Захария Ситчин
Лестница в небо. В поисках бессмертия
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ЗАОБЛАЧНЫЕ СТРАННИКИ
Путешествие Гильгамеша за бессмертием, вне всякого сомнения, стало основой для зародившихся в последующие тысячелетия многочисленных легенд о полубогах или героях, претендовавших на божественное происхождение, которые тоже отправились на поиски земного рая или попытались добраться до Обители Богов. Кроме того, подробное повествование «Эпоса о Гильгамеше» служило своего рода путеводителем, в котором следующие поколения искали приметы, по которым можно найти путь в Страну Жизни.
Наземные ориентиры, рукотворные (скорее сделанные богами) туннели, коридоры, воздушные шлюзы и радиационные камеры, напоминающие птиц существа, или «орлы», а также многие другие существенные и мелкие детали – все это настолько похоже, что никак не может быть совпадением. В то же время древний шумерский эпос помогает объяснить возникшую через несколько тысяч лет путаницу относительно точного расположения цели путешествия. Детальный анализ легенды показывает, что Гильгамеш совершил не одно, а два путешествия – факт, игнорируемый современными учеными и, возможно, исследователями прошлых эпох.
Драматическая история Гильгамеша достигла кульминации в земле Тильмун, Обители Богов и «месте шемов». Именно там он встретился с предком, которому удалось обрести бессмертие, и нашел цветок вечной молодости. Именно там происходили битвы богов и события, оказавшие решающее воздействие на дальнейшую историю человечества. Мы убеждены, что именно там находился Дуат – Лестница в Небо.
Тем не менее, это была не первая цель Гильгамеша, и мы должны последовать по его стопам в той же последовательности: первым пунктом на дороге к бессмертию была не земля Тильмун, а «место приземления» на Кедровой горе в кедровом лесу.
Ученые (например, С. Н. Крамер в книге «Sumerians») называли «таинственным и загадочным» утверждение шумеров, что Шамаш мог «взлетать» не только в земле Тильмун, но и в «Земле Кедров». Ответ на эту загадку заключается в следующем: помимо космопорта в Тильмуне, откуда взлетали космические корабли, существовало еще и «место приземления», позволявшее богам «бороздить просторы» земных небес. В пользу этой гипотезы свидетельствует и вывод о том, что боги обладали двумя типами летательных аппаратов. Это ГИР, или космические корабли, которые взлетали и садились в Тильмуне, а также аппараты, которые шумеры называли термином МУ – Небесные палаты.
В древности люди видели ГИР в подземных шахтах (рис. 27) или даже в полете (рис. 75). Но гораздо чаще они изображали Небесные палаты – средства передвижения, которые мы сегодня называем НЛО (неопознанные летающие объекты). Объект, который наблюдал библейский Иаков в своем видении, похож на Небесные палаты Иштар, а Небесная Колесница, описанная пророком Иезекиилем, напоминает ассирийские изображения бога, который летает в небе на уровне облаков в своей сферической капсуле (рис. 76а).
Изображения, найденные при раскопках древнего города на берегу реки Иордан напротив Иерихона, дают основание предположить, что при посадке эти летательные аппараты выпускали три опоры (рис. 76б). Вполне возможно, что это и есть те самые огненные вихри, которые на этом же месте унесли пророка Илию на небо.
Летающих богов древности, как и шумерских «орлов», все народы изображали с крыльями – это крылатые существа, послужившие прообразом иудейско-христианских херувимов и ангелов (буквально, «посланников») Господа (рис. 77).
Таким образом, земля Тильмун была местом, где располагался космопорт. Кедровая гора представляла собой «место приземления», или «престол Иштар», – аэропорт богов. Именно сюда сначала направил свои стопы Гильгамеш.
Если идентификация Тильмуна и его расположения – это непростая задача, то выяснить местонахождение кедрового леса довольно легко. На всем Ближнем Востоке кедры растут только в горах Ливана – если не принимать в расчет небольших рощиц на острове Кипр. Эти величественные деревья, достигающие 50 метров в высоту, неоднократно воспеваются в Библии, а их уникальные свойства известны с глубокой древности. По свидетельству Библии и других древних текстов, ливанские кедры использовались для строительства и украшения храмов. Об этом обычае, в частности, упоминается в III Книге Царств, посвященной возведению царем Соломоном Иерусалимского Храма (после того, как Бог пожаловался: «Зачем вы не построите Мне дома кедрового?»).
Библейский Бог, похоже, был хорошо знаком с кедрами и часто использовал это дерево в аллегориях, сравнивая с ним правителей или народы: «Вот, Ассур был кедр на Ливане, с красивыми ветвями и тенистою листвою, и высокий ростом… Воды растили его, бездна поднимала его…» – пока гнев божий не сокрушил его. Человек, похоже, не был способен вырастить кедр, и в Библии рассказывается об одной такой неудачной попытке. Эта попытка приписывается вавилонскому царю (что может восприниматься и буквально, и как метафора). Он «прилетел на Ливан и снял с кедра верхушку» и отобрал самые лучшие семена, а затем «посадил на земле семена, поместил у больших вод». Однако из этих семян вырос не высокий кедр, а похожее на иву дерево.
Библейский Бог, наоборот, знал секрет выращивания кедра:
Так говорит Господь Бог: и возьму Я с вершины высокого кедра, и посажу; с верхних побегов его оторву нежную отрасль и посажу на высокой и величественной горе.
На высокой горе Израилевой посажу его, и пустит ветви, и принесет плод, и сделается величественным кедром.
По всей вероятности, эти знания обусловлены тем, что кедр рос в «саду богов». Ни одно дерево в Эдемском саду не могло сравниться с ним по мощи и красоте. Еврейское название этого дерева «ган» (сад) происходит от корня «ган» (защищать, охранять) и передает значение запретной и охраняемой зоны. Именно такое впечатление должно было сложиться у читателя легенды о Гильгамеше: раскинувшийся на «много лиг» и охраняемый ужасным стражем лес, попасть в который можно только через ворота, прикосновение к которым парализует незваного гостя. Внутри располагалась «тайная обитель ануннаков», а туннель вел к помещению, «откуда исходили команды» – подземному убежищу Шамаша.
Гильгамешу почти удалось проникнуть на «место приземления», поскольку он заручился разрешением и помощью Шамаша. Однако гнев Иштар (за то, что Гильгамеш отверг ее) изменил ход событий. Иначе (по свидетельству Ветхого Завета) сложилась судьба другого царя из смертных. Это был царь Тира, города-государства на морском побережье Ливана недалеко от заросших кедром гор. Бог (как сказано в 28-й главе Книги Иезекииля) позволил ему побывать на священной горе:
Ты находился вЕдеме, всаду Божием; твои одежды были украшены всякими драгоценными камнями…
Ты был помазанным херувимом… ты был на святой горе Божией, ходил среди огнистых камней.
Гильгамеш хотел попасть на «место приземления» богов без приглашения, а царю Тира не только позволили посетить это место, но и прокатиться на одном из «огнистых камней» – то есть уподобиться херувиму. Он потом хвастался, что побывал в Обители Бога «посреди вод». Царь Тира возгордился и в наказание за высокомерие должен был умереть от руки чужеземцев.
В библейские времена и иудеи, и их северные соседи знали о «месте приземления» в Кедровых горах, куда в предшествующем тысячелетии пытался проникнуть Гильгамеш. И место это было не «мифическим», а реальным – от той эпохи сохранились не только тексты, но и рисунки, подтверждающие его существование и назначение.
В легенде о царе, который пытался вырастить кедр, сообщается, что он принес семя «в землю Ханаанскую, в городе торговцев положил его». Такие города торговцев находились неподалеку, на средиземноморском побережье Ливана, к северу от которого лежит Анатолия, а на юге – Палестина. Источником богатства и влияния крупных прибрежных городов Ханаана была международная торговля. Самыми известными морскими и торговыми центрами на протяжении нескольких тысячелетий оставались Тир и Си-дон, время наивысшего расцвета которых приходится на правление финикийцев.
В недрах одного из холмов лежали руины разрушенного еще ассирийскими завоевателями города – самого северного форпоста хананеев на границе с хеттской империей. В 1928 году его останки были случайно найдены крестьянином, который решил распахать новое поле неподалеку от холма Рас-Шамра. В процессе последующих широкомасштабных археологических работ был раскопан город Угарит. Ученые обнаружили большой дворец, храм бога Баала («Владыка») и большое количество всевозможных артефактов. Но настоящим сокровищем для исследователей стали многочисленные глиняные таблички с алфавитной клинописью (рис. 79) на «западно-семитском» языке, родственном древнееврейскому. Эти таблички, содержание которых на протяжении многих лет публиковалось Шарлем Вироллодом в научном журнале «Syria», позволили пролить свет на жизнь, обычаи и верования жителей Ханаана.
Главой ханаанского пантеона был верховный бог по имени Эл – это слово, которое на древнееврейском языке обозначает общее понятие бога, происходит от аккадского Ил, что в буквальном переводе означает «величайший». Но в ханаанских легендах о богах и людях Эл – это имя конкретного божества, чье слово было решающим как в земных, так и в небесных делах. Он считался «отцом богов», а также «Аб Адам» (отцом людей») и имел эпитеты «добрый» и «милосердный». Эла чтили как творца всего сущего, а также единственного, кто мог «даровать царство». На стеле, найденной на территории Палестины (рис. 80), Эл изображен сидящим на троне, а чашу с напитком ему подает молодой бог – возможно, один из его сыновей. На голове Эла коническая шапка с рогами, которая была отличительным знаком богов на всем Ближнем Востоке, а сверху изображен Крылатый Шар, эмблема планеты богов.
В «древние времена» Эл был главным богом неба и земли. Однако в тот период, о котором рассказывается в таблицах, он жил уединенно и не вмешивался в повседневную жизнь богов и людей. Его обитель находилась «в горах», у истоков двух рек. Здесь он сидел в своей беседке, принимал посланников, собирал советы богов и пытался разрешить споры, постоянно возникавшие среди молодых богов. Многие из них были его детьми; в некоторых текстах говорится о том, что у Эла было семьдесят отпрысков. Тридцать детей ему родила официальная супруга Ашера, а остальных – многочисленные наложницы и даже смертные женщины. Ханаанская поэма «Рождение милосердных богов» рассказывает о том, как две женщины увидели обнаженного Эла, который прогуливался по берегу моря, и были очарованы размерами его пениса. (Этот атрибут Эла хорошо виден на финикийской монете, где он изображен в виде крылатого бога, – рис. 82.) Пока на берегу жарилась птица, Эл занимался любовью с обеими женщинами. В результате каждая родила ему сына.
Главными из всех детей Эла, однако, считались три сына и дочь: боги Ям («Океан», «Море»), Баал («Господин») и Мот («Истребитель») и богиня Анат («Та, что отвечает»). Их имена и взаимоотношения позволяют провести параллель с богами греческого пантеона Посейдоном (бог морей и океанов), Зевсом (верховный бог) и Гадесом (бог подземного мира). Баал, как и Зевс, всегда изображался со своим главным оружием, молнией (рис. 82), а его культовым животным тоже был бык Когда Зевс сражался с Тифоном, ему помогала только его сестра Афина, богиня войны и любви; в египетской мифологии Исида тоже в одиночку встала на защиту своего брата и супруга Осириса. Аналогичным образом, когда Баал бился с двумя своими братьями, ему на помощь пришла сестра и возлюбленная Анат. Подобно греческой Афине, Анат одновременно была «девой», часто выставлявшей на показ свои прелести (рис. 83), и богиней войны, символом отваги которой служил лев (Ветхий Завет называет ее Ашторет).
Параллели с египетскими преданиями и верованиями здесь не менее очевидны, чем с греческими. Исида воскресила Осириса после того, как нашла его останки в ханаанском городе Библосе. Точно так же Баал был возвращен к жизни Анат после смерти от рук Мота. Враг Осириса Сет в египетских текстах иногда называется «Сет Сафона»; Баал же имел титул «Владыка Цафона». На египетских памятниках времен Нового Царства – периода расцвета ханаанской культуры – ханаанских богов часто изображали в виде египетских, называя их Мин, Решеф, Кадеш, Анхат (рис. 84). Таким образом, у всех народов древности были одни и те же легенды об одних и тех же богах – только под разными именами.
Ученые выяснили, что все эти легенды являются подражаниями, а в некоторых случаях просто версиями гораздо более древних шумерских мифов – не только о поисках бессмертия, но и о любви, смерти и воскрешении богов. Все эти легенды насыщены эпизодами, деталями, эпитетами и представлениями, встречающимися в Ветхом Завете, что свидетельствует об общих времени и месте действия, общих традициях и общих оригинальных версиях.
Один из таких текстов – это легенда о Данэле («Дан-Эль», что в переводе с древнееврейского означает «судья Эла»), праведном правителе, у которого не было законного наследника. Он молил богов, чтобы они подарили ему сына, который после его смерти мог бы воздвигнуть памятную стелу в Кадеше. Эта деталь позволяет нам предположить, что действие легенды происходит на юге Ханаана (Негев), на границе с Синайским полуостровом, где находился город Кадет («святой» город).
В районе Кадета жил библейский патриарх Авраам, и ханаанская легенда о Данэле имеет много общего с историей рождения Исаака у престарелых Авраама и Сары. Как и в библейской истории, Данэл, который состарился без наследника мужского пола, обратился за помощью к двум богам, пришедшим к нему в дом. «Жертвой [богов кормит], жертвой поит сынов [Святого]». Божественные гости – как оказалось, это были Эл и Баал – оставались у Данэля целую неделю, и хозяин буквально засыпал их просьбами. В конце концов Баал обратился к Элу, чтобы тот откликнулся на мольбы Данэля. Уступив просьбам, Эл взял «своего слугу» за руку и оживил ему «дух», то есть восстановил способность к деторождению:
Душу Оживил Даниилу [мужа рапаитского], дух богатыря, мужа харнамийского.
Эл пообещал Данэлю сына и посоветовал ему постелить постель, поцеловать и обнять жену – она обязательно родит ему сына. Так и случилось – у супругов родился наследник, которого назвали Акхат. Когда мальчик вырос и превратился в юношу, бог ремесел сделал для него необыкновенный лук. Это вызвало зависть богини Анат, которая мечтала завладеть волшебным оружием. Чтобы заполучить лук, она обещала Акхату все, что он только пожелает – серебро, золото и даже бессмертие:
Пожелай жизнь, о Акхат-богатырь, пожелай жизнь, и я дам тебе, бессмертие, – и я доставлю тебе! Я сделаю, чтобы ты считал с Баалу годы, с сыном Илу ты будешь считать месяцы.
Более того, она обещала Акхату, что его жизнь будет такой же длинной, как у богов, и соблазняла его, что он станет бессмертным и присоединится к ним:
Как Баалу, когда он дает жизнь,
он кормит живого,
кормит и поит его,
играет и поет ради него приятно…
Но Акхат не поверил, что человек может избежать смерти, и не пожелал расставаться с луком:
Не обманывай меня, о дева, ибо богатырю обман твой противен! Человек в конце что приобретет? … [и как] умирает каждый, я умру, и я смертью умру.
Он также указал Анат, что лук сделан для таких воинов, как он, и не может принадлежать женщине. Оскорбленная Анат поспешила в обитель Эла, чтобы получить разрешение убить Акхата. Однако Эл ответил, что это слишком суровое наказание.
Тогда Анат прибегла к хитрости. Она вернулась к Акхату и, смеясь и хихикая, притворилась, что простила и полюбила его. «Ты мой брат, я твоя сестра», – щебетала богиня. Затем Анат уговорила Акхата отправиться вместе с ней в город «отца богов, Господина Луны». Там она попросила Йапата убить Акхата, а затем воскресить его – то есть смерть его должна быть временной, чтобы Анат могла завладеть луком. Следуя указаниям богини, Йапат трижды ударил Акхата по голове, и душа богатыря «испарилась». Однако прежде чем Акхат смог воскреснуть – если это действительно входило в намерения Анат – его тело разорвали стервятники. Ужасную новость сообщили Данэлю, который сидел «у ворот перед могучим деревом» и выносил решения по спорным вопросам. С помощью Баала он организовал поиски останков Акхата, но тщетно. Сестра Акхата, решив отомстить за его смерть, отправилась в жилище Йапата, напоила его и попыталась убить. (Конец легенды не сохранился – возможно, в конечном итоге Акхат все же воскрес.)
Перенос места действия с гор Ливана в «город Господина Луны» встречается и в эпосе о Гильгамеше. На всем Ближнем Востоке с Луной ассоциировался бог Син (шумеры звали его Нанна). В Угарите его называли также «отцом богов» – он действительно приходился отцом Иштар и ее братьям. Первая попытка Гильгамеша достичь цели через «место приземления» в Кедровых горах была расстроена Иштар, которая послала быка Неба убить отвергшего ее героя. Во время второго путешествия в Тильмун Гильгамеш также посетил укрепленный город с храмом Сина.
Однако в этих легендах есть и отличия. Гильгамеш попал на территорию, подвластную Сину, после долгого и полного опасностей пути, а Анат – подобно Иштар – могла очень быстро перемещаться на большие расстояния. Она путешествовала не пешком и не на спинах ослов, а летала по воздуху. Многочисленные месопотамские тексты упоминают о способности Иштар летать как в атмосфере Земли, так и в космическом пространстве. В храме ассирийской столицы Ашур есть ее изображение в очках, облегающем шлеме и головных телефонах (см. рис. 58). Среди руин города Мари, расположенного на берегу Евфрата, была найдена статуя богини (размером с человека), которая была экипирована «черным ящиком», шлангом, рогатым шлемом и головными телефонами и другими атрибутами пилота (рис. 85). Такая же способность «летать, как птица», приписывалась ханаанским богам из угаритских легенд.
Одна из таких легенд, в которой богиня летает, чтобы спасти свою жизнь, получила название «Легенда о царе Керете». Слово «Керет» может интерпретироваться и как имя царя, и как название города («столица»). Сюжет этой истории очень похож на сюжет эпоса о Гильгамеше: человек стремится стать бессмертным. Тем не менее ее начало напоминает библейский рассказ о Иове, и параллели с Библией встречаются в ней неоднократно.
Как сказано в Библии, Иов был праведным и «непорочным» человеком. Он был бог и жил в земле Уц, которая была населена «сынами Востока». Судьба его была счастливой, пока однажды не «пришли сыны Божий предстать пред Господом; между ними пришел и сатана». Убедив Бога испытать веру Иова, сатана получил разрешение сначала лишить Иова всех его детей и богатства, а затем наслать на него болезни. Услышав о несчастьях и болезнях Иова, к нему пришли три друга из разных земель и стали утешать его. Книга Иова составлена в виде записи их споров о жизни и смерти, о земных и небесных тайнах.
Жалуясь на обрушившиеся несчастья, Иов вспоминал былые дни, когда его чтили и уважали: когда он выходил к воротам Керета, и «на площади ставил седалище свое, юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли». В то время Иов верил, что «в гнезде моем скончаюсь, и дни [мои] будут многи, как песок». Он сравнивает себя с птицей Феникс. Но теперь от прежнего величия и счастья ничего не осталось, и истерзанному болезнями Иову кажется, что он умирает.
Друг Иова, пришедший с юга, напоминает, что «человек рождается на страдание, [как] искры, чтобы устремляться вверх». Если человек смертен, то к чему так волноваться?
Однако Иов отвечает загадочной фразой, намекая, что не все так просто: «…Дух Божий в ноздрях моих». Может быть, он хочет сказать, что в его жилах течет божественная кровь? В таком случае Иов, подобно Гильгамешу, рассчитывал жить так же долго, как воскресающая птица Феникс, и умереть только тогда, когда умрет его «Творец». Теперь он понял, что «не вечно жить мне… ибо дни мои суета».
В ханаанской легенде тоже рассказывается о богатом царе, который в результате войн и болезней лишился жены и детей. Он понимает, что у него не осталось наследников, и горько оплакивает потерю. Ежедневно царь приходит в святилище храма и взывает к богам. Наконец, к нему «спускается» Эл, чтобы выяснить, какие несчастья заставляют Керета плакать. Именно в этот момент выясняется, что в жилах Керета течет божественная кровь – он родился от смертной женщины, но отцом его был Эл.
Эл советует своему «любимцу» перестать плакать и взять себе новую жену, которая родит ему наследника. Он должен совершить омовение, привести себя в порядок и просить руки дочери царя Удума (возможно, это библейский Эдом). Но царь Удума отвергает золото и серебро. Взяв с собой богатые дары, Керет в сопровождении войска направляется в Удум. Зная, что в жилах Керета течет кровь «отца людей», он требует необычного выкупа за невесту: первенец, которого родит его дочь Керету, тоже должен стать полубогом.
Разумеется, исполнить это требование не во власти Керета. Эл, посоветовавший жениться на дочери царя Удума, не отвечает на призывы Керета, и тогда царь приходит в святилище Ашеры и обращается к ней за помощью. Следующая сцена разворачивается в обители Эла, где к просьбе Ашеры присоединяются молодые боги. Они уговаривают Эла оказать милость своему любимцу Керету.
Эл позволил себя уговорить и «даровал милость» Керету, пообещав, что у него родятся семь сыновей и семь дочерей. Первенца, сказал Эл, следует назвать именем Йассиб («Вечный»), поскольку ему будет даровано бессмертие. Для этого новорожденного должна вскармливать не мать, а богини Ашера и Анат. (В искусстве древних народов Ближнего Востока весьма распространен сюжет о том, как богини вскармливают сына царя, чтобы даровать ему долгую жизнь, – рис. 86.)
Боги сдержали обещание, но Керет, власть и богатства которого все росли, забыл о своих обязательствах. Подобно царю Тира из пророчества Иезекииля, он возгордился и стал хвастаться своим божественным происхождением. Разгневавшись, Ашера наслала на него смертельную болезнь. Увидев Керета на смертном одре, его сыновья удивились: неужели сын Эла может умереть? Не веря своим глазам, они обратились с вопросом к отцу – ведь утверждения о его бессмертии влияли и на их судьбу
Молчание отца говорило само за себя, и тогда дети воззвали к богам, спрашивая, неужели они позволят умереть сыну Эла, в жилах которого течет божественная кровь.
Обеспокоенный Эл обратился к другим богам и спросил, кто из них в состоянии вылечить болезнь. Семь раз он повторял свой вопрос, «но никто из богов не ответил ему». В отчаянии Эл обратился к богу ремесел и его помощникам – богиням, которые знали все тайны магии. На его просьбу откликнулась богиня Шатакат, «излечивающая болезни». Она поднялась в воздух и полетела «через сотни городов и тысячи деревень». Прибыв в дом Керета, ценительница в мгновение ока изгнала болезнь.
(Тем не менее конец у легенды печальный. Поскольку притязания Керета на бессмертие оказались тщетными, его первенец решил, что отец отказался от бессмертия в его пользу…)
Для понимания событий, которые происходили на этих землях в древности, очень важны легенды о самих богах. В них способность богов летать по воздуху считается совершенно естественной, а их убежище на «горе Цафон» описывается как место отдыха пилотов. Главными героями этих легенд выступают Баал и Анат, брат и сестра, которые также являлись любовниками. Один из эпитетов Баала звучал как «заоблачный странник», и этим же эпитетом в Ветхом Завете называется Бог иудеев. Способность Анат летать, упоминающаяся в легендах о взаимоотношениях богов и людей, еще ярче проявляется в историях о самих богах.
В одном из древних текстов рассказывается, как Анат услышала, что Баал отправился на рыбалку на «луга Самах» (рис. 87). Интересно, что название местности сохранилось до наших дней: это озеро Сумхи на севере Израиля, из которого вытекает река Иордан, несущая свои воды в Галилейское море. Озеро до сих пор славится обильными запасами рыбы и богатым животным и растительным миром. Анат решила составить Баалу компанию. Она поднялась в воздух и перенеслась в центр долины Самах, «богатой быками».
Увидев ее, Баал махнул рукой, чтобы она спускалась, но Анат начала играть с ним в прятки. Раздраженный Баал поинтересовался, не рассчитывает ли она, что он будет заниматься с ней любовью в воздухе. Не найдя Анат, Баал поднялся в небо и улетел на «гору Цафон», где находился его «престол». Вскоре там появилась и игривая Анат, и они «предались наслаждениям».
Тем не менее идиллическое соединение любовников могло произойти лишь в последующие годы, когда было окончательно признано положение Баала как «господина Земли» и владыки северных территорий. До этого Баалу пришлось не на жизнь, а на смерть сражаться с другими претендентами на божественный престол; наградой победителю служил «Царерат Цафон», что обычно интерпретируется как «вершина Цафона», но в буквальном переводе означает «скалистая вершина на севере».
Эти кровавые битвы за контроль над крепостями и землями сопровождались соперничеством за право наследования, поскольку глава пантеона богов стал стар и почти полностью удалился от дел. В подтверждение традиций, впервые встретившихся нам в шумерских мифах, официальная супруга Эла Ашера приходилась ему единокровной сестрой. Поэтому рожденный ею первенец считался законным наследником. Однако – такое часто случалось и раньше – на эту роль претендовал и первый сын Эла, который родился раньше, но у другой матери. (Тот факт, что Баал, у которого было не менее трех жен, не мог жениться на своей возлюбленной Анат, свидетельствует, что она приходилась ему сводной, а не единокровной сестрой.)
Ханаанские мифы рассказывают об обители Эла в далеких горах, где он тайно объявляет своим наследником Яма. Богиня Шепеш, «Факел богов», прилетает к Баалу с неприятной новостью. «Эл отдал царство!» – взволнованно восклицает она.
Баалу советуют предстать перед Элом и вынести вопрос о наследстве на Совет Богов. Сестры советуют ему проявить твердость и во время Совета Богов, который должен состояться на «горе Лала», отстаивать свое право.
Узнав об этой уловке, Ям посылает на Совет Богов своих эмиссаров. Посланники прибыли в тот момент, когда боги собрались за трапезой, и Баал обратился к Элу В суматохе, вызванной их появлением, они передали требования Яма. Чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, послы не выпускали из рук оружие. Боги спрятались, и Эл уже собирался уступить. Но Баал сам выхватил меч и был готов броситься на эмиссаров Яма. Его остановила мать, напомнив о неприкосновенности послов.
Послы вернулись к Яму, ничего не добившись, и у соперников остался один выход – встретиться на поле брани. Одна из богинь – возможно, Анат – уговорила бога ремесел снабдить Баала двумя видами волшебного оружия, которое способно «преследовать» и «пикировать, подобно орлу». В поединке Баал одолел Яма и уже собирался убить его, но услышал голос Ашеры, умолявшей пощадить Яма. Яму сохранили жизнь, но сослали в его морские владения.
В обмен на жизнь Яма Баал попросил Ашеру поддержать его притязания на главенство на горе Цафон. Ашера, которая жила на морском побережье, крайне неохотно отправилась в обитель Эла, располагавшуюся в сухой и жаркой местности. Изнемогая от жажды, она приехала к Элу, изложила суть дела и призвала его руководствоваться не эмоциями, а разумом. Все взвесив, Эл принял решение пусть Баал будет владыкой Цафона и построит там себе дом.
Однако планы Баала не ограничивались одним домом. Для их осуществления ему нужна была помощь Котар-и-Хасиса, «искусного и знающего» бога ремесел. Интересно, что не только современные ученые, но и живший в первом веке нашей эры историк Филон из Библоса (цитировавший своих предшественников-финикийцев) сравнивали Котар-и-Хасиса с греческим богом ремесел Гефестом, который построил чертоги для Зевса и Геры. Другие исследователи проводят параллели с египетским Тотом, богом ремесел и магии. И действительно, согласно ханаанским текстам, Баал послал своих послов в Египет, чтобы разыскать Котар-и-Хасиса, но нашел его на Крите; по всей видимости, именно в этих землях был спрос на его знания.
Когда Котар-и-Хасис прибыл к Баалу, они стали обсуждать проект. Баал, похоже, хотел, чтобы его дом состоял не из традиционных трех частей, а только из двух – Хекал («великий дом») и Бамтим («возвышающаяся часть»). Самые ожесточенные споры велись относительно расположения окна или напоминающего дымоход светового люка, который мог открываться и закрываться. Котар-и-Хасис настаивал, что окно должно было находиться «внутри дома», а Баал решительно возражал, предлагая устроить его в другом месте. Когда сооружение было закончено, Баал выразил сомнение в его надежности, опасаясь за безопасность супруги и детей. Тогда Котар-и-Хасис приказал принести древесину кедра «из Сириона», сложил ее внутри дома и поджег. Жаркий огонь, в котором плавилось серебро и золото, горел целую неделю, но сам дом не только не рухнул, но даже не загорелся.
Наконец подземная шахта и высокая платформа были готовы. Не теряя времени, Баал захотел проверить новое сооружение. Он открыл «окно» и с ревом, от которого «сотрясалась земля и дрожали горы», взмыл в облака.
В облаках к Баалу присоединились вестники богов Га-пан и Угар – крылатые, похожие на птиц близнецы парили над заснеженными пиками Цафона. Обновленная гора Цафон стала называться «Твердыня Цафон», а «гора Ливан» (то есть «белая», в честь заснеженных вершин) получила эпитет «Сирион» – «укрепленная гора».
Получив власть над Твердыней Цафон, Баал также приобрел титул Баал Цафон. В буквальном переводе этот титул означает «Владыка Цафона», то есть северных земель. Однако первоначальный смысл слова «Цафон» не имел отношения к географии; это слово означало «тайное укрытие» и одновременно «место для наблюдения». Вне всякого сомнения, эти значения внесли свой вклад в то, что Баал стал называться «Владыкой Цафона».
Чем сильнее укреплялась власть Баала, тем больше у него появлялось амбиций. Пригласив к себе «сыновей богов», он потребовал от них присяги на верность; несогласных ждала расправа. Одни были убиты, другим удалось скрыться. Охмелевший Баал насмехался над ними и хвастался своим могуществом.
Добиваясь верховной власти, Баал – с помощью Анат – победил таких противников-мужчин, как «змей» Лотан, «семиглавый дракон» Шальят и «вол» Атак, а также богиню Хашат. Из Ветхого Завета нам известно, что библейский Бог тоже был смертельным врагом Баала. Когда влияние Баала среди народа Израиля стало расти и царь женился на ханаанской принцессе, пророк Илия организовал состязание между Баалом и Яхве на горе Кармель. После того как Яхве победил, были казнены триста жрецов Баала. По свидетельству Библии именно в результате этого противостояния Яхве был провозглашен владыкой вершины Цафон, то есть северных земель. Примечательно, что эти претензии облечены в ту же словесную форму, что и в ханаанских легендах (Псалом 29):
