерних сумерках свободу, а вторая бездумно мычала скрытыми под медицинскими масками глотками. Они хотели поделить право что-то решать, хотя их мнение никогда никого не заботило. Замелькали кулаки, и наконец-то брызнула настоящая кровь.
Часть 4. Не укради чего
Всё валилось к чертям собачьим! Тщательно разработанный план мести и освобождения от батюшки превратился в сектантскую ловушку. Алекс с самого начала говорил брату, что связываться с ХИБом, идиотизм. Но Майк глох, когда очередная безумная идея втемяшивалась в его башку и давила изнутри на барабанные перепонки. Он пёр как русский танк на биатлоне, не замечая ни преград, ни друзей, ни врагов. С планом вышло то же самое. Месяцы приготовлений: подробный сценарий, описанный мамой в письме с того света, бесконечные репетиции и всё ради того, чтобы подгадать дежурство Краснова и обмануть бдительный НАК с его детектором лжи. Пришлось вывернуть собственные мозги наизнанку, ведь чтобы поверили остальные, сначала надо поверить самому. А для этого нужен детективный реквизит: настоящий ресторан, официант, нож, внедорожник, магистр, окровавленный труп и волшебная синица, по-настоящему улетающая в свободное небо.
Теперь же фарс скинул защитную маску и стал слишком реальным! ХИБу не было дела до их детской мести и садиста батюшки. Они жаждали получить линк, который мама не успела спрятать от Краснова перед смертью…
Алекс дёрнулся, безумно оглядываясь. Казалось, что смерть злобно таращится в спину, но с улицы исчезли даже прохожие. Пустой центр Москвы будоражил. От предчувствия надвигающихся бед посерели стены кремля и начали расплываться в вечерней дымке, пытаясь исчезнуть и снять с себя ответственность за происходящее. Властям хватило бы одного приказа, чтобы башни со звёздами перенеслись в другое измерение, туда, где не нужно жертвовать благополучием миллионов, чтобы спасти горстку обречённых, но они боялись приказать.
У Ленинской библиотеки не горела даже расточительная подсветка. Храм знаний и акрополь просветительства съёжился и напряг колонны в ожидании жуткого будущего.
Алекс остановился. Краснов сказал, что мамин линк рядом, бормоча в последние минуты про Ленинку и спецхран. Может, он спрятан в библиотеке? Мама обожала этот архаичный символ прежних времён, и могла часами сидеть в тени ламп с зелёными абажурами, дожидаясь явления призрака Рубакина. Её вдохновлял статный мужчина, ратующий за популяризацию науки. Он, наверное, был похож на неё саму. Всю жизнь собирал по крупицам знания, чтобы облегчить жизнь простых людей.
Под тёмными колоннами задрожал сумрак. Сердце тьмы почернело и исторгло маленькое существо в жёлтой буддистской шапке.
– Вы кяо мние? – странно коверкая слова, спросил оно.
Узкие глаза чуть расширились, но тут же снова превратились в щёлки.
– А вы хотите лапши? – передавая слова Краснова, уточнил Алекс.
Буддист довольно кивнул.
– Я кяак раз за нией итду.
– Можно с вами?
Буддистская шапка замоталась в знак согласия, и незнакомец засеменил к лестнице.
– Нам разве не в спецхран? – удивился Алекс.
– Ниет. Биеблиотека зяакрыта на карантин, но то, что няам нузно пеиренесли.
Они перешли через дорогу и двинулись вдоль затянутого строительными лесами здания Московской биржи.
– Тут ряадом.
– А вы всегда ходите в этой шапке? – поглядывая на буддиста, спросил Алекс.
– Няадо быть готовым. В Ригден-Джа-По уже собеираются войска. Мышеи и крысы уництозяат неиверных, – буддист посмотрел наверх на бесчисленные тёмные крылья в ночи и улыбнулся. – И это няацало концяа.
Остальные вопросы отпали сами собой.
За биржей показался небесного цвета дом с колоннами и парадным балконом. Его буддист обошёл справа и отстучал по деревянной двери рядом с табличкой «Департамент развития новых территорий» такт похоронного марша.
Внутри зашуршали. Заскрипел замок.
– Ваджрапани приешёл! – громко крикнул буддист и покатился со смеху.
– Пошёл ты, шутник херов, – забасили в ответ, но дверь открыли.
Алекс так и не смог в темноте разглядеть пустившего потому, что они сразу спустились в подвал. На лестнице пахло почти так же, как в китайском ресторане. В горячем паре плавали красные огни и неразличимые тени новостей. Радио бубнило, что весь прогрессивный русский народ поддержал инстаграм челлендж Иосифа Бродского: «Останься дома». Великий поэт в своей лихорадочной и хаотичный манере, читал голосом изгнанника, изгоя и одиночки свои стихи, посвящённые карантину:
«Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно всё, особенно – возглас счастья.
Только в уборную – и сразу же возвращайся».
– Это что подстава? – Алекс нервничал всё сильнее, припоминая, что Шипка не самая высокая вершина Балканских гор, не дешёвые болгарские сигареты, а братская могила, провонявшая мокрым табаком, но буддист лишь рассмеялся в ответ.
– Это ляапшицная. Нет смысла подстяавлять. Все неверные противники демократии всё ряавно скоро умрут.
Они пошли на свет и остановились у окошка в стене. От жара куртка начала прилипать к спине, и Алекс расстегнул её.
– Няам спецеияальную порцеию!
Свет перегородила чья-то фигура.
– Кто это с тобой? – спросил приятный женский голос.
– Друзочек красного.
– Тот самый, о котором он предупреждал?
В окошке показалось симпатичное лицо с рыжими косичками, торчащими над ушами. Стянутые резинками огненные волосы смешно подпрыгивали, когда она качала головой.
– Не зяасмяатреивяайся, – надул губы буддист.
– Это почему? – улыбнулась девушка.
– Потому!
Она хихикнула и исчезла в клубах пара.
– Моя. Укряадёшь её сердце – убью!
– Не укради, – ответил Алекс, но буддист даже не улыбнулся.
– Предупредеил.
Девушка снова появилась в окошке и протянула жёлтый контейнер, закрученный в прозрачную плёнку.
– Специальная лапша, – улыбнулась она.
Алекс принял заказ и случайно дотронулся до её пальцев. По руке пробежал разряд тока, встопорщивший волосы. Их глаза встретились, и пар застыл, перестав тянуться к потолку. «Предупрежденеие» пролетело мимо и с грохотом рассыпалось на бесполезные осколки социальной коллизии: «Предатель-Амур никогда не промахивается».
– Спасибо, – едва разлепив в момент ссохшиеся губы, пробормотал Алекс.
– Всё, тебе поряа, – пихнул его в плечо буддист. – Скяазесь красному, что в расчёте.
Слова вроде бы попали в уши, но по дороге к мозгу заблудились. Перед глазами всё ещё телепались рыжие косички и гипнотизировали покруче батюшкиной головомойки. Для максимального эффекта не требовался даже Шушморский ритуальный стул.
– Иди, блин, Мара-искуситиель!
Алекс попятился, но наткнулся в темноте на стену и снова застыл.
Буддист пробормотал «факенщиты» на английском и, подскочив, схватил его за рукав.
– Скоро вернусь, – бросил он через плечо.
В круге света ещё мелькали косички, но пар неожиданно растворился, и Алекс оказался на улице. Деревянная дверь с грохотом закрылась за его спиной, но он даже не пошевелился. Облокотился на неё и сполз на асфальт, едва не выронив жёлтый контейнер.
