Захария Ситчин
Лестница в небо. В поисках бессмертия

Полная версия

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ
НЕУЛОВИМАЯ ГОРА

Где-то на Синайском полуострове нефилим построили новый космопорт – вместо старого, разрушенного Потопом. Где-то на Синайском полуострове смертные – избранные, получившие божественное благословение – получали возможность взойти на гору. Здесь страж в облике человека-птицы приказал Александру Великому повернуть назад, поскольку земля, на которой он стоял, принадлежала Богу. Здесь Господь сказал Моисею, чтобы тот остановился, потому что под ногами у него священная земля. Здесь люди-скорпионы испытали Гильгамеша своими парализующими лучами и убедились, что он не был простым смертным.

Шумеры называли это место горой МАШУ – Горой Священной Барки. В легендах об Александре Македонском это гора Мусы – то есть гора Моисея. Одинаковое описание и назначение вкупе с одинаковым названием дают основание предположить, что во всех случаях речь идет об одной и той же горе, служившей ориентиром конечной цели. В таком случае мы, возможно, нашли ответ на вопрос, где именно на Синайском полуострове находятся «небесные врата». Может быть, это обозначенная на всех картах «гора Исхода», или «гора Синай» – самый высокий пик среди гранитных вершин на юге полуострова?

Исход народа Израиля из Египта ежегодно отмечается праздником Пасхи. Исторические и религиозные документы изобилуют ссылками на Исход, на скитания по пустыне и на Завет, заключенный на горе Синай. Людям постоянно напоминают о Богоявлении, когда весь народ израильский увидел над священной горой бога Яхве во всем его величии. Однако местоположение этой горы специально скрывалось – чтобы не превратить ее в место паломничества. В Библии нет ни одного свидетельства, что кто-либо пытался повторно подняться на гору Синай. Единственное исключение составляет пророк Илия. Через четыре столетия после Исхода он вынужден был спасаться бегством после убийства четырехсот жрецов Баала на горе Кармель. Направляясь к горе Синай, Илия заблудился в пустыне. Ангел Господень оживил его и перенес в пещеру на склоне горы.

В настоящее время не требуется помощь ангела, чтобы добраться до горы Синай. Современный паломник – как и его предшественники на протяжении прошлых веков – держит путь к монастырю Св. Екатерины (рис. 113), названному в честь египетской христианской мученицы, тело которой ангелы принесли на соседнюю гору. После ночевки в монастыре паломники на рассвете начинают подъем на вершину Джебел Муса, то есть горы Моисея. Это южный пик горного массива, расположенный в двух милях от монастыря, – «традиционная» гора Синай, с которой ассоциируется богоявление и десять заповедей (рис. 114).

Подъем на вершину довольно долог и труден – необходимо преодолеть 800 метров. Добраться туда можно двумя путями: осилить 4000 ступенек, высеченных монахами на южном склоне горы, или проделать более легкий и длинный путь по восточному склону массива, а затем подняться по последним 750 ступеням лестницы. Монахи рассказывают, что именно в этой точке пересечения маршрутов Илия лицезрел Господа.

На том месте, где Моисею были вручены Скрижали Завета, стоят христианская часовня и мусульманская мечеть – обе маленькие и довольно примитивные. Соседняя пещера почитается как «расселина скалы», в которую Бог поместил Моисея, когда проходил мимо (Книга Исхода, 33:22). Источник на пологом склоне считается тем самым, из которого Моисей напоил скот своего тестя. Таким образом, все события, имеющие отношение к священной горе, монахи ассоциируют с определенными местами на пике Джебел Муса и в его окрестностях.

С пика Джебел Муса открывается вид на другие вершины гранитного массива, частью которого является эта гора. Здесь паломника ждет удивительное открытие – священная гора ниже некоторых своих соседей!

Для подкрепления легенды о святой Екатерине монахи прикрепили к фасаду главного здания монастыря табличку, которая гласит:

Монастырь 5012 футов

Гора Моисея 7560 футов

Гора Св. Екатерины 8576 футов

Убедившись, что гора Св. Екатерины действительно выше всех – это на самом деле самая высокая точка полуострова – и поэтому правильно выбрана ангелами для захоронения тела мученицы, испытываешь легкое разочарование, поскольку факты противоречат давнему убеждению, что Бог привел народ Израиля в запретные земли, чтобы появиться перед ним и вручить законы не на самой высокой вершине.

Неужели Господь ошибся в выборе горы?

В 1809 году шведский ученый Иоганн Людвиг Буркхардт прибыл на Ближний Восток по поручению Британской ассоциации поддержки исследований внутренних районов Африки. Изучив арабские и мусульманские обычаи, он надел на голову тюрбан, облачился в арабское платье и сменил имя на Ибрагим Ибн Абд Алла – «Авраам, сын слуги Аллаха». В результате он сумел проникнуть на запретные для «неверных» территории, открыв древние египетские храмы в Абу-Симбеле, а также расположенный в Трансиордании город в скалах Петра.

15 апреля 1816 года он выехал на верблюде из города Суэц, который находится на берегу Суэцкого залива. Он намеревался пройти маршрутом Исхода и выяснить истинное местонахождение горы Синай. Повторяя предполагаемый путь народа Израиля, он двинулся на юг вдоль западного побережья полуострова. На расстоянии от десяти до двадцати миль от берега начинались горы, заслонявшие прибрежную равнину с несколькими сухими руслами рек и горячими источниками, один из которых был любимым местом отдыха фараонов.

Двигаясь на юг, Буркхардт фиксировал все географические и топографические особенности местности, а также расстояния. Он сравнивал местность и ее название с описанием и наименованием остановок на маршруте Исхода, которые упоминаются в Библии. В том месте, где заканчивается известняковое плато, природа создала песчаный пояс, отделяющий плато от нубийских песчаников и служащий дорогой, которая пересекает Синайский полуостров. Здесь Буркхардт повернул в глубь полуострова И через некоторое время двинулся на юг, к гранитному нагорью, подойдя к монастырю Св. Екатерины с севера (как современные путешественники, предпочитающие самолет).

Некоторые из его наблюдений заслуживают особого интереса. Буркхардт выяснил, что этот район славится превосходными финиками; монахи ежегодно отправляют коробку местных фиников в дар константинопольскому султану. Подружившись с местными бедуинами, путешественник удостоился приглашения на праздник в честь «святого Георгия» – бедуины называют его «Эль-Кидхер», или «Вечнозеленый».

Буркхардт поднялся на пики Св. Екатерины и Мусы, а также тщательно исследовал их окрестности. Особенно его поразила гора Умм-Шумар – всего лишь на 60 метров ниже горы Св. Екатерины – к юго-западу от пиков Св. Екатерины и Мусы. Издали вершина горы сияла «ярким белым светом», что объяснялось наличием частичек слюды в гранитных скалах. Пик контрастировал с темной поверхностью сланца и бурого гранита в нижней части горы и окружающей местности. Кроме того, с этой вершины открывался вид на Суэцкий залив и залив Акаба (Эйлат). В монастыре Св. Екатерины Буркхардт обнаружил записи, свидетельствующие о том, что гора Умм-Шумар издавна служила убежищем для монахдв. В пятнадцатом веке через это место проходили караваны с зерном и другими продуктами из монастыря в Эль-Тор, поскольку здесь пролегала кратчайшая дорога к побережью.

Возвращался Буркхардт через Вади-Фиран и его оазис – самый большой на Синайском полуострове. Там, где сухое русло спускается с гор и достигает прибрежной зоны, путешественник взобрался на одну из самых высоких на полуострове (ее высота более 6800 футов) величественную гору Сербаль. Здесь он нашел остатки святилищ и оставленные паломниками надписи. Дальнейшие исследования позволили выяснить, что на протяжении многих веков основной центр монашества на Синае находился не в монастыре Св. Екатерины, а в Вади-Фиран, неподалеку от горы Сербаль.

Когда Буркхардт опубликовал свои записки («Travels in Syria and the Holy Land»), его выводы произвели настоящую сенсацию среди ученых и библеистов. Он утверждал, что истинная гора Синай – это не пик Мусы, а пик Сербаль.

Вдохновленный работами Буркхардта, французский граф Леон де Лаборде совершил два путешествия по Синайскому полуострову, в 1826 и 1828 годах; его основным вкладом в изучение этого региона стали («Commentaire sur L'Exode») превосходные карты и рисунки. В 1839 году его примеру последовал шотландский художник Дэвид Роберте его великолепные рисунки, сочетавшие удивительную точность с полетом фантазии, вызвали интерес к этим местам (еще до изобретения фотографии).

Следующая крупная экспедиция на Синай была организована американцами Эдвардом Робинсоном и Элайей Смитом. Как и Буркхардт, они выехали из Суэца на верблюдах, вооруженные его книгой и картами Лаборде. Было начало весны, и путешественникам потребовалось тринадцать дней, чтобы добраться до монастыря Св. Екатерины. Здесь Робинсон тщательно проанализировал легенды, бытовавшие среди монахов. Он выяснил, что в Фирране действительно располагалась самая крупная монашеская община во главе с епископом, которой подчинялись монастырь Св. Екатерины и несколько других монастырей на юге Синая. Устные предания и письменные источники свидетельствовали о том, что в первые столетия христианской эры ни гора Мусы, ни монастырь Св. Екатерины не числились среди святых мест и что монастырь Св. Екатерины вышел на первый план только в семнадцатом веке, когда другие, не защищенные крепкими стенами монашеские поселения стали добычей завоевателей и разбойников. Изучив местные арабские предания, Робинсон обнаружил, что библейские названия «Синай» и «Хорив» ничего не говорят бедуинам; ассоциировать их с той или иной горой стали только монахи из монастыря Св. Екатерины.

Значит, Буркхардт был прав? Робинсон («Biblical Researchers in Palestine, Mount Sinai and Arabia Petraea») обнаружил некоторые несоответствия в маршруте, который, по мнению Буркхардта, привел народ Израиля к горе Сербаль, и поэтому не стал открыто поддерживать новую теорию. Однако он поделился сомнениями относительно идентификации горы Мусы и обратил внимание на близлежащую вершину, которая показалась ему более подходящей на роль горы Синай.

Возможность того, что давняя традиция отождествлять гору Мусы с горой Синай была ошибкой, не давала покоя и такому известному египтологу и основателю научной археологии Карлу Ричарду Лепсиусу. Он пересек Суэцкий залив на лодке и причалил в Эль-Торе («Бык») – портовом городе, где обычно высаживались на берег христианские паломники, направлявшиеся к монастырю Св. Екатерины и горе Мусы, прежде чем мусульмане превратили его в главную остановку и пункт санитарной обработки на маршруте из Египта в Мекку. Неподалеку высилась величественная гора Умм-Шумар, которую Лепсиус сначала рассматривал как возможного конкурента горам Мусы и Сербаль. Однако после тщательных исследований и осмотра местности он сосредоточился на загадке, которая остается неразрешенной и в наши дни: Муса или Сербаль?

Его находки были опубликованы в «Discoveries in Egypt, Ethiopia and the Peninsula of Sinai 1842—1845» и «Letters from Egypt, Ethiopia and Sinai», причем последняя работа (перевод с немецкого) включала в себя полный текст его отчетов королю Пруссии, под чьим патронажем была организована экспедиция. Лепсиус высказал сомнения относительно горы Мусы почти сразу же, как только прибыл на место: «Удаленность этого района, большое расстояние от оживленных дорог и местонахождение на высоком горном хребте, – писал он, – …делает его необыкновенно привлекательным для отдельных богомольцев, но по той же причине он непригоден для многочисленного народа». Он был убежден, что сотни тысяч «сынов Израиля» просто не выжили бы среди пустынных гранитных скал на протяжении довольно длительного промежутка времени (почти год), когда народ под предводительством Моисея оставался у горы Синай. Самые старые монастырские предания относятся к шестому веку нашей эры, и поэтому не могут служить достоверным источником информации.

Гора Синай, подчеркивал он, возвышалась над пустынной равниной; в Священном Писании ее также называют горой Хорив, что означает «сушь». Пик Мусы расположен среди других гор, и эта местность не страдает от недостатка воды. С другой стороны, прибрежная равнина вблизи горы Сербаль вполне удовлетворяет необходимым условиям – она достаточно велика, чтобы вместить тысячи израильтян, наблюдавших за богоявлением, а соседний оазис Вади-Фирран является единственным местом, способным прокормить всех этих людей и их скот в течение года. Более того, лишь наличием этого плодородного оазиса можно объяснить неожиданное нападение амалекитян (в Рефидиме, неподалеку от горы Синай); в окрестностях пика Мусы нет такого плодородного места, за которое стоило бы сражаться. Моисей привел свой народ к горе в поисках пастбищ для скота – эти пастбища он мог найти в Фирране, но никак не на пустынной горе Мусы.

Но если не гора Мусы, то почему гора Сербаль? Помимо ее «правильного» местоположения в Вади-Фирране, Лепсиус обнаружил и конкретные доказательства. С восхищением описывая гору, он сообщал, что на ее вершине обнаружил впадину, вокруг которой пять пиков выстроились полукругом, образовав нечто вроде короны. В центре этой впадины он наткнулся на развалины древнего монастыря. Именно в этом углублении, предположил Лепсиус, и явился Господь во всей своей славе – за богоявлением наблюдал народ Израиля, собравшийся на равнине к западу от горы. Что касается нестыковок в маршруте Исхода, которые обнаружил Робинсон в версии Буркхардта, то Лепсиус предложил альтернативный маршрут к горе Сербаль, свободный от этих противоречий.

Выводы такого авторитета, как Лепсиус, противоречили устоявшимся взглядам в двух пунктах: во-первых, он настойчиво отвергал отождествление горы Синай с пиком Мусы, а во-вторых, он поставил под сомнение маршрут Исхода, который раньше считался общепризнанным.

Последовавшие за публикацией его работ споры не утихали на протяжении четверти века и побудили взяться за перо других исследователей, в частности Чарльза Фостера («The Historical Geography of Arabia; Israel in the Wilderness») и Уильяма Г. Бартлета («Forty Days in the Desert on the Track of the Israelites»). Они высказали новые предположения, догадки и сомнения. В 1868 году британское правительство совместно с Фондом изучения Палестины организовало полномасштабную исследовательскую экспедицию на Синай. Группу возглавляли капитаны Чарльз У. Уилсон и Генри Спенсер Палмер из Королевских инженерных войск; в состав ее входил также известный востоковед и арабист профессор Эдвард Генри Палмер. Официальный отчет экспедиции («Ordnance Survey of the Peninsula of Sinai») был дополнен работами обоих Палмеров.

Предыдущие исследователи отправлялись в непродолжительные экспедиции по Синайскому полуострову, в основном в весеннее время. Экспедиция Уилсона и Палмера отбыла из Суэца 11 ноября 1868 года и вернулась в Египет 24 апреля 1869 года, пробыв на полуострове с начала зимы до следующей весны. Поэтому одним из первых открытий экспедиции стал тот факт, что зимой на юге Синайского полуострова очень холодно, а выпавший в горах снег делает этот маршрут очень трудным – возможно, непроходимым. Самые высокие пики, такие, как Муса и Сербаль, остаются под снегом на протяжении всех зимних месяцев. Израильтяне – никогда не видевшие снега в Египте – должны были провести в этих местах почти год. Тем не менее в Библии нет упоминаний ни о снеге, ни о холодной погоде. Капитан Палмер в своей книге («Sinai: Ancient History from the Monuments») приводил археологические и исторические данные (древние поселения, свидетельства египетского присутствия, надписи первым в мире алфавитом), тогда как задача профессора Пал мера («Desert of the Exodus») состояла в формулировании рыводов экспедиции относительно маршрута Исхода и расположения горы Синай.

Несмотря на все сомнения, экспедиция отвергла гору Сербаль и высказалась в пользу пика Мусы – правда, с оговоркой. Поскольку долина перед горой Мусы не могла вместить израильтян, наблюдавших за явлением Господа, Пал-мер предложил разрешить это противоречие следующим образом. Горой Синай был не южный пик массива (Джебел Муса), а северный, Рас-эс-Сафсафе, обращенный к «просторной долине Эр-Раха, на которой могли бы стать лагерем не менее двух миллионов израильтян». Несмотря на сложившуюся традицию, заключил Палмер, «мы вынуждены отвергнуть» пик Мусы как гору десяти Заповедей.

Одни ученые поддерживали теорию профессора Палмера, другие вносили в нее изменения или подвергали критике. Вскоре уже несколько южных пиков рассматривались как кандидаты на отождествление с горой Синай, и предлагались несколько разных маршрутов Исхода.

Но стоило ли ограничивать поиски лишь южными районами Синайского полуострова?

Еще в апреле I860 года «Journal of Sacred Literature» опубликовал революционную гипотезу о том, что священная гора находится совсем не на юге Синая, а на центральном плато полуострова. Анонимный автор статьи обращал внимание, что ее название, Бадиет Эль-Тих, говорит само за себя: оно означает «пустыня скитаний», и местные бедуины считают, что именно в этих местах скитались «сыны Израиля». В статье высказывалось предположение, что гора Синай – это пик Эль-Тих.

В 1873 году географ и лингвист по имени Чарльз Беке (он исследовал и нанес на карту истоки Нила) приступил «к поискам истинной горы Синай». В результате проведенных им исследований выяснилось, что гора Мусы получила свое название в четвертом веке нашей эры в честь монаха Мусы, который был известен своей святостью и умением творить чудеса, а не в честь библейского патриарха Моисея, и что отождествление горы Мусы с горой Синай началось примерно в 550 году. Беке также указывал, что еврейский историк Иосиф Флавий (который записал историю своего народа для римлян после падения Иерусалима в 70 году нашей эры) описывал гору Синай как самую высокую точку на местности, что исключало как гору Мусы, так и гору Сербаль.

Беке задавался вопросом: как вообще израильтяне могли попасть на юг полуострова, миновав египетские гарнизоны и многочисленные рудники? Этот вопрос так и остался без ответа и послужил одним из самых веских аргументов против теории южного расположения горы Синай.

Чарльз Беке не останется в истории как человек, нашедший истинную гору Синай: он пришел к выводу, что гора Синай – это вулкан, расположенный к юго-востоку от Мертвого моря (на что указывает само название его работы, «Discoveries of Sinai in Arabia and Midian»). Тем не менее он поставил множество вопросов, которые способствовали прояснению ситуации и формированию свежего и непредвзятого взгляда на местоположение горы Синай и на маршрут Исхода.

Поиски горы Синай были неразрывно связаны с теорией «южного перехода», или «южного маршрута» Исхода. Согласно этой гипотезе, народ Израиля пересек Красное море (с запада на восток) в самом начале Суэцкого залива. Оказавшись на восточном берегу, беженцы двинулись на юг вдоль прибрежной полосы, а затем повернули в глубь полуострова и направились к горе Синай (этим маршрутом двигался, к примеру, Буркхардт).

Теория южного маршрута имеет глубокие и вполне объяснимые корни и опирается на несколько известных легенд. По свидетельству греческих источников, Александру Македонскому рассказали, что евреи переправились через Красное море в самом начале Суэцкого залива, и царь попытался повторить их «переход».

Следующим великим завоевателем, попытавшимся повторить этот подвиг в 1799 году, был Наполеон. Его инженеры обнаружили, что в устье Суэцкого залива, там, где он вдается в сушу, существует подводный хребет шириной около 600 футов, протянувшийся от одного берега до другого. Отважные местные жители проходили по этому пути во время отлива, когда вода доходила им до плеч, а при сильном восточном ветре морское дно почти полностью освобождалось от воды.

Инженеры Наполеона вычислили подходящее время и место, чтобы император попробовал повторить путь «сынов Израиля», но неожиданная смена направления ветра привела к тому, что в течение нескольких минут подводный хребет скрылся под слоем воды толщиной более 2 метров. Великий император едва избежал гибели.

Этот опыт лишь укрепил убежденность исследователей девятнадцатого века, что чудесный переход через Красное море действительно имел место в самом начале Суэцкого залива. Ветер мог открыть проход, а его внезапное изменение могло стать причиной гибели армии преследователей. На противоположном берегу залива, на Синайском полуострове, располагались местечки Джебел Марр («горькая гора») и Вир Марр («горький источник») – эти имена соответствовали библейскому рассказу, согласно которому после перехода через Красное море израильтяне оказались в Мерре, где вода была горькой. Еще южнее находился оазис Аюн-Мусса – «источник Моисея». Не это ли была следующая остановка Исхода, Елим, запомнившаяся своими чудесными источниками и многочисленными финиковыми пальмами? Таким образом, гипотеза «южного перехода» вполне согласуется с южным маршрутом – независимо от того, где был сделан поворот в глубь полуострова.

«Южный переход» также соответствовал доминировавшим в то время представлениям о Древнем Египте и положением, которое занимали в этой стране израильтяне. Историческим сердцем Египта считалась ось Гелиополь – Мемфис, а рабский труд сынов Израиля якобы использовался при возведении пирамид близлежащей Гизы. Отсюда их путь шел прямо на восток, к Суэцкому заливу и лежащему за ним Синайскому полуострову.

Однако после того, как археологические находки прояснили историческую картину и способствовали точной хронологии событий, выяснилось, что огромные пирамиды Гизы были построены за пятнадцать веков до Исхода, то есть более чем за тысячу лет до того, как евреи попали на территорию Египта. Все большее количество ученых признавали, что израильтяне, по всей вероятности, трудились на строительстве новой столицы, которую примерно в 1250 году до нашей эры основал фараон Рамсес II. Город назывался Танис и был расположен в северо-восточной части дельты Нила. Предполагаемое место обитания израильтян – земля Гошен – теперь тоже переместилось из центральных областей страны на северо-восток.

При прокладке Суэцкого канала (1859—1869), которая сопровождалась сбором топографических, геологических, климатических и других данных, подтвердилось существование естественного разлома, который в предшествующие геологические эпохи соединял Средиземное море на севере и Суэцкий залив на юге. Со временем разного рода причины привели к исчезновению канала, который превратился в цепочку водоемов: заболоченные лагуны озера Манзала, небольшие озера Балла и Тимсах, а также сообщающиеся между собой Большое и Малое Соленые озера. Во времена Исхода все эти озера, по всей видимости, были больше сегодняшних, а Суэцкий залив дальше вдавался в сушу.

Археологические раскопки, сопровождавшие инженерные работы, также подтвердили, что в древности в этих местах существовали два «Суэцких канала», один соединял сердце Египта со Средиземным морем, а другой – с Суэцким заливом. По естественным вади или пересохшим притокам Нила они доставляли «сладкую» воду для питья и орошения, а также были судоходными. Находки ученых подтвердили существование почти непрерывного водного барьера, который в те времена служил восточной границей Египта.

При прокладке Суэцкого канала (в 1867 году) инженеры составили диаграмму (рис. 116) с изображением профиля перешейка в направлении север-юг, на которой отчетливо видны четыре водораздела, в древности служившие в качестве проходов через водную преграду.

Проходы показаны на рис. 115:

(А) Между заболоченными лагунами Манзалы и озером Балла – там, где расположен современный город Эль-Кантара.

(B) Между озером Балла и озером Тимсах – там, где расположен современный город Исмаилия.

(C) Между озером Тимсах и Большим Горьким озером – это место в греко-римскую эпоху было известно под названием Сераперн.

(D) Между малым Соленым озером и устьем Суэцкого залива – перемычка, получившая название Шалуфа.

Через эти места проходили многочисленные торговые пути, соединявшие Египет с Азией и Синайским полуостровом. Не следует также забывать, что переход через Красное море («Камышовое море») не был запланированным: это событие произошло только после того, как фараон передумал и отказался отпустить евреев из Египта. Тогда Господь приказал своему народу повернуть назад к границе пустыни и разбить лагерь на берегу моря. Таким образом, изначально беженцы шли по одному из существовавших проходов. Но по какому?

Руководивший строительством канала де Лессепс высказывал мнение, что израильтяне воспользовались проходом «С» к югу от озера Тимсах. Другие специалисты – например, Оливер Риттер («Histoire de PIsthme de Suez») – на основании той же информации сделали вывод, что это был проход «D». В 1874 году египтолог Генрих Карл Бругш в своем докладе на международном конгрессе востоковедов сообщил, что географические ориентиры, связанные с рабством евреев в Египте и событиями Исхода, идентифицируются на севере страны, и поэтому логика подсказывает, что для Исхода был выбран северный маршрут – проход «А».

После того как Бругш озвучил теорию «северного перехода», выяснилось, что ей уже почти сто лет. Впервые это предположение прозвучало в «Hamelneld's Biblical Geography» в 1796 году, а затем ту же мысль высказывали другие исследователи. Однако именно Бругш, как признавали даже его оппоненты, подтвердил эту теорию блестящим набором доказательств, почерпнутых из египетских памятников. Его доклад был опубликован в следующем году под заголовком «L'Exode et les Monuments Egyptiens».

В 1883 году Эдуард Г. Нэвил («The Store City of Pithom and the Route of the Exodus») определил, что Питом, город, в котором трудились израильтяне, располагался к западу от озера Тимсах. Это и другие подобные свидетельства (например, приведенные Джорджем Эберсом в работе «Durch Gosen zum Sinai») позволили сделать вывод, что населенные израильтянами земли находились к западу, а не к северу от озера Тимсах. Город Гошен располагался не на крайнем северо-востоке Египта, а в центре водной границы страны.

Затем X. Клей Трамбал («Kadesh Barnea») выдвинул гипотезу о местонахождении Суккота, начального пункта Исхода, и эта гипотеза получила всеобщее признание. Это было место сбора караванов неподалеку от озера Тимсах, и ближайшим к нему оказался проход «В». Однако израильтяне не воспользовались этим проходом, поскольку, по свидетельству Библии (Книга Исхода, 13:17-18): «Когда же фараон отпустил народ, Бог не повел [его] по дороге земли Филистимской, потому что она близка… И обвел Бог народ дорогою пустынною к Черемному морю». Таким образом, предположил Трамбал, израильтяне в конечном итоге пришли к проходу «D» и, преследуемые войском фараона, пересекли устье Суэцкого залива.

В конце девятнадцатого века ученые торопились сказать последнее слово в этом вопросе. Точку зрения сторонников «южного перехода» суммировал Сэмюэл С. Барт-лет («The Veracity of the Hexateuch»): море было пересечено на юге, маршрут вел на юг, гора Синай находилась на юге полуострова (Рас-эс-Сафсафе). С не меньшей убежденностью такие ученые, как Рудольф Киттель («Geschichte der Hebraer»), Юлиус Вельхаузен («Israel und Judah») и Антон Джерку («Geschichte des Volkes Israel»), отстаивали мнение, что «северный переход» предполагает «северную» гору Синай.

Одним из главных аргументов сторонников теории «северного перехода» (в настоящее время ее придерживаются большинство ученых) стал тот факт, что Кадещ-Варни, где израильтяне остановились после сорокалетних скитаний по полуострову, был не случайной остановкой в пути, а заранее намеченной целью Исхода. Это место идентифицировалось с плодородными землями Эйн-Кадеш («источник Кадеша») и оазисом Эйн-Кудейрат на северо-востоке Синая. Согласно Второзаконию (глава 1:2), Кадеш-Барни находился в одиннадцати днях пути от горы Синай. Киттель, Джерку и другие исследователи поэтому считали, что истинная гора Синай находится неподалеку от Кадеш-Барни.

В последний год девятнадцатого века X. Хользингер («Exodus») предложил компромисс: проход «С» и южный маршрут. Однако израильтяне повернули в глубь полуострова задолго до египетских рудников с гарнизонами. Их путь проходил через высокогорное плато Эль-Тих, «пустыню скитаний». Затем они повернули на север, пересекли центральную равнину и направились к горе Синай.

В начале двадцатого века фокус исследований и дискуссии сместились к вопросу о маршруте Исхода.

Древний прибрежный путь, который римляне называли «Via Maris», или «морским», начинался в Эль-Кантаре («А» на карте). Он шел через песчаные дюны, но на всем его протяжении имелись источники воды, а финиковые пальмы, удивительным образом росшие среди голых песков, дарили путешественникам сладкие плоды (в сезон) и спасительную тень (круглый год).

Второй маршрут начинался в Исмаилии и шел почти параллельно прибрежному, только в двадцати или тридцати милях южнее, через волнообразные холмы и редкие и невысокие горы. Естественных источников воды здесь было мало, а грунтовые воды находились на большой глубине, под толстым слоем песка и песчаника – для того чтобы добраться до воды, нужно было вырыть колодец глубиной несколько сот футов. Путешественник – даже современный, передвигающийся на автомобиле (асфальтовые шоссе проложены вдоль древних троп), – скоро понимает, что находится в настоящей пустыне.

Со времен глубокой древности «морской путь» предпочитали армии, которые имели поддержку флота; удаленный от берега маршрут – несмотря на то что он был более трудным – выбирался теми, кто хотел обезопасить себя (и укрыться) от морских и береговых дозоров.

Проход «С» мог вести либо к маршруту «В», или к двум дорогам, которые протянулись от прохода «D» через горную цепь к центральной равнине полуострова. Твердая и ровная почва центральной равнины не способствует образованию глубоких вади. Поэтому в сезон зимних дождей многие вади переполняются, в результате чего появляются небольшие озера – посреди пустыни! Вскоре вода уходит, но часть ее просачивается сквозь песок и глину, выстилающие дно вади; в таких местах до нее можно добраться с помощью лопаты.

Северный путь от прохода «В» ведет путешественника через перевал Гиди, мимо северной гряды гор, окружающих центральную равнину по направлению к Беершеве, Хеврону и Иерусалиму. Южный маршрут через перевал Митла по-арабски называется