Захария Ситчин
Лестница в небо. В поисках бессмертия
Тело его было бело как снег, и красно как роза, и его волосы головные и темянные были как волна (руно), и его глаза были прекрасны; и когда он открыл свои глаза, то они осветили весь дом подобно солнцу, так что весь дом сделался необычайно светлым.
И как только он был взят из руки повивальной бабки, то открыл свои уста и начал говорить к Господу Правды.
Потрясенный Ламех бросился к своему отцу Мафусаилу:
Я родил необыкновенного сына; он не как человек, а похож на детей небесных ангелов, ибо он родился иначе, нежели мы…
И мне кажется, что он происходит не от меня, а от ангелов.
Другими словами, он подозревал, что его жена забеременела не от него, а от одного их ангелов. Ламех придумал способ выяснить это. Поскольку его дед Енох пребывал среди «сынов Божиих», почему бы не обратиться к нему? Ламех сказал отцу: «И теперь, мой отец, я здесь с неотступною просьбою к тебе о том, чтобы ты отправился к нашему отцу Еноху и выведал от него истину, ибо он имеет свое жилище возле ангелов».
Мафусаил выполнил просьбу сына и, добравшись до Небесной Обители, встретился с Енохом и поведал ему о необыкновенном младенце. Задав несколько вопросов, Енох заверил Мафусаила, что это ребенок Ламеха, а его необычная внешность является предвестником грядущих событий. Он предрек, что на землю «придет Потоп, и будет великая погибель в продолжение года», а спастись суждено только этому мальчику, которого нужно назвать Ной («Остаток»), и его семье. Обо всем этом, сказал Ной сыну, он прочел «на скрижалях небесных».
Слово, которое используется в этом древнем, хотя и не вошедшем в состав Библии тексте для обозначения «сынов Божиих», участвовавших в неприглядных делах, творившихся на земле до Великого потопа, – это «стражники». Именно этим термином – нетер («стражники») – называли богов египтяне, и точно такое же значение имеет название Шумер – места, где они спустились на Землю.
Различные древние книги, в которых описываются предшествовавшие Великому потопу события, сохранились в нескольких вариантах, причем все они являются переводами утерянных древнееврейских оригиналов. Их древность была подтверждена находкой так называемых «Свитков Мертвого моря», среди которых обнаружены фрагменты текстов, вне всякого сомнения, являющихся оригиналами этих «воспоминаний патриархов».
Особый интерес представляет отрывок, в котором рассказывается о необычном рождении Ноя и в котором встречается оригинальный еврейский термин, переводившийся как «стражники», или «исполины», не только в древних версиях, но и в трудах современных ученых (например, Т. X. Гастера «The Dead Sea Scriptures» и X. Дюпон-Соммера «The Essene Writings from Qumran»). По мнению этих исследователей, второй столбец фрагмента выглядит следующим образом:
Вот тогда я подумал про себя, что от Стражей это зачатие, либо от святых (существ) оно, или у исполинов…
и сердце мое изменилось к этому мальчику …
Тогда я, Ламех, смутился и пошел к Битенош, к же[не …
… вплоть до Всевышнего, Господа Великого, царя всех ве[ков]
… Сыны неба, с тем, что все правдиво ты сообщишь мне …… ты сообщишь мне и без лжи, так ли …
Но если мы взглянем на оригинал рукописи (рис. 57), то увидим, что там написано не «исполинов», а «нефилим» – то же самое слово, что употребляется в 6 главе Книги Бытия.
Таким образом, все древние тексты говорят об одном и том же: до Всемирного потопа на земле жили нефилим – «люди из огненных ракет».
По свидетельству Шумерского Списка царей, «Потоп смыл страну» через 120 «шаров» – 120 оборотов вокруг Солнца, каждый из которых занимал 3600 лет – после первой высадки на Землю. Это значит, что Великий потоп случился приблизительно 13 тысяч лет назад Именно в это время внезапно окончился ледниковый период и зародилось сельское хозяйство. Через 3600 лет началась эра неолита (или новый каменный век, как называют его ученые) – эпоха керамики. Еще через 3600 лет в долине между двух рек, то есть в Шумере, внезапно расцвела первая цивилизация человека.
В Книге Бытия говорится, что в те времена «на всей земле был один язык и одно наречие», но вскоре после того, как люди поселились в «земле Сеннар» (Шумере) и научились строить жилища из обожженного кирпича, они задумали построить «город и башню, высотою до небес».
Ученым еще не удалось обнаружить шумерские тексты, послужившие основанием для этой библейской легенды, но упоминание об этом событии мы встречаем в различных мифах шумеров. Судя по ним, это была попытка Эа помочь людям получить контроль над космическими объектами нефилим – очередной инцидент в непрекращающейся вражде с Энлилем, которая передалась и их наследникам. В результате Бог и его неназванные коллеги – по свидетельству Библии – решили рассеять человечество и «смешать» языки – то есть дать людям разные, независимые друг от друга цивилизации.
Размышления богов после Великого потопа упоминаются во многих шумерских текстах. Так, например, в мифе об Этане говорится, что великие ануннаки собрались на совет и решили поделить землю на четыре области, в которых они основали поселения людей.
Решение о разделении земли на четыре зоны сопутствовало решению поставить посредников (царей-жрецов) между богами и человечеством, и «царство было ниспослано с небес во второй раз».
В попытке – тщетной – положить конец вражде между родами Энлиля и Энки земные области распределялись между богами при помощи жребия. В результате Азия и Европа достались Энлилю и его отпрыскам, а Африку получил Эа.
Первым регионом, в котором появилась цивилизация, стали Месопотамия и граничащие с ней земли. Горные районы, в которых зародилось сельское хозяйство и люди перешли к оседлой жизни – эти земли известны нам как Элам, Персия и Ассирия, – достались сыну Энлиля по имени НИН.УР.ТА, наследнику и могучему воину. В некоторых шумерских текстах рассказывается о героических усилиях Нинурты по возведению дамб, которые защищали горные перевалы и позволяли выжить его подданным в тяжелые времена после Всемирного потопа.
Когда слой грязи, покрывавший равнину между двух рек, высох и стало возможным заселение Шумера и земель на запад от него, вплоть до средиземноморского побережья, этот регион был отдан под начало сына Энлиля, которого звали НАН.НА (Син, по-аккадски). Это был великодушный бог, организовавший работы по возрождению Шумера, по восстановлению древних городов на прежних местах и строительству новых. Среди последних была его любимая столица Ур, родина библейского пророка Авраама. Рядом с его изображениями всегда помещали значок полумесяца, поскольку небесным аналогом Нанны считалась Луна (рис. 58). Младшему сыну Энлиля, которого звали ИШ.КУР (у аккадцев Адад) были отданы земли на северо-западе – Малая Азия и острова Средиземного моря – откуда цивилизация, или «царство», в конечном итоге распространилось на Грецию. Подобно древнегреческому Зевсу, Адад изображался верхом на быке и с разветвленной молнией в руке.
Эа также поделил вторую область Земли, или Африку, между своими сыновьями. Известно, что его сын НЕР.ГАЛ управлял южными районами континента. Сын Энки по имени ГИ.БИЛ научился у отца горному делу и металлургии и стал руководить золотыми рудниками Африки. Третий сынЭа – его любимец – был назван им в честь родной планеты МАРДУК и получил от отца знание всевозможных наук, в том числе и астрономии. (Приблизительно в 2000 году до нашей эры Мардук узурпировал власть на Земле и был объявлен верховным богом Вавилона, а также «всех четырех углов земли».) Сын Эа, которого египтяне называли Ра, стоял у истоков цивилизации на севере Африки, то есть в долине Нила.
Третья область была открыта около пятидесяти лет назад – на индийском субконтиненте. Здесь в древности тоже существовала великая цивилизация, возникшая на 1000 лет позже шумерской. Ее называют цивилизацией долины Инда, и ее центром считалась столица царства в месте под названием Хараппа. Жители города поклонялись не богу, а богине; глиняные фигурки изображают ее в виде соблазнительной женщины с ожерельем на шее и приподнятой специальными повязками грудью.
Письмена цивилизации из долины Инда до сих пор не расшифрованы, и поэтому мы не знаем, как называли обитатели Хараппы свою богиню и кто она такая. На наш взгляд, это была дочь Сина, которую шумеры называли ИР.НИ.НИ («Сильная, благоуханная госпожа»), а аккадцы Иштар. Шумерские тексты сообщают, что ее владения лежали в далекой стране Аратта – такой же богатой зерновыми культурами, как Храппа, – куда она совершала перелеты, одетая в костюм пилота.
Четвертый регион был выделен великими ануннаками из-за необходимости построить космопорт – эти земли предназначались не для людей, а исключительно для собственных нужд. К этому времени все космические объекты ануннаков на Земле – космопорт в Сиппаре, центр управления в Ниппуре – были уничтожены Потопом. Месопотамская равнина на протяжении тысячелетий оставалась слишком топкой, чтобы на ней можно было восстановить такие важные объекты. Для космопорта и вспомогательных сооружений было найдено другое подходящее место, более высокое, изолированное, но в то же время доступное. Эта была «священная зона» – запретная территория, на которую можно было попасть, лишь получив разрешение. Шумеры называли эту землю «ТИЛ.МУН» (в буквальном переводе – «место ракет»).
Руководить построенным после Потопа космопортом поручили сыну Сина (а значит, внуку, Энлиля), который был братом-близнецом Ирнини/Иштар. Его звали УТУ («Сияющий»), а по-аккадски Шамаш. Именно он руководил эвакуацией ануннаков из Сиппара во время Потопа. Угу был командиром базирующихся на Земле астронавтов, или «Орлов», и на официальных мероприятиях гордо носил униформу, напоминающую оперение орла (рис. 59).
По преданию, в эпоху, предшествовавшую Великому потопу, из космопорта вознеслись на небо несколько избранных смертных. Это Адапа, который упустил шанс обрести бессмертие, и Энмендуранки, которого Шамаш и Адад перенесли в Небесную Обитель, где ему раскрыли божественные тайны, а затем вернули, на землю. Герой легенды о Великом потопе Зиусудра («Тот, чьи дни продлены») также был взят вместе с женой в землю Тильмун.
По свидетельству шумерских источников, уже после потопа в Обитель Богов на «шеме» был доставлен правитель Киша Этана, желавший получить траву юности и рождения (но он так испугался, что раньше времени повернул назад). А надписи фараона Тутмоса III утверждают, что бог Ра взял его на небо, раскрыл небесные тайны, а затем вернул на землю:
Он открыл для меня двери Неба, Он распахнул для меня врата его горизонта. Я взлетел в небо, как божественный Сокол… Я мог видеть его таинственный путь в небесах… Я наполнился божественным знанием.
По прошествии тысячелетий в памяти человечества «шем» превратился в обелиск, а ракета, которую приветствовали «орлы», уступила место древу жизни (рис. 60). Но в Шумере, где боги были реальностью – как и в Египте в эпоху правления первых фараонов, – земля Тильмун, или «место ракет», тоже считалась реально существующей. Именно там человек мог обрести бессмертие.
Там же, в Шумере, была сложена легенда о человеке, который без приглашения богов решил изменить свою судьбу смертного.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ГИЛЬГАМЕШ: ЦАРЬ, КОТОРЫЙ ОТКАЗАЛСЯ УМЕРЕТЬ
Шумерская легенда о первых известных нам поисках бессмертия рассказывает о жившем в незапамятные времена правителе, который просил своего божественного покровителя позволения попасть в «Землю Жизни». Об этом неординарном правителе древние поэты слагали легенды. В них говорилось следующее:
Сокровенное видел он, тайное ведал, Принес нам весть о днях до Потопа, В дальний путь ходил, но устал и смирился, Рассказ о трудах на камневысек.
От этой древней шумерской легенды сохранились меньше двухсот строк. Тем не менее ее содержание известно нам по переводам на языки народов Ближнего Востока, которые пришли на смену шумерам: ассирийцев, вавилонян, хеттов, хурритов. Все они пересказывали эту легенду, а глиняные таблички с различными версиями – целые, поврежденные или разбитые на не подлежащие восстановлению фрагменты – позволили ученым восстановить всю поэму, хотя эта работа заняла почти сто лет.
Основой восстановленного текста послужили двенадцать табличек на аккадском языке, хранившихся в библиотеке Ашурбанипала в Ниневии. Впервые о них сообщил сотрудник Британского музея Джордж Смит, в обязанности которого входила сортировка и классификация десятков тысяч таблиц и отдельных фрагментов, прибывавших в музей из Месопотамии. Однажды его внимание привлек фрагмент текста, в котором, по всей видимости, излагалась история Великого потопа. Вскоре выяснилось, что он не ошибся. Клинописный текст из Ассирии рассказывал о царе, который разыскал главного героя Потопа и услышал рассказ очевидца тех событий.
Можно понять волнение руководителей музея, которые незамедлительно командировали Смита на место раскопок, чтобы он попытался отыскать недостающие фрагменты. Ему сопутствовала удача, и он нашел достаточное количество фрагментов, чтобы реконструировать текст и определить последовательность таблиц. В 1876 году Смит убедительно показал, что перед нами (именно так была названа его работа) «Халдейская легенда о Потопе». Особенности языка и стиля позволили ему сделать вывод, что текст «был сочинен в Вавилоне приблизительно в 2000 году до нашей эры».
Поначалу Джордж Смит прочел имя царя, который разыскивал Ноя, как «Издубур» и высказал предположение, что это не кто иной, как библейский царь и герой Нимрод. Некоторое время ученые действительно были убеждены, что эта легенда рассказывает о первом могущественном царе, и даже назвали текст на двенадцати таблицах «Эпос Нимрода». Однако последующие находки и дополнительные исследования выявили шумерское происхождение легенды, а также истинное имя ее главного героя: ГИЛ.ГА.МЕШ. Исторические документы, в том числе и Шумерский Список царей, подтверждали, что примерно в 2900 году до нашей эры в городе Уруке (библейский Эрех) действительно правил царь с таким именем. Это древнее литературное произведение, которое теперь называется «Эпос о Гильгамеше», уносит нас почти на 5000 лет назад.
Для того чтобы до конца понять драматический масштаб эпоса, нужно представлять себе историю Урука. Подтверждая содержащиеся в Библии сведения, шумерские хроники свидетельствуют, что после Потопа первая царская династия – «царство» – появилась в Кише. Затем стараниями Ирнини/Иштар, которая не любила свои удаленные от Шумера земли, столица была перенесена в Урук.
Вначале Урук был лишь священным местом, где располагалась обитель Ану, «Господина Небес». Храм был построен на вершине огромного зиккурата, носившего имя Э.АН.НА («Дом Ану»). Во время своих редких визитов на Землю Ану высказывал расположение к Ирнини. Он удостоил ее титулом ИН.АН.НА – «Любимица Ану» (в древности ходили слухи, что любовь эта была не только платонической) и разрешил ей поселиться в своей обители, которая почти все время пустовала.
Но какой прок от города без жителей, от царства без подданных? Недалеко от Урука на берегу Персидского залива в городе Эриду в относительной изоляции жил Эа. Из своей обители он следил за развитием человечества, способствуя распространению знаний и цивилизации. Принарядившись и надушившись, Инанна отправилась в гости к Эа (своему двоюродному деду). Очарованный и опьяневший Эа исполнил ее желание – сделать Урук новым центром шумерской цивилизации, перенеся туда столицу из Киша.
Для осуществления грандиозных планов, конечной целью которых было войти в круг Двенадцати Великих Богов, Инанна заручилась поддержкой своего брата Угу (Шамаша). Если до Великого потопа любовные связи между нефилим и земными женщинами вызывали гнев богов, то после Потопа такое поведение уже не считалось предосудительным. Так случилось, что в это время верховным жрецом в храме Ану был сын Шамаша от смертной женщины. Инанна и Шамаш провозгласили его царем Урука, и он стал основателем первой в мире династии царей-жрецов. По свидетельству шумерского царского списка, он правил 324 года. Его сын, «который построил Урук», правил 420 лет. Когда на престол взошел пятый представитель династии Гильгамеш, Урук уже был крупным и процветающим городом, подчинившим соседей и торговавшим с дальними странами (рис. 61).
Гильгамеш, который по отцовской линии происходил от великого бога Шамаша, считался на две трети богом и на одну треть человеком, потому что его матерью была богиня НИН.СУН (рис. 62). Поэтому он имел право писать перед своим именем титул «божественный».
Гордый и самоуверенный, Гильгамеш сначала зарекомендовал себя великодушным и деятельным правителем, принимая личное участие в возведении городских бастионов или украшении храмов. Но чем больше он узнавал о жизни богов и людей, тем чаще им овладевали философские настроения и тревога. Посреди веселья его посещали мысли о смерти. Что возобладает в нем самом: две трети божественной крови, и тогда он проживет такую же длинную жизнь, как его предки – полубоги, или одна треть человеческой крови, и тогда он будет жить не дольше простого смертного? Он поделился своими тревогами с Шама-шем, заметив, что самый высокий человек не в силах дотянуться до неба, а самый могучий обнять землю. Он спросил бога, какая ему уготована судьба.
Шамаш уклонился от прямого ответа – возможно, он сам не знал его – и попытался уговорить Гильгамеша, чтобы тот примирился с судьбой, которую ему предназначили боги, и наслаждался жизнью:
Боги, когда создавали человека, – Смерть они определили человеку, Жизнь в своих руках удержали.
Поэтому сказал Шамаш:
Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок, Днем и ночью да будешь ты весел, Праздник справляй ежедневно, Днем и ночью играй и пляши ты! Светлы да будут твои одежды, Волосы чисты, водой омывайся, Гляди, как дитя твою руку держит, Своими объятьями радуй подругу – Только в этом дело человека!
Но Гильгамеш не захотел примириться с судьбой. Разве он не на две трети бог и всего лишь на одну треть человек? Почему его судьбу должна определять меньшая, человеческая часть его крови? Не знавший покоя ни днем, ни ночью, Гильгамеш решил, что продлит себе молодость, если, врываясь в спальни к молодоженам, будет овладевать новобрачной раньше супруга. Но однажды ночью его посетило видение, которое он посчитал пророческим. Гильгамеш поспешил к матери, чтобы она растолковала божественное знамение:
Мать моя, сон я увидел ночью:
Мне явились в нем небесные звезды,
Падал на меня будто камень с неба.
Далее Гильгамеш рассказывает, что попытался поднять упавший с неба предмет:
Поднял его – был меня он сильнее,Тряхнул его – стряхнуть не могу я
Пока он пытался сдвинуть с места глубоко ушедший в землю предмет, вокруг собрались люди. «Край Урука к нему поднялся». Вероятно, необычное явление видели многие, потому что «против него весь край собрался». Жители Урука стали помогать Гильгамешу.
В тексте отсутствует подробное описание упавшего с неба объекта, но это явно не бесформенный метеорит, поскольку он называется «творением» самого великого Ану. Древнему читателю, вероятно, не требовалось дополнительных пояснений, поскольку он был знаком с термином «творение Ану» или с соответствующим рисунком – возможно именно этот объект изображен на одной из цилиндрических печатей (рис. 63).
Упоминаемая в тексте нижняя часть объекта, за которую ухватились помогавшие Гильгамешу «мужи», обычно интерпретируется как «ноги». Из рассказа царя также можно сделать вывод, что у объекта были другие выступающие части и что в него даже можно было войти.
Гильгамеш был уверен, что появление необычного, объекта – это божественный знак, касающийся его судьбы Но его мать, богиня Нинсун, была вынуждена Разочаровать сына. То, что, подобно звезде, упало с неба, предвещает появление товарища: «Сильный придет сотоварищ, спаситель друга, во всей стране рука его могуча… он будет другим тебя не покинет – сну твоему таково толкованье».
Нинсун знала, о чем говорит. Гильгамеш не ведал о том что боги откликнулись на мольбы жителей урука, котопые просили отвлечь не знавшего покоя царя, и сделал так чтобы в урук пришел дикий человек и бросил ему вызов.
Это был ЭНКИДУ – «творение Энки» – первобытной человек, живший в дикой природе среди животных и Считя ший себя одним из них. «Молоко звериное сосал oн Еro изображали нагим, бородатым, с гривой спутанных волос – нередко в сопровождении его друзей-животных.
Для того чтобы приручить его, знатные люди Урука наняли блудницу. В Энкиду, до этого водившем компанию лишь с животными, после любовных утех с женщиной возобладало человеческое начало. Затем блудница привела Энкиду в деревню в окрестностях Урука, где научила его языку и обычаям горожан, а также рассказала о привычках Гильгамеша. Городская знать просила Энкиду остановить бесчинства правителя.
Первое столкновение произошло ночью, когда Гильгамеш покинул дворец и стал бродить по улицам в поисках любовных развлечений. Путь ему преградил Энкиду. «Стали биться на улице, на широкой дороге, – обрушились сени, стена содрогнулась». Через некоторое время схватка закончилась: «Преклонил Гильгамеш на землю колено, он смирил свой гнев, унял свое сердце». Когда Энкиду заговорил с Гильгамешем, то вспомнил слова своей матери. Вот он, «сильный товарищ». «Обнялись оба друга, сели рядом, за руки взялись, как братья родные».
Гильгамеш и Энкиду стали неразлучными друзьями, и царь поведал товарищу о своем страхе перед судьбой простого смертного. Энкиду опечалился – глаза его наполнились слезами, и он тяжело вздохнул. Затем он посоветовал Гильгамешу, как перехитрить судьбу: нужно пробраться в запретную Обитель Богов. Если Шамаш и Адад станут на сторону Гильгамеша, то боги даруют ему божественный статус, которого он заслуживает.
По словам Энкиду Обитель Богов находилась в «кедровом лесу». Он случайно обнаружил ее, когда странствовал по этим землям вместе с дикими животными. Вход в запретное место охраняло ужасное чудовище по имени Хумбаба:
Ведомо, друг мой, в горах мне было, Когда бродил со зверьем я вместе:
Рвы там на поприще есть вкруг леса, —
Кто же проникнет в средину леса?
Хумбаба – ураган его голос, Уста его – пламя, смерть – дыханье!…
Бог Вэр, его хранитель, —
он могуч, неусыпен… Чтоб кедровый лес оберегал он,
Ему вверил Эллиль страхи людские.
Тот факт, что основной обязанностью Хумбабы была охрана Кедрового леса от простых смертных, лишь усилил желание Гильгамеша попасть в это место. Он был уверен, что именно там получит возможность присоединиться к богам и стать бессмертным:
Кто, мой друг, вознесся на небо?
Только боги с Солнцем пребудут вечно,
А человек – сочтены его годы,
Что б он ни делал, – все ветер!
Ты и сейчас боишься смерти,
Где ж она, сила твоей отваги?
Я пойду перед тобою, а ты кричи мне:
«Иди, не бойся!»
План был таков: проникнуть в подземные чертоги Шамаша в Кедровых горах и там получить возможность «подняться в небо», как это делают боги. Теперь он знал, где находится место, откуда открывается дорога на небеса. Гильгамеш упал на колени, «к Шамашу руки воздел» и попросил у бога покровительства и помощи.
К сожалению, строки таблицы с ответом Шамаша сохранились плохо. Удалось прочесть только, что когда Гильгамеш «услыхал предсказанье… он сел и заплакал». По всей вероятности, Шамаш позволил ему действовать – но на свой страх и риск Тем не менее Гильгамеш решил сразиться с Хумбабой и без помощи бога. «Если паду я – оставлю имя, – сказал он, – и люди будут помнить об этом: Гильгамеш принял бой со свирепым Хумбабой!» Если же Гильгамеш победит, то наградой ему будет «шем» – средство, которое позволит ему добыть бессмертие.
Гильгамеш приказал ремесленникам изготовить специальное оружие для смертельного боя с Хумбабой, а старейшины города тем временем пытались отговорить его. «Ты юн, Гильгамеш, – говорили они, убеждая царя, что не стоит жертвовать многими годами жизни, когда шансы на успех неизвестны. – Сам ты не ведаешь, что совершаешь!» Собрав все имеющиеся сведения о Кедровом лесе, они предупреждали Гильгамеша:
Мы слыхали – чудовищен образ Хумбабы, – Кто отразит его оружье? Неравен бой в жилище Хумбабы!
Но Гильгамеш в ответ только смеялся. Рассказы об ужасной силе Хумбабы лишь укрепляли его уверенность в том, что чудовище подчиняется богам Шамашу и Ададу. Не сумев добиться безоговорочной поддержки Шамаша, Гильгамеш решил обратиться за помощью к матери. «За руки взялись они друг с другом, Гильгамеш и Энкиду пошли в Эгальмах. Пред очи Нинсун, царицы великой. Вступил Гильгамеш в покой царицын: «Я решился, Нинсун, идти походом, дальней дорогой, туда, где Хумбаба, в бою неведомом буду сражаться, путем неведомым буду ехать… кадильницы Шамашу ставь пред собою!»
Нинсун вняла мольбе сына: «Вступила Нинсун в свои покои, умыла тело мыльным корнем, облачилась в одеянья, достойные тела, надела ожерелье, достойное груди, опоясана лентой, увенчана тиарой». Воздев руки к небу, она обратилась к Шамашу и возложила всю ответственность на бога: «Зачем ты мне дал в сыновья Гильгамеша и вложил ему в грудь беспокойное сердце? Теперь ты коснулся его, и пойдет он дальней дорогой, туда, где Хумбаба». Она призвала Шамаша защитить сына:
Пока он ходит, и назад не вернулся, Пока не достигнет кедрового леса, Пока не сражен им свирепый Хумбаба…
Когда жители города услышали, что Гильгамеш отправляется в Кедровый лес, они подходили к нему и желали успеха. Старейшины города дали практичный совет: «Пускай Энкиду идет пред тобою – он знает дорогу к кедровому лесу, битвы он видел, бой ему ведом. Энкиду, береги сотоварища, храни ты друга». Кроме того, они все же надеялись на благосклонность Шамаша: «Пусть хранит тебя бог твой, пусть ведет тебя дорогой благополучной, пусть возвратит тебя к пристани Урука!»
Нинсун на прощание тоже сказала друзьям несколько слов. Повернувшись к Энкиду, она попросила его защищать Гильгамеша, как своего брата: «Энкиду могучий, не мною рожденный! Я тебя объявила посвященным Гильгамешу», – а затем надела ему на шею талисман.
Двое друзей отправились в опасное путешествие.
Четвертая таблица эпоса описывает путь Гильгамеша и Энкиду к Кедровому лесу. К сожалению, от нее сохранились лишь небольшие фрагменты, и даже отрывки параллельного текста на хеттском языке не позволяют восстановить связный рассказ.
Совершенно очевидно, однако, что друзья прошли большое расстояние, двигаясь в западном направлении. По дороге Энкиду уговаривал Гильгамеша отказаться от этой затеи. Хумбаба, говорил он, способен услышать корову на расстоянии шестидесяти лиг. Его «сеть» покрывает огромные территории, рев чудовища слышен даже в Ниппуре, а всякого, кто приближается к нему, охватывает слабость. Давай вернемся, умолял он друга. Но Гильгамеш не отступал. Наконец они достигли цели:
Остановились у края леса,
Кедров высоту они видят,
Леса глубину они видят,
Где Хумбаба ходит, – шагов не слышно:
Дороги проложены, путь удобен.
Видят гору кедра, жилище богов, престол Ирнини.
Преисполненные страха и уставшие, друзья легли спать. Однако посреди ночи их что-то разбудило. «Друг мой, ты не звал? – спрашивает Гильгамеш своего спутника. – Отчего я проснулся?» Ему привиделось нечто ужасное, и он сомневался, не сон ли это:
Друг мой, сон я нынче увидел,Сон, что я видел, – весь он страшен:Под обрывом горы стоим мы с тобою,Гора упала и нас придавила…Человек появился, прекрасней которого нет на земле. Сиянье его…
Руку протянул, с земли меня поднял,Утолил мой голод, водой напоил из меха.
Кто был этот человек, который вытащил Гильгамеша из-под упавшей горы, напоил его и «успокоил сердце»? И что это за «страшный вид», предшествовавший неожиданному обвалу? В смятении и тревоге, Гильгамеш снова уснул, но покой его снова был нарушен.
Среди ночи сон его прекратился,
Встал, говорит со своим он другом:
Друг мой, ты не звал? Отчего я проснулся?
Ты меня не тронул? Отчего я вздрогнул?
Не бог ли прошел? Отчего трепещет мое тело?
Энкиду сказал, что не будил друга, и Гильгамеш никак не мог понять, кто к нему прикоснулся. Если это был не его спутник, то «не бог ли прошел»? Гильгамеш опять задремал, но был разбужен в третий раз. Вот как он описывает свое ужасное пробуждение другу:
Сон, что я видел, – весь он страшен! Вопияло небо, земля громыхала, День затих, темнота наступила, Молния сверкала, полыхало пламя, Огонь разгорался, смерть лила ливнем, – Померкла зарница, погасло пламя, Жар опустился, превратился в пепел…
Вероятно, Гильгамеш понял, что стал свидетелем взлета Небесной палаты: оглушительный рев ракетных двигателей, сопровождающийся сильной вибрацией, клубы дыма и пыли, заслонившие предрассветное небо, яркая струя пламени, видная сквозь облака и тускневшая по мере того, как ракета набирала высоту. Действительно внушающее ужас зрелище! Однако этот сон лишь укрепил Гильгамеша в его намерении, подтверждая, что друзья действительно добрались до цели.
Утром Гильгамеш и Энкиду попробовали проникнуть в лес, стараясь обходить «деревья, что убивают». Энкиду нашел ворота, о которых он рассказывал Гильгамешу, но когда он попытался открыть их, неизвестная сила отбросила его назад. Двенадцать дней он лежал недвижимый.
Когда Энкиду вновь обрел способность говорить и двигаться, он принялся умолять Гильгамеша не ходить в самое сердце Кедрового леса. Но у Гильгамеша были припасены для друга хорошие новости: пока тот оправлялся от потрясения, Гильгамеш обнаружил туннель. Судя по доносившимся из туннеля звукам, он был соединен с помещением, служившим чем-то вроде командного пункта. Не отступай, убеждал Гильгамеш друга: «Возьмемся за руки, пойдем же, друг мой!» По всей видимости, Гильгамеш оказался прав, поскольку в тексте говорится, что друзья обнаружили «тайную обитель ануннаков».
Вход в туннель зарос (или специально был замаскирован) деревьями и кустами, а также засыпан землей и камнями. Пока Гильгамеш рубил деревья, Энкиду отбрасывал землю и камни. Но как только они расчистили вход, их охватил страх: Хумбаба услышал шум и «закричал еще, полный гнева». Вскоре появился и сам Хумбаба, искавший вторгшихся в его владения чужаков. Вид его был ужасен: зубы как у дракона, львиная морда. Его приближение было подобно бурным водам Потопа. Но самыми страшными были смертоносные лучи, которые исходили из головы Хумбабы и «пожирали» деревья и кусты. Никто не мог избежать смерти при соприкосновении с ними. На одной из шумерских печатей мы видим изображение Гильгамеша и Энкиду, стоящих по обе стороны от механического робота – вне всякого сомнения, это «чудовище со смертоносными лучами» из «Эпоса о Гильгамеше» (рис. 65).
